пурпурная

~ Шар двенадцати сфер. ~ 


Предисловие.

Шар двенадцати сфер. Это одна из великих загадок, которые бережно хранили буддистские монахи. Изящное резное изделие, пришедшее к нам из далекого Китая середины 19 века, выполнено из цельной слоновой кости. Внутри шара находятся 12 сфер, каждая из которых вращается сама по себе. Каким образом удавалось монахам сотворить это произведение искусства, до сих пор остается загадкой для лучших инженерных умов. В старину ходила легенда, что каждого мастера, сумевшего узнать секрет шаров, убивали, чтобы сохранить тайну. Также поговаривали, что сделать такой шар монах мог, лишь продав душу дьяволу. Поэтому суеверные европейцы называли восточные сувениры дьявольскими шарами.

Изготавливаются они следующим образом: из куска слоновой кости диаметром 10-15 сантиметров вырезается шар с орнаментом. Внутри этого шара вырезается другой шар, на который также наносится орнамент. Внутри того - третий и так далее. Так и устроена Вселенная в виде полых шаров с узорами внутри полых шаров с узорами. Легче всего мастеру вырезать верхний шар. Он его украшает ажурной резьбой, узорами, самыми затейливыми рисунками. Затем начинается подрезка основания и вырезание нового шара через вырезанные узоры. Этот шар также искусно украшается. Затем следующий шар через два ряда отверстий, затем через три ряда и так далее до последнего шара, который очень трудно обрабатывать. Он покрывается только царапинами. Этот последний шар является сердцевиной системы. Можно и так сказать: не будь этого последнего шара - не было бы всей системы; не было бы всей системы - был бы только один шар, никем не обработанный и никому не нужный.

{Материалы для предисловия взяты из интернета}. 








~ Красивая на вид обёрточная бумага. ~

В тридцать с небольшим я понял, что меня совершенно не интересуют женщины моего возраста. Они слишком напоминали мне меня - самовлюблённого, эгоистичного циника. Все мои любовницы, в последнее время, были либо на десять лет моложе меня, либо на десять лет старше. Двадцатилетних жизнь ещё не успела испортить, а сорокалетние научились с ней мирится.

Я менял женщин достаточно часто. Если везло - примерно раз в месяц. Если не очень, то немного реже. Когда моя очередная спутница спрашивала: "У нас получится что-нибудь серьёзное?" Я отвечал, что вряд ли. А на вопрос: "Почему?" Объяснял, что не могу перечитывать одну и ту же книгу всю жизнь. Что любая книга хороша,  лишь когда ты её читаешь впервые. Особо интересные можно перечитать раз пять-шесть. Но так, что бы изо дня в день перечитывать одну и ту же - скука смертная. Теряется эффект новизны, предвкушения нового приключения. Теряется страсть. Отношения становятся обыденными и плоскими.

Я знаю, что общество осуждает таких личностей как я. Ведь они не желают встраиваться в механизм, именуемый семья. Из сочленения которых, впоследствии, собирается всё государство. Связанные семейными узами люди, более предсказуемы и их легче стимулировать вести спокойный образ жизни, не вредящий государству. Хотя если верить статистике  - имеется достаточно большой процент измен. Причём вот что странно,  процент мужчин, сознающихся в адюльтере гораздо выше, чем женщин. По статистике выходит, что мужчины изменяют своим жёнам друг с другом. Ну да ладно, бог с ними.

Для меня гораздо интереснее вопрос - почему я таким вырос? Хм.. Я не знаю. В детстве, когда меня спрашивали, кем я хочу работать, я неизменно отвечал, что буду работать в медицинской лаборатории. И что же ты там будешь делать? - следовал следующий вопрос. Я буду гладить лабораторным белым мышкам пузики, что бы они не были столь несчастны.

В семилетнем возрасте я нашёл у родителей в шкафу припрятанный порнографический журнал. Я был заворожен. Для меня открылся новый мир. Именно тогда я понял, что все женщины, абсолютно все - под одеждой голые. И меня стало к ним тянуть.

И влекло меня не к какой-то одной конкретной женщине, а ко всем сразу. Я перебирал их как страницы в родительском журнале. Мне было интересно познать их всех. Во всех подробностях. Наверное, поэтому мне нравилось, раздев своих барышень, любоваться ими. Наиболее стеснительные пытались натянуть на себя одеяло. Но как только я шептал им на ушко, что они невероятно прекрасны и ещё пару банальностей - они открывались передо мной навсегда. Со мной, уже спустя неделю, они становились теми, кем были - самками полными желания. И у меня хватало сил и способностей погасить на время их разгоревшийся огонь сладострастия.

Дольше всего я был с молоденькой студенткой-первокурсницей педагогического института. Хоть ей уже и было восемнадцать, на вид она была ещё очень юна. Глядя на неё со стороны, я бы не дал ей больше пятнадцати лет. Но внешний вид этой прелестницы был очень обманчив. По жизненному опыту и расчётливости она никак не уступала умудрённым сорокалетним женщинам. Такой дикий контраст вызвал во мне живой интерес к этой особе. Что её влекло ко мне? Наверное, то же, что и всех прочих. Она думала, что за маской циничности я прячу свой романтический образ. Я давно убедился, что это наиболее привлекательный тип мужчины для большинства женщин. Мне же не хотелось их разочаровывать и спугнуть раньше времени, поэтому я втягивался в эту игру. И становился тем, кого они хотели видеть. Хотя на самом деле романтики во мне было ни на грамм.

Моя студентка очень любила заниматься сексом во время дождя. Её в такие дни как-будто подменяли. Она становилась ненасытна и горяча. Я её иногда даже боялся. С таким неистовством и упоением она набрасывалась на меня, как только на небе собирались тучи и в воздухе начинал витать неповторимый запах приближающегося ненастья. Выжав друг друга как лимон, мы потом валялись обессиленные в мокрой от пота постели, неспособные пошевелиться. В одну такую ночь у меня родилась бредовая идея написать книгу, которая начиналась бы следующими словами: "За окном, как промокший щенок, стучался в стекло дождь, просясь войти. Они лежали на кровати, словно ложки, вложенные одна в другую. Он был столовой, а она - десертной".

Юное тело первокурсницы было свежо и невинно. Она удаляла волосы у себя между ног, и мне постоянно казалось, что я сплю с ребёнком. Я чувствовал себя преступником, растлителем, педофилом. Но стоило ей открыть рот и всё очарование терялось. Поскольку, как я уже говорил, в этом теле находился сухой, расчётливый сорокалетний человек. Не знаю, любил ли я её. Я просто знал, что без неё мне гораздо хуже, чем с ней. А так, я не особо верил в любовь. Во влюблённость - пожалуй, но не в любовь.

