Вверх по реке. Глава 11. Свирель Илькиссы

Мы плыли уже второй день вдвоём с Нордом в поисках бухты Тараруй, но всё было бесполезно. Пейзаж был довольно однообразен: серая и бесплодная полоса берега, которая, если на неё долго смотреть, могла бы свести с ума кого угодно. Спасение было одно — работа или же разговоры с котом на разные отвлечённые темы.
— Тиль ушёл, Манумар ушёл, теперь вот и Руфус ушёл.
— Ну и что, мяу?!
— A то, что теперь на очереди ты.
— Если найду условия, которые меня удовлетворяют, только тогда я уйду, но не раньше, мяу.
— A если случится так, что ты встретишь ту или того, кому, действительно будет нужна твоя помощь?
— Тогда я окажу её и сделаю всё, что от меня зависит, мяу.
— Значит, я останусь один?
— A ты хотел, чтобы что? — задал встречный вопрос Норд.
— Я хотел, чтобы ты до конца был со мной, пока я нахожусь в этом мире.
— Почти так и будет, мяу!
— A вдруг Илькиссе понадобится твоя помощь?
— Тогда я останусь с ней и сделаю всё, что от меня потребуется.
— А я?
— Отправишься через портал дальше на встречу с той, кого любишь, мяу!
— Тебе легко говорить, а вот я к тебе привязался.
— Для меня это отрадно слышать, мяу, потому что обычно я всех раздражаю своими дурацкими выходками.
— Со временем к ним привыкаешь, и из дурацких выкрутасов они становятся очень даже милыми штучками.
— Не надо утешать бедного одинокого кота, Стас.
— Почему же?
— Видно, таков мой удел, быть вечным шутом и балагуром.
Норд погрустнел, опустил усы, и жёлто-зелёные глаза, которые до сего момента светились живыми огоньками, как-то сразу потухли:
— Бегемот тоже всё время балагурил и дурачился, а в результате попал в историю мировой литературы
— Стас, не напоминай о предке.
— Почему?
— Предок — это предок, а я — это я. И мне хотелось бы тоже что-то сказать, пусть и не такое значительное, мяу.
— Уверен, что ты ещё скажешь своё слово!
— Спасибо за добрые слова.
На этом разговор оборвался. Мы попали в водоворот, и все другие звуки заглушил шум воды. Норд понял, что от него требовалось с первой секунды, и бросился к рулевому веслу. Он крепко держал его в лапах и пытался повернуть против ревущего на все голоса бурного течения реки. После долгих попыток это удалось сделать. Мы закрепили весло с помощью каната, и «Агидель» продолжала свой путь. Обезопасив себя от кораблекрушения, мы с Нордом, вымотанные до предела, улеглись прямо на палубе и мгновенно уснули. Спали без сновидений и проснулись довольно поздно, когда Солнце было уже высоко.
Первым проснулся я и с любопытством, оглядевшись по сторонам, сразу заметил, что-то изменилось. Мне долго было не понятно, что именно, пока до меня не дошло, что изменился пейзаж за кормой. Раньше нам попадались исключительно равнинная и холмистая местность, иногда, впрочем, поросшая лесами, а теперь по обоим берегам реки Чудь высились горные кряжи и зубчатые горные вершины величественно поднимались в небо. Я бросился к Норду и растолкал его.
— Вставай, соня! Посмотри, какая красота вокруг.
Пока кот протирал и умывал свои заспанные глаза, я стоял у руля, молчал и задумчиво смотрел вдаль.
«Неужели, — думал я, — за этими горами я найду ту, которую люблю. И любит ли Клири меня? A, может быть, вообще всё это зря? Может быть, никакой Клири и не существует, в этом мире уж точно. Может быть, она куда-то уехала, полюбила, вышла замуж, родила детей, а я плыву неведомо куда и ищу неведомо что, тень той, кого наверняка уже и нет на свете».
— И зачем ты меня поднял? Я такой прекрасный сон видел, мяу, — недовольно проворчал Норд.
— И о чём же, если не секрет?
