Главка нового романа 09 - 13. 02. 2011 Омск

13.02.2011 Омск
     «Семечка, чтобы не быть съеденной,  должна затеряться»
      Я устал просыпаться с холодком неудачи в животе. Ощущение напряжения, звон в ушах, безотчетный, иррациональный страх. Нет той утренней свежести, что всегда была спутником моим. Будто  нечто засело во мне самом, как заноза. Нечто неестественное, заставляющее бояться хруста давимого автомашинами снега, стука подъездной двери, шумного топота подъездных захожан.
      Это чувство притупилось только в последний  месяц, когда я вернулся жить в мамину квартиру. До этого я тревожно просыпался каждой ночью, пока жил в пустующей квартире у родного дяди Володи, который с женой уехал на время в Москву! Днем подходил к окну так, чтобы меня не было видно в оконном проеме от света дневного солнца, а вечером…, а вечером я почти не включал свет в квартире. Свет горел только в изолированных от окон туалете и ванной. И как обеспокоился я, когда соседка Аня, которой дядя Володя поручил приглядывать за квартирой, сдала меня милиции!…
***
      Тогда мне надо было ехать в областную типографию города Омска на последнюю, как я думал, сверку моей новой книги. Да, да, находясь в федеральном розыске, я выпускал новую книгу «Эффект безмолвия» за свой счет, потому что считал, что обязан ее выпустить, исполняя обязательства перед жителями маленького нефтяного города Муравленко, которые меня избрали депутатом городской Думы, несмотря на мое безработно-репрессированное положение.
      Я как обычно выглянул из окна на дяди Володиной квартиры, расположенной на первом этаже, что было удобно для наблюдения, и заметил возле подъезда типичный милицейский «ГАЗик», только без каких-либо надписей на бортах и почти новый. «Но мало ли таких машин в личном пользовании?» - спросил я себя. И сам ответил: «Мало». Кому он нужен в век, когда все покупают иномарки? Лады, Волги – куда ни шло, но чтобы подобные «ГАЗики»…
      Стекла у этого «ГАЗика» были так крепко затонированы, что я не мог разглядеть сидит ли внутри водитель. Он так близко подъехал своим задком к подъезду, что я никак не мог разглядеть: идет ли газ из выхлопной трубы, чтобы определить присутствие водителя таким косвенным способом. При этом во дворе стояла соседка моих родственников - Аня, словно бы чего-то ожидая, и слишком долго и громко болтала с какой-то женщиной.
      Все это внушало неясные опасения ментовщины, и я не вышел бы из квартиры, если бы не собирался в типографию. Я высидел время, какое можно было списать на нормальное опоздание, но поскольку мы договорились с Мариной Владимировной, верставшей мою книгу, встретиться в конце дня, то я оделся, взял кипу листов с правкой книги, с которой несколько дней ночами сидел в ванной, и вышел.   
      Первое, что я встретил на заснеженной морозной улице: почти вплотную установленный у подъезда зад «ГАЗика», снабженный сзади небольшим овальным и тоже тонированным окошечком.
      «Через него очень удобно следить за тем, что происходит позади машины, оставаясь невидимым внутри» - сразу оценил я, но поскольку вышел и вышел по делу, невозможному, как мне казалось, к отлагательству, то я спокойно и по-деловому ринулся вперед, словно прыгнул с обрыва в воду, где могло быть и мелко...
      «ГАЗик» я прошел, и «ГАЗик» никак на меня не отреагировал, ревом мотора, например. Проходя мимо Ани, которая делала вид, что не узнала меня, а может и действительно не узнала меня, беседуя с женщиной, я на беду свою не удержался от вросшей в меня привычки культурного человека и поздоровался с ней.
      - Здравствуйте, - с видимым удивлением ответила она.
      Я подошел, чтобы напомнить о себе и развеять это странное удивление сам не знаю зачем.
      - В квартире все нормально, квитанции приходили, но вы, наверное, их забрали? – сообщил и спросил я.
      - А… вы жилец этой квартиры, - узнавая, сказала она. – Да квитанции у меня.
