красная

~ Подарок на день. ~

В те времена, когда я был беззащитно сексуален и откровенно молод, на дворе стоял самый разгар моей семнадцатой весны. Моё сердце искало любви, нежности, волнений. И порой мне казалось, что ещё чуть-чуть и оно всё это найдёт.

Я увидел её в наполненном автобусе. На улице уже было достаточно тепло для того, что бы ходить без верхней одежды. Она была в майке без рукавов. Держась рукой за верхний поручень, она демонстрировала… Ну как бы это сказать потактичнее. В общем, её подмышки не были знакомы с бритвой.

Все с некоторым удивлением посматривали в её сторону. Девяностые тяготели к исходу. И девушке было как-то даже неприлично появляться на людях с невыбритыми подмышками. Она же взирала на всех с каким-то даже превосходством. Как бы демонстрируя, что она выше всяческих условностей. А я почувствовал к ней вполне очевидное и странное влечение.

Что бы проверить себя, я подошёл к ней поближе и втянул ноздрями воздух. И у меня сразу же закружилась голова. От неё исходил запах самки. Запах молодой человеческой самки, которой я не мог сопротивляться.

Хоть, как я уже и говорил, я был удручающе молод, но уже знал, что люди сами не знают, чего хотят. Они уверены, что у них существуют какие-то там идеалы, вторые половинки. Но всё это является самообманом. Я хотел быть с ней. И я знал, что буду. Даже если я не в её вкусе, на первый взгляд.

Забившись в угол, что бы не видеть и не обонять её, я собрался с мыслями, вырвал из блокнота листок бумаги и написал на нём: «Мне сниться один и тот же сон, что я брожу в тумане какого-то города и всё время встречаю в нём тебя. Встречаю и теряю. Раз за разом. Ночь за ночью». На обратной стороне бумаги я написал одно лишь слово «Шем».

Текст на титульной стороне листа не имел никакого значения, там могло быть написано вообще что угодно. Важно было лишь слово на его обратной стороне. Выходя, я сунул свёрнутую бумажку ей в ладошку. Теперь она будет искать меня сама.

***

Через два месяца она спросила: «У тебя на следующей неделе день рожденья. Что ты хочешь получить в подарок?» Я знал, чего я хочу сильнее всего на свете, с момента нашей встречи в автобусе, и поэтому лишь плутовато улыбнулся в ответ.





~ День один. ~

Зайти на кухню. Чашка эспрессо - потому что иначе не проснуться. Аромат, проникая в лёгкие, поднимает ставни-веки. А теперь глоток, крепкая сладкая жидкость проскальзывает по языку водопадом в желудок. Дождаться когда кофеин проникнет в кровь, будоража всё тело. Так, что дальше. Тихо одеться, не разбудив вчерашнюю подружку. Улизнуть из её квартиры. К себе не приглашаю - так проще. Не надо потом объяснять, почему ей пора уходить. Выйдя на улицу - закурить. Вот и начался новый день. Отрывай очередной листок с календаря. Вдохнуть посильнее. Кхе-кхе. Какой подозрительный кашель. Чёрт знает с чего? От сигарет? Или от экологии? И сколько мне вообще осталось? Год? Десять? Взглянул на часы - как всегда опаздываю. Не забыть подумать об этом. Мож в больницу сходить на обследование. Но потом, в этом месяце некогда. “Такси”! Водитель слушает какую-то ерунду. Засунул наушники, включил расслабляющую музыку в iPode. Так, подремать чуток. Четырёх часов ночью явно было мало. Блин, совсем забыл, что не успел вчера посмотреть бумаги! Так что - никакого расслабления! Берём документы в руки и просматриваем. Малейшая ошибка выйдем боком. Спустя десять минут замечаю, что устал так, словно работал целые сутки. Откинулся на подголовник. Тридцатисекундный отдых. Приехали. Ассистентка на входе говорит, что меня уже с полчаса ждёт генеральный. Опять выкручиваться придётся. Уф. Отвертелся. Хм. Ассистентка сегодня в каком платье пришла завлекающем. Или это её новые духи так на меня действуют? Пообедать с ней что ли в кафе? Хотя, лучше попрошу заказать пиццу. Угощу её порцией и непринуждённо, минут на двадцать, закрою дверь в кабинете. Затем, пригласить партнёров в ресторан на ужин. И развлекать их весь вечер. Хорошо, что захватил с собой коробочку с порошком. Отлучиться в туалет и попудрить ноздри. Ну вот, теперь не так противно будет паясничать. Разбавить всё это бурбоном. В час ночи вернуться одному домой и лечь в горячую ванну. А когда начнёт отпускать, посмотреть в зеркало, в глаза своему отражению и спросить у него: “Ну что, ты доволен своей безумной жизнью? Помнишь, помнишь, ты хотел стать писателем?”