Прощаясь у подъезда, она на виду у старушек, вечно сидящих на лавочке, говорила: "Пока папочка" и чмокала меня в щёку. Старухи, проживающие свою жизнь в сплетнях, шептали, как только я отходил на, как им казалось, достаточное расстояние: "Пусть это не вводит вас в заблуждение. Она ему не дочь". Они не учитывали только одно - они мерили всё своими мерками, и слух пожилого человека был гораздо слабее тридцатилетнего. Так что я прекрасно их слышал. И поражался, как они потом, при встрече, любезно со мной здоровались. Притворно улыбаясь и имитируя в голосе дружелюбие.    

Окончательно осознав, что ей со мной ничего не светит в будущем, студентка меня бросила и перешла на второй курс. Особой жалости я не испытывал. Тот, кто как я поступает с женщинами, не в праве рассчитывать на чувства с их стороны. Поэтому я, хоть мне и было трудно, отпустил свою студентку. В этом проявлялась моя честность. Не перед ней, нет. Перед самим собой.

После этого я познакомился с сорокалетней женщиной. У неё было два сына. Двадцати и тринадцати лет. Муж у неё умер пять лет назад от сердечного приступа. А она... она просто продолжала жить.

Мне очень нравился её запах. Он был таким уютным. Мне постоянно хотелось свернуться около неё калачиком и уснуть. Рядом с ней я ощущал себя маленьким ребёнком.

Была она чуть выше меня, стройна и худа. Лицо с острыми скулами и карими глазами терялось в гриве тёмных волос. Ничего прекраснее я в жизни не видел. Её бледное тело, густо усыпанное тропинками веснушек, стало моим пристанищем в земном пути. Моим любимым занятием в постели было вести их учёт, поглаживая каждую из них пальцем и называя вслух её порядковый номер. Она снисходительно улыбалась и гладила меня по голове. В постели она была спокойна и нетороплива. Как море, эта женщина успокаивающее покачивала из стороны в сторону лодку моей жизни. С ней мне было хорошо и спокойно.

Её не интересовало моё прошлое. Она никогда не спрашивала о нашем будущем. Может быть, поэтому мне захотелось остаться с ней на всю жизнь. И что самое забавное, я решился дать волю давно блуждающему во мне порыву написать книгу. Я хотел создать что-то серьёзное и в тоже время, чтобы в книге не было ничего неординарного. Мне хотелось повторить атмосферу французских фильмов. Сюжет был готов у меня уже давно - моя история была о писателе, который собирался написать о шестидесятых годах. Что писать у меня было, оставалось понять и научиться как.






~ Деревянная шкатулка ручной работы, вынутая из обёрточной бумаги. ~

Любой писатель живёт в тюрьме своих будущих книг. Придя однажды, новая идея крепко застревает в голове. И нет с тех пор человеку покоя. Она сидит в писателе, мучая своего хозяина паразитирующим насекомым, грызя его и днём, и ночью. Поэтому, у настоящего писателя, никогда не бывает выходных... Он частенько погружён в процесс создания своего мира и со стороны кажется рассеянным и замкнутым. Затуманенный взор, обращённый вдаль, глуповатая улыбка - выдают в человеке либо наркомана, либо писателя. Что, в принципе, одно и тоже.

Один писатель к сорока пяти годам перебрал все темы, по которым можно было написать книги. О чём ещё писать он не знал. Вдохновение к нему не приходило. Поэтому, в последнее время, он бревном лежал на диване и смотрел в потолок. Около дивана, сменяли друг друга бутылки красного вина. Они оставляли на полу следы кровавых колец, которые навсегда въедались в доски протертого паркета. 

Закурив, он наблюдал, как дым поднимается с кончика сигареты и вьётся в воздухе. Такой непостоянный, меняющий свой цвет и форму. Переливающийся из одного своего состояния в другое. Он слагался в пространстве в какие-то слова и узоры. Слова выстраивались в предложения. Но все они были на непонятном для него языке. И поэтому напрасны.

Однажды утром, которое ничем не отличалось от иных, писатель рассматривал тусклую улицу через запотевшее кухонное окно. Вдруг его охватило странное чувство. Что-то должно случиться. Новое. До сих пор не проявленное, но находящееся рядом.

Все вокруг стало другим.  Как будто весь мир повернулся вокруг самого себя на несколько градусов. Немного изменились привычные цвета предметов, стали иными звуки улицы, даже само тело казалось ему немножко иным. Такое привычное - теперь оно казалось незнакомым и он осторожно прислушивался к новым ощущениям. Писатель замер. А вдруг, одно движение, и это все исчезнет? Сам не осознавая почему, он боялся все испортить. Боялся, что у него, как у ребенка, отнимут игрушку, к которой на миг разрешили прикоснуться. 

Писатель присел на кухонный стул. И непонимающе осмотрелся. Всё вокруг было знакомым и привычным. Но уже совсем не таким как раньше. Как будто раньше все предметы были покрыты толстым слоем пыли, и за многие годы он уже привык к тому, как они выглядят. Но вот пришёл кто-то неизвестный, пока его не было, и смахнул всю пыль. И вот теперь писатель сидел на кухонной табуретке, небритый и немного растерянный, потому что всё вокруг стало немножко иным. 

Он вынул из холодильника пакет молока. Интересно, оно тоже изменилось? Налив молоко в стакан, он начал тщательно рассматривать его сквозь солнечные лучи. Да, даже молоко претерпело изменения. Вроде бы такое же, и в тоже время немного другое. Делая маленькие глотки, писатель думал - останется он в этом состоянии навсегда или оно вскоре исчезнет? Так же неожиданно, как и появилось. К молоку очень бы подошло вкусное печенье. Писателю пришлось разыскать его в шкафу. Нежное печенье с кусочками орешков и изюмом. Только теперь он понял, что не пил молоко очень давно, с четырнадцати лет, лишь добавлял немного его в кофе. Даже по этому признаку было видно - с ним определённо что-то происходило.

Через пару дней в нём, сначала робко зашевелилось, а потом выросло и настойчиво сдавило щупальцами сознание, желание написать книгу о шестидесятых годах. Но не о каком-то отдельном человеке или событии. В своей книге он мечтал заново сотворить тот мир. Он хотел написать его так, что бы он остался в его книге навсегда. Что бы читатель, открыв его произведение и прочтя до конца, не думал о том, что он прочитал книгу о шестидесятых. А чтобы он, как бы прожил свою жизнь в том времени, на всём протяжении чтения.

Понемногу, по чуть-чуть он начал собирать материал о том времени. И чем больше он узнавал о нём - тем глубже застревал в нём. Иногда ему и впрямь стало казаться, что он живёт в том времени. Маховик раскручивался и система входила в равновесие.

Из походов по блошиным рынкам он притаскивал предметы и мебель того времени, выкидывая современную и заменяя её той, из шестидесятых. На даче у родителей, в одну из поездок, откопал в сундухах вещи того времени. Отцовские сорочки и костюмы подошли ему в самый раз. Вот только люди на улицах, нет-нет, да и покрутят пальцем у виска, глядя на его наряд.