      В глазах ее читалось нежелание продолжать разговор, да и я не зная, что еще сказать, пошел дальше. Когда я отошел не более, чем метров на тридцать, то мне показалось, что я расслышал достаточно громкий голос Ани: «Это он». Далее, закрываясь, хлопнула дверца автомобиля, завелся мотор, и какая-то машина поехала со скрипом, давя снег. Я испугался, но заставил вести себя спокойно, и, не оглядываясь, быстро пошел уже по двору мимо соседнего дома, в котором располагалось общежитие, чувствуя как меня, не спеша, догоняет машина.
      Общежитие я успел пройти полностью и свернул налево. Мне оставалось метров сто до остановки общественного транспорта. Машина тоже свернула налево, вслед за мной. Я вышел из микрорайона на площадь к остановке маршрутного такси, машина также свернула к остановке, медленно проехала медленно мимо меня. Это был тот самый «ГАЗик». Я вскользь, но пристально всмотрелся в него. Хотя передние стекла были светлыми, но водитель сидел далеко от руля, так, что весь скрывался за затемненными стеклами задних дверей. Мне показалось, что он тоже меня изучал. Я, будто ничего не происходило, встал на остановке, «ГАЗик» уехал, а я дождался своей «маршрутки».
***
      По словам моего омского адвоката Зайкова, с которым я время от времени встречался, в случае поимки в ходе федерального розыска, меня непременно посадили бы в камеру, а коли уж посадили, то суд по инкриминированному мне уголовному делу непременно вынес бы реальный приговор, чтобы оправдать посадку. Наши суды на основе наших растяжимых правовых санкций выносят приговоры, в первую очередь оправдывающие репрессивные действия системы власти против гражданина, а лишь в последнюю очередь справедливые. Поэтому быть пойманным в мои планы не входило, но и психическое напряжение этой игры в «прятки» было велико.
***
      За работой несколько часов в типографии пролетели незаметно, самым ярким впечатлением, как обычно, остались только аквариумные рыбки, водившиеся в аквариуме типографии с самого первого дня, когда я там появился, а это было пятнадцать лет назад. Глядя на них я не мог отделаться от ощущения, что гляжу на человеческое общество, занятое своими делами, погруженное в свои трагедии, но в большинстве своем не имеющее способностей рассказать о своей жизни. Рыбий эффект безмолвия, несмотря на биологический эволюционный прогресс, в полной мере окружает и человеческое общество, которое хотя и не немо, как рыбы…, но разве можно считать словами то вранье, которое по большей части оно исторгает.
      «Быть честным – по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч», - сказал Гамлет в одноименном произведении Уильяма Шекспира, и я с ним полностью согласен. Более того, этого честного пожрут лживые девять тысяч девятьсот девяносто девять, как собственно и случилось с Гамлетом. Разве можно жить в человеческом обществе честно и безопасно для собственной жизни и благополучия? Конечно, нет. Теперь я это познал на собственном опыте.
      Вечером этого дня возвращаться в квартиру к дядьке Володе я не спешил, а из типографии зашел в сетевой ресторан «КФС», тот, что напротив омского театра юного зрителя, купил что-то куриное с картофелем фри и долго сидел, обдумывая свое положение. Тут меня застал телефонный звонок из Москвы, куда и уехал мой дядька. Звонила его обеспокоенная жена.
      - Нам звонила милиция из Омска. Спрашивали: живет ли в нашей квартире кто-то? – проинформировала она. – Они сильно интересуются. Мы сказали, что попросили соседку присматривать за квартирой. Тебе надо уходить.
      - А почему милицию заинтересовала ваша квартира? – спросил я.
      - Они проверяют все места, где ты раньше жил. Даже в частном доме в Рабочем поселке на Дунайской были. А здесь заметили свет в окнах нашей квартиры. Нашли старшую по подъезду, та сказала, что мы уехали в Москву. Они позвонили мне и спросили: почему свет горит в квартире. Я ответила, что соседке ключи оставила, чтобы приглядывала за квартирой. Они попробовали зайти, но дверь оказалась заперта изнутри, поэтому тебе нельзя больше у нас жить.
      - Хорошо, - согласился я, понимая, что мне сильно повезло с замком, который мог открыть только тот, кто находится в квартире. – Как там вы?
