До свиданья, детство!

Страница из дневника.

Юность моя, будь благосклонна...
      
Заканчиваю семилетку. По случаю окончания школы к выпускному вечеру, наша соседка - моя бывшая учительница начальных классов Мария Евгеньевна сшила мне красивое платье из голубенького штапеля в белый горошек с замочком на левом боку.
Ещё мне купили новые светло-коричневые туфли-лодочки 33-го размера на низкой подошве и широкие белые атласные ленты в косы.

Выпускников всего девять человек... Нас, послевоенных детей с 1945-46 года рождения как было с первого класса, так и осталось...
Я стою на линейке в школьном дворе с чувством гордости и волнения. Вот и я уже стала взрослой.

Нам вручили документы, подарили по букету цветущей душистой черёмухи, сказали много добрых напутственных слов. Потом мы все в столовой сели за общий стол, где нам дали по стакану сладкого клюквенного киселя со свежей булочкой и пару шоколадных конфеток.
 
Учёба в школе закончилась. Я вступаю во взрослую жизнь! Что ждёт меня? Как сложится моя дальнейшая жизнь? Наверное, нужно поступать в какой-нибудь техникум.

Что-то мне совсем не хочется оставаться в колхозе. Быть дояркой, телятницей, свинаркой? Я этого не хочу, не хотят и мои родители. Они же отправили в своё время моих сестёр в чужие города! 

Мама всегда говорила:

-- Девки, поезжайте-ко в город да устраивайте свою жись там! Тут в колхозе оставатьче не больно добро...



Голубое платье в горошек
 
Вот и всё! До свиданья, школа! И снова лето и как всегда сенокос: день-деньской...

Вечером в клуб теперь я хожу в своём голубом платье в горошек. Как-то москвичка Таня сказала:

-- К такому красивому платью надо одевать вот такой бюстгальтер, - она показывает мне своё «кружевное чудо».

Таня уже носит лифчик «нулевого» размера. Он у неё стёганый на поролоне, сидит отлично. Тонкая трикотажная кофточка красиво облегает её махонькую грудь...
А мне что делать? Вообще никаких намёков!               
 
Таня подсказала выход из этой ситуации. По выкройке, взятой из журнала «Крестьянка» я сумела кое-как сшить себе из бледно-голубого ситчика с белыми цветочками крошечный лифчик, но он совсем не стоял на моих «пупырышках». Тогда я вложила в чашечки малюсенькие кусочки ваты, закрепила ниткой. Вот теперь то, что надо!   
             
 

"Бояться непощо!"

Вскоре я почувствовала неприятную боль у себя на груди, потрогала, а там какое-то уплотнение... Перепугавшись, я прибежала к маме:

-- Мама, погляди-ко, у меня здесь нарывает! – я задрала вверх кофточку, показываю ей.

Мама посмотрела и спокойно сказала:

-- Боетьче непощо, это у тебя рОстут титьки...

-- Только не трогай руками, эдак бывает у всех девок...

-- Как вот онЕ подростут побольше, дак сошьём тебе лиф.

Я присматривалась к своему телу, но никаких сдвигов не замечала. Мне вскоре надоело задирать кофтёнку и я перестала разглядывать своё причинное место, что совсем недавно так напугало меня...

А время брало своё, я стала чаще смотреться в зеркало, разглядывала лицо: оно было чистое, без веснушек и прыщей, глаза серо-голубые, бровки и реснички тёмненькие...

Как-то однажды, не вдаваясь в подробности, мама мне сказала:

-- Нинка, ты уже стала большая и с робятами надо вести себя строго...

-- Всегда имей голову на плечах...

Я посмотрела на маму вопросительно. Она добавила:

-- Девки, бывает, приносят робёнка в подоле, а это большой стыд и срам...

Вообще я ничего с маминых слов не поняла, почему девки приносят детей в подоле и куда, для чего и зачем?

Мне очень хотелось иметь роскошную одежду, обувь... Я могла долго не спать, погрузившись в свои мечты, представляя себя в той или иной «сногсшибательной» одежде, с роскошной причёской, а на меня все смотрят с восхищением. 
Ах, эти сладкие грёзы!
               


Красный патефон

Лето. Жара. Сенокос. С утра до вечера я с папой и мамой кошу траву на пожне у реки «на старой мельнице». Коса острая, как бритва, - дело продвигается быстро.
Раскидав толстые валки сочной и духмяной травы, всю в ромашках и колокольчиках, для просушки, мы, усталые, уходим домой.