Дальше - больше. Писатель записался в библиотеку. И стал чуть ли не её единственным постоянным посетителем. Больше всего его интересовали архивные подшивки газет того времени. Молоденькая библиотекарша даже начала думать, что столь частые визиты в заведение, где она работает, преследуют совершенно иную цель. И поэтому, в последнее время, она красила губы более яркой помадой и подводила глаза фиолетовыми тенями. Ожидая, когда он пригласит её в театр или на ужин. «Ну кто в наше время будет ходить в библиотеку пять дней в неделю, что бы читать?» - думала она и улыбалась, предвкушая тот миг, когда он подойдёт с ней знакомится. Но этот миг всё не наступал и девушка впадала в отчаянье.

Писатель же её попросту не замечал. Он был одержим своей идеей. И даже забывал иногда поесть. Из-за этого стал худ. Щетина отчего-то поседела. Горящие глаза на бледном лице всех убеждали, что сей индивид явно находится не в себе. Он без перерыва смотрел фильмы того времени. А если они заканчивались - то слушал музыку шестидесятых: и отечественную, и зарубежную. 

И настал тот момент, когда Писатель настолько поверил, что живёт в том времени, что,  даже выходя на улицу, долго не мог понять, что происходит. Люди в странной одежде... здания... фантастические по дизайну машины... Ему стал странен современный мир. Он причинял писателю боль. 

И вот также как и появилось, желание написать про шестидесятые неожиданно пропало. Как будто исчез ток в проводах и весь механизм, питаемый им, вдруг остановился... Писатель, с какой-то спокойной ясностью осознал, насколько далеко зашёл в своём безумии... И сам пришёл в психиатрическую лечебницу, ибо уже не мог определённо сказать самому себе, в каком времени он живёт. 

Спустя два года, по ночам, он дожидался, когда все больные утихомирятся и заснут после отбоя. Удостоверившись в этом, доставал из матраса тетрадку и что-то писал в неё карандашом, при свете луны. Это была история о том, как двое молодых людей играло в жестокость.






~ Предмет, вынутый из шкатулки - шар двенадцати сфер. Внешний первый шар. ~

Как человек некрасивый, он остро ценил красоту в других. Особенно зачаровывала его простая, неброская красота девушек.  Ему особенно нравились такие девушки, которые не сразу же ослепляли своей красотой, а такие, красоту которых надо было разглядеть, додумать.

Он давно на неё поглядывал. Она ходила в то же кафе, что и он.  Один раз она подсела к нему за столик и завязла разговор. Его удивлению не было предела. «Чем я мог заинтересовать её?» - думал он и никак не мог понять.

В следующую встречу, за чашкой кофе, она дала ему свой номер телефона и сказала: “Я буду с тобой встречаться на одном условии. Мы будем играть в одну игру. Каждый, по очереди, раз в день, будет присылать другому sms с приказом. Получатель сообщения должен выполнить его. Если кто-то из нас двоих говорит “Нет, я не могу этого сделать”  - он засчитывается проигравшим. Игра прекращается. И мы расстаёмся”.
«Какая она необычная», - подумал он и без раздумий согласился. Он думал, что ему нечего терять. 

Sms от неё: “Кардинально смени имидж”. Молодёжную кожаную куртку и потёртые джинсы ему пришлось променять на строгий костюм, сорочку и галстук. Во всём этом он чувствовал себя как обезьяна. Неуютно. Костюм, к тому же, ему совершенно не шёл. Да и кашемировое пальто тоже.

Он долго думал, что бы такого приказать ей. Наконец придумал. Для первого желания сойдёт. Sms от него: “Сделай тату”. Она выбрала бабочку на поясницу.

Sms от неё: “101 роза”. Он наскрёб денег, купил самые большие пурпурные розы. Пока нёс букет к ней домой, исколол все руки шипами.  Люди на улице бросали на него снисходительные взгляды и улыбались. Наверняка они думали что-то вроде: "Гляньте-ка, выискался, ёшкин кот, Ромео. Букет больше него самого. Небось все деньги потратил. Теперь будет сидеть на воде и хлебе". От этого он вжимал голову в плечи и ускорял ход. «Надо было такси взять», - думал он зло. А когда он вручил цветы девушке, она небрежно забросила их в угол. Даже не удосужась поставить их в воду. И потянув его за рукав, сказала: "Пошли гулять".

Sms от него: “Фотографии ню”. Она была прекрасна. Заперевшись вечером в комнате, он любовался фотографиями принесёнными ею. А маленькая родинка на внутренней стороне левого бедра окончательно его покорила. Он потерял покой, стал плохо стать. Её тело стало для него наваждением. Он жаждал им обладать.

Sms от неё: “Удалить все волосы”. «Хоть брови-то можно оставить?» - спросил он. «Нет», - ответила она. – «Ни брови, ни ресницы. Всё удалять». Волосы с ног, груди и внизу живота, она удаляла ему сама с помощью воска. И отрывая очередную полоску, чувствовала, как возбуждается от его невольных выкриков и выражения боли, искажающего лицо. Брови сбрили безопасной бритвой. Ресницы аккуратно состригли ножницами. После всей этой процедуры, он стал похож на манекен.

Sms от него: “Ночь со мной”. Она оказалась девственницей. А он - ласковым и нежным. Эта ночь принесла им обоим удовольствие. Она была сказочной. Но только в самом конце. Сначала же ей было немного больно.

По пути домой с работы она зашла в зоомагазин. И через пять минут вышла оттуда с небольшим кульком. Sms от неё: “Съесть червей”. Он некоторое время раздумывал, сможет ли выполнить этот приказ. «Нет?» - спросила она и улыбнулась. – «Я выиграла»? «Как бы не так», - подумал он про себя. – «Мы ещё не доиграли». Схватил горсть мотыля и запихнул в рот. Личинки противно копошились и были отвратны на вкус. Он скривился и начал медленно жевать. Она, улыбаясь, смотрела на него. На её лице изобразилось небольшое удивление. Она немного не верила, что он сможет это сделать. Прожевав личинок, он никак не мог проглотить этот зловонный комок. Но потом, сделал пару глотательных движений, и он проскочил в желудок. «Браво», - воскликнула она. – «Я поражена»!

Sms от него: “Содомия”. Она, стиснув зубы, встала на четвереньки. Уперевшись ладонями в подушку. Намотав её длинные каштановые волосы на руку, он пристроился сзади и медленно начал входить в неё. У неё от боли выступили слёзы и, вцепившись в наволочку, она сжала кулаки. На утро у неё там всё жгло.

