Грибы Полесья

Довелось мне как-то осенней порой отбыть по заданию редакции в полнейшую глухомань, славящуюся разве что своими лесами да славными рыбалками, устраиваемыми временами тамошним гостеприимным губернатором. Прежде всего скажу, что дорогу описывать я не буду, так как не заслуживает она отдельного рассказа,но упомяну разве что парой строк придорожные трактиры, в которых приходилось мне обедать. Подавали там дичь на любой вкус и к ней на удивление добротное пиво, без намека на долив и негодность. Тушеный глухарь с печёным картофелем, поданный на второй день пути в совершенно неприметном дорожном доме, определенно останется в моей памяти как вершина кулинарного искусства и будет приходить на ум каждый раз во время однообразных обедов в нашем скучном редакционном буфете. 
Но полно, сказ не о том. Вернусь к моему заданию, с которым я и направлялся тогда в Полесье. Дело заключалось в том, что столичный департамент лесов учинил в ту пору обстоятельную проверку в своих многочисленных отделениях, по результатам которой выяснилось, что воруют в Полесье больше остальных. Уж так разошлись лихие люди в своем черном ремесле, что не боялись никого, даже самого чёрта. Дошло даже до того, что крепко побили столичных ревизоров, успевших, однако, перед лечебницей отправить в департамент полное донесенье. В ответ на доклад департамент, нимало не медля, снарядил егерский наряд с особыми полномочиями, ещё ревизоров рангом выше , полицейских по делам хищений леса, ну и прессу для освещения проводимой операции в лице вашего покорного слуги. 
Я в те времена был молод, ретив и совал свой нос куда не попадя в стремлении выкопать правду, а потому был на особом счету редакции и командировался в самые неспокойные, по их мнению, места. Я этому заданию не противился, напротив - задача показалась мне интересной. Она сулила хороший материал для полосы, да и, по правде сказать, кроме прочего - нужные каждому знакомства, на которых (все это знают), держится работа журналиста. Кроме того, то была самая заря моей писательской стези, и погружение в быт русской глубинки с её колоритом как нельзя лучше продвигало мой небольшой опыт в знании особенностей и характеров простонародья, а также провинцальной властной верхушки.
По прибытии в Полесье я поучаствовал в так называемой облаве, перезнакомился с множеством интересных людей и, как говорится, в полной мере получил всё то, на что изначально так рассчитывал. Третьего вечера от прибытия и накануне предстоящего отъезда, уклонившись от предложенного губернатором прощального ужина, я расположился в трактире, находившемся неподалеку от гостиницы. Мне нужно было сосредоточиться на текущих делах и обдумать текст будущей статьи, которую редактор хотел непременно выпустить в ближайшем же номере, опасаясь пронырливых конкурентов. Обосновавшись в дальнем углу полутемного заведения, намеренно в полном одиночестве, я заказал самовар и под тихий шум разговоров немногочисленных посетителей принялся разбирать свои заметки. 
Отбрасывая малозначительные события и собирая наиболее значимые на мой взгляд, я вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Повернув голову, я увидел за соседним столом просто одетого крепкого мужчину средних лет с грубыми чертами лица, которое к тому же было покрыто двухнедельной щетиной и оттого выглядело устрашающе. Засученные по локоть рукава выцветшей рубахи открывали взору его жилистые руки, по всей видимости, обладавшие огромной природной силой. Мужчина неотрывно смотрел на меня, прерываясь лишь иногда для того, чтобы опустить глаза в пивную кружку, в которой уже давно не осталось ничего, кроме пены. 
- Могу быть вам чем-то полезен, сударь? – спросил я, отчего-то почувствовав в душе необъяснимый страх. Мужчина опустил голову, отдвинул кружку и, медленно встав, подошел ко мне. 
- Я случайно узнал, что вы столичный журналист. Это правда?