~ Невинность. ~

На белой простыне декабрьского снега
Мы оставляем красным иероглифы любви
Ты загрустишь. Потеряна невинность. 






~ Земля Королевы Мод. ~

В моей комнате царил вечный беспорядок. Столы и стеллажи были загромождены осциллографами, с бегущими по экрану сигналами. Тишину угнетали гудящие блоки питания и свистящие трансформаторы. Повсюду были навалены печатные платы от разобранных компьютеров, телевизоров и прочей техники. Витающий в воздухе запах канифоли смешивался с ароматом спирта, который я использовал для промывки паек. Пара ноутбуков светились тускло в темноте экранами, моделируя поведение сложных схем. Смятая газета на полу, со статьёй о загадочных огнях, появившихся недавно в небе над городом. Всякий раз, как она попадалась мне на глаза, я непроизвольно улыбался.

Зазвенел телефон и понапрасну растревожив молчаливый покой несколькими звонками, замолчал, подключив к общению автоответчик: “Здраствуйте”, - раздался мой голос, записанный на плёнку. - “Меня сейчас нет дома. Если я вам очень нужен - меня можно найти на Земле Королевы Мод, что на Южном полюсе. Научная станция «Новолазаревская». Когда вернусь - не знаю. Если что, пишите письма до востребования”. Я сделал эту запись, что бы меня не доставали. Моим родным и друзьям вечно от меня что-то было нужно. А я никого не хотел видеть в ближайшее время, поскольку был увлечён созданием и отладкой одного устройства.

Вам возможно покажется всё это более чем странным, а для меня это было моей жизнью. Увлекательной жизнью. Где из груды поломанных принтеров можно было сделать робота, привозящего чашку свежесваренного кофе. Вы бы, конечно, при встрече, сочли меня сумасшедшим. А я... я сам себя вряд ли. Да и возможно ли вообще оценить степень собственного безумия. Не знаю. Сложный вопрос.

Каждый вечер, с наступлением сумерок, я выходил на улицу и направлялся на холмы, растущие на окраине города. В рюкзаке, за моей спиной, лежала бутылка вина, бутерброды с сыром и проектируемое мной устройство, внешне похожее на телескоп. Я называл его просто - “устройство 43”, так это была сорок третья моя разработка.

Придя на холмы, я стелил на землю куртку, доставал и раскупоривал вино, разворачивал из обёрточной бумаги бутерброды. Включив “устройство 43”, делал на небе несколько светящихся точек. Моё новое изобретение дистанционно расщепляло темноту. Но было ещё не закончено. При работе оно достаточно быстро перегревалось. И мне приходилось ждать, пока оно остынет. Во время ожидания я пил вино и немного закусывал сыром с хлебом. За ночь мне удавалось сделать не более трёх-четырёх десятков точек на небе. Я так прикинул, что если не решу проблему с перегревом, портрет моей любимой, на ночном небе, будет закончен года через два.






~ Фотограф. ~

Как сонливая моль, пролетит по деревне. Весть о том. Что к нам едет фотограф. Он нелепый кудрявый со своим старым ФЭДом. Был нам всем интересен. У него на руке перстень с розовым камнем. На ногах три царапки от кустов ежевики. Он небрит, пахнет пивом, и так падок на женщин. Из его пиджака видно листья махорки. Он улыбкой своей задаёт настроение. И сощурившись так. Что морщинки сбегают. Нажимает затвор. Стоп. И миг остановлен. Всё останется в плёнке как сей час. Посекундно. Птицы. Кошки. Собаки. Лошадь. Банка. Коровы. Облака и озёра. Старый дед тащит грабли. Пыль от старой телеги. Что проехала скрипом. Разболтались колёса. Лес. Ограда. И люди. Парень рядом с забором. Чуть поодаль, нахмурясь, смотрит вдаль невидимка. Но на фотке он видим. Так талантлив фотограф. Он снимает и видит. Больше. Чем есть в этом мире. Паутинки на иве. Сны в Ивана Купала. Потаённые мысли. И желанья людские. Письма Деду Морозу. Тень исчезнувшей кошки. И любимую точку на бедре моей крошки.