Sms от неё: “Вылизывать два часа”. По-началу ему понравилось. Она была на вкус как море. И притягательно пахла. Но на исходе второго часа у него онемел язык. Он им уже еле ворочал. И чудовищно затекла шея. Она же за это время взлетала в рай и падала в ад шесть раз. У неё даже, от многочисленных оргазмов стало тянуть и болеть внизу живота. Но остановиться было труднее, чем продолжать это вечно.

Sms от него: “Глубокая глотка”. Предвидя возможное развитие ситуации, они заперлись в ванной. Её пару раз стошнило, ведь, как она и предупреждала - у неё был сильно развит рвотный рефлекс. Это было некрасиво, неэстетично, неромантично. Но они довели дело до конца. Никто не хотел уступать победу.


На этот раз, вместо sms, она позвонила.
- Знаешь, я сегодня поняла, что больше ничего не хочу от тебя.
Она выдержала паузу. А он ждал, не решаясь перебивать её. Ему было интересно и страшно того, что она скажет дальше. - Ну, что, мы оба держались молодцами. - продолжила она. -  Нами установлен паритет. Ничья. Теперь мы должны попрощаться и отпустить друг друга.
- Эй погоди, слышишь? Я... Я люблю тебя. Я не хочу тебя отпускать, - ошеломлённо впервые признался он в своих чувствах. И даже удивился им сам. Он даже и не подозревал об этом. Не догадывался, что, несмотря на их странную игру, он любит её. Дорожит ею. И боится потерять.
- Постой. Ты что не понял? Это была всего лишь игра. Милый, мы выпили друг друга до дна без остатка. За эти десять дней мы прожили пять лет нормальных отношений мужчины и женщины. Нам больше нечего друг от друга желать.
- У меня ещё много желаний, - в отчаянии произнёс он.
- Нет, ты ошибаешься. Прощай... - И она сбросила вызов.

А он, как во сне, бродил оставшуюся часть дня по улицам, пока не забрёл в какую-то картинную галерею. Его поразило одно полотно. Он остановился около него как вкопанный и не мог оторвать взгляд. Казалось, что он видит самого себя на картине.





~ Второй шар, находящийся внутри первого. ~

На недавней всемирной выставке изобразительных исскуств в Лондоне, неожиданно для всех вызвал фурор и наделал немалого шуму, никому неизвестный художник из России. О нём самом информация крайне скудна. Мы можем, пока что, рассказать лишь о его произведении. Благо полотно доступно для обозрения и анализа всевремянно, в отличие от её создателя, коий нарочно скрывается от наших любопытствующих взоров.

На полотне изображается, судя по нашему разумению скорбному, модель нашего мира. И всякий в ней видит и находит себя... Как это возможно, после, не может понять никто. Но в тот момент, когда человек подходит к картине и внимательно всматривается, он после небольших усилий отыскивает своё изображение. И стоит поражённый, пытаясь сообразить в чём тут фокус. 

Учитывая современные технологии, многие полагали, что фрагментарно в картину были встроены тонкие oled-дисплеи. А где-то в рамке упрятан глазок фотокамеры. И когда человек, приближался к полотну, происходило фотосъёмка его образа и дальнейший монтаж в общей картине, на одном из многих небольших дисплеев, разбросанных по периметру всей картины.

Косвенным подтверждением этой догадки является то, что перед картиной был искусственно выстроен небольшой загон-коридор, в который мог поместиться только один человек. Большинство всё же сходилось во мнении, что эта картина - не более, чем очередная мистификация. Демонстрация возможностей современных технологий и удовлетворение старых ожиданий чуда человечеством.

По всем телеканалам мира проходят репортажи о картине, подогревая интерес общественности. Все газеты и блоги мира пишут о ней статьи. Но нигде, ни под каким видом не проскакивает его изображение. Ни официальные, ни шпионские. Атмосфера таинственности незримо проникает в сознание каждого. И там возникает вопрос: "Так что же это за чертовщина?! Я должен это увидеть своими глазами!"

Обескураженная комиссия и эксперты, в области изобразительный искусств, без всяческих давлений со стороны и протекционизма заинтересованных лиц, признают эту работу самым великим шедевром за всю историю человечества. 
В галерею выстраивается многокилометровые очереди желающих приобщиться, которые не иссекает ни днём, ни ночью. Загадка улыбки Моны Лизы более никого не занимает.
 
Владельцы галерей и студий пытаются связаться с Художником. Им оченно не терпится быть первыми, кто покажет полную экспозицию гения. Именно таковым его всё чаще и чаще именуют. Ни больше, ни меньше - гений. 

Богачи-коллекционеры желают купить уже написанные ранее работы именитого отныне художника. Все до одной. Но никто не знает, как зовут мастера и где его найти. Известно лишь, что он из России. Его агент хранит загадочное молчание. Создаётся впечатление, что эта парочка просто набивает цену. Хотя это вроде бы, в сложившейся ситуации, и не к чему. За новые работы художника предлагаются фантастические суммы. 

Никто не ведает ни сном, ни духом, но вся эта шумиха вокруг его работы очень не нравится художнику. Он запирается в своей мастерской, как улитка в раковине и практически не высовывается наружу. 

Журналисты, наконец пронюхавшие, где живёт художник, ночуют у дверей его мастерской, желая взять у него при случае интервью. Но все их усилия тщетны. С точно таким же успехом они могли бы взять интервью у запертых в швейцарском банке драгоценностей. 

Они публикуют лишь жалкие фактики его биографии. Но они так скучны и банальны, что кажутся невероятными. Родился, учился, работал, вышел на пенсию. Почти никто из окружающих его людей даже не подозревал, что он занимается живописью.

Спустя какое-то время шумиха затихает. Людское внимание переключается на другие события, происходящие в мире. И вот через год, художник вновь приводит всех в замешательство. По информационным агентствам передаётся сообщение о его скоропостижной кончине в возрасте семидесяти трёх лет.

Репортёры со всего мира, как стервятники, слетаются на эту скорбную весть. И когда уже бывший агент художника пускает их в его мастерскую, у них начинается форменный столбняк. Поскольку в мастерской, от пола до потолка, они видят наброски и эскизы лишь одного полотна. Того самого, что вызвало фурор на выставке в Лондоне.

Всем становится очевидно, что художник всю жизнь работал над одной единственной картиной. И лишь к закату своей жизни, смог написать её так, что из картины нельзя ничего убрать или что-то добавить. Она содержит в себе весь мир. И каждый находит в ней себя и своё место.


Через шестьдесят лет, приехав на родину из Америки, взглянуть на картину пришла одна пожилая женщина. И вглядываясь в неё поняла, что её друг, который умер два месяца назад, её самый верный и близкий друг - он не испытывал к ней дружбы.. Он любил её. Любил безнадежно. Самой чистой и светлой любовью. Такой, когда желаешь близкому человеку счастья, хоть и без тебя самого, с кем-то другим. Пожилая женщина почувствовала слабость в ногах, и выйдя из галереи, села на лавочку. Она тихо заплакала об утраченном. Но слёзы были не способны что-либо вернуть.






