Анимат. МРТ

После первой томографии, сделанной в том незабвенном для меня марте 2006 года для подтверждения диагноза, я отходила от неприятных самочувствий год — меня пугали метро, туннели, коридоры, лифты, громкие звуки, толпы людей и даже мелкие человеческие радости в виде концерта в музыкальной школе или прихода ко мне гостей.
Вторая томография почему-то прошла для моей психики незаметно (я её делала спустя три года, для «динамики» — показывала своему гомеопату). Возможно, я напилась перед этим валерьянки, не помню — склероз же…
Сейчас это была уже третья МРТ в моей жизни. И я опять прошла все круги ада. Как только доктор ушла в свой пульт управления полётами, предварительно защёлкнув на мне маску, я поняла, что хочу убежать. Я нажала на спасательную кнопку, которую надо нажимать, если вдруг тебе захотелось исповедоваться священнику или следователю, доктор вернулась, я сказала что-то типа «Уберите это с меня!» — «У вас клаустрофобия?» — «Да», — согласилась я, лишь бы быстрее сняли. Я же не доктор, я не могу знать, клаустрофобия у меня, паническая атака или просто очередной «прилив» гормонов, так как у меня сейчас проходит климакс. «Надо было принять…  (далее перечень препаратов, запрещённых для продажи без рецепта). Приходите в следующий раз подготовленная». Но я не могла в следующий раз, я к этому-то морально готовилась три дня, ведь у меня был негативный опыт магнитно-резонансного томографирования, и вообще двенадцать лет я шла к обналичиванию меня в государственной системе доброты. «А.. э… ы… а можно, Алёша посидит тут, подержит меня за руку?» — «Можно».
Алёша сидел и держал меня за руку, пока адовы слуги у меня в голове отбойным молотком рубили межкомнатные перегородки, или внезапно пускались в ритмичный пляс, потом опять отбойный молоток, потом опять пляски. Иерихонская труба — отдыхает. Думаю, аппарат придумывали изначально как психическое оружие. В застенках клиники доктора Йозефа Менгеле. Случайно получилось, что аппарат ещё и отпечатывает на негативной плёнке мысли подопытного.
После окончания экзекуции я смеялась от радости: «Боже! Боже! Как хорошо жить!», а две девушки, следующие за мной в очереди, косились на надпись в приёмной «Соблюдайте тишину и спокойствие» и не понимали, какие муки я прошла.
Уже прошло два с половиной месяца после «обследования», но я до сих боюсь засыпать. До этого МРТ таких явлений не было двенадцать лет; причём, тогда эти эффекты тоже были после МРТ.
Менгеле Рейхс Томография.
И это мы ещё отписались от введения контрастного вещества, рекомендованного для лучшего томографирования — ведь оно накапливается, господа. К тому же рассеянным старше пятидесяти лет его запрещено вводить, но доктора этого не знают… почему-то. Именно отписались — Алёша составил, а я подписала письменный отказ от этого добра, которое вряд ли будет полезным моему измученному гражданской войной организму. «Гомеостаз может нарушиться», — сказал он неврологу, и она покорилась. Или убоялась — вдруг, правда, со мной хрень какая-нибудь произойдёт, а она же обычный районный невролог, бабушек лечит. Раньше рассеянные были прикреплены к Центру рассеянного склероза, как говорят старожилы. Там их лечили авторитетные профессора, а теперь эту почётную функцию передали «на места». В поликлинике не знают, что делать с рассеянными, они с ними не сталкивались раньше, поэтому страдают страшно — вроде полагается списывать бюджетные деньги на нужды излечения, но брать грех на душу, вдруг прямо при тебе больного разобьёт паралич — опасаются.
В последнее время я веду дневник общений с поликлиникой по поводу моей подготовки к легализации инвалидизации  — каждые две недели они что-то теряют или удивляются, что к нам до сих пор не приходил ни уролог, ни хирург, ни офтальмолог. Поудивляются и пропадают. То есть МРТ было сделано два с половиной месяца назад, и, если его надо будет переделывать заново, я перегрызу горло нашей Медунице. Потому что для меня теперь это одинаковый ужас — МР-томографирование или убийство человека.
Хорошо, что Алёша такой прекрасный — высокий, умный, красивый. Он издалека заметен, и он нравится девушкам. Маленькая девочка на улице, увидев его, сказала: «О, какой высоконький!» Особы женского пола впадают в состояние гипноза при контакте с ним: «Мы слышим тебя, Каа…» — «Слушайте меня внимательно, бандерлоги! Контрастное вещество не нужно!» — «Да, Каа…»
Вся надежда на его обаяние или на их убояние.