Наша Марта

С Мартой мы встретились на Кировской выставке охотничьих собак. Здесь, в тени деревьев были привязаны маленькие курчавые собачки с потешной бородатой мордочкой. Вдруг, одна из них села на задние лапы, сложила вместе передние и стала ими махать, как будто здороваясь. При этом она улыбалась во всю собачью пасть. Собака светилась такой радостью, что мы сейчас же подошли к ней для более близкого знакомства. В чувство нас привёл голос хозяина. Он сказал, что если собака нам нравится, можно её купить после рынка и оценки экстерьера.
Наша троица уселась на скамеечку у ринга с твёрдым намерением ждать до конца. Как потом выяснилось, все мы думали об одном: хоть бы Марта _так её звали) получила плохую оценку, может быть тогда от неё откажутся и продадут нам. Наши ожидания не сбылись – она оказалась первой в ринге. Но хозяин прямо с ринга направился к нам. Он сам привёл Марту в дом, где ей предстояло жить. Только когда владелец собаки ушёл, взяв деньги и оставив нам собачий паспорт, мы стали потихоньку понимать, что теперь это наша собака.
                НА НОВОМ МЕСТЕ
До этого дня Марта ни разу не была в квартире. У прежнего владельца, заядлого охотника, жившего в небольшом тихом посёлке, постоянным местом её обитания был вольер за гаражом, где она родилась и жила вместе со своей матерью и братом.
Всё это наложило отпечаток на характере собаки. Спокойная, уравновешенная и не злобная к людям, она боялась города, машин, необычных предметов, находящихся в квартире. Особенно, как ни странно, пугал её ковёр – ступить на него было свыше её сил, но любопытство и природная живопись фокстерьера гнали её вперёд. До предела вытянув морду, прижав уши и поджав хвост, на согнутых, напряжённых, как пружинки, лапах подбиралась она к интересному предмету, всегда готовая отскочить назад.
                МЫ ЗНАКОМИМСЯ ПОБЛИЖЕ
Мы всячески старались облегчить собаке переход к новым условиям жизни, но с удивлениям всё больше убеждались, что она принимает их как должное. Собака в первый же вечер признала наш дом своим, а нас, всех без исключения, - своими хозяевами. Никто не занимался обучением Марты. Общение с прежним хозяином сводилось к тому, что он приносил ей два раза в день еду, но собака, видимо, инстинктивно вела себя так, как нужно, буквально впитывала в себя новые впечатления, информацию и сразу реагировала на них. Не испорченная воспитанием, она с радостью откликалась на любое проявление внимания.
На второй день пребывания Марты у нас мы остались с ней одни, и я решил показать ей любимое место нашего Кутьки на подоконнике открытого окна. Мы жили на первом этаже, но окно находится на высоте примерно двух метров от земли. Я, конечно, знал, что фокстерьеры очень смелые и прыгучие, но случившееся просто ошеломило. Едва лапы Марты коснулись подоконника, она, выскользнув из моих рук, выпрыгнула на улицу. Я бросился из дома, оббежал двор, сердце от страха колотилось где-то в желудке. Не зная что и думать, я стал звать Марту, и тут из самого густого куста на загоне высунулась очень довольная бородатая морда. Невинные, безмятежно спокойные глаза смотрели на меня. Виляя не только хвостом, но и всем задом, явно рассчитывала на похвалу, она подошла ко мне. Я сгрёб в охапку своё сокровище и потащил домой, ещё не веря до конца, что всё кончилось благополучно.
                НАШИ ТАЛАНТЫ И НЕОЖИДАННЫЕ ТРУДНОСТИ
Наша любимая игра называлась «ищи». Я заметил, что собака выполняет команду с особой охотой и всегда приносит именно тот предмет, который я бросил или спрятал, дав ей предварительно понюхать. Видимо, чутьё было необычайно острым, даже для охотничьей собаки. Сначала она научилась из большой кучи разным предметов, выбирать тот, который я дал понюхать. Затем ей предлагалось уже обнюхать человека и найти предмет, принадлежащий ему. Потом несколько разных людей выкладывали из карманов по маленькой вещице, а затем пускали в комнату Марту. Я по очереди подводил её к каждому человеку, подавал команду «ищи», и она разносила все выложенные предметы владельцам, никогда не ошибаясь. Не удивительно, что Марту любили все, она неизменно получала приглашения поучаствовать в показательных выступлениях на выставках собак всех городских клубов.