~ Третий шар, находящийся внутри второго. ~

Он влюбился в неё, когда она, молча взяв его за руку, потянула к какому-то дереву. Сначала он не понимал, что она от него хочет. Пытался упираться, хотел высвободиться. Но она крепко сжимала его руку в своей тёплой ладошке. Потом он сдался и покорно побрёл за ней, любуясь кучеряшками волос на её шее.
- Вот, - сказала она важно, сев около дерева на корточки, - смотри! И разгребла около корней небольшую горку земли. Под ней скрывался, так называемый "секретик". Прикрытый осколком зелёной стекляшки, на солнце переливался яркими красками фантик от какой-то конфеты. Мальчик тоже присел, что бы рассмотреть "секретик" поближе.
- Ты только никому не говори об этом, - прошептала она, придвинувшись, ему на ухо. - Теперь это будет нашей общей тайной.

На следующее утро, идя с мамой в садик, он присел около дерева, будто завязывая шнурки, и быстро изготовил свой "секретик" рядом с её. Мальчик хотел сделать своей любимой сюрприз, порадовать девочку.

В детском саду она поцеловала его в щёку, заговорщицки блеснув при этом глазками. Нашла, значит, оценила. Весь день он проходил в каком-то розовом тумане. 

Для него стало ударом, весть о том, что родители записали их в разные школы. Он почему-то до этого момента думал, что они всегда будут вместе. В школе. Потом в институте. Потом на работе. Женятся. Нарожают детей. Состарятся. Будут вместе нянчить внуков. Он придумал себе целую жизнь на много лет вперёд. И в этом воображаемом мире она была ключевым элементом. И вот - всё оказывалось совсем не так. Всё рушилось.

После уроков он бежал к её школе, что бы встретить её и нести до дома портфель. Так продолжалось до пятого класса. После которого она сообщила, что это ребячество и ему стоит прекратить так себя вести. Он её послушался. Стал реже встречать у школы. Теперь он старался сделать так, что бы их встречи казались ей случайными.

В седьмом классе она начала интересоваться мальчиками. Как что не так, она сразу же бежала плакаться к своему другу. А он выслушивал всё это и успокаивал её. Хотя сердце в такие моменты у него рвалось на части. И он по ночам, штопал его суровыми нитками. Портной из него выходил никудышный. При следующей встрече швы расходились.

В институте она вышла замуж за однокурсника. Они стали реже видеться. Иногда, опять же, когда она ссорилась с мужем или ей просто становилось тошно и тягостно, она набирала его номер и по телефону делилась с ним своими проблемами. И слёзы, шурша, скользили по мембране микрофона.

После окончания института муж стал отдаляться от неё. Выпивать. Сначала по чуть-чуть. Потом всё чаще. Иногда стал приходить домой только под утро. Она начала подозревать его, среди прочего, ещё и в изменах. 

Однажды он так и не пришёл домой. Позвонив потом, пытался убедить её, что он распоследнее дерьмо и ей не нужен. Она чувствовала - муж ушёл не к другой. Он ушёл от неё. Разлюбил. 

Однажды она встретила их идущих под ручку. Он изменился. Выглядел аккуратно. Лицо уже не выглядело, как у пьющего человека. Он напомнил ей того кем он был, когда они только познакомились в институте. Почувствовав злость, она купила вина и полетела к своему другу.

Устав от жизни, она предалась работе. В тридцать пять познакомилась на конференции с респектабельным американцем. Уехала с ним в Америку. Там вышла за него замуж. Родила дочку.

Через какое-то время она столкнулась со своим старинным другом в супермаркете. Он сказал, что его пригласили тут на работу. 
- А почему не заходил, не звонил? - удивлённо поинтересовалась она. 
- Да знаешь, всё как-то времени не было - столько работы! 

Но конечно он врал. Он приехал, что бы просто быть рядом с нею. Устроился мыть посуду в ресторане. Снял какую-то захламлённую комнатку в дешёвом районе. И продолжал ей врать при встрече, что у него всё хорошо. 
- Почему ты не приглашаешь меня к себе домой?! - спрашивала она. 
Он каждый раз придумывал какие-то отговорки. Травят тараканов. Не прибрано после вчерашней вечеринки. Прорвало трубы. И так далее. И тому подобное.

Так они и жили. Изредка встречаясь, делясь новостями. Он научился не требовать от жизни большего, довольствоваться тем, что есть. Вот этими встречами. А она не то что была счастлива, она была довольна своей жизнью. Которая была размерена и спокойна, как плывущие, день ото дня, по небу облака.


Он так никогда и не признался ей в своих чувствах. А она... она просто не замечала этого, или не хотела замечать. И только на картине увидела, что он любил её всю жизнь. Хотел быть с ней. Стать для неё самым дорогим человеком. Но теперь, после его смерти, всё это было не важно.

После посещения выставки, выйдя на улицу, она долго сидела на скамейке и не могла успокоиться. Ей впервые, с момента своего приезда в Америку, не хотелось идти домой. В книжном магазине напротив, ставили стойку с рекламой новой книги. Модный автор вёл повествование об очередной войне. Там же, в магазине, она заметила молодого человека, который держал в руках справочник по программированию.





~ Четвёртый шар, находящийся внутри третьего. ~

Время было прошито иглами современности. И он видел, что в этой современности у людей абсолютно пустые глаза. В поездках на службу, по утрам и вечерам, в метро, он надеялся поймать на себе чей-то живой заинтересованный взгляд. Но, увы, люди смотрели сквозь него, в пустоту. Они не интересовались ничем, кроме самих себя. Своих забот. Потребностей. И их удовлетворения. 

Их животы были сыты, а глаза блуждали где-то вдали, словно затянутые матовой плёнкой. О чём они думали, о чём мечтали? Одно время он хотел это знать. Одно время, но не теперь.. Ещё каких-то пятнадцать лет назад всё было по-другому. Он помнил. Желудки сограждан были пусты, пусты и полки в магазинах. Но у людей горели глаза. Они впитывали окружающих мир как губки. А теперь устали отчего-то, пресытились. Изменили интересы. Изменили самим себе.

Ах, как он хотел ловить на себе заинтересованные взгляды девушек. И поймав взгляд, устроить гляделки, смущать прелестниц и смущаться самому. Но как я уже говорил, девушки, так же, как и все остальные люди, скользили взглядом по его одежде, по руке с часами, вычисляли примерный заработок и снова уходили в себя.

А он не терял надежды и всё так же жил с открытым взглядом. С полупустым сердцем, не наполненным взаимной любовью. А без любви оно иссыхало, черствело, как кусок хлеба, оставленный на столе.