Ещё и дома по хозяйству дел невпроворот: со скотиной обрядиться, воды с колодца двумя вёдрами натаскать и налить полный ушат и бачок, наполнить все вёдра, вязанку травы накосить корове на ночь, ужин собрать, после посуду перемыть...

Прочь усталость! Я собираюсь на танцы. Когда не было в клубе танцев в центральной деревне что около трёх километров от нашей, куда дети ходят в школу, мы устраиваем их в своей деревне.

Мы полдня затратили на уборку гумна, аккуратно сгребли прошлогоднюю солому, тщательно подмели пол мокрым веником. Ребята смастерили из досок лавки...          
 
Вечером, с разрешения папы, я принесла наш красный патефон с пластинками.
Кроме нас в деревне не у кого не было патефона, это была самая настоящая роскошь. Патефон был куплен на деньги после рождения братика.

Освободившись от колхозных работ, к десяти часам вечера вся молодёжь собирается в гумне. Прослышав о наших «дискотеках», стали приходить ребята из дальних деревень и не только наши ровесники, но и парни и девушки постарше.

Это были настоящие праздники с танцами и весёлыми играми. Мы все красиво одеваемся, некоторые девочки делают причёски с начёсом и даже чуть припудривают щёчки и подкрашиваются...

В гумне уютно, светло, благодаря белым ночам. Танцы под патефон и под гармошку, на которой играет сосед Володька Николин, продолжаются почти до утра. Ребята приглашают на танец девочек и наоборот, если объявляли «белый танец», а его объявляли что-то слишком часто эти хитрые мальчишки-подростки...

Меня вдруг стал приглашать мой одноклассник Володя Лобанов: танец за танцем... Мы танцевали с ним красиво, так мне казалось, - с чувством. В танго он тайком прижимал меня к себе.

Видя, что Володя всё время со мной, нашим девочкам, видимо, не особо понравилось. Они хотели, чтобы он танцевал с нашей гостьей - москвичкой Таней и начали «разбивать» нас сразу же после начала танца.

Я поняла, в чём дело, а также понял и Володя и он резко перестал меня приглашать. Ну, и что - без проблем! Я уже танцевала с другими.
 
Мой братик Венька тоже крутится здесь со своими сверстниками, заводит патефон, ставит пластинки. В один прекрасный вечер у патефона лопнула заводная пружина...

Утром я отпросилась у папы взять день отдыха от сенокоса. Когда родители ушли на покос, я разобрала патефон, разложила детали на газете, убедилась – поломка есть!

Села на велосипед и тайком, чтобы не узнали родители, «слетала» туда и обратно в райцентр, купила в Универмаге пружину. Ехать не «ближний свет» - по дороге через бор: туда двенадцать километров и обратно, приезжаю запаренная...
 
Детали аккуратно разложены на полу на газете. Одиннадцатилетний Веня, продолжая их протирать, сообщает:

-- Мама зачем-то вернулась сразу после твоего отъезда и увидела всё это...

-- Она сильно ругалась... Она тебя ждёт... - Венька не успел договорить, как зашла рассерженная мама и с порога начала ругаться:

-- Що, сломили головушку пОтефончику, окаящие!

-- Ужо вот придёт отец, даст вам как следует прикурить! - мама продолжала громко кричать на меня:

-- Она ещё и сокрыла! Вот ведь как!- ярилась мама...

-- Она ещО и успела в екую даль съИздить!

Громко хлопнув дверями, мама убежала на покос к свинарнику...
Зачем она возвращалась? Я так и не поняла... Будто она почувствовала что-то!
   
До прихода папы я отремонтировала патефон: поставила новую пружину, смазала всё внутри машинным маслом... Вечером доложила папе как устранила поломку. Похвалил!             

Танцы были всё лето...



Любит - не любит...
 
Белые ночи! Ночью после танцев мы вместе с мальчишками спешим на реку купаться. Над рекой стоит густой белесый туман. В изгибе русла на перекате, где камни-голыши, вода течёт медленно с тихим журчанием, а выше по руслу вода безмолвная и тут довольно глубоко, не каждый достанет до дна... Здесь наш пляж.

Мы плещемся в тёплой, как парное молоко, воде, плаваем наперегонки, балуемся, - визг на всю округу. Выходить из реки совершенно не хочется. Ночью на воздухе немного прохладно, чтобы согреться, мы вновь залезаем в тёплую воду...