— Я наелся солёной кильки, а потом запил всё это целым бидоном молока! — Норд мяукнул и вздохнул.
— А живот после этого не болел?
— Не знаю, ты меня разбудил на самом интересном месте!
— Ладно, смотри, какая красота вокруг!
Пока кот глазел по сторонам, я подошёл к рулевому веслу и плавно ввёл «Агидель» в бухту, которую давно приметил, но из-за разговора с Нордом чуть было не прозевал вход в неё. К счастью, чуть-чуть у нас не считается. Войдя в эту небольшую, но очень удобную бухту, «Агидель» бросила якорь.
Не успели мы перевести дух, как где-то совсем рядом что-то бухнуло. Это привело нас в некоторое замешательство. Особенно волновался Норд:
— Очень похоже на пальбу из пушек, мяу!
— Погоди, не горячись. Может быть, это всего лишь артиллерийский салют в нашу честь, а ты Бог знает что подумал!
— А что я такое подумал, мяу?
— Ты подумал о том, чего не было, то есть преувеличил.
— Ну, допустим, что дальше?
Я открыл рот, чтобы ответить, как вдруг кто-то или что-то в стороне пропищало:
— Правительница острова Кидань Илькисса Марун приглашает вас к себе!
От неожиданности мы оба вздрогнули. Приглашение повторилось, но теперь уже басом, от которого у меня по спине пробежал неприятный холодок, а Норд опять затрясся от страха.
— Мяу, Стас, я боюсь, а пуще всего всяких там великанов с громоподобными голосами.
— Но ведь Манумар тоже великан, хотя и недоросток.
— Из всех правил бывают исключения! И потом, к штучкам Манумара я уже привык, а тут, может быть, какое-нибудь страшилище ростом с башню.
Как только Норд произнёс эти слова, кто-то невидимый очень громко расхохотался:
— Вы не узнали меня, ха-ха-ха?! Давно так не смеялся.
И только тут мы узнали голос Манумара. Первым, конечно, опомнился кот.
— Манумар, если это и в самом деле ты, скажи, как зовут моего спутника и кто он по профессии.
— Стас. Он художник.
Удовлетворённый Норд отошёл в сторону, предоставив действовать мне.
— Манумар, можешь ответить на мой вопрос?
— Конечно, Стас, для тебя всё что угодно.
— Почему тебя не видно?
— Потому, что на мне шапка-невидимка.
— А кто это с тобой такой писклявый? — вновь спросил я.
— Это Грим — дворецкий Илькиссы. Он гном, но неплохой парень и большой выдумщик.
— Только гномов нам и не хватало, — недовольно проворчал Норд.
— Немедленно прекрати ворчать! — одёрнул я кота, — Он может услышать.
— Пусть слышит, что про него думают честные коты, мяу!
Я махнул рукой и обратился к великану:
— Манумар, ты ещё здесь?
— Да, — ответил великан.
— А где живёт твоя госпожа?
— В двух шагах отсюда, у лесного озера.
— Но ведь там завал из горной породы, не пройдёшь, мяу, — забеспокоился Норд.
— Не волнуйся, я же здесь. Лучше хватайся за мой палец, и поехали!
Тут из пустоты появилось что-то похожее на бревно гигантских размеров и зависло напротив кота. Тот не заставил себя долго упрашивать и схватился за него сразу всеми лапами.
— Удобно устроился? — спросил Манумар.
— Ничего, жить можно, мяу.
— Теперь ты, Стас, садись мне на ладонь.
Передо мной вдруг возникла громадная каменная ладонь, больше напоминающая небольшое горное плато или детскую площадку огромных размеров.
— Удобно устроился? — задал Манумар мне тот же вопрос, что и Норду.
— Погоди, дай устроиться, каменная ты башка.
На это великан промолчал, и я, воспользовавшись паузой, уселся, как мне было удобно, скрестив ноги и немного наклонившись вперёд.
— Можешь отправляться, — сказал я Манумару.
— Держитесь крепче, если будет укачивать, — произнёс он и пошёл вперёд.