~ Затерянная. ~

Однажды шестилетнюю девочку родители взяли в лес за грибами. Было не холодно и не тепло. Так , что-то посередине. Солнечный день близился к полудню. Лучики света пробивались сквозь кроны деревьев. И на этих лучиках, как на струнах гитары, туманом играл свою песню ветер. Под ногами шуршали листья. Жёлтые и красные, иногда попадались зелёные. Земля была укрыта лоскутным одеялом осени.

Родители девочки увлечённо собирали подберёзовики, лисички и белые. Малышке же вскоре наскучило это дело и она, подняв с земли палочку, стала сшибать ею трухлявые и ядовитые грибы. Она считала, что совершает добрый поступок. Ведь другие грибники, по-незнанию, могли принести домой ядовитый грибы и отравиться ими.

В какой-то момент девочка обнаружила, что уже достаточно давно не видела своих родителей. Она крикнула несколько раз "а-у-у"... И не услышала ничего, кроме отголосков эха собственного голоса. Она растерялась и испугалась. Дружелюбный солнечный лес вмиг преобразился и стал казаться ей теперь враждебным и опасным.

Малышка побежала вперёд, но зацепившись за корягу, упала. Потирая ушибленное колено она расплакалась. Ей было страшно одной в этом лесу. И очень хотелось домой к папе и маме. Не зная что делать, она сказала сама себе: "Ну ка, хватит реветь! Ты же уже большая!"
Она встала и побрела, куда - сама не знала. Но отчётливо понимала, что оставаться на одном месте никак нельзя. Периодически она покрикивала "ау-у-у". И затем прислушивалась. Но лес был безмолвен. Словно никого, кроме неё самой, больше в этом мире не было.

Начало темнеть. Девочка совсем было начала впадать в отчаяние. Она хотела есть. Она хотела пить. Она совсем замёрзла...
Но тут в стороне послышался шорох и сопенье. Девочка остановилась и вжавшись в дерево стала прислушиваться и приглядываться к источнику звуков.

Фыркая и сопя, переваливась из стороны в сторону к ней вышел ёжик. Заметив девочку, он остановился и принюхиваясь к ней, смешно водил носом и щурил маленькие глазки.
- Привет, - сказал после непродолжительного молчания ёжик. - Ты чего тут делаешь одна?
Девочка, не выдержав, разрыдалась и рассказала ёжику, что потерялась в лесу.
- Не плачь, - сказал ёжик и водя носом по земле, стал искать следы, по которым девочка шла по лесу. - Не отставай, - найдя их, буркнул он. И засверкал белыми пяточками.
Девочка перестала всхлипывать и торопясь побежала за ёжиком.

Уже через полчаса её сжимала в объятиях перепуганная мама. Папа всё ещё бродил по лесу в поисках дочки. Ёжику налили в миску молока и он с удовольствием пил его. А ещё я люблю орешки в сахаре, - доверительно сказал ёжик, когда молоко быстро закончилось. Тут же позвонили папе, сказали, что с дочкой всё в порядке. И попросили его, по пути домой, купить в магазине  для спасителя орешков. Вскоре папа вернулся и вынул из кармана мятый газетный кулёк со сладкими лакомствами.

Ёжик потом приходил каждый вечер к крыльцу дома пить молоко и есть купленные для него орешки в сахаре. Девочка целовала его в маленький блестящий чёрный носик. А ёжик смешно его морщил и улыбался.








~ Тени красят шерсть. ~

Жила-была кошка, которая ела чужие тени. Бывало засидится ребёнок на одном месте, кошка подбегает и начинает тень лакать как будто воду из лужи. А ребёнок на следующий день болеть начинает. Во сне метаться. Жар у него и потеет бедняжка. А врачи пришедши не знают в чём дело. Трубочками слушают хрипы и стоны, но не слышат такого. И уходят врачи те не солоно хлебавши. Хотя и хлебать им никто не поручал навроде.

