Молотильня

Весь этот сброд продолжал вливать в свои глотки вонючее пойло, обжигающим потоком проникающее в их проспиртованные организмы.
Каждый хренов вечер они перлись сюда, чтобы утолить жажду, а кто-то для того, чтобы утопить свою печаль в огненной воде. Так или иначе все, кто здесь бывал завсегдатаем, был конченым неудачником. Еще одним чмошником, который волочит каждое утро по этой бренной земле ноги, добираясь с горем пополам на нелюбимую работу. И целый божий день они трудятся на благо общества, на благо толстосумов, что набивают свои бездонные карманы за их счет. А они радуются каждой заработанной копейке и бегут со всех шальных ног сюда, где чувствуют себя богачами и трясут кошельками, доказывая сами себе свою значимость в прогнившем донельзя обществе.
Напиваются, как свиньи, треща без умолку о незначительных мелочах повседневной жизни. Обо всем дерьме, который с ними приключается, но, как всегда, стараясь приукрасить детали. Показать другим, на что еще способны их могучие тела и безупречные умы.
Они радуются тому, от чего следовало бы рыдать.
А когда градус поднимается до нужного уровня, следует глупый спор с такими же кончеными ублюдками. Они кричат до хрипоты, срывая глотки. Вследствие чего распускают свои руки, пытаясь разнести в щепки ****ьники тем, кто с ними не согласен. Как это обычно бывает, ебало разносят им. Их выкидывают на улицу, как ненужный мусор, а они, обиженные на весь свет, плетутся домой, где устраивают скандал со своими женами, которые терпят это безрассудство постоянно. Терпят побои и унижение для того, чтобы не разрушать, по их мнению, крепкую семью.
Еще одни терпилы, готовые ползать на коленях ради глупых убеждений.
И так по кругу.
Коренастого вида парень стоял возле барной стойки, вглядываясь, исподлобья осматривая с ненавистью наполненный до отказа зал, выискивая какого-нибудь бедолагу, который порядком налакался и теперь мирно спал где-нибудь в углу, мозоля глаза тем, кто еще способен платить. Такой швали здесь не было места, и, как правило, их вышвыривали вон. Но сегодняшний вечер был спокоен как никогда, хоть это и выглядело странно при таком столпотворении.
«Сборище тупых баранов», — с долей презрения подумал он.
Возле выхода он заметил белобрысого парня, слоняющегося в такой же черной футболке с надписью «ОХРАНА» на спине. Тот бродил от одного угла в другой и обратно, насупившись наблюдая за порядком в баре. Скучное бессмысленное занятие. Если к полуночи так же будет все тихо, то значит, ночка будет спокойной — это как пить дать. Проверено временем.
— Скучаешь? — милый женский голосок отозвался в его ушах звуком трели, еще одна забавная идея — девушка в качестве бармена. Единственная особа женского пола в кругу мужчин, словно белый лебедь среди черных ворон.
— Так, балдею по тихой грусти, — отозвался он.
— Налить стаканчик?
— Местного дерьма?
— Да нет, у меня свое в запасе есть, — игриво проговорила она.
— Катька, да ты просто ангел,— он повернулся к ней лицом, чтобы увидеть голубые глаза, способные утопить в своем очаровании.
— Не спалишься? — Катя достала из-под стойки пластиковую бутылку, в которой обычно продают минеральную воду, и плеснула на донышко белоснежное пойло.
— Да похуй, — только и ответил он.
Опрокинул залпом стакан, и легкое жжение прокатилось по всему пищеводу, добралось до желудка и теплой волной окатило все нутро. Бормотуха что надо.
Мужчина в деловом костюме прохаживался по залу, лавировал между столами и стульями, между пьяным отребьем, осматривая свои владения молча, кивая головой каждый раз, как только с ним начинали здороваться. Он подошел к стойке бара, где стоял один из его охранников, где находилась его жемчужина Екатерина, которую он периодически трахал. Он подошел туда, где переминалась с ноги на ногу пьяная шелупонь, которая, как пиявки, вгрызлась в эту ****ую стойку, высасывая литры алкоголя, обогащая его карман.
— Как обстановка, Миша? — поинтересовался костюм, подтолкнув в сторону одного из этих пьяниц.
— Нормально все, тишина да спокойствие, — дежурная фраза, как всегда, пришлась кстати.