Преодолевая неловкость от столь нежелательного знакомства, я подтвердил, что это так: 
- Я журналист газеты “ Гражданский Взгляд” Санкть-Питербургского издательского дома. А чем могу быть вам полезен, любезный? 
Я сгреб бумаги и небрежно сунул их в портфель. Мне вдруг стало ещё более тревожно. Было весьма опрометчиво приходить в это место без должного сопровождения с кучей документов, описывающих прошедшую полицейскую операцию. Кроме того, в них были упомянуты некоторые фамилии и звания, знать которые постороннему было бы ни к чему. 
Мужчина без приглашения присел напротив и громко крикнул:
- Эй, трактирщик, принеси нам пива, да поживее! 
Трактирщик, до того лениво развалившийся за стойкой, сразу принялся за дело, и вскоре к моему самовару присоединились две пивные кружки, по бокам которых на стол стекали пенные струи. 
- Меня зовут Николай, - мой новый знакомый отпил пива и, поставив кружку, дружелюбно улыбнулся. - Никогда не якшался с журналистами! Будем знакомы.
Я, не переставая думать о своей неосторожности, из вежливости подыграл:
- Ну что же, теперь у вас появился подобный полезный опыт. Однако вряд ли я буду вам интересен. Видите ли, журналистика - это такое же ремесло, как и все прочие, и, сказать по правде, ничего в ней выдающегося нет. 
- Не скажите. В ваших руках - возможность управлять людьми, событиями, вы можете возвеличить человека одним росчерком пера, а можете без особых причин втоптать его в грязь, и вам это запросто сойдёт с рук. Хотя, сказать по правде, мне больше хотелось встретить писателя, нежели журналиста.
- Интересно, - удивился я. - А чем же вызван ваш интерес к писательству?
- Писатель, как я понимаю, может не только возвеличить или унизить человека - он может увековечить его.
- А к чему вам это? – снова удивился я. - Вы мечтаете о величии, о вечности? 
- Что, удивлены? - лицо Николая стало жестким. – Вы, видимо, считаете, что простой человек вовсе не может мечтать о величии?
- Вы меня неправ..
- Успокойтесь,- собеседник не дал мне договорить. - Я мечтаю не о величии, а  только об увековечивании. Мне хочется остаться в памяти человечества; считаю, я этого достоин.
Николай всё более становился мне интересен. Я решил отбросить в сторону свои тревоги и продолжить общение с этим человеком.
- Ну, тогда вам повезло. Вы встретили того, кто вам нужен, ибо я и журналист, и писатель в одном лице. Сейчас я свободен от своей работы, впереди длинный вечер, и я готов выслушать вас, мой любезный друг. Если ваш рассказ покажется мне интересным, я обещаю перенести его на бумагу во всей точности. Можете на меня рассчитывать!
- Мой рассказ вам обязательно покажется интересным, - Николай ухмыльнулся и начал без промедления:
- Всё началось с грибов.

***
Далее хочу сразу предупредить читателя, что, на мой писательский взгляд, рассказ Николая не изобиловал живописными сценами и не уделял внимания незначительным подробностям, кои несомненно имели свое место в описанных событиях. Это показалось мне упущением и требовало обязательного дополнения. Однако передам рассказ в том стиле и в тех выражениях, которые были употреблены моим рассказчиком. 
Итак, собеседник мой начал рассказ, который я и предлагаю вам по причине того, что он и впрямь оказался интересным и даже много более.
***
Раннее прохладное утро понемногу отступало, давая место первым всходам предстоящего жаркого дня. Николай, истекая потом от адского похмелья, сковырнул палкой сухую листву, и его взгляду открылась коричневая шляпка крупного белого гриба. Он поправил заткнутый за пояс топор и, присев, сорвал его. Избавленный от песка и остатков листьев гриб опустился в корзину поверх остальных. Дело ладилось. За последние четверть часа корзина пополнилась десятком белых и «красиков». Подумав, что грибов теперь достаточно, Николай круто развернулся и, уже не вглядываясь больше в землю, широко ступая, пошёл в деревню. Надо было как можно скорее выменять грибы на самогон. 