Или слижет такая кошка у взрослого чуток тени и начинаются у такого бедолаги несчастья, платью урон учинит прорехами. Или в трамвае деньги из сумки изымут. И чем более кошка вылижет тень человечью, тем сильнее несчастья у опосредованного.

А ежели кошка целиком чью тень употребит, то того находят под утро мёртвым и бледным. И когда же его поднимают для поклажи в ложе последнее, дивятся, отсутствию тени. А сделать ужемши ничего не способны. Так и хоронят безтенным.

А кошка с каждым днём всё темнее и темнее становится. Видно тени красят шерсть её словно гуталином копеешным. Пытался один дворник выследить вредительницу, так нашли его третьего дня с глазми пустыми в подвале.

Ой не ладное в мире твориться. Знать конец света близок. А я раб смиренный, руку к сему письму приложивший, уже давненько готов к нему. Шея вымыта, зубы почищены. Готов я, горемыка бедовый, ответить за все свои грехи паскудные. Чего и вам желаю.






~ Тремор. ~

Как-то задумался: «А когда я, собственно, встречался последний раз со своими друзьями?»  Вспоминал, морщил лоб. По всему, выходило, что больше  четырёх месяцев назад. В последнее время мы всё больше видим друг друга в виде маленьких фоток аватаров: сто двадцать восемь точек по горизонтали и столько же по вертикали.  Окна чатов заменили окна домов, где нас ждут на чай или бокал вина. Голоса друзей превратились в буковки, появляющиеся на экранах мониторов. Кабели Интернета опутали наши жизни, принося комфорт и развлечения. И в то же время незаметно что-то укравшие у нас. Теплоту живого общения, например. А может и что-то ещё, не столь заметное, но очень нам необходимое.

Нет, это и понятно. Жизнь есть жизнь. Так, наверное, и у большинства  других происходит. Раньше мы с друзьями всё время были вместе. Носились по  улицам, гоняли мячик на площадке. Потом бегали за девчонками. За вином.  Немного устав от бешеного ритма, перешли на ходьбу. Пошли в институты. Каждый выбрал свой.  Встречаться стали реже. У каждого образовалась свой круг общения. Личный. Который не пересекался с остальными.

Закончив институты, угол расхождения дорог сохранили. Ну, а после того, как двое  из нас, я в том числе, женились, общение как-то незаметно переместилось в сеть. Чаты,  письма, социальные сети. Вялые приветы. Какие-то потрепанные  разговоры. Невнятные эмоции. 

И стало мне однажды так от всего этого грустно. Кризис среднего  возраста, что ли подходит? Думать стал. А этого ли я хотел? К этому ли  стремился?! Постепенно пришёл к выводу, что нет, не к  этому. И захотелось мне послать всё на...  И жену, и работу, и вообще… Всю свою предыдущую жизнь. И начать с чистого  листа...

Захотелось. Но не надолго. Успокоился я потом. Удивился  самому себе... «Ну и что», - подумал. – «Чего завёлся? Не лучше и не  хуже других. Так как и все».  А тут как раз фильм подвернулся. Угадаете какой? Ладно, не буду вас  мучить – «Верные друзья». А почему бы и нам втроём отпуск не провести?  - подумал я. По Яузе мы, конечно, не поплывём, не наш стиль. Да и, в современных реалиях, нас бы сняли на пятом километре с плота и  отправили бы в дурку. И были бы правы,  между прочим.  Нет. Я написал друзьям письмо-предложение, не махнуть ли нам с ними на моря? Без  жён. Втроём. Оттянуться по полной. Как в свои шестнадцать -  восемнадцать.

Спустя полчаса осознал, что сижу с глупой ухмылкой на  лице и предаюсь воспоминаниям.  Забронировал, не дожидаясь ответов друзей, пока сам не передумал, туры.  Если что сдам, – подумал я. Ну, потеряю немного. И пусть. 

Один на следующий день откликнулся. Тот, что холостяк. Сказал, что не может - командировка. У меня почему-то закралась мысль: «неужели просто не захотел»?.. Второй вроде согласился, но, узнав, что один билет оказался лишним, стал упрашивать меня взять с нами его жену.

Нет в этой  жизни совершенства.  Ладно, хрен с вами, играю. Сдавайте карты.

