Наши сердца почернели от горя...

По оценке столичной полиции, «Марш разгневанных матерей» в Москве собрал около 400 участников, которые прошли по бульварам от «Пушкинской» до «Кропоткинской». В ГУВД подчеркнули, что сотрудники полиции и Росгвардии обеспечили общественный порядок и безопасность, хотя мероприятие не было согласовано столичными властями. Полностью защитить участников марша от провокаций полицейским не удалось. Акция материнского гнева проходила в нескольких городах. В Москве и Санкт-Петербурге, по данным портала «ОВД-Инфо», были задержаны девять участников, некоторым из них вменяется мелкое хулиганство (ст. 20.1 КоАП РФ).

Акция «Марш материнского гнева» была анонсирована организаторами как мероприятие в поддержку Анастасии Шевченко — активистки «Открытой России» из Ростова-на-Дону, с 23 января находящейся под домашним арестом по обвинению в сотрудничестве с организацией, деятельность которой признана в России нежелательной (ст. 284.1 УК РФ).

«Открытая Россия» была отнесена к нежелательным решением Генпрокуратуры в апреле 2017 года, причем пресс-служба создателя организации Михаила Ходорковского уточнила тогда, что статус нежелательных распространен на юридические лица, зарегистрированные в Великобритании, но не касается действующего в России общественного движения. 31 января этого года в больнице умерла старшая дочь Анастасии Шевченко, госпитализированная с обструктивным бронхитом из интерната для детей с особенностями развития.
Суд позволил Анастасии Шевченко навестить дочь, но это решение было принято так поздно, что она оказалась в реанимационном отделении больницы за несколько часов до смерти девушки. В начале февраля правозащитный центр «Мемориал» признал Анастасию Шевченко «политзаключенной». Шествие солидарности с Анастасией Шевченко было анонсировано в некоторых российских городах через несколько часов после сообщения о смерти ее дочери.

В Москве организаторы подали заявку на мероприятие, но согласовано оно не было. К объявленному времени начала шествия в Новопушкинском сквере было, казалось, больше фотографов и операторов, чем самих митингующих. Какой-то человек, держа в руках многословный плакат с портретом Путина в уголке, забрался на сугроб: «Людям, которые наверху, наплевать абсолютно. Если им сказать, что нам не нравится, они ответят: ну и что».
Все камеры площади тут же взяли его в кольцо. «Нам нельзя выходить с мирными пикетами, нам нельзя заботиться о своих детях. А им все можно: можно грабить, можно безнаказанно убивать,— продолжал мужчина.— Такого в нашей стране быть не должно. Я поддерживаю Анастасию Шевченко: она мать троих детей и не должна сидеть в тюрьме за выдуманные преступления».

Колонна не спеша тронулась к Никитским Воротам. В голове колонны муниципальный депутат Тимирязевского района Юлия Галямина объясняла журналистам значение символа марша — черного сердца: «Наши сердца почернели от гнева и горя за Анастасию Шевченко и погибшую дочь. Честно говоря, этот марш — про эмоции, про чувства, а не про политику». Политика неизбежно начиналась уже во второй шеренге: человек с картонкой «Долой Путина» говорил о диктатуре.

Рядом девушка раздавала листовки движения «Социалистическая альтернатива». Трое граждан со значками «Христиане против репрессий» рассказывали соседям о преследованиях «Свидетелей Иеговы», которым суд запретил иметь в России организацию, но не запретил исповедовать религию. «Мы за свободу совести и за всех, кого преследуют за их взгляды»,— коротко объяснял один из них бородатому мужчине с пачкой брошюр с лозунгом «Даешь учредительное собрание».

Но многие шли с мягкими игрушками, как на первом «Марше матерей» в августе прошлого года, когда на столичных улицах прошла такая же несанкционированная акция солидарности с фигурантами дел «Нового величия» и «Сети». Некоторые участники прикрепили лоскутки с изображением черного сердца к левой стороне груди. Одна женщина прикрепила черное сердце к Конституции и так шла с ней, высоко подняв над головой.