— Как стажер?
— На входе стоит, учиться понемногу, уму-разуму набирается.
— Пусть всю ночь стоит.
— О'кей, пусть стоит, я не против.
— Это хорошо, очень хорошо, — без интереса произнес костюм, подмигнув Кате и одарив ее белоснежной улыбкой. После чего он пошел обратно в свою обитель, где и просидел до самого утра.
Цифровые часы, что висели над стойкой бара, показывали 4:45, время, близкое к закрытию.
Стажер вышел из туалета и уже почти подошел к двери, как в один момент она распахнулась, и оттуда черное дуло дробовика выплюнуло пламя, разворотив парню грудь, отбросив тело назад. Захлебываясь кровью, он пальцами царапал вывернутые наружу ребра в попытках разобраться, что за херня только что произошла.
Оторопевшие лица все как один смотрели на умирающее тело с раскуроченной грудью, слышали захлебывающие стоны новичка и то, как передвижное цевье, щелкая, экстрагирует гильзу, которая падает с приглушенным звуком удара об кафельный пол. Дальше новый патрон был загнан в патронник, а ударно-спусковой механизм был выжат, и мелкие дробинки через ствол вырываются на свободу, где встречаются с преградой из человеческого лица сидящего за столом с кружкой пива алконавта, который так ничего и не понял, как половину его лица разорвало.
Только тогда Катя начала истошно визжать.
Миша хоть и не сразу, но все же успел среагировать, перемахнул через стойку, оказавшись рядом с девушкой, которую он дернул за штанину с такой силой, что равновесие удержать было очень сложно, практически невозможно, именно поэтому она плюхнулась на пол. В тот самый момент новый заряд дроби разнес к чертям бутылки над их головами, если предположить, то патрон предназначался именно для нее, для той, кто, как сирена, визжала, не думая умолкать. Так или иначе, доля секунды промедления, и все могло бы кончиться для нее печальным фактом. Фактом того, что дробь могла угодить в ее красивое тело, поставив крест на еще одной жизни. В общем, водопад горючей смеси обильно накрыл два скукожившихся тела, пытавшихся спасти свои шкуры.
БАМ-БАМ-БАМ! Мать твою!
Выстрел за выстрелом дробовик начитывал свои условия, уничтожая все на своем пути. Только один момент смог заставить его заглохнуть. Патроны имеют свойство кончаться, как это бывает в реальной жизни. И пока субъект загонял в подствольный магазин новую партию солдатиков смерти, человек в деловом костюме ударом ноги распахнул дверь кабинета, откуда вышел, сжимая в руках калаш. Секундой спустя тело субъекта согнуло пополам, автомат затараторил, продиктовав свою точку зрения, выпустив очередь убийственной мощи в ошалевшее существо.
Бойня окончилась, пора считать мертвецов.
— Какого *** здесь происходит? — взревел костюм, рассматривая, как из разных углов, словно крысы, выползала его охрана.
— Черт какой-то валить всех начал, — отмазывался белобрысый.
— Я, ****ь, это и без тебя вижу! Че за на *** вы устроили?! — орал костюм, шествуя победителем к провинившимся щенкам, точнее охранникам, склонившим свои головы, как озорные мальчишки, ждущие порцию наказаний за свои косяки.
— Я вам, мудакам, за что деньги плачу? Совсем расслабились, суки? Думаете, что мутузить пьянь и есть ваша работа?
Поникшие головы молчали, не смея что-то сказать.
— Молчите, ****ь? Как жареным вонять стало, так быстро попрятались, ****и? В молотильню захотели?
Черт бы побрал этих долбаных психов, врывающихся куда им заблагорассудится, размахивая оружием наперевес, тыкая им в лицо добропорядочным гражданам, не требуя ровным счетом ничего, бесцеремонно начинающих палить во все, что дышит. Расстреливая полный боекомплект, они устраивают кровавую бойню, не жалея даже детей, абсолютно везде. В любом месте, кем бы ни был человек, он мог спокойно наткнуться на одного из таких безумцев.