Ребята зажгли костёр, усевшись вокруг его, мы слушаем «всякую всячину» - от жутких страшилок до анекдотов, поём песни...
            
Ночью на реке так хорошо, что не передать! Белая ночь, духмяный запах цветущего багульника, треск горящего костра, звон комаров, всплески рыб, охотящихся за мошкарой, фырканье стреноженных лошадей, пасущихся рядом на лугу около ивовых кустов и позвякивание колокола на шее у одной из них.
       
Нарвав луговых цветов, мы принялись плести венки. Украсив головы, девчонки сидят у костра будто сказочные феи. Москвичка Таня занялась гаданием на ромашке...
Срывать лепестки с ромашек начали все, даже ребята:

-- Любит - не любит, обнимет, поцелует, замуж возьмёт, к чёрту пошлёт... - слышится тихий шёпот.

Какое чудное время! Счастье и радость – через край! В такие минуты мне хотелось остановить мгновение, всё на свете забыть и наслаждаться им бесконечно... 



Папа, отпусти!

Почти каждый день мы ходим в сельский клуб. После просмотра кинофильма все остаёмся на танцы, которые длятся почти до утра. Танцевать так хочется, несмотря  на то, что утром надо вставать ранёхонько...

Девчонки и ребята: красивые, нарядные, какие-то вдруг повзрослевшие, стоят на  улице, ждут меня, когда я соберусь и выйду...

Я уже давно отпрашивалась у папы, но он ответил отрицательно. Снова подхожу к нему с просьбой отпустить в клуб, ребята же ждут...

А он резко обрывает меня:

-- Ложись спать, завтра рано вставать!

-- В этот раз мы идём на Кенас, идти далеко, только по лесу идти шесть километров! - прикурив "беломорину", папа продолжил:

-- За день надо успеть сгрести сено со всей пожни и до вечера поставить копну, чтобы не замочить...

-- На днях, а скорее всего завтра - будет дождь с грозой...

-- Видишь - закат не золотой, а красный!
 
Я молча подымаюсь по лестнице на свою вышку. Горючие слёзы льются из глаз...
И так каждый раз! В конце концов, за мной уже никто не заходит, меня стали игнорировать, благодаря папочке. Папа, ну почему ты так со мной?

Я стою у окошка и с завистью смотрю на ребят, что поднимаются в гору по тропинке через золотое пшеничное поле в сторону маленькой деревушки что на полпути...

Но иногда он отпускал, я быстрёхонько одеваюсь, как на крыльях бегу к девчонкам, и мы идём в клуб... Кино, танцы, игры. Хорошее время: весёлое, смешное, надо сказать, счастливое! Мы веселимся до утра...

Вот уже и солнце давно встало, купаясь в золотой заре... Я прихожу домой в четыре часа, неслышно открываю ворота, ложусь спать и буквально проваливаюсь в сон часа на два...

В шесть часов папа будит на работу. Как мне не хотелось, кто бы только знал! Он и не подозревал, что я приходила так поздно.               
   


Страсти господни!               
               
Папа с мамой вместе с другими колхозниками рано утром ушли на дальнюю пожню косить траву. Мы с деревенскими девчонками и малыми ребятишками пошли на реку купаться...

Что-то стало парить, значит - будет дождь. И точно! Огромная чёрная туча медленно наплывает на деревню и нам пришлось поспешить...

Я сижу с братиками в избе и немного побаиваюсь беснующейся грозы. Из-за сплошного потока дождя почти не видать соседнего дома. В полнеба сверкают молнии, от яростных громовых раскатов дребезжат стёкла в окошках.

Стало темно. Яркая молния осветила небо. Полное безмолвие внезапно раскалывает оглушительный гром. И тут началось! Ослепительные зигзаги молний одна за другой полосуют чёрную клубящуюся тучу...

В поле «за двумя заВорами», так называют в деревне хлебное поле на возвышенности за конюшней выше речушки Межницы, вдруг вспыхнул стог соломы, белые клубы дыма заволокли половину поля. Наконец, рванул сильный ветер и в ту же минуту небо извергло ливень...
 
Я боюсь молнии, которая может попасть в дом и быстро закрываю вьюшкой трубу, занавесками задёргиваю окна, выключаю радио и шепчу про себя:   

-- Господи, пронеси!

Иногда в грозу сгорает дом. Я вдруг вспомнила, какая-то бабушка говорила:

-- Щобы молния не попала в дом, надо положить на крыльцо чугунную сковороду...

