Палермо

  Какая там нахрен Судьба… Которой было угодно чтобы я наступил таки подошвой на Сицилию…  Просто прилип к мозгам этот обувной образ ещё с тех времён, когда возможность наступить ногой на другие берега была чисто гипотетической, да  и та пролегала через ОВИР с Райкомом.  Но своей Судьбы мы достоверно не знаем, а можем лишь предполагать. Слава Б-гу что ничего не детерминировано и оставлен простор для манёвра. Так что маршрут путешествия я выбирал сам из десятка возможных вариантов. И Сицилия там была на закуску. Чтобы было о чём вспоминать.

  Но от Балеарских островов Сицилию отделяет более чем суточный переход. Что казалось бы тоже неплохо – не факт что ещё когда доведётся созерцать целый день Средиземное море с верхней палубы. Однако здесь настиг жестокий облом. На всём протяжении времени и пространства квасил сплошной, тюменского вида, дождь. От северной оконечности Африки до Сардинии. Рыло никому на палубу было не высунуть. Только и оставалось что булькать кьянти из зелёной бутылки в бокал на высокой ножке. И ловить мысль что физиономии за столиками стали уже знакомыми – и африканский интеллектуал в золотых очках ( видимо профессор, автор нескольких монографий, член Европарламента от Италии, или даже парковщик на автостоянке), и номенклатурного вида уёбок – престарелый путинский комсомолец со всем семейством, и симпатичная девочка-официантка из города Владимира (на нескромный вопрос о том – как она оказалась в этой ресторации на корабле? – ответила просто: «Хотела здесь работать и вот – работаю»). А ещё в тот день дочитал «58,5. Записки лагерного придурка» Валерия Фрида – пару лет собирался прочитать и собрался только в Средиземном море. А ещё доносились отрывочные новости с континента – Путин не сдох, а какой-то мудель перестрелял школьников в Керчи. Железная закономерность – новости всегда неожиданны и совершенно перпендикулярны ожидаемым. Даже на отсоединённой от интернета «Коста Диадеме». Видимо следует набраться душевных сил и начать ожидать штобы он, падла, выздоровел.

  Мерзкое предположение что и в Палермо завтра будет такая же гнусная сырость – оправдалось процентов на сорок пять. Кроме сырости было и солнце. Самое уморительное что я легко узнал пейзаж, высунувши утром морду на палубу – такова была особенность этого путешествия во внутренней дешёвой каюте без иллюминаторов и выходов на балкон, никогда не угадаешь что там за картинка откроется, всегда сюрпрайз… . Ха! Этот утёс в бухте трудно не узнать, мимо него всегда заходил на посадку борт из Рима и ползли титры последних частей «Спрута». Не знаю – на кой, но всегда хотел здесь оказаться. Про эту точку маршрута я знал достаточно много. И хрен с ним что это знание полностью основано на литературно-кинематографических её отражениях, не сомневался что отражено оно так как надо. Как не сомневался и в том, что СиЧилия не разочарует. А если сказать ещё дурнее, то чувствовал с ней какое-то бредовое духовное родство. И в этом нет ничего парадоксального – Россия во многом параллельна Сицилии в своей феодально-мафиозной ментальности.  И там и здесь существование социума происходит по схожим понятиям. А главный дон с вершины пирамиды редко уходит на пенсию, чаще его таки выносят ногами вперёд из Колонного зала. И ещё неизвестно, где круче замешано. Подобно тому как наивный «Спрут» меркнет перед культовыми фильмами девяностых - «Бандитским Петербургом» с «Бригадой».

   Было много заявлений про то что этому Спруту если и не отвернули башку, то загнали пинками глубоко под шконку. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Но авангардной стилистики монумент условным комиссарам Каттани  встречает вас сразу на выходе из припортового квартала. И смотрится убедительно – этакий вертикальный пучок ржавых швеллеров, как на Курской дуге под Сталинградом.  Погибшим на войне. «Al caduti nella lotta CONTRO la MAFIA».

    А после монумента как раз и сосредоточено всё самое интересное – как выражался один спрутовский персонаж: «Мы раздербанили Палермо на пять секторов и мне достался вот этот - кварталы, от собора да порта». И спасибо этим кварталам за их аутентичность. За то что не превратились они в гламурное кукольное королевство Люксембург. Гламурно здесь было лет триста назад, а сейчас малость облезло и проросло ботаникой. 