Вскоре показались первые деревенские постройки. У плетня Протасихиного дома, о чем-то громко споря, стояли деревенские пьяницы Никита Кривой и Силай. Прятаться от них было поздно, да и бессмысленно, так как самогон гнался только у Протасихи, а ждать, пока мужики уйдут, Николай был уже не в состоянии.
- Здорово, Коля, как дела? – Силай улыбнулся беззубым ртом, при этом неотрывно глядя на полную грибов корзинку.
- Да нормально, - недовольно пробубнил себе под нос Николай.
- Куда двигаешь?
- Грибов нарвал на обед.
Силай с Кривым переглянулись.
- С Протасихой обедать будешь? - оба приветливо улыбались.
- Колян, обед подождет, давай лучше выпьем, - Кривой вытер пот со лба.
- А что, есть? – Николай обрадовался.
- В том-то и дело, что нет, – лица мужиков скривились. - Надо бы похмелиться, а нечем. Поэтому помогай беде, братан. Давай твои грибы продадим да купим самогона у Протасихи.
Теперь пришла очередь кривить лицо Николаю.
- Чего мы купим? Она разве что кружку нальет за эти грибы, аккурат мне чтоб не сдохнуть. На троих тут точно не хватит.
- Правильно мыслишь, Коля, – Кривой оперся спиной в плетень, и тот угрожающе наклонился. – Надо грибы продать, а к Протасихе прийти с самыми что ни на есть деньгами. 
- Кому продать-то? В деревне никто грибы дорого не купит.
- А и не надо в деревню, – обрадовался Кривой, видя, что дело пошло. - Пойдем на трассу.


*** 
Здесь я должен подготовить читателя к весьма необычным словам и понятиям, употребляемым в рассказе Николаем. Трасса - это большая дорога, по которой двигаются автомобили. Автомобили притом - это самоходные повозки, вовсе не запряжённые лошадьми. Такие уже появляются в Европе и вскоре, думаю, прибудут и к нам в Россию. Всё это необычно и похоже на бред безумца. Вместе с тем далее поступит объяснение столь необычному изъяснению этого человека, и я лишь передаю сказанное. Ваше же право судить, правда это или вымысел; мне предложено лишь передать вам это диковинное повествование.

***

Кривой изложил простой план, из которого следовало, что на трассе грибы купят в пять раз дороже, чем в деревне. Получив деньги, все вместе отправятся к Протасихе и купят на все самогона.
- И ещё и на закуску останется! - восторженно поддержал Кривого Силай.
Николаю вся эта затея совсем не понравилась. Выпить хотелось прямо сейчас, а согласно плану Кривого, всё откладывалась на определенное время. Однако делать было нечего. Пошли он забулдыг куда подальше - назавтра вся деревня узнает, какая Николай сука, а это грозило всеобщим презреньем. Да и хрен бы с ними , но ведь сговорятся не приглашать на “шабашки” или побьют ещё, чего доброго, толпой.
- Ладно, пошли, - Николай с тоской посмотрел на Протасихино окно, в котором шевельнулась занавеска и появилось жирное лицо хозяйки, наблюдающей за происходящим. 
Через полчаса пришли к шоссе. Николай выставил корзинку поближе к дороге, затем присоединился к лежащим на траве товарищам.
- Ну ща быстро купят! - довольно потирая руки, прогнусавил Силай.
Время, однако, шло, но проезжающие мимо машины, как сговорившись, совершенно игнорировали товар. Троица делила шкуру неубитого медведя, споря,у кого покупать самогон, тем самым еще больше распаляя себя. 
Прошло два часа; напряжение нарастало. 