Я взяла сковороду, выскочила на крыльцо под водопад дождя и положила её на середину нижней ступеньки...

Гроза быстро пронеслась как и началась. Гром громыхал уже в отдалении, небо над деревней прояснилось.

Я вышла на улицу и не поверила своим глазам: длинный кол в заборе у колодца расщепило молнией на куски. Картофельная дудка и высокая густая трава в огородце полегли...
В воздухе сильно пахло озоном.



Танго

Сегодня в клубе народу собралось как никогда. Пришли ребята даже из другой деревни, хоть расстояние в шесть километров, а им, видать, не в тягость...
Играет старенькая радиола, крутит пластинку. Женский голос нежно умоляет:   
               
"Купите фиалки, вот фиалки лесные,
Смотрите как ярки, они словно живые"...

Сегодня танцы шикарные! Остановись, время, пожалуйста! Я танцевать хочу! Нас с Любой по очереди приглашает на танец взрослый городской парень Володя - родственник лесника Андрея Дербина, он учит нас танцевать правильно не только вальс, но и танго... 
 
Володя - красавчик! В клуб приходил в светлой рубашке с галстуком, сверху трикотажная безрукавка, вывязанная ромбовидным орнаментом. Он всегда был одет безупречно: тщательно отутюженные светло-серые брюки, новенькие ботинки...

От него вкусно пахло духами, кажется, это был «Шипр». Володя излучал что-то такое приятное, зовущее: мне хотелось танцевать с ним, не переставая весь вечер и, в конце концов, раствориться в его сильных руках...

Видимо, то же самое чувствовали и Любка и Валька С. Они наперебой приглашали его на танец... Уже почти утро, но мы никак не хотели расставаться с ним.

Наступил день и Володя, тепло попрощавшись с нами, уехал навсегда... Больше я никогда не видела Володю. Он вскоре утонул, купаясь в глубокой реке в том городе, где жил, то был Мурманск или Ленинград... В памяти остался только запах его духов.
   
Спустя много лет, уже живя в Казахстане, я только однажды почувствовала этот загадочный волнующий запах от проходящего мимо молодого мужчины и... оглянулась.
Волной нахлынули воспоминания о том далёком времени, о деревенском детстве и сразу защемило и забилось моё сердце.   
             


Казеин

Делу время – потехе час. Надо думать: что делать дальше, что предпринять. Ехать «в люди», как сделали мои старшие сёстры?

Папа прочитал в последнем номере областной газеты информацию о предстоящих в августе-месяце вступительных экзаменах в областное культпросвет училище-школу.
Я задалась целью поступить...   
   
И так, решено! Но денег не было и ехать было не на что. Мне пришлось целый месяц ездить за двенадцать километров через сосновый бор в райцентр и работать на маслозаводе.
   
Туда я приезжаю рано утром на велосипеде, иногда верхом на коне. Снимаю седло с вороного коня и, напоив водой, вывожу его в густые сочные травы...
А теперь быстро за работу.
   
В первую очередь надо затопить печку под сушилкой... Вскоре мне в мой домик привозят на телеге восемь-девять мешков творога. Я с трудом затаскиваю мешок на платформу винтового пресса, как могу до отказа закручиваю вороток. Сыворотка стекает по лотку в большую алюминиевую посудину.

Выдавив почти досуха все мешки с творогом, на что уходит часа два, я высыпаю творог на большое сито и растираю руками. Надо сказать, эта работа вышибает пот.

Пропущенный через сито творог, высыпаю на большие деревянные рамки и ставлю в сушилку, в течение дня её периодически прокручиваю туда-сюда и перемешиваю творог.

Сушить надо досуха... Творог превращается в жёлтые, твёрдые крупнозернистые гранулы. Это - казеин. Сухой казеин аккуратно высыпаю в большие платяные мешки и начинаю сушить следующую порцию отжатого творога...
Казеин сдают государству.

В свободные минуты, пока досушивается казеин, я старательно промываю пол в домике, протираю стёкла в окошках, готовлю назавтра дрова.
 
Женщины, работающие в главном здании, напоминали мне, чтобы я приходила к ним обедать. Но я очень стеснялась. Несколько раз мне приносили пол-ковша свежего творога со сливками, опять предупреждая, чтобы я приходила за обедом сама...

Но, я как всегда со своей зацикленностью: мне всё что-то неудобно! Быстренько пожую чуть-чуть полусухого, резинового творога, запью водой и на этом всё.          
   