Надо сказать, что я первый раз летел на самолёте. Друг с женой из-за чего-то там перегрызлись. И поэтому она весь полёт держалась обособленно и делала вид, что  не с нами. А мне в тот момент собственно не было до этого никакого дела. И вот почему.

Как только мы сели в кресла, на меня отчего-то напал жуткий мандраж. Не знаю чего я испугался. Никогда бы не подумал про себя, что боюсь летать. А тут такое...

Когда самолёт начал разгоняться, я сидел весь мокрый от пота, вцепившись руками в подлокотники. А, проходящая мимо стюардесса, поинтересовалась, всё ли со мной в порядке...
Друг начал шутить и посмеиваться надо мной, а я его послал и тут...

Самолёт дёрнулся и начал набирать высоту. В моём мозгу всё время стучало: “Если ты сейчас отсюда не выйдешь - ты умрёшь. Если не выйдешь - тебе конец. Никакого моря. Никакого отдыха. Вообще ничего”. Жуткий, непонятный, никогда ранее не испытываемый мною ужас, охватил всё моё существование. Я почувствовал, что слабею и теряю контроль над собой. Что ещё чуть-чуть и я забьюсь в истерике.

У меня начался дичайший тремор рук, поэтому мне не сразу удалось отстегнуть ремни. Как только я с ними справился, то сразу же бросился к выходному люку самолёта. Друг, его жена, другие пассажиры и стюардессы в недоумении смотрели на меня. А я, в этот момент, абсолютно ничего не соображал. Мною владела одна только мысль, как можно скорее покинуть самолёт.
Схватившись за винтовой рычаг люка, я пытался его повернуть. Подскочившая стюардесса попробовала оторвать мои руки от двери. Я заметил, что ей на помощь, из соседнего салона, бежит стюард.

“Мне нужно выйти, выпустите меня”,- выкрикнул я. - “Срочно. Пожалуйста. Мне очень надо. А то я умру”.
Дайте ему парашют и пусть выходит,- выкрикнул с места поблизости какой-то парень.

В общем вдвоём они меня скрутили, в основном конечно стюард. И посадили на место, пристегнув ремень.
Присматривайте за ним, - сказали они моему другу. Тот достал бутылку текилы, купленную в дьюти-фри, и я начал пить прямо из горлышка. Не чувствуя крепости, я глотал алкоголь как воду. Лишь только в желудке распространялось тепло. Страх, залитый текилой, начал тонуть. Я, пьянея, приходил в себя и успокаивался. А потом упустил тот момент, когда надо было остановиться. И поэтому, оставшуюся часть полёта помню смутно.







~ Гусеница. ~

Якову начало сниться, что по его лицу ползают гусеницы. Он метался, кричал и просыпался весь мокрый от пота. Проводя рукой по лицу, он чувствовал, что стирает липкие дорожки слизи. Как будто бы гусеницы и в самом деле проползали от подбородка до лба. От уха до уха. Параллельно. Перпендикулярно. По диагонали.

Семёну Петровичу начало сниться, что он гусеница. Зелёная гусеница с желтоватыми пятнышками на брюшке. Он ползал каждую ночь во сне по лицу какого-то человека, вспомнить которое после пробуждения он никак не мог, и оставлял на коже липкую слизь. Стараясь покрыть лицо этого человека маской, коконом. Он не знал - зачем он это делает. Но каждую ночь, он повторял свой маршрут. Неизменно. Неотвратимо.

Спустя два месяца, после начала подобных снов, они встретились в реальной жизни. В автомобильной аварии. Погибли оба, так и не узнав друг друга.







~ Странный папа. ~

Тихо падают снежинки
На мою пустую душу
Понемногу удаляясь
Твой покой я не нарушу

Спи малышка дорогая
Подоткнув под щёчку мишку
И меня подзабывая
Мать тебе читает книжку

Что бы ты росла спокойно
Я продам любую почку
Потому что папа странный
Очень любит свою дочку