- Ничего, сейчас продадим,- Силай приготовился в который раз тереть ладони, но Николай так грозно цыкнул на него, что тот передумал и пошел в кусты справлять нужду. Николай проводил его недобрым взглядом.
- Коля, ты чего ерепенишься? – жуя соломинку, недобро спросил Кривой.
Николай ничего не ответил. Он прекрасно знал, что Кривой известен всей округе своим злобным нравом: начни выяснять с ним отношения - непременно дойдёт до драки . Кроме того, Кривой был подлым малым, который не гнушался бить исподтишка. 
Прошел еще час. Николай наконец не выдержал, наплевал на всё и, вскочив на ноги, схватил корзину с грибами. 
- Да пошли вы! - злобно прорычал он. - Мои грибы. Я пойду к Протасихе, куда и шел, а вы идите сами собирайте, продавайте, где хотите. 
Он уже сделал шаг в сторону деревни, когда подскочивший Кривой выбил у него корзинку и принялся топтать грибы.
- Так ты с друзьями, сука! – Кривой, стоя спиной к Николаю, неистово давил грибы, втаптывая их в дорожную пыль сапогами. - Я знал, что ты сука, Колян!
- Я сука!? - заорал взбесившийся Николай и, выхватив топор из-за пояса, что есть силы обрушил его на затылок Кривого. Силай ойкнул, глядя, как Кривой кулем падает на землю. Из страшной раны на голове в дорожную пыль выливалась черная, как дёготь, кровь. Кривой дернулся пару раз и затих.
- Я не сука - ты сука, я тебя сейчас топором по башке... - Николай поднял окровавленный топор. 
- Коля, ты же его убил! – Силай попятился. 
Какое- то время стояли молча, затем Николай сунул топор за пояс и, убедившись что на дороге не видно машин, принялся тащить Кривого за ноги в лес. Кривой оказался на удивление тяжёлым.
- Чего стоишь ! – гаркнул Николай на стоящего поодаль Силая, и тот покорно подбежал помогать. Укрыв тело Кривого ветками, подельники сели на поваленное дерево и принялись обдумывать ситуацию.
- Ну и что теперь делать будем? – руки Силая тряслись. 
- Да ничего. Завтра придём, зароем его, и делу конец. Такую сволочь никто искать не будет, – Николай плюнул себе под ноги. 

***
Утром Николай растолкал предусмотрительно оставленного у себя дома Силая, и товарищи двинулись по деревне искать выпить. Вопреки надеждам, выпить не обломилось. Протасиха в долг не налила, шабашек не было, идти за грибами и ягодами не было ни сил, ни желания. Товарищи прошли деревню насквозь, но так ни с чем и вернулись домой.
- Пойдем Кривого закапывать? - Силай вопросительно посмотрел на Николая. Тот постоял молча, о чем-то размышляя, затем взял нож, мешок и двинулся к выходу. Через полчаса были на месте преступления уже с готовым планом. Утащив тело Кривого в лесную чащу как можно дальше от дороги, товарищи принялись разделывать его.
- А не догадаются?- трусливо гнусил Силай.
- С чего им догадаться, никто человечины не ел. Скажем, что лося сбила машина, а мы, мол, разделали. Главное, ты не проболтайся, - Николай разрезал Кривому живот и, зачерпнув пятернёй, вытащил на лесной мох окровавленные кишки.
- Коль, накой черт нам его кишки, давай отрежем куски помясистей с ляжек и жопы, а остальное зароем. 
- С чего это! Печень тоже порубаем и в продажу. Нечего добру пропадать. 