Он с программистом в небольшом исследовательском институте, а в свободное время, любил взять в руки камеру и гулять с ней по городу, снимая случайных людей, старые здание, забавные ситуации и красивые природные явления.

В его домашней коллекции было около двух тысяч закатов и рассветов, пятьсот дождей и тридцать туманов. Три пожара. Около полутора тысяч людей и животных. Без счёту деревьев, рек, озёр и цветов.

В последнее время его заинтересовал один бездомный, что жил в парке по пути на работу. Каждый день программист делал ряд снимков бродяги, помогая небольшими суммами при этом, за позирование. А дома смотрел на фотографии и не совсем понимал, чем этот клошар привлёк его, зачем он продолжает накапливать его снимки.

Что-то свербило в мозгу. Какая-то идея, но он никак не мог поймать её за хвост и вытащить на свет, что бы разглядеть её как следует.

«Фотографии, фотографии..», - думал он. – «Они ведь не раскрывают характер человека. Они только создают слепок его образа. Максимум что они могу выразить, так это то, что субъект переживал в тот момент, радость или грусть, печаль или скуку. Но характер, суть не может быть передана фотонами, попавшими на датчик цифровой камеры».

После этого, спустя небольшой промежуток времени, он загорается какой-то идеей, становится рассеянным. Замкнутым. Что-то тайком набирает в компьютере на работе, а когда кто-то подходит, сворачивает текущее окно и запускает рабочий проект. После работы вытаскивает флэшку из компьютера и не задерживаясь ни на минуту, едет домой. Он явно чем-то увлечён. Чем-то, о чём не хочет пока никому говорить.

Через какое-то время на работе он срывает сроки по проекту. При разговоре с начальником он не пытается оправдаться, а только как-то странно улыбается, как будто он под дозой. Начальник искоса смотрит на вены, но следов уколов не видит. Красные глаза так же подсказывают начальнику, что с его сотрудником явно что-то не то.

А он просто не высыпается. В голове постоянно стоит какой-то туман. И в этом тумане мечутся коды, алгоритмы. Надо ничего не упустить. Учесть все детали, не забыть. Он пишет программу совмещения фотографий. Из компиляции сотни и тысячи снимков должен получиться один, из которого буден виден характер человека, его интересы, увлечения.

Но работы ещё много. Сначала надо всё написать. Потом оптимизировать код. Провести тестирование. Он торопится. Ему не терпится всё побыстрее закончить и взглянуть на результат. Один день сменяет другой. Для него они все одинаковые. Но вот ещё чуть-чуть. И всё. Программа готова. Программа работает. Настаёт день финальной проверки функционирования.

Прогнав снимки бездомного через эту программу, он узнает про него всё. Программист удивлён результатом. Программа работает несколько иначе, чем он предполагал вначале. На компилированной фотографии виден  характер бездомного. Его прошлое, настоящее, но только не будущее. Его на снимке нет. Ибо каждый сам определяет свою судьбу.

Программист видит, что раньше у этого человека была женщина. Она приходила к нему каждую пятницу и оставалась на все выходные.







~ Пятый шар, находящийся внутри четвёртого. ~

Когда-то у него была женщина. Она приходила к нему в пятницу вечером и оставалась на все выходные. По ночам, прижавшись к его груди, она слушала тревожный стук его сердца. А затем, когда он засыпал, вставала и тихонько о чём-то плакала, закрывшись в ванной, открыв кран с водой.

Он просыпался, потому что чувствовал уже во сне, что кровать опустела. В темноте искал на кровати свою любимую, и не находил. Вставал, ходил по комнатам и, остановившись у закрытой двери ванной, слушая её всхлипывания, не зная, что думать.

О чём она плачет, он всё никак не решался спросить. И правильно делал, наверное. Потому как, однажды, он всё же не выдержал и поинтересовался о причинах её странного поведения по ночам.

Задав вопрос, он почувствовал, как сумерки в комнате стали  гуще. А она лишь плотнее в этой темноте сжала губы, чтобы не проявить слабость и не открыть, по малодушию, ему свою тайну. Так они и провели эти выходные. Молча. Не зная как начать разговор, после затянувшейся паузы.

На следующие выходные она не пришла. И вообще больше никогда не появлялась в его доме. А он проклинал себя за своё любопытство. И терялся в догадках. «Пусть бы я ничего не знал, но зато она была бы по-прежнему моей», - думал он.

После её исчезновения, он почему-то не мог оставаться дома по выходным. В будни ещё более-менее, а в выходные ему становилось плохо в квартире, не хватала воздуха, сильно болела голова, тошнило.  Он метался, принимал ванну, какие-то лекарства, ложился на кровать с мокрым полотенцем на голове.. Но ничего не помогало.

Поэтому, закончив в пятницу работу, он отправлялся на вокзал. Немного стоял у стенда с названиями станции и, покупая билет в случайном направлении, ехал туда. Заранее не зная, чем будет заниматься. Подавляя скуку и зевая, рассматривал попутчиков в вагоне. Надеясь, впрочем, не всерьёз, случайно увидеть её. Тогда бы он подошёл к ней, взял за руку и объяснил, что совершил тогда ошибку. Что он не хочет ничего знать. Но пусть лишь она будет снова с ним.

Выйдя из вагона и непроизвольно вжав плечи в голову, от звука захлопнувшихся дверей за спиной, он глубоко вздыхал, засовывал руки в карманы ветровки или джинсов и начинал знакомство с местностью. Неспешно вышагивая, он удалялся от станции всё дальше и дальше.

Что же он делал? Да ничего особенного.. Так, иногда, снимал комнату в небольшой гостинице и два дня читал привезённую с собой книжку. В другой раз, пил на поляне вино, купленное в пристанционном магазине. Или  просто бродил по лесу, собирая ягоды и грибы, прислушиваясь к природе. Бывало, лежал на стогах и, закинув руки за голову, смотрел, как плывут облака. А однажды, нашедши у речки удочку, просидел с ней, удя рыбу и тут же выпуская её обратно.

Спал он, если позволяла погода, прямо на природе, где-нибудь в поле, или под деревом, накрывшись лёгкой москитной сеткой, что всегда лежала свёрнутая в его сумке. Если было холодно или дождило, то он искал какой-нибудь угол. И там хмуро выглядывал из темноты в окно.

Если случай приводил его в маленькую деревушку, то, порой, он приводил в замешательство местных жителей. Кто он? Что тут делает? Что забыл? Глядя на него, они не находили ответы на свои вопросы.

В последнее время он любил приехать в какую-нибудь небольшую деревушку и посидеть на завалинке у чьего-то дома. Разговориться с деревенскими стариками и послушать их рассказы. Чаще скучные, иногда необычные.. Вот как та, про коллекционера.






