О дите лунного света и непреднамеренном убийстве

      В июле 1982 года, после первого курса, вся наша группа №109 поехала в тихий, уездный городок Буй Костромской области, в редакцию районной газеты «Буйская Правда». Точнее, поехала только мужская ее часть, девушки так и не решились на столь дальнюю поездку, остались в Москве. Кстати, наша группа,кажется, была единственной, которая проходила практику за пределами Московской области, об этом позаботился наш преподаватель Лев Арсеньевич Истомин, за что ему очень благодарны. Замечательный был человек. Земля ему пухом!
      И вот, значит, приехали в этот уездный городок семь славных парней – Виктор Гуркин, Михаил Алов, Костя Горлов, Александр Бочаров, Сергей Громов, Виктор Мамонтов и я, прошедших, несмотря на свою молодость, огни и воды (все, кроме меня и Вити Мамонтова, побывали в армии, а самый старший, 30-летний Александр, аж прапорщиком служил. Во как!).
       Поселили нас в общежитии музыкального училища, которое располагалось на берегу полноводной реки Буй. Все учащиеся разъехались на летние каникулы, и двухэтажное здание общежития было в полном нашем распоряжении.
       Все мы были большие любители посидеть за столом, выпить, почитать стихи – свои и чужие… Сидели и читали стихи мы каждый вечер, и скоро дочитались до того, что у нас не осталось ни копейки. Все деньги мы «употребили» под звучание поэтических строк и журчание прозаической водочки. А запасов – никаких! А жить-то нам почти месяц! Что делать? Как прокормиться такой ораве здоровенных лбов? Аппетит-то у всех зверский!
       Мы попросили в редакции выписать нам небольшой аванс в счет наших будущих гонораров. Выписали, но очень уж смешную сумму, ибо гонораров нам не светило. Мы не столько должны были писать в газету, сколько косить траву и собирать березовые и ивовые ветви. На редакцию был спущен план по сенокосу и сбору веток (в советские времена из райкома спускалась такая разнарядка на все предприятия и учреждения района, и они обязаны были ее выполнить). И вот приходили мы с сенокоса и сбора веток, клацая зубами от голода, а жрать-то и нечего. Пусто было в наших закромах!
       Спасли нас от неминуемого голода… две удочки. Простые, самодельные удочки с деревянными удилищами, с поплавками из гусиного пера. Каюсь, удочки эти мы вынуждены были стянуть из соседнего двора… Сами знаете, на какое только преступление человек не идет ради того, чтобы утолить чувство голода, порой, даже на убийство, поэтому воровство самодельной рыболовной снасти - не самый великий грех. Каждую ночь мы по очереди, иногда по одному, иногда по два человека, ходили на рыбалку, до боли всматриваясь в смутно мерцающие на воде поплавки, а под утро возвращались с хорошим уловом. Река-то была очень богата рыбой, в ее водах водились судак, лещ, сом… Целую неделю мы кормились одной рыбой, готовили наваристую уху, жарили-парили ее. И это было здорово!
       Кстати, охочих до ужения, заядлых рыбаков среди нас не было, все считали, что не столь уж клево – сидеть на берегу и ждать хорошего клева, поэтому мы тянули спички – так и определяли, кому идти на рыбалку. Помню, самолично раза два вызывался идти на ловлю рыбы только Сергей Громов.
Еще помнится, что к Косте Горлову подвалил на ночной рыбалке какой-то пидарас лет 40 и это «дите лунного света», явившееся при ярком лунному свете, обратилось к нашему другу с прямым вопросом: «Леденца не хочешь дать?». А Костя тот еще перец был! Красивый здоровяк, на досуге баловался штангой, несколько лет занимался боксом. К тому же еще и убивец он был, пусть и непреднамеренный. Как-то он стоял на ночном посту, охранял армейский оружейный склад, когда на него с ножом бросился какой-то безбашенный китаез. Времени на предупредительный выстрел не было, пришлось стрелять на поражение. Пьяный, Костя всегда плакал, когда рассказывал об этой печальной истории. Жалко ему было желтолицего…
       Пожалел Костя и этого педика, пальцем его не тронул, изрек лишь мрачно: «Уйди прочь…». Воспитанный был парень, хотя и был родом из деревни, из той же Костромской области. Мужичок с водянистыми глазами (а Косте особенно запомнились именно его водянистые глаза) удалился, не солоно хлебавши, а Костя продолжил разговаривать с богом, любоваться на звезды, на Млечный Путь…
       ….А удочки мы, кстати, вернули хозяину. В день отъезда из города торжественно вручили ему рыболовную снасть. Мы честно признались, что воспользоваться его удочками нас вынудила жизнь. И мужик нас простил, грешных…
       Что еще вспоминается? Однажды ночью, когда мы все спали, через окно в нашу комнату влетел здоровенный кирпич. «Парни, нас убивают!» – заорал, помню, спросонок Сашка Бочаров, вскочив с постели с выпученными глазами. Бывший прапор, «Рыжий», как мы звали его промеж себя, почему-то испугался больше всех, услышав грохот и звон разбитого стекла. Этот кирпич был посланием местных ребят. Дело в том, что по приезде в город, в первую же субботу мы всей гурьбой, хорошо перед этим поддав дешевого и отвратительного «портвешка», потащились на танцы в городской парк. Во главе с красавцем и любимцем женщин Мишей Аловым. Там, на танцплощадке мы повели себя как-то нагловато – как же! – «москвачи» приехали! И в отместку получили от местных пацанов по полной программе. С криком: «В городе Буй живут буйные!» они всей толпой кинулись на нас. Да, мы бились здорово, особенно Костя, но разве против оравы попрешь!? Местные ребята сразу же дали нам понять, что на чужих угодьях не охотятся. И танцы из нашей культурной программы нам пришлось исключить. Напрочь! Как ни тяжело нам это было…
         ...А лето было в самом разгаре, свежее еще было лето, не заношенное. Девушки лопались от полноты любви, как перезрелые вишни, но о наших многочисленных любовных приключениях я здесь рассказывать не буду – не место.
        Замечательная была практика! Вспоминается, как волшебная греза…