Вскоре труп был благополучно разделан. Куски мяса отделили от кожи и сложили в мешок. Получилось килограммов десять отборной вырезки. Завалив останки еловым лапником, товарищи отправились в деревню продавать бабкам мясо. Первой на очереди была Протасиха. Осмотрев мясо и признав его свежим, Протасиха резонно поинтересовалась происхождением продукта. Легенда о сбитом на трассе лосе ее вполне удовлетворила, и она купила все разом. Для пущей правдоподобности товарищи оставили себе пару кусков мяса, печень, и, получив пять литров самогона, отправились к Николаю праздновать успех сделки. После второй бутылки захотелось есть. Недолго думая подельники нажарили себе печёнки и, уплетая неожиданно вкусное кушанье, пришли к соглашению, что назавтра пойдут снова потрошить Кривого. 
Утром к Николаю заявилась Таська. Растолкав спящего хозяина, она принялась упрашивать принести ей тоже мясца от сбитого давеча лося. Она-де вчера у Протасихи в гостях отведала жареную лопатку и теперь во что бы то ни стало хочет угостить гостей таким кушаньем.
- У Васи-то моего день рождения ведь сегодня. И вы приходите выпить за его здоровье. Только уж, ради Бога, сначала сходите за лосятиной. Вы хоть мясо-то в лесу от собак укрыли, ироды? Небось с пьяного глазу и не укрыли. Пожрут всё!
- Да укрыли, укрыли, – недовольно бурча, Николай прямо из горла бутылки начал дуть самогон.
- Коленька, сынок, ты только не напейся раньше времени, а то чем я буду гостей кормить?
- Иди-иди, старая, принесем, не волнуйся. Грей кастрюли, - Николай вытолкал бабку из избы. Растолкав Силая и снова опохмелившись, он растолковал товарищу перспективу: мясо пошло очень хорошо, делаются заказы, надо удовлетворять спрос.
- Как мы его удовлетворим? От Кривого рожки да ножки остались, – Силай потянул из-под кровати непочатую бутылку. Выпили.
- А где сейчас может быть Петька Залом?
Силай наморщил лоб:
- Залом сейчас, наверное, шабашки по деревне ищет. А зачем он тебе?
Николай недобро посмотрел на Силая. Повисла недолгая пауза.
- Коля, ты чего удумал!? Ты сдурел, что ли? У нас самогона полно, закуска есть, зачем нам оно!
Николай взял товарища за плечо и, сурово глядя ему в глаза, злобно процедил:
- Ты что, Силай, смерти ищешь? Не доводи до греха.
- Да ты что, Коль, я просто к тому, что подозревать начнут.
- Да никто не начнёт. Скажем: Кривой с Заломом уехали в город на заработки, и делу конец.
Силай недоверчиво покачал головой, но, подума,в что все одно влип, решил покориться судьбе. Вскоре подельники, вооруженные лопатой, уже выспрашивали по деревне, не видел ли кто Петьку Залома, и нашли его у сенного двора, сидящим на старых санях. Объяснив в двух словах, что нужно помочь принести мясо от убитого лося, а кости закопать, чтоб милиция не нашла, троица двинулась к заваленному лапником Кривому. Дорогой Силай то и дело украдкой шептал Николаю, что зря они убьют Залома, так как с него и взять то по-хорошему нечего по причине худобы, однако Николай был непреклонен. До схрона оставалось метров двадцать, когда раздался неприятный запах тухлятины.
- Протух ваш лось, - только и успел произнести Залом, когда Николай воткнул ему в спину нож. Петя взвыл и попытался убежать, но удар лопатой по голове сбил его с ног. Навалившиеся злодеи быстро довершили начатое. Потрошили Залома уже со знанием дела. Мешок быстро наполнился отборными кусками. Покончив с трупом, вырыли яму и покидали в нее останки обоих бедолаг. 
Вечером вся деревня гуляла на дне рождении Васи Химушина. Были тут и котлеты, и жаркое, и даже наваристый украинский борщ . Напившиеся до свинства Николай с Силаем даже не смогли разойтись по домам, а так и свалились под стол. 