~ Статья. ~

Вызывает меня как-то главный редактор и так сходу говорит: “Срочно нужен оригинальный материал. Я знаю - вы сможете. У вас есть свой особенный взгяд на вещи, мы в вас верим”.
- А про что статья-то должна быть, - немного сбитый с толку такими авансами, спрашиваю я смущённо.
- Ну это должно быть что-то такое, - произнёс он и стал неопределённо водить в воздухе рукой, глядя на меня.
- А-а-а, - говорю, - понятно. И киваю знающе головой. - Я попробую.
- Попробуй, голубчик, попробуй. Горим! Сроку - два дня.
“Вот так задачка”, - думаю, выходя из кабинета. В это время как раз обеденный перерыв начался. Беру куртку и иду в кафе, что недавно открылось рядом с редакцией. Заказываю обед, пиво. Сижу, задумчиво пережёвываю второе, бросая рассеянные взгляды в окно. “Может”, - думаю, -  “хоть что-то подтолкнёт к нужной темею. Любой пустячок, любая мелочь, способна вывести на что-то интересное. Надо только суметь разглядеть”.
И тут прислушиваюсь к разговору за соседним столиком. Сидят там два таких неопрятных мужичка. Даже странно, что их пустили в кафе. Сидят себе, тоже пиво попивают. И один другому рассказывает как ангела встретил. Ну я непроизвольно напрягся, как гончая, почуявшая зверя.
Тот значит повествует: “Жил я тогда, не то, что теперча. Всё у меня было: и жена, и квартира, и даже машина. Работа, уважение - всё как положенно. Дачу начали с супружницей отстраивать... Ребятишки пошли. В общем живи и радуйся...
И тут в один миг всё как отрезало. Ни радости, ни желания жить... Какая-то апатия на всё... Пить начал. Ох и сильно я тогда запил. И дошёл до того, что решил с крыши спрыгнуть, чтоб прекратить все мучения и свои, и родных. Забрался на крышу а там Он... Ангел. С крыльями. Смотрит на меня и говорит: “Рано тебе ещё с этой земли уходить”. Я его спрашиваю: “А как же мне жить? Почему это всё так?” И знаешь что он мне ответил... “Энтропия растёт”.
И исчез. А я с крыши спустился, сел во дворе на лавку и думаю, что Он имел в виду?!”.
Мужичок замолчал. А я сплюнул. Нет, с такой статьёй меня сразу же развернут. Придётся опять что-то изобретать.






~ Собачка. ~

Она говорила, что всегда всё решает сама. Она говорила, что всегда определяет сама, какими будут у них отношения с мужчиной. Она говорила, что не позволит, никому из них, причинить ей боль. Не позволит подчинить её себе. Он лишь грустно улыбался, слушая её.
Их роман начался стремительно и на время оглушил их обоих. Они всплыли на поверхность как рыбы, брюхом вверх и ничего не могли сделать.
В самый разгар их любви он исчез.
Она не могла предположить, чем задела его. Она ничего не могла понять. Она пыталась дозвониться, но телефон не отвечал. Она пыталась писать письма, но ответа на них не находила в своём электронном ящике.
Целый месяц она ела своё собственное сердце в одиночестве, ничего не понимая. Она сходила с ума...
И когда он появился, она просила у него прощения, сама не зная за что. И рыдала. И смеялась от счастья, что он снова с ней. Она скулила, как собачка, после долгой разлуки со своим любимым хозяином. И виляла хвостом.
- Ты выполнишь любой мой приказ? - спросил он.
- Да, мой господин, - выдохнула она, предвкушая какие сладкие любовные муки он приготовил для неё.
- Ты уверена, что любой? - повторил он вопрос.
- Да... - прошептала она, - задыхаясь от счастья.
Тогда я приказываю тебе забыть меня...







~ Переход из осени в зиму. ~

Снежинки
Как сонные мотыльки
Потерявшие свой путь
Кружатся на ветру

Я усталый бреду
Под ногами хрустит
Тонкий лёд
Город ждёт







~ 102 дзенская история. ~

В одном из дзенских храмов,  настоятель почувствовал приближение своей смерти. Собрав своих учеников, он сказал: «Все мы, однажды придя в этот мир, уходим из него… Нашему храму нужен новый настоятель. Им станет тот, кто лучше всех выполнит моё последнее задание. Суть его такова. Я прошу написать вас стих, который в полной мере отражает дух дзен».
Отпустив учеников, он сел у окна и стал сосредоточенно смотреть вдаль.
Ученики же отправились по своим кельям и провели бессонную ночь, в попытках выразить на бумаге, своё представление о духе дзен. Лишь один послушник – лентяй, которого вот-вот должны были выгнать из храма, ни о чём не думал. Он бегал купаться в реке, пил вино с пастухами, а ночью спал беспечным сном. На следующее утро, он спохватился и, когда к нему пришли за бумажкой со стихами, успел написать на ней лишь своё имя.
Вечером, настоятель, вновь собрав всех учеников, произнёс: «Я прочитал ваши стихи. Почти во всех из них я не нашёл ничего стоящего. Запомните, истину невозможно выразить словами. В этом и есть суть дзен». И указал на ленивого послушника, сказав, что тот станет его приемником.