  И никакого ожидания ножа под ребро. Во всех этих каменных декорациях для многосерийной кинематографической жути. Никакого принципа – «Чужие здесь не ходят». Очень даже ходят. Это не Челябинск, здесь тебе улыбаются и улыбки не кажутся фальшивыми. Они здесь давно привыкли к постоянно шатающимся обалдуям с круизных лайнеров. И даже не Барселона, где в Готическом квартале предлагали косячок пыхнуть. Брёл через эту ободранную историческую фактуру по диагональной улочке к театру Массимо. С целью сделать селфи на его ступенях из финальной сцены «Крёстного отца». Вспоминал про этот фильм. Доступен к просмотру он стал в начале весёлых девяностых и  удивительно попадал в резонанс со всей окружающей омской действительностью.  Так тогда вштырило что даже картинку намалевал из сицилийской жизни. С той душевной лёгкостью, когда не надо заморачиваться мелкими подробностями. Один пёс – возможности сопоставить с исходным импульсом нет и не будет никогда. И та картинка удалась, её уволок из мастерской какой-то пассажир в моё отсутствие. За чуть более чем смешные деньги. И не смутило его что в центре композиции дама в красном платье набирает воду из типично омской рычажной колонки – так взбрело автору. А в Палермо таким колонкам взяться было неоткуда - лишь каменные фонтанчики, коим не одна сотня лет. Та девушка с ведром у колонки разумела инглиш ещё хуже меня, ибо была срисована с первой сицилийской жены Майкла Корлеоне, упокой господь её душу, которой она рвалась отсюда в Америку.

   Всю дорогу мозг сверлила сакраментальная фраза из классического романа. Об том что сбылись мечты идиота – шаркаю вот подошвами по Сицилии. И що дальше? После того как предстоит вынырнуть обратно в Сибирь из этой вот пальмо-кипарисовой мафиозной криминальности. Ходить вспоминать и констатировать. Что удостоверился лично – Сицилия таки существует. И про Кафедральный собор в Палермо вам не наврали – он реально грандиозен. И строиться начал задолго до татаро-монгольского нашествия на Русь.  И за полтыщи лет скомпоновался так как надо, несмотря на всю эклектичность. Создатели и заказчики этой пламенеющей готики явно хотели произвести сильное впечатление на публику – и у них это получилось. Даже успел прочитать про загородный монастырь Монреале, который несколько сот лет возводила на окраине города конкурирующая группа местных элит. Желая забубенить что-нибудь покруче чем кафидрал в Палермо. И вроде тоже достигли успеха. Но – увы… И ехать то – двадцать минут в гору… Но уже пора было разворачивать оглобли обратно в сторону порта, сквозь усиливающийся дождь.  Выныривать оттудова и бросать прощальный взгляд на Сицилию с четырнадцатой палубы.

  Порожняком в ёмкости, но навязчиво булькали мысли на тему пренебречь возвращением. Зависнуть… И пусть было бы одним ханыгой больше на античных ступенях  руинированных древностей, на которые и снег то не каждый год выпадает. Как-нибудь там обустроиться и малевать холсты про Сицилию изнутри неё, а не из Омска. А вечерами можно было бы в ленивом режиме печатать третий том эмигрантских мемуаров. Ага, про духовную резистенцию. Как мы там все несгибаемо боролись с подлым мафиозным путинизмом, окончательно поглотившим заснеженную Россию – упокой господь её душу вслед за Корлеониной женой. Глядючи сквозь бокал кьянти как солнце заваливается над Средиземным морем куда то в сторону Испании… Бормоча мысленно бродские строчки:

Понт шумит за чёрной изгородью пиний.
Чьё то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
***

  А про то что ничего не дано знать про Судьбу… Так это хорошо. Исчезла уверенность в том, что никогда больше не вернусь в Палермо. Слишком уж много там осталось всего… Не отрефлексированного и не зафиксированного сквозь объектив на флешку. И как то малость иначе стал смотреть на католичество – зауважал.  Умели они… Кафедральные соборы строить. Не жалея ни денег, ни страсти, ни души, ни драйва. Чтобы вштыривало в веках. Всех кто приедет посмотреть. И не захочет возвращаться.