Мои репетиторы

     Как-то утром услышал разговор двух женщин.
     - А ты знаешь, мой сын решил поступать в университет, взяла ему репетитора, – говорит одна другой.
     – Да я своему давно уже оплачиваю уроки репетитора, боюсь только, будет ли толк. А вдруг деньги на ветер!
      Да, сейчас все нанимают для своих любимых чад репетиторов. Когда же я поступил в МГУ, а случилось это ровно 39 лет назад, то моими «репетиторами» были деревенские Зорьки да Красотки…
 
      Первые две записи в моей трудовой книжке – «кочегар в сельской котельной» и «работник животноводческой фермы» (в народе эту должность называют просто и незатейливо: пастух). Как это ни странно звучит, но я подался сразу после школы в пастухи и кочегары для того, чтобы поступить… в университет.

      Я родился и вырос в мордовском селе, и, как и все его жители, ни черта не умел ни говорить, ни писать по-русски. А если и говорил, то наперекосяк, очень косноязычно. И я решил устроиться на такую работу, чтобы у меня была уйма свободного времени, чтобы можно было запоем читать книги. Именно такую возможность, как мне казалось, и давала работа в сельской котельной. Бросишь, бывало, несколько совковых лопат уголька в жаркую топку, и ты почти целый час свободен, можешь читать и писать сколько душе угодно, до тех пор, пока топка не потребует очередной порции топлива.

       Бесхитростная пастушеская жизнь, по правде говоря, мне тоже очень нравилась. Случалось, проснешься средь бела дня, посреди широких лугов, потянешься, встряхнешься, расправишь свои разнежившиеся члены, заправишься редькой да квасом да и попердываешь басом. Или распеваешь песни во все горло, как жаворонок в вышине, бродишь по холмам, лесам, лугам, утоляя жажду текучим хрусталем ключей, набиваешь рот земляникой, собираешь грибы… И читаешь, читаешь, читаешь, а потом пересказываешь прочитанное Зорькам да Красоткам вслух, учишься разговаривать по-русски... Помню, я допускал столько грубейших ошибок, так безбожно перевирал ударения, путал мужской и женский род, что даже коровы, и те не хотели слушать мои пересказы, трубным мычанием то и дело перебивали меня, а бык-осеменитель даже несколько раз осатанело бросался на меня, пытаясь поддеть на рога.…

      Но я не обращал внимания на грубые протесты рогатого скота и продолжал штудировать «великий и могучий»…. И с 15 октября по 15 апреля я работал кочегаром, а с 15 апреля по 15 октября – пастухом. И так в течение двух лет: летом «крутил хвосты» коровам, зимой бросал уголек в топку.

      И что же вы думаете? В университет я так-таки поступил! И случилось это в 1981 году. Я до сих пор горд тем, что мое сочинение по русскому языку и литературе проверял замечательный представитель семейства Толстых – профессор Илья Владимирович Толстой, и потомок Льва Николаевича поставил мне «пятерку». Прекрасно сдал я устный экзамен и по русскому языку. Правда, когда в конце июля я вернулся в родное село и предложил друзьям отметить это эпохальное событие в моей жизни – зачисление в студенты престижнейшего столичного университета, – никто из них мне не поверил. Хватит, мол, заливать, в МГУ поступают только по большому блату, дети писателей да артистов...

      Я обиделся – не хотите поздравить меня, и не надо, как-нибудь обойдусь и без ваших напутственных слов. И только когда в конце августа из университета пришла по почте бумага: «Уважаемый Геннадий Юрьевич! Сообщаем вам, что 1 сентября начинаются занятия на факультете журналистики. Просим вас явиться к началу занятий без опозданий», все так и ахнули: «Чудеса, да и только!».

      Да, 40 лет назад чудеса еще случались, сегодня же им в жизни места нет?