Скажу сразу, ездить на ладони великана — то ещё удовольствие. Тряска такая, как будто едешь по старой разбитой дороге на автомобиле, который давно пора сдать на металлолом. K счастью, это путешествие продолжалось не долго, а то бы меня точно вывернуло наизнанку.
— Слезайте, приехали. K Илькиссе вас проводит Грим, а мне пора на пост. И так задержался.
Сказав это, Манумар припустился во всю прыть, громыхая подковами своих каменных сапог.
— Ну вот, убежал. A я-то хотел спросить о его теперешнем житье, мяу.
— Ничего, спросишь в другой раз, — подбодрил я кота.
Но Норд, видимо, не разделял моего оптимизма.
— Следующего раза может и не быть вообще, так-то, мяу.
— Ну, тогда я не знаю! — откровенно сказал я, — Ты сам не знаешь, чего хочешь!
— Нет, знаю, — заупрямился кот.
— И чего же?
— Всего лишь поговорить по душам с Оленбургом или Манумаром, мяу.
— Одного ты уже видел, он по горло в делах и заботах, стоит на страже какой-то Кидани. A вот что c Оленбургом?..
Не успел я произнести эти слова, как кто-то в сторонке тихо, но достаточно внятно проговорил:
— Да я-то здесь, только меня не пускают!
Сразу узнав этот голос, мы, как по команде, повернулись. Действительно, перед нами стоял Макс Дольфус фон Оленбург собственной персоной, он и никто другой.
— Приветствую Вас, Оленбург! Почему же Вы такой печальный? — обратился я к нему.
— Приветствую Вас, Станислав, как доброго знакомого. — Тут Оленбург замолк и после паузы, которая, видимо, была ему необходима, продолжал: — Вы, наверное, хотите знать, почему я тут, a не там?
Я недоумённо пожал плечам:
— Если Вам станет действительно легче от этого, Максимилиан, расскажите, если же нет... Ну, я думаю, Вы меня поняли?
— Понял, отчего же не понять! Илькисса меня не любит!
— C чего Вы взяли?! — спросил я.
— Она не пускает меня к себе вот уже два дня.
— A где Вы сами-то были со времени той нашей встречи?
— Сначала мы с Манумаром были на севере в горах, где избавили тамошний народ от гномов и драконов, потом король гномов Эрин выполнил заветное желание моего оруженосца и даровал ему нормальный рост и дал копьё и щит. Затем он повелел Манумару идти и охранять замок, в котором жила моя любимая. Ещё Эрин открыл портал для исполнения сокровенных желаний. A хранительницей портала он назначил Илькиссу.
Тут я прервал Максимилиана и спросил:
— Северный король гномов Эрин назначил Илькиссу Марун без её согласия?
— Нет, она согласилась.
— A в чём же тогда дело?
— A в том, что в её душе поселилась жуткая тоска.
Тут откуда-то со стороны раздался голос похожий на голос ребёнка:
— Всё не совсем так. Хранительница портала любит только одного человека в мире...
Голос почему-то прервался, и в разговор вступил Норд:
— Давай вот что сделаем, мяу...
В голосе рыцаря прозвучала явная заинтересованность.
— Что ты хочешь мне предложить, о, мудрейший из котов?
На Норда лесть не произвела никакого эффекта. Он выпрямился во весь рост, недовольно мяукнул и заговорил:
— Прежде всего, перестань мне льстить, мяу!
Голос умолк, а Норд продолжил свои рассуждения:
— Так ты говоришь, что хранительница портала любит только одного человека в мире?
— Да.
— B таком случае, мяу, я утверждаю, что стоящий перед Вами Макс фон Оленбург и есть тот человек, по которому сохнет и тоскует твоя госпожа!
— A если это не так, и госпожа прогонит того, кто стоит рядом с тобой?
— B таком случае четвертуй меня на плахе, если это не так, мяу!
Наконец-то всё было согласовано, и сопровождающий нас гном повёл всех за собой, распевая странную песню. Мне запомнились только слова припева:

Я сильный гном
И ростом с дом.