                ДЕБЮТ
Когда мы шли по улице с чистой, яркой, аккуратно отриммингованной, чинно шагающей рядом собакой, редкий человек равнодушно проходил мимо. Конечно, фокстерьеры попадались в те времена изредка на улицах, но тримминговать их среди охотников было не модно. Это были кудлатые, грязные, заросшие до безобразия барбосы. Я всерьёз занялся этим делом, собрав всю литературу, которую можно было найти в огороде. Отличный экстерьер и мои старания делали Марту настоящей красавицей, а когда она замирала в напряжённой, характерной для фокса стойке, то напоминала статуэтку.
Вот в таком виде мы явились первый раз на притравку. Наше появление тут же вызвало град острот и насмешек и даже неподдельного возмущения: мол, серьёзную собаку превратили в игрушку. Мы не обижались. Мы и сами чувствовали себя не в своей тарелке. Мужчина, показавшийся мне очень строгим, подошёл к нам и расспросил о собаке, одобрительно оглядел её. Он принёс и показал Марте лису в сетчатой клетке. Собака со всей обычной осторожностью, припав к земле, приблизилась к клетке, разок фыркнула и вдруг залилась безудержным лаем. Вот тут первый раз мы и услышали её голос. Она остервенело бросалась на клетку, пытаясь схватить клетку зубами.
Насмешки немного приутихли, но зрители пришли к выводу, что на клетку любой может гавкать, вот как в норе будет, посмотрим. С этой минуты спокойная собака преобразилась. Марта дрожала всем телом, повизгивая от нетерпения, тянула к норе.
Наконец подошла наша очередь. Нас позвали, зрители подтянулись к сетке. Я ровным счётом ничего не понимал в происходящем, и самым моим большим желанием в ту минуту было забрать собаку и уйти. Мне показали какое-то отверстие, маленькое и чёрное, куда я должен был посылать Марту. Она, видимо, поняла в этом гораздо больше, чем я. Когда я снял ошейник и дал команду «ищи», она с опаской, но довольно решительно полезла в нору. Белый хвостик мелькнул, исчез, и наступила, как мне показалось, очень-очень долгая тишина. И вдруг я услышал далёкий глухой лай. Он становился всё более решительным и уверенным. Оглянувшись вокруг, я увидел совсем другие лица: на них не осталось и тени насмешки, появился интерес и одобрение. Скоро притравщик открыл какую-то клетку и велел забирать Марту. Он тоже был доволен, сказав, что для первого раза достаточно. Я слушал его плохо, не вникая в слова. Красивая, чистая собака вернулась ко мне грязнулей с окровавленной мордой. Да ещё и эта клетка с лисой, которой спрятаться некуда…
В душе я решил, что ноги моей здесь больше не будет, но тут увидел глаза своей собаки. присмотрелся к ним. Она была счастлива. В ней появилось что-то новое: уверенность, гордость, осознание выполненного долга.
Конечно, мы пришли и на вторую притравку, и на третью... Поведение Марты менялось от раза к разу. Она пулей залетала в нору, быстро находила зверя, злобно облаивала. После третьей тренировки нам сказали, что собака готова к испытаниям. На это мероприятие мы явились всей семьёй. Нас уже знали, дружески здоровались, но обстановка была совсем другой, какой-то напряжённой. Все волновались за своих собак, а мы нет… Кругом были серьёзные охотники с опытными собаками, так что на диплом мы не рассчитывали и просто с интересом следили за всем происходящим.
Ждать было довольно долго, но когда испытания начались и первые три собаки ушли без дипломов, а одна из низ совсем отказалась заходить в нору, мы почему-то тоже начали волноваться. И вот назвали кличку нашей собаки. Я зашёл за ограждение и по команде эксперта снял с собаки ошейник. Марта мгновенно исчезла в тёмном отверстии. Я стоял в стороне, там, где сказали, ничего не видел. Время, кажется, остановилось.
Эксперт что-то считал, стало более оживлённо, и вдруг до меня долетел чей-то шёпот из-за сетки: «Хорошо работает с бросками!» Наконец время вышло, меня попросили забрать собаку – и вот она победа, диплом третьей степени. Все очень радовались, поздравляли нас, ведь это был первый диплом в тот  день и первый у Марты. Нас признали своими.