Тому примером может быть даже ****ский книжный магазин, куда частенько заходят книголюбы, в одночасье он может стать зоной боевых действий. Возьмем, к примеру, обдолбанного напрочь спидами игромана, переигравшего в какую-нибудь игру, просто-напросто решившего немножко пострелять по живым существам. С****ивший отцовский карабин, не выбрав ничего лучше, чем вышеупомянутый книжный магазин, он врывается в час пик, когда у кассы столпотворение, и начинает беспорядочную стрельбу. Вышибая мозги всем и каждому. А что он делает дальше? Вышибает мозги самому себе!
И такая ***ня сплошь и рядом.
Убийственная шутка судьбы, которая разрушает одну жизнь, изрядно испачкав в дерьме для того, чтобы разрушить разом десяток жизней. Шах и мат, ****ный в рот.
Человека уволили с работы, оставив с кучей долгов, петлей обмотавшей шею, но он не толкает стул, он берет ствол, заходит в ближайший магазин и, разочаровавшийся напрочь в обществе, валит всех.
А если взять обманом приглашенную на вечеринку девушку, которую напоили, затем пустили по кругу, сняв это все на камеру, после чего, взорвав интернет, шокировав публику, запостив видео, они уходят от правосудия безнаказанно, потому что один оказывается сынком важной шишки. Да эти уебки набирают к тому же ***ву тучу лайков, и комментарии под этим видео будут раскритиковывать не их действия, а то, что эта якобы ****ь попыталась запятнать честь ни в чем не повинных парней, злостно оклеветав всю их гобку. Ей срывает крышу от полнейшего беспредела, сделавшего ее козлом отпущения, тогда руки потянутся за оружием, и ближайшая поликлиника окропится багровым цветом.
Примеров можно привести очень много.
Жизни рушатся по одному щелчку Господа, способного созерцать весь хаос, творящийся в мире.
Но в данной ситуации человек в балаклаве всего лишь решил поквитаться с теми, кто несколько дней назад вышиб ему пару зубов и бросил, как бесстыдное отродье, валяться на проезжей части, где никто не думал остановиться ради того, чтобы поинтересоваться, что с ним случилось, жив ли он.
Всем было насрать.
Мордовороты, размахивая кулаками, выбивая пыль из дебошира, затеявшего кипиш, под запарку подцепили и его, посчитав самую что ни на есть причастность неприметной особы к данной заварушке. Брызжа слюной, доказывая, что он не виноват, взбесил быков еще больше, и они заткнули наглый рот ударами пудовых кулаков с тяжелыми перстнями на пальцах, отправив в беспамятство. Очнувшись на мокром асфальте, он побрел шатаясь в сторону дома с разбитым лицом и ноющей челюстью.
В мыслях он уничтожал буйствующих тварей, представлял, как перерезает глотки от уха до уха. Чувствовал каждой клеткой мозга разрезанный слой глубокой фасции шеи, разрезая хрящ, добираясь до трахеи, пуская обильный поток крови, вслушиваясь в захлебывающийся хрип, наслаждаясь каждой секундой. Но это только сраные мысли. Только чертовые не приносящие морального удовлетворения мысли.
Уже с утра он сделал выбор, что вернется туда, а его дробовик Beretta RS202 докажет им всем, кто все же был прав в тот вечер.
Но вернемся обратно в бар, к тому месту, где человек в деловом костюме выслушивал жалкие оправдания бестолковых ребят из службы охраны.
— Черт бы подрал все это дерьмо, шеф, но у нас нет даже стволов. Как мы можем остановить ворвавшегося сюда психа с дробовиком без ствола? Как? — после долгих доводов белобрысого парня на смену пришел единственный удачный факт, расставляющий все точки над «i». Единственная умная мысль, дающая полный карт-бланш для того, чтобы импульсивный шеф, впавший в ярость, смог взять в толк, смог осмыслить то, что действительно так было важно. Идти с голыми руками на человека с дробовиком — это чистое самоубийство. Вдвоем или втроем, пусть даже патроны могли закончиться с каждым новым выстрелом, но этот чертов выстрел унес бы несколько жизней его лучших людей. Зачем так рисковать, правда? Костюм согласился, сказав:
— Ты прав, сукин сын, чертовски прав, — он осмотрел долбаное поле боя. — Нужно будет прибраться здесь, убрать тела, отмыть кровь. ****ь, придется закрыться на несколько дней. Серега, открывай подвал, заводи молотильню, нам предстоит еще много работы.
С этими словами костюм направился к свернувшемуся калачиком телу, Миша двинул следом.