      - У нас все нормально, но тебе в квартиру возвращаться нельзя, - сказала тетка.
      На этом телефонный разговор завершился. Телефон у меня был новый, а сим-карта куплена на чужое имя, поэтому я не беспокоился за то, что телефонный разговор будет перехвачен. Но вот квартира...
      Мои подозрения оказались верными. Милиция меня вычислила, что стало для меня неприятной ожиданностью. Милиция работает. Они, несомненно, выяснили всех моих родственников, родственников родственников, и вот так и добрались до квартиры брата моего отца. Неожиданностью стало то, что родственники, не подумав, сдали соседку Аню, которая фактически сдала и меня. В квартире у дядьки остались мои вещи и самое главное – ноутбук с книгой, поэтому мне надо было вернуться...
      «В милиции тоже работают люди, - подумал я. – Кому охота ночью работать, в сибирский мороз ходить вокруг чужого дома, когда в своем ждет жена, сытный ужин и теплая постель?»
***
      Возвращаясь ближе к полуночи, я пошел к квартире не так, как идут все: то есть не напрямую к дому от ближайшей остановки, а вышел из маршрутного такси на остановку раньше, сделал значительный крюк к парку «Культуры и отдыха» и с противоположной от остановки стороны пошел к дому. Расчет был на то, что если кто-то и следит за квартирой, то он будет ждать меня на пути, как ходят все нормальные люди, а не с обратной стороны, тогда я первый увижу следящих и, возможно, успею незаметно скрыться… 
      С противоположной стороны дяди Володиного дома я никого не встретил, кроме молодых парней, выгуливавших собаку, но даже, если они и были милицией, в чем я сомневаюсь, то меня не задержали. Я обошел дом, выглянул из-за угла. Никого. Прошел вдоль стены дома к подъезду, заскочил в подъезд, а там и в квартиру, расположенную на первом этаже. Тут я смог расслабиться, но на короткое время… и в то время, когда еще не наступило утро для тех, кто первым шел на работу, я с вещами вернулся в квартиру своей мамы, которая жила неподалеку, где я сейчас и пишу в дневник эти строки.
      После возвращения уже более недели живу, кстати, вполне спокойно, как и предсказывал мой омский адвокат З-ков, говоря, что искать меня по-настоящему будут только первый месяц с момента объявления в розыск, а потом мое дело ляжет на полку, откуда его будут доставать лишь изредка, а если повезет, то и вовсе забудут.
      Пользуясь своей вновь обретенной свободой, я дорабатывал книгу, ходил и на легкоатлетический манеж в расположенном не далее, чем в километре спортивном комплексе «Сибирский нефтяник», а вечером три раза в неделю ездил за центр города Омска учиться биржевой игре на курсах организованных компанией «Форекс клуб».
***
Сон-поучение о битве с деревом 13.02.2011
      Участники этой битвы были Алику незнакомы. Корявое коричневое дерево с крепким двойным стволом противостояло ему и выпускало по его союзникам прямо из своего тела огненные снаряды. Мальчик, который был на его стороне, метнул в дерево мощный камень, каменную глыбу невероятного размера, которую под силу поднять только крепкому мужику, да и то не одному.
      Глыба ударилась в дерево, отскочила от него, но повредила. Дерево напряглось в попытке выплюнуть очередной снаряд, но засияло словно бы электрическими разрядами, и Алик понял, что оно повреждено. Однако радость была преждевременной.
      «Вы знаете мое имя, - произнесло дерево. – Я ухожу, но забираю этого мальчика, вы его спасете, только если найдете меня».
      Произнеся эту странную фразу, дерево исчезло, словно бы испарилось…
      Зло всегда забирает ребенка.
***
      Да именно сейчас, когда мне под пятьдесят лет, я чувствую, как происшедшие со мною трагические события отсекли от меня еще один кусок сохранившегося во мне детства, и он исчез в ментовских пастях Сциллы и Харибды. Я, скорее всего, уже никогда не стану таким беззаботным, как раньше, чтобы вернуть себя надо совершить подвиг, подобный путешествию Одиссея.
      
Фотография сделана в омской областной типографии, где я, будучи в федеральном розыске, зимой 2010-2011 годов работал над новой книгой.