~ Шестой шар, находящийся внутри пятого. ~

Ему было необходимо постоянно чем-то увлекаться. По большому счёту, неважно чем. Без этого у него пропадал интерес к жизни, взгляд становился пустым, а походка шаркающей. Когда же новое увлечение захватывало его, у него распрямлялись плечи, во взгляде загорался огонёк. И весь он наполнялся жизнью.

Увлечения, что приходили к нему, занимали все его мысли, и он почти не думал ни о чём другом.

В семь лет это были марки. Великолепно выполненные миниатюрные картины, втиснутые в прямоугольник с зубчатой рамкой. Он любил, открыв альбом, перекладывать их с места на место. Ища для какой-нибудь редкой марки достойных соседей по странице. Составляя композиции, по темам, по годам или просто как ему заблагорассудиться.

В десять он начал собирать покрытые патиной старинные монеты. Хранившие тепло рук, что держали их. Казалось, металлические кружочки  впитывали горести и страхи, неожиданные удачи и рабочий пот людей, поколений.

В тринадцать пришло увлечение складными ножами. Сначала он увлекался клинками массового производства, а потом перешёл на работы мастеров, изготовленными вручную от начала и до конца. Эти ножи были дороже, поэтому приобретались значительно реже, но и радости приносили гораздо больше. Потому как нет вещи лучше, чем сделанная руками настоящего мастера.

В восемнадцать его голова была забита женщинами... Наверное, это было самое сильное его увлечение. И самое разрушительное. Поскольку, каждая из женщин, уходя, забирала с собою часть его. Часть его мыслей, чувств, души. Устав и обессилев, он решил покончить с этим. И в двадцать пять начал собирать коллекцию камней.

Камни были прекрасны и сами по себе не умели причинять боль. Обладая широким разнообразием структуры, цвета, и твёрдости, они удовлетворяли, как чувственные, так и интеллектуальные запросы коллекционера. Ведь он не просто приобретал их на специализированных порталах в сети, но и собирал о купленных экземплярах всевозможные материалы. Он понял, что способен посвятить собиранию камней всю свою оставшуюся жизнь.

Получив очередной заказ, он радовался как ребёнок. И был счастлив. Только счастье не длилась долго. Оно проходило. И оставался лишь какой-то привкус ушедших переживаний. Как послевкусие мятной конфеты во рту. Этот чувство ещё пребывало с ним какое-то время, вызывая лишь грусть. А потом исчезало даже оно. 

Сидя по ночам на балконе и глядя на тлеющие угольки города, он понимал, что всё его собирательство, по сути - путь в никуда. Он заполняет образцами шкафы, лишь изредка доставая и любуясь камнями. В остальное время они лежат в темноте, скрытые от губительных солнечных лучей и кислорода.

«Время будет течь по своему руслу», - думал он.- «Я состарюсь, умру. А после смерти их кто-то заберёт себе или, что ещё хуже, попросту вынесет на помойку». От грустных мыслей его отвлекла песня, доносящаяся из соседней квартиры. Он вслушался в текст и мысленно сплюнул: «И кто только придумывает такую бездарщину» ?!

На некоторое время коллекционер прекращает размещение новых заказов. И впадает в депрессию. Всё так же, по ночам, он сидит на балконе и продолжает размышлять. В одну из ночей он, неожиданно для самого себя, понимает, что ему важно не само обладание вещью, а вот то чувство, когда он впервые знакомится с камнем, берёт его в руку, запоминает тактильные ощущения и внешний вид образца.

Поэтому он принимает решение, что после того, как будет приобретён новый образец, он оставит его у себя на день, детально запечатлеет на фотографии, а дальше разместит на форуме объявление о продаже камня за половину первоначальной цены.






~ Седьмой шар, находящийся внутри шестого. ~

Есть люди, которым всё даётся в жизни легко. Они живут в этом мире словно в отеле. Где, когда ты спускаешься вниз, на первый этаж, и заходишь в ресторан, всё уже накрыто для тебя и официанты улыбаются твоему визиту выбеленными зубами.

Он был популярным поэтом-песенником. Не сказать, что б он прилагал неимоверные усилия для достижения успеха. Всё складывалась как-то само собою. Модные исполнители становились в очередь за его произведениями. Ибо только его тексты могли поднять их на вершины всевозможных чартов.

А он.. Он нёс в этой жизни какую-то усталость во взгляде. Словно в двадцати прошлых жизнях он так много работал, что смертельно устал на десять жизней вперёд. Его почти ничего не интересовало. Он испил радости жизни до дна в своих прошлых воплощениях. И не понимал, зачем снова пришёл в этот мир. Эта жизнь была похожа на ожидание самолёта в зале аэропорта.

Если бы он обладал знаниями о своей сущности и задаче, которую ему нужно было выполнить в этой раз – вероятно, ему было бы легче. Но он не увлекался духовными практиками. Вино, женщины и кокаин - такова была расплата за успех. 

Однажды, когда поэт лежал поутру в ванной, отмокая после  вчерашней вечеринки, он подумал: “Как быстро летит время, вчера был ребёнком, завтра стану стариком. Вся жизнь пройдёт и будет лишена хоть грамма смысла”. Он подспудно ощущал, что что-то здесь не всё так просто. Что за внешней простотой его существования скрыта какая-то цель. Задача. Но с подобным образом жизни никак не мог найти в темноте нить, ведущую прочь из лабиринта.

Наверное, чтобы ощутить в полной мере течение жизни, нужно оставаться на месте. А он всё бежал. Сам не зная, куда и зачем. Но бежал, боясь куда-то опоздать, чего-то не успеть. И однажды, проснувшись, был пригвождён к постели , как бабочка иголкой в музее на стенде, мыслью, что все мы, каждую секунду, пропускаем через себя множество волн.

Радиоволны fm и am, мобильные телефоны, телевидение, глобальная навигация, микроволны, рентгеновское излучение, радиоактивное фоновое излучение, инфракрасное, ультрафиолетовое, видимый свет - все эти волны проникают в нас, проходят сквозь нас. Но они не могут просто так влететь и вылететь, без изменений. Они изменяют нас, наш молекулярный состав. Играют нашими помыслами и желаниями. Перестраивают мотивации. Они меняют нас.

Удивлённый, он лежал, не понимая, как это раньше не приходило ему в голову. Ведь это так очевидно. А вот что дальше делать с открывшейся истиной, поэт не знал.
Сказать по правде, она, эта истина, нисколько не изменило его образ жизни. Его жизнь и дальше всё также оставалась пустой и бесцельной. По ночам ему снилась чужая жизнь. В ней он был охранником в магазине.





~ Восьмой шар, находящийся внутри седьмого. ~

Проснувшись, словно от толчка, он долго лежал в темноте, пытаясь придти в себя. Сон о поэте, который сошёл с ума, сам не заметив этого, никак не хотел выпускать его. Но реальность настолько сильна, что способна сломать любые засовы грёз, какими бы прочными они не были.