Силён я, словно бегемот,
Большой, как бочка, мой живот!

Прибавьте к этому, что он орал весь этот бред во всё горло, так что всем было не до смеха. По счастью, пение Грима очень скоро прекратилось, и мы остановились перед входом в какой-то зал. Гном с умным видом провозгласил:
— Внимание, сейчас вы увидите хранительницу портала. Ведите себя достойно и учтиво!
— Мы-то постараемся, — сказал Норд. — Только бы не слышать твоих песен, мяу!
— A по-моему, очень недурно вышло, весьма громко и устрашающе.
—Я чуть не поседел от таких песен, — поддержал я кота.
Грим на моё замечание не отреагировал. Он толкнул дверь, пропустил нас вперёд, сам же вошёл последним, затворив её за собой. Я огляделся кругом и понял, что нахожусь в огромном зале, отделанном зеркальными панелями. Зеркала увеличивали маленькое пространство, превращая его в бесконечность. По середине зала стоял изящный маленький трон, инкрустированный рыбьим зубом и малахитом.
«Это, по всей видимости, место Илькиссы, — подумал я. — Интересно знать, похожа ли она на Клири хоть чем-нибудь или нет?»
От размышлений меня оторвал голос Оленбурга:
— Грим, а где твоя госпожа?
— Успокойтесь, Максимилиан, — ответил гном, — хранительница зайдёт сюда, но с другой стороны. Я уже слышу её шаги.
И действительно, через мгновение что-то открылось в противоположной стороне зала, и нам стали слышны чьи-то лёгкие шаги. Спустя примерно минуту к нам подошла хранительница портала Илькисса Марун. У неё была стройная и гибкая фигура, как у плакучей ивы, шапка огненно-рыжих волос спускалась на плечи. Во взгляде серо-зелёных глаз застыли растерянность и тоска по чему-то давно любимому, но, увы, прошедшему. Вот почему никто не удивился, когда Илькисса кинулась со всех ног к Максу фон Оленбургу. Они обнялись и долго-долго целовались.
— Как приятно, мяу, что на свете есть что-то постоянное, ради чего стоит жить!
— Ты это о чём? — спросил я кота.
— О любви, конечно. А ты думал о чём?
Я промолчал, а в голове крутилось:
«Увижу ли когда-нибудь Клири или нет?»
Тут к нам с Нордом подошла Илькисса и спросила очень мягким и приятным голосом:
—Есть ли у вас какое-нибудь желание?
Кот ответил, что требует извинений от слуги Грима и хотел бы перекусить. Получив и то и другое, Норд устроился за небольшим столиком и принялся за обе щёки уплетать сырую плотву, запивая её холодным молоком.
— Послушайте, — сказал я Илькиссе, — у него же живот заболит, и вообще, он потом нервничать будет!
— Я всё понимаю, Стас, но он мой гость, и это его желание.
— Понимаю, понимаю, — ответил я, — у Вас гостям не принято отказывать, принято выполнять любые их желания, пусть даже самые дурацкие.
— Ну, зачем же Вы так, — Она нахмурилась. — Впрочем, постойте, может быть, у Вас самого есть что-нибудь заветное — то, что давно уже не даёт Вам покоя, Стас?
Сказав это, Илькисса пристально посмотрела на меня.
— От Вас ничего не скроешь, Илькисса, — пробормотал я и замолчал.
— Так что же Вас беспокоит?
— Клири. Помогите мне с ней встретиться, мне надо с ней о многом поговорить.
— Что ж, это имя мне знакомо. Я встречалась с ней несколько раз.
— Вы с ней встречались?! — почти прокричал я и тут же взял себя в руки.
— Да, встречалась. A что Вас так удивляет?
— Меня? Да, собственно, ничего. Как она там?
— Выглядит хорошо, только глаза так печальны, что в них невозможно смотреть без слёз.
— Я должен её немедленно увидеть!
— Увидите, если любовь для Вас не пустой звук.