«Мы выражаем свою позицию: в то время, когда уничтожают детей и матерей в нашей стране, мы не можем сидеть дома,— сказала одна из участниц, выходившая на ''Марш матерей'' и в августе.— Нам не нравится, когда у матерей умирают дети, а матерей к ним в это время не пускают».
Зачем рожать детей, если арестуют либо их, либо нас?» — спросила женщина помоложе.

Те, кто пришел выразить солидарность с Анастасией Шевченко и другими фигурантами «политических дел», и те, кто кричал лозунги — несколько человек лет двадцати,— были настроены по-разному, но, кажется, понимали, что они по-разному говорят про одно и то же. «В ФСБ пытают — власти покрывают!», «Дело ''Сети'' — позор власти!» — кричали молодые участники. «Человек не должен подвергаться пыткам, не должен быть осужден за участие в нежелательных организациях, таких как ''Открытая Россия'',— негромко, но настойчиво объяснял в колонне участник шествия по имени Кирилл. — Нельзя осуждать за правозащиту. Это бесчеловечно, когда женщину, мать вот так арестовывают. Но даже если бы это был человек другого социального статуса, это было бы недопустимо».
Я был на ''Марше матерей'' в августе. Здесь совсем другая атмосфера, чем на митингах Навального,— сказал участник Степан.— Там идут протестовать против власти, а здесь — против несправедливости. И атмосфера более печальная, если не траурная».

Полиция, которая сначала напоминала о несанкционированном характере акции, переводила митингующих через радиальные улицы, перекрывая автомобильное движение. Полицейское сопровождение, если не считать эпизодов с провокаторами в Новопушкинском сквере, выглядело скорее дружелюбным. По сторонам от нестройной колонны шли шестеро полицейских, часть из них женщины. Они улыбались, но, кажется, не участникам шествия, а просто показывали что-то друг другу в телефонах. Прохожие и экскурсанты, ничего не знавшие о марше, при виде колонны останавливались и начинали спрашивать друг у друга, что происходит.

Политолог Екатерина Шульман объясняла: «Конечно, неполитических маршей не бывает, и митингов неполитических тоже. Само требование — это политический жест. Многие тут любят говорить, что они вне политики и им лишь бы вопрос решить, но так не бывает». Госпожа Шульман отметила «хорошее поведение полиции»: «Через дорогу переводят, сопровождают, охраняют, ведут себя в высшей степени прилично. Но посмотрим: иногда спустя две недели начинаются вызовы с повесточкой. Хотя это обычно касается организаторов и распространителей информации». В это время выяснилось, что как минимум двое активистов SERB были задержаны полицией на Никитском бульваре после того, как у одного из них заметили газовый баллончик.

Последняя митинговая нота была взята у «Кропоткинской». Пока адвокат и член Совета по правам человека при президенте Генри Резник с расстановкой говорил обступившим его журналистам об авторитарном режиме, «который подает всем сигнал», молодой человек в черном берете и красном платке, закрывающем лицо, прокричал: «Свобода ''Новому величию''!» и «Антифашизм — не преступление!»

Его поддерживали девушка с зелеными волосам и еще несколько молодых людей. Выходившие в этот момент из метро заметно отпрянули в сторону. Чуть в стороне в паре метров друг от друга фотографировались и давали комментарии Юлия Галямина и избежавшая задержания активистка. Участники марша расходились. По данным ГУВД, в столице в нем приняло участие около 400 человек. В ведомстве заявили, что полиция и Росгвардия полностью обеспечили общественный порядок на мероприятии, хотя оно и не было согласовано с властями.

В конце января скоропостижно скончалась 17-летняя дочь Анастасии Шевченко, проживавшая в интернате для детей с особенностями развития. До этого ее срочно госпитализировали после временной остановки сердца. Следователи долго не разрешали Шевченко навестить дочь в реанимации.