Бывает

Кукурузник набирает высоту. Мы смотрим друг на друга. Шум его мотора заглушает все голоса и избавляет нас от необходимости говорить что-нибудь. Мы можем только смотреть друг на друга. Мы - бледные и испуганные перворазники. Я лично первый раз в жизни поднялся в воздух, а приземляться придётся "своим ходом". Выпускающий открыл дверь. Я сижу рядом. Посмотрел - мама дорогая! Земля, как из космоса - маленькая-маленькая! В салоне загорается фонарь, выпускающий машет мне рукой. Вставай! Я самый тяжёлый, мне и прыгать первым. Встаю, ноги в валенках разъезжаются по снегу, который натащили в салон. Подхожу к двери. Ставлю ногу на обрез. Выпускающий кричит мне в ухо: Руки на кольцо! Самолёт качает и я упираюсь рукой. Опять команда: Руки на кольцо! Правой рукой держусь за кольцо, сверху накрываю левой. Скользко, самолёт качает. Выпускающий взял меня за шиворот. Звучит сирена. Выпускающий кричит в ухо: Прыжок! Я оборачиваюсь к нему, еще не веря, что это мне.

-Прыжок!- бьёт меня по спине. Я прыгаю, и только потом вспоминаю, что забыл  ответить выпускающему. И уже в полёте кричу: Есть прыжок! Меня вращает, черным крестом самолёт мелькает перед глазами. 221!222! 223! Рву кольцо!  Над головой шелест, потом хлопок. Поднимаю голову. Ушанка сползла на глаза, ничего не вижу. Поправляю её, вижу купол. Разрывов и перехлестов нет. Над головой раздаются хлопки - раскрываются купола, тех, кто прыгнул за мной. Опускаю глаза на запасной парашют, поднимаю клапан на липучке, вынимаю чеку, чтобы запаска не раскрылась сама собой по высоте. Воздух наполнился криками: Запаску расчекуй! Все кричат. Я тоже кричу: Запаску расчекуй! Нас так учили: свою расчековал, кричи, чтобы другие не забыли. Ну, вроде, все сделал. Смотрю на землю. Приближения совсем не ощущается, кажется что висишь на месте. Внизу белые поля, серые посадки, чёрные точки людей, крохотные машинки. Сердце наполняется восторгом! И, не помня себя, я ору на все небо, во всю силу молодых лёгких...

... На земле, в кузове бортового газика, принимающий стоит, как капитан на мостике и осипшим голосом кричит парашютистам в мегафон: Развернись по ветру! Ноги вместе!
Сверху послышался крик и принимающий настороженно поднимает ухо шапки. Смотрит на врача. Врач смотрит на него. -Чего это там? Тихо, тихо! Чего он орёт? Потом услышал, недоуменно повернулся к доктору. Тот пожал плечами, мол, бывает!
А над белым февральским полем раздавался восторженный мальчишечий крик: Мама! Мама! Мама, я лечу!...