— Вы, Вы сомневаетесь во мне, Илькисса?!
— Да.
— Почему?
— Да потому, что для этого Вы, Стас, должны будете пройти порталом. Но пути назад для Вас уже не будет.
— Ответьте только на один вопрос, — воскликнул я, — моё желание исполнится?
— Исполнится, но нужно ли это Вам?
— Нужно! — твёрдо ответил я.
— Не будете ли Вы раскаиваться, когда всё исполнится и повернуть назад будет невозможно?
— Не буду!
— Попрощайтесь с Нордом, ведь больше вы не увидитесь. Потом возвращайтесь сюда, и я исполню Ваше желание.
— A если я передумаю?
— B таком случае должны будете умереть на месте, ибо тот, кто отказывается от любви, лишается жизни.
— Звучит жестоко.
— Пусть так, но в этом и заключается справедливость милосердия, разве нет?
Я промолчал. Решение я уже принял, сожалеть было абсолютно не о чем. Подойдя к столику, за которым сидел Норд, я обнаружил, что молока осталось только четверть бутылки, a рыбы и того меньше.
— Не лопнешь, обжора? — спросил я его, усмехнувшись.
— Нет, не должен. A ты, может, присоединишься ко мне? Посидим, поболтаем, мяу.
—Норд, — просто сказал я, — я ухожу. Зашёл попрощаться.
— Попросить кое о чём можно? — спросил кот.
— Сделаю всё, что в моих силах!
— Отдай мне «Агидель» и все твои картины на память.
— Забирай, может, когда-нибудь вспомнишь обо мне.
Не дожидаясь благодарности, я повернулся и пошёл к трону Илькиссы. Она сидела, чуть наклонив голову, в глубокой задумчивости. Заслышав мои шаги, открыла глаза и произнесла:
— Стас, Вы уже здесь?
— Да.
— Зачем Вы отдали коту картины, которые нарисовали по пути?
— Он меня об этом попросил.
— Хватит с него и одного судна, а картины я возвращаю Вам.
— Спасибо, но...
Хранительница портала будто бы не слышала моих слов.
— Картины материализуются тогда, когда Вы, Стас, пожелаете этого сами. Не благодарите меня, не надо. Я всего лишь возвращаю то, что должна. А теперь повернитесь лицом на юг и слушайте. Когда портал откроется, не проходите сквозь него сразу, подождите, подумайте, нужно ли это Вам.
— Мне это нужно, потому что я люблю Клири.
— Ваши глаза не врут, и тем не менее, не ошибитесь!
— Спасибо за совет, но позвольте узнать, как Вы откроете портал?
— Он начнёт действовать произвольно, когда зазвучит мелодия свирели.
— У Вас есть волшебная свирель?
— Свирель обычная, но мелодия, которую я играю, действительно, волшебная, — сказала Илькисса.
— Свирель обыкновенная, а мелодия волшебная, как такое может быть? — удивился я.
— В мире реки Чудь случалось и не такое. Здесь всем нравится, как я играю. Во время моей игры всё расцветает, дышится легко и свободно, а пространство расширяется до самого горизонта.
— Илькисса, дайте посмотреть Вашу свирель?
— Пожалуйста!
Было долго слышно, как она шуршит складками платья, потом так же долго застёгивает пояс.
— Вот, пожалуйста, смотрите, только поторопитесь. Свирель не очень любит, когда её держат в руках посторонние.
— Обещаю. Буду крайне осторожен.
Она подала мне в руки свирель. С первого взгляда стало ясно, что инструмент сделан искусными руками. Тёмно-вишнёвая основа была отполирована руками Илькиссы, а мундштук был выточен из серебра. Подержав свирель в руках всего мгновение, я отдал её хозяйке.
— Стас, повернитесь лицом на север и не оглядывайтесь!
Я сделал всё так, как просила хранительница портала, и закрыл глаза. Свирель Илькиссы заиграла старую как мир песню, в которой была надежда на вечность обновления Мира. Слушая её, я сделал первый шаг в неизвестность.