Он встал, размял затёкшую шею и включил радио. Прослушав трёминутную сводку новостей и прогноз погоды, он отправился на кухню кипятить воду в чайнике. Конец января разукрасил морозом нижнюю часть окна и ему пришлось встать на цыпочки, что бы выглянуть на улицу. Прохожие, кутаясь в шубы и пуховики, спешили по своим делам. Горизонт начинал светлеть.

Ёжась от предчувствия мороза на улице, он заварил кофе и грел руки, обхватив чашку руками. Пытался избавиться от такого чувства, что во сне, который ему приходил сегодня ночью, было что-то очень важное. Потом брился, гладил брюки, одевался и ехал на работу в торговый центр, где служил охранником.

Каждый день мимо него проходило множество людей. На входе с пустыми руками, на выходе с кучей пакетов. Уже где-то на второй неделе, на этой работе, он перестал различать каждого отдельного человека. Для него они стали нескончаемым потоком, текущим по руслу проходов между магазинами.

Если людской поток имел одну и тоже постоянную скорость, он на него не реагировал и почти засыпал. Но стоило течению остановиться или резко изменить скорость - значит что-то случилось. Он включался и пытался разобраться в ситуации. Если мог сам разрешить возникшие проблемы - не беспокоил своих коллег, ну а если происходило что-то на самом деле серьёзное, то связывался с остальными охранниками по рации.

Первый взрыв в дальнем конце торгового центра он пропустил. Лишь только заметил, что люди закричали и остановились. Затем по зданию прокатилась ещё серия пяти-семи взрывов. Пол задрожал и проходы заполнили облака пыли. 

Вокруг него началась паника. Забегали обезумевшие от страха люди. И только он один оставался спокоен. Он не боялся смерти, потому что знал, что умер семнадцать лет назад. В тот день, когда его жена и трёхлетняя дочь погибли в автомобильной аварии. Он вёл машину и должен был погибнуть вместе с ними. Без них, он не ощущал себя живым.





~ Девятый шар, находящийся внутри восьмого. ~

Она приходила к нему в конце каждого месяца, предварительно позвонив и договорившись о встрече. Сегодня был как раз такой день. После звонка он стал тревожным. Ходил по квартире, что-то напевал. Чаще чем обычно останавливался около зеркала в коридоре и смотрел на себя, приглаживая волосы. Пытался читать газету, но спустя минуту бросал. Трагедия в торговом центре не касалась его сердца.

Потом садился в своё любимое кресло и включал неспешную музыку. Слушал, полузакрыв глаза. Казалось ещё чуть-чуть и он сможет найти в этих звуках какой-то ответ на давно мучивший его вопрос. Хотя даже не знал, существует ли этот вопрос на самом деле. Или ему  это просто казалось.

Она приходила, снимала верхнюю одежду, одевала предложенные домашние туфли. Затем они вместе следовали на кухню. Стол был заранее сложен. В центре стояла табуретка. Сев на неё, он подставлял женщине свою шею. А она, доставала из принесённой сумки клеёнчатую накидку и повязывала её. Извлекая оттуда же инструменты, начинала порхать вокруг него, щёлкая ножницами и гудя электрической машинкой.

Ему было чуть больше тридцати. Ей около сорока пяти. Ему было так спокойно в эти моменты. Он чувствовал себя ребёнком, когда она ерошила ему волосы своими руками. Или прикасалась случайно своим телом к его. Он забывал все тревоги, проблемы, неприятности. И лишь грустно вздыхал, когда стрижка подходила к концу.

Когда её вдруг не стало, он не стал посещать парикмахерские салоны или искать нового мастера, согласного приходить на дом. Он не мог представить, что б его стриг кто-то, кроме неё. Когда волосы начинали спадать на глаза и мешать, он брился наголо. Соседи и ранее, встречая его, сторонились. Теперь же начали поглядывать на него с опаской.






~ Десятый шар, находящийся внутри девятого. ~

Всю жизнь он зарабатывал себе на жизнь словами.  Сначала работал в маленькой республиканской газете. Был талантлив, что иногда шло даже во вред. Однако заметили, дали расти. 

Сначала перевели в более крупную газету. Потом вызвали в Столицу. С каждым шагом по карьерной лестнице, приходилось врать всё больше и больше. А так хотелось писать что-то настоящее. Что-то, в чём не пришлось бы прятать смысл в пробелах между словами. Хотелось, но не было не единого шанса.

Протлев всю жизнь, так и не найдя выхода для реализации своих возможностей, журналист вышел на пенсию. И от скуки влюбился в девушку, жившую этажом ниже. Стесняясь собственных чувств, он, по ночам, прикрывшись тьмой, набирает на печатной машинке рассказы. А утром кидает ей в почтовый ящик, запечатав в ненаписанный конверт. Сегодня это был рассказ о молодом человеке и парикмахерше. 
    
Девушка, не знала, кто пишет ей рассказы. Но была восхищена ими и ждала с нетерпением утра, что бы открыть новый конверт, с очередной необычной историей чьей-то жизни. 

Через восемнадцать лет она станет известной писательницей, сегодня же под влиянием рассказов незнакомца, она напишет своё первое произведение об аквариумисте и его подруге.






~ Одиннадцатый шар, находящийся внутри десятого. ~

Зачем она приходит к нему - она не знала и сама. Но уж точно не за ЭТИМ. Прижав её животом к столу, он задирал ей юбку и стаскивал до колен нижнее бельё.  Не сказать, что б ей было очень неприятно. Она относилась к этому с удивительным безразличием.

Вспотев и закончив, он валился на диван и засыпал. А она думала, глядя на него: "Какой же он старый и некрасивый". Убедившись, что он уже не очнётся до утра, она придвигала стул и садилась около большого аквариума.

Глядя на покачивающиеся, от движения воды, растения, она впадала в оцепенение и зачарованно следила, как стайка неонов кружит по кругу. Может быть она приходила за этим?! Может быть... 

А может потому, что что-то изменилось вокруг и внутри неё.






~ Последний двенадцатый шар, находящийся внутри одиннадцатого. ~

День второй: Более пятидесяти тысяч человек по всему миру, проснувшись сегодня утром, осознали, что мир изменился. По-прежнему остаётся загадкой из-за чего это произошло.

День первый: В одном городе, в башне из слоновой кости, за столом сидит писатель и набирает на лэптопе текст. Завтра мир измениться.






~ Внутри двенадцатого шара. ~

Всё. Дальше нет ничего. Только кость.











Спасибо следующим живым существам:
Кире
Юле
Димке
Лёке
Ещё одной Юле
Чья работа, хоть и не вошла в книгу, но помогла мне закончить её.

-----------------------------


олег а.
2009-2010
# 12 пурпурная книга (шар двенадцати сфер)