***
Через два месяца, аккурат после пропажи в поселке восьмого забулдыги, местная полиция подняла тревогу. В ходе разбирательства выяснилась объединяющая всех пропавших деталь: перед исчезновением они общались с Николаем Котовым и Силантием Кузнецовым. Приехав в деревню, где проживали данные граждане, милиционеры выяснили, что те в последнее время активно торгуют лосятиной. Из показаний деревенских жителей следовало, что Николай с Силаем связались с охотниками и сбывали в деревне и поселке мясо по низкой цене. 
Узнав от приятелей, что по их души приезжала милиция, Николай сразу подался в бега, предварительно зарезав в сарае Силая. Однако Силай оказался малым крепким и умудрился-таки выжить. Утром его доставили в поселковую больницу, где врачи спасли ему жизнь. На допросе Силантий сознался во всем, и вскоре вся округа узнала, что два душегуба из Мельково убили десять человек и скормили жителям окрестных деревень.


***
Тут я прерву своё повествование по причине того, что закрались у меня сомненья в правдивости моего рассказчика. Мне показалась странной осведомленность душегуба о судьбе Силая: ведь направился он в бега, спасаясь от неотвратимого наказанья. Однако на заданный мною вопрос Николай дал вполне удовлетворительный ответ, что узнал он всё из газет и сплетен и отсюда нет сомненья, что рассказ его - чистая правда. Далее злодей поведал мне о своем страшном пути, о скитаниях и многочисленных убийствах, о загубленных душах мужчин, женщин и даже детей. Впрочем, все одно, несмотря на связность и обыденность рассказанного, мне приходится сомневаться в правдивости поведанного, ибо далее я услышал совершенно невероятные подробности - а именно то, что Николай одновременно живёт две жизни! По его словам, одну жизнь проживает он в наше время, а другую - на сто лет позднее, когда всё уже изменилось и имеет совершенные отличия от сегодняшнего дня. Рассказывал Николай, что поначалу тяжело ему было уместить сознание в двух людях одновременно и даже попадал он по причине этого в психиатрические лечебницы, но позднее научился кое - как справляться. С его слов, пока один человек спал в двадцатом веке , второй бодрствовал и жил полной жизнью. Самое же страшное, что в обеих своих ипостасях Николай бесцеремонно убивал и пожирал людей, совершенно не боясь при этом возмездия. Рассказал он мне, как три года назад убил сразу семнадцать человек в работном бараке, расположенном на лесопилке в Удмурте, как вырезал подчистую небольшую деревню в Вологодском уезде, и много других жутких подробностей, от которых кровь стынет в венах и которым я уделю отдельное место в своих писательских заметках. На прощание этот страшный человек взял с меня слово, что я непременно напишу о нем в газете во всех подробностях, а также посвящу ему свой роман и тем самым увековечу его чёрное имя.
***
Сопроводительная записка по материалам дела 11/1338
Вследствие расследования уголовного дела серийного маньяка Николая Котова, уроженца села Каменское Брянской области, установлены следующие факты. В период с июня 1981 года по декабрь 1992 Котов, находясь на должности журналиста Ленинградской газеты «Знамя Правды», совершил ряд убийств, классифицированных как особо жестокие. В ряде случаев имело место поедание трупов своих жертв. По результатам обыска на квартире серийного убийцы найдена подробная хронология преступлений в виде рукописных заметок и личные вещи жертв. Также найдены письменные материалы с описанием аналогичных убийств и людоедства, происходившие в конце 19–го века, начиная с 1881 по 1909 год. Сопоставление фактов и обращение к служебным архивам выявили совпадение описанного дневниках с совершенными с особой жестокостью нераскрытыми преступлениями на территории Удмуртской АССР, Псковской и Вологодской областей в указанные годы. Допросы подозреваемого не дали внятного объяснения происхождению этих сведений, хотя по результатам экспертизы установлено, что были сделаны им лично. Осужденный Котов отказался сотрудничать со следствием и в настоящее время определен на принудительное лечение в психиатрическую больницу закрытого типа.