~ Что такое счастье. ~

Дочка вернулась из школы и подошла к моему папе, а для неё – дедушке Хо. Вообще-то моего отца зовут Харитон. Но дочурка всем придумывает прозвища. Вот она и сократила его имя до двух букв. «Что такое счастье?», - спросила она у дремлющего старика, пережившего две войны.
«Счастье – это когда летит самолёт, и ты не ломаешь голову гражданский он или военный, свой или чужой», - произнёс он с усталой мудростью.
Я вмешался в разговор и спросил, зачем ей это.
- Нам в школе задали обдумать вопрос «Что такое счастье?». Завтра сочинение будем писать.
Ты это, - говорю, - слова дедушки Хо не вставляй в сочинение... Напиши: «Счастье для каждого человека своё. И что бы ответить на вопрос «Что такое счастье?», порой, надо прожить целую жизнь».







~ В самом эпицентре взрыва. ~

Он мне с самого начала показался странным. Мы жили в одной комнате общежития. Я учился на факультете систем управления, а он на на машиностроительном.
В первый же день, при въезде в общагу, я предложил пойти в какой-нибудь бар и отметить начало нашей студенческой жизни. Я заказал себе пшеничное пиво и копчёные кольца кальмара. Он взял махито. Слушая музыку и потягивая спиртное, я пытался как-то завести разговор, о девушках, об институте, о книгах… но, ответив  по паре слов на мои вопросы, он замолкал. Создавалось впечатление, что он ничем не интересовался.
Под конец вечера, на пятом коктейле, он понёс какую-то несусветную чушь про летающие тарелки. Я слушал его в пол-уха, а сам посматривал на смазливенькую  рыжую девчонку, сидящую за барной стойкой. Через какое-то время к ней подошла подружка и я предложил ему познакомится с ними…
- Рыжая – моя, - добавил я на всякий случай.
- Знаешь, мне это не нужно, - ответил он.
- Ну как знаешь.
Я подошёл к девчонкам, познакомился  и провёл с ними ночь. А утром, пока они спали, сбежал из квартиры.
Итак, как я убедился, женщинами он не интересовался. Зато… он очень любил разглядывать в интернете анкеты проституток.
- Понимаешь,  - пытался он оправдаться, когда я его застал за этим занятием. Мне гораздо приятнее сознавать, что я могу заказать любую из этих девушек с фотографии, любую…  И молоденькую, почти девочку, и женщину в возрасте, и с маленькой грудью, и с громадной. Смотри у них тут есть выбор по параметрам, тут можно указать и рост, и сексуальные предпочтения, и прочее…
- Ну и что, ты когда-нибудь пользовался их услугами в жизни? – поинтересовался я.
Он посмотрел на меня и произнёс: «Я же говорю тебе, что мне гораздо приятнее мои мечты, чем реальные женщины, понимаешь?»
- А-а-а, - только и сказал я.
В другой раз он пытался мне доказать, что самое красивое зрелище на свете – это взрыв ядерной бомбы.
Ещё ребёнком, - рассказывал он мне. - Я увидел какой-то документальный фильм про испытания атомных бомб и был поражён красотой и величием этого зрелища… Мне казалось что внутри, в эпицентре взрыва, даже само время поджимает хвост и жалостливо скулит…
А на втором курсе, он ни с того, ни с сего, решил повесится. Слава богу, я обнаружил его не так поздно… Когда я входил в комнату, он выбил стул из-под ног и повис на верёвке, закинутой на крюк от люстры. Сама же лампа была снята и аккуратно положена у окна.
Не раздумывая, я кинулся к нему, поставил опрокинутый стул и перерезал верёвку своим перочинным ножом, что всегда носил с собой.
Спустя где-то неделю он забрал в институте документы, и выехал из общежития. А я вот, по прошествии лет, всё время его вспоминаю.