Даже сейчас, спустя много лет, находясь в гостях у знакомых, всегда беру в тарелку как можно меньше... До сих пор отдаю лучший кусок (к примеру - мясо) своему мужу и детям, а себе - что останется, а если не останется - не беда...

Вот так отложилось в моём подсознании жёсткое мамино воспитание: не глядеть голодными глазами, ничего не у кого не брать, даже если сильно хочется и всегда делиться с другими последним куском хлеба...



На вокзале.

Итак, деньги, заработанные на казеине, я получила. Кто-то сказал, что на период вступительных экзаменов нас будут кормить бесплатно. Нет проблем, и папа выделил всего лишь пятнадцать рублей, из них на проезд на поезде и на автобусах туда и обратно уйдёт двенадцать рублей, а оставшиеся три рубля - на всякий случай...

Забегу вперёд: оказалось, кормить нас бесплатно никто не собирался. Мне пришлось питаться очень даже скромно – горячая вода и хлеб! На три рубля особо не  пошикуешь! Вот это облом!



Продолжаю писать в свой дневник...
   
Пришло время и надо ехать на вступительные экзамены... Мне повезло, со мной едет  инструктор районного отдела культуры Нила Алексеевна Богдановская, но она остановится в Вологде - в нашем областном центре.

Я впервые еду на поезде, мне немного страшновато, сердце учащённо бьётся, но я стараюсь не показывать вида, что такая трусиха.
   
Нила Алексеевна объясняет:

-- С Вологды до Кириллова надо ехать на рейсовом автобусе, это чуть больше двух часов.

-- Если сегодня вечером автобус не идёт, нужно переждать ночь на автостанции, а утром купишь билет и уедешь... - сказала напоследок Нила Алексеевна.

Мы расстались, и я поехала на маленьком городском автобусе через незнакомую Вологду. Вечереет... Город чужой, неприветливый, серо-холодный от моросящего дождя... Вот и я, наконец, добралась до автостанции... а там на дверях - огромный висячий амбарный замок!
   
Вернулась на железнодорожный вокзал... Всю ночь я сидела на жёстком сидении, не сомкнув глаз до самого утра. Как же мне хотелось оказаться сейчас дома и спать в своей мягкой чистенькой тёпленькой постельке, в моей кроватке с кружевным подзором, там - в уютной комнатке под крышей, на моей вышке!
 
Хотелось кушать, но в моём деревянном «дипломате» были только книги, смена одежды и неприкосновенный запас: несколько плюшек, испечённых мамой в дорогу, которые я не съела и берегла на завтра...

Напротив сел молоденький солдатик, разговорился со мной, чем вызвал у меня живой интерес. Поначалу я смутилась, оробела, потом оживилась, стало не так жутко от грядущей неизвестности. Пришивая белый воротничок к своей форме, он рассказывал о службе в Армии, расспрашивал меня: что да как... Потом пригласил в буфет, но я отказалась.

Когда он ушёл, ко мне подсела молодая женщина и сказала:

-- Девочка, я вижу, ты едешь одна. Далёко ли едешь?

-- Вот что я тебе посоветую: будь поосторожнее с незнакомыми парнями... Не очень им верь...

Я кивнула утвердительно...
 
Пришёл солдатик, угостил мятным пряником. Просил мой адрес для переписки, но я категорически отказалась:

-- Меня будет ругать мама, она не разрешает... смущённо сказала я.

Уходя на свой поезд, солдатик попрощался:

-- Ну, пока, счастья тебе и удачи! Подрастёшь, будешь очень симпатичной девчонкой... Береги себя!

-- А всё-таки, дала бы ты мне свой адрес...

-- Пожалуйста, напиши вот сюда, - и солдатик протянул мне свою записную книжку и авторучку.

Покраснев, я отрицательно покачала головой...

Утром ко мне подошла рослая симпатичная девушка. Мы познакомились. Она тоже едет в Кириллов поступать. Ура! Я воспрянула духом, теперь я не одна и не так стало тоскливо и мрачно в моей беспокойной душе.

Итак, сегодня безвозвратно ушло моё детство. Я вступаю в пору юности, в половодье розовых грёз...

                Продолжение следует


Рецензии
Купить бы билет в плацкарт,
И устроиться мягче,
Чтоб до детства обратно,
Спокойно домчаться! Золотые слова!
С Уважением, Саша!

Александр Псковский   12.07.2021 18:42     Заявить о нарушении
Да уж! Обратно билетов нет.

Нина Ганьш   12.07.2021 18:57   Заявить о нарушении