— Миша, сдерни-ка с него маску, — приказал костюм. — Узнаешь рожу?
— Нет, — отрезал Миша.
— Я его тоже не узнаю. Может, это кто-то, кого выдворили отсюда ранее?
— Вполне... Хотя не берусь сказать точно, столько рож проходит каждый день, сложно запомнить всех.
— И то верно. Подай-ка оружие, — Миша протянул костюму дробовик. — Подержи калаш.
Костюм начал осматривать дробовик.
— Beretta RS202, итальянское говно, — со знанием знатока заявил костюм.
«Эстет хренов», — подумал Миша, не спуская с глаз человека в деловом костюме.
Жалобный скулеж донесся из противоположного угла, где лежал мужчина, стонал, сжимая руками разорванный бок.
— Помогите мне, прошу вас, я... кровью истекаю, — умоляюще, жадно глотая воздух, рассчитывая на то, что ему помогут, как можно громче просил он.
— Этот живой еще,— махнул головой Миша в сторону окровавленного тела.
Костюм медленно устремился к просящему о помощи почти трупу. Следил глазами, как тот, словно аскарида, елозил на полу в своей же крови. Вглядывался в это никчемное быдло с умоляющим взглядом, просящим о помощи. Он шел медленно, шаг за шагом приближаясь к тому, кто начал отползать в свой вонючий угол, откуда же и выполз.
— Прошу вас... — взмолился тот, упершись в стену.
Передернув цевье, костюм направил дуло в существо, которое являлось человеком.
— Я и так тебе помогаю, — усмехнулся костюм, нажав на спусковой крючок.
Бам!
Ошметки того, что являлось когда-то лицом живого человека, лениво сползали по стене, оставляя красные дорожки.
— Это говно что тут делает? — ствол указал в направлении тела стажера, безмолвно лежащего пластом на полу.
— Без понятия, — отговорился Миша.
Ствол, покачиваясь, перенаправился в сторону парня, указывая на то, что такой ответ был абсолютно неправильным. Дуло смотрело в серо-зеленые глаза, подсказывая, что нужно переосмыслить свой ответ. Выдать словоизвержение, дав полный отчет причине, по которой стажер покинул охраняемую зону.
Игры кончились после того выстрела, отправившего восвояси тупое убожество, которое не смогло вытерпеть остаток рабочего времени, бросив зону ответственности, чтобы сходить посрать. Так какого же хрена теперь стоять и увиливать от ответа ради дохлого куска мяса? Зачем испытывать экспансивный характер шефа? Проще объясниться, нежели сгинуть паршивой овцой.
— Я разрешил ему в толкан сходить, — растягивая слова, выдавил из себя Миша.
Цевье движется назад, затем вперед, отстреленная гильза падает на пол.
Парень закрыл глаза, затаив дыхание, считая секунды, выжидая, что сейчас куча мелкой дроби вопьется в его тело, раскурочивая плоть...
Щелк.
Дробовик отшвырнули в сторону, и цоканье каблуков туфель начало отдаляться. Громко выдохнув, Миша открыл глаза, перед которыми все будто плыло, а тяжелый запах смерти забивался глубоко в легкие.
— Стаскивай тела в подвал, молотильня заработала, — сообщил приказным тоном костюм.
Машина работала на всю катушку, грохоча, как будто выпрашивала, чтобы ее наконец покормили, сбросили в округлый чан тело, где молотильный барабан, утыканный острыми зубьями, будет пожирать, измельчая мясо, переламывая кости, перемалывая все это в фарш, превращая в жидкую консистенцию, сливающуюся в резервуар.
«Лучшее пиво и другие горячительные напитки», — гласила надпись на вывеске в баре «Ангар». Люди толпами вваливались сюда, лишь бы вновь сделать хотя бы глоток чудесного пива. Промочить горло великолепным виски. Выпить до дна горькую рюмку водки. И никто не знал главную изюминку, важнейшую основу этого чертового пойла, доминирующий элемент, который находился в резервуаре. Ключевая субстанция, способная изменить обычную жгучую бурду, превратив ее в напиток богов.
Глупая толпа глотала вместе со спиртом себе подобных в безостановочном такте каждую ночь, даже не подозревая, что краеугольным камнем всего этого был и остается человек.
Точнее то, что от него осталось.