~ Кровать. ~

Прожив с моей девушкой вместе более семи лет, в последнее время мы стали как-то особенно часто ссорится. С криками, с истериками, с собиранием вещей и уходом к родителям, с ночными телефонными переговорами…
Раньше мы спали на небольшом полуторном раскладном диванчике. Сером диванчике из бархатистого материала. И поскольку места было немного, нам, хотели мы того или нет, приходилось спать прижавшись друг к другу. Чувствуя дыхание любимого человека. Соприкасаясь кожей, вдыхая аромат волос и тела.
Затем мы купили большую кровать. Теперь мы спим по её разным сторонам, в основном отвернувшись друг от друга. Мы стали отдаляться. Общие интересы, которых и раньше было не особо много, стремительно сокращаются до нуля. Мы становимся чужими. Это замечает и она и я. Нам страшно.







~ Все хотят. ~

У меня в городе, как это ни странно, есть метро...
И вот на одной из станций, в нишах колон расставлены бронзовые скульптуры: девочка с мальчиком, футболист с мячом, спортсменка с теннисной ракетной и ещё много каких...
Но самая примечательная скульптура мужчины, с сидящей на задних лапах собакой.
А примечательна она тем, что есть поверье, что бы завлечь к себе счастье и удачу, надо потереть собаке нос. И вот на тёмной скульптуре, отражая свет ламп, ярко блестит золотым отблеском нос псины.
А ниже блестит отполированная лапа её - это сделали дети, которые не могут дотянуться до носа...
Какого бы ты ни был роста - все хотят счастья...




~ Хокку. ~

Моё знание ничтожно
Я лишь пыль на дороге
По которой собираюсь идти






~ Я уже не хочу лета. ~

Кто я? Да практически никто - контролёр в автобусном парке. Сколько мне - чуть больше тридцати. О чём я мечтаю - как и все вы; дожить до лета, съездить куда-нибудь отдохнуть. Лучше на море. Египет или Турция. Более локальная мечта - повеселиться в пятницу, поваляться в постели в субботу. Погрустить в воскресенье. А потом всю неделю опять ждать её конца.
Серые дни текут в моей жизни. Осень как нельзя кстати. Не так остро ощущается контраст внутреннего и внешнего мира. Свинцовые тучи, стебли воды. Сырость. Эта вечная сырость. Но бывают такие дни...
Я стал замечать, что когда она в автобусе, то у меня внутри как-будто кто-то зажигает свет. Без неё я как комната без жильца ночью. Она темна и безжизненна, но вот приходит постоялец, зажигает свет и всё оживает.
Я влюбился в неё сразу. И так же сразу понял, что она - это всё, что мне нужно. Я ловил каждый её взгляд, каждое движение. Я проверял билеты на её маршруте, и каждый день мечтал, что бы хоть раз она не оплатила проезд. Тогда бы я переборол свою стеснительность, пристыдил бы её немного, завязал бы разговор. Я бы сказал, что на первый раз её прощаю. Как-нибудь пошутил, что бы смягчить неловкость ситуации. Взял бы номер телефона.
Именно так один раз и произошло. Словно кто-то услышал мои молитвы. С трепещущим от волнения сердцем, я повторял в голове давно заготовленные слова, которые собирался ей сказать. Но тут вмешался какой-то парень и заплатил за неё. А я стушевался и прошёл мимо. В тот момент я был готов убить его. Я прошёл в конец салона и стал смотреть, что будет дальше. На следующей остановке он выбежал на улицу, открыв свой нелепый белый зонт. А она смотрела ему вслед таким взглядом, что мне стало ясно со всей очевидностью - она никогда не будет моей.
Всё что мне осталось - это любоваться ею в автобусе. Хоть бы эта осень никогда не кончилась. Я уже не хочу лета.






~ Машина двигалась дёргано. ~

Сквозь сон прорвался противный звук будильника. Он спешно повернулся и отключил его. За окном опять было хмуро. Моросил тягучий осенний дождь. Посмотрел на жену. Она ещё спала. Пускай спит, - подумал он, - ей вставать через час. Поцеловал её в щёку. Она поморщилась. Что-то в последнее время она стала холодна со мной. Нашла что ли другого?
Выловив тапки из под кровати пошёл на кухню. По пути заглянул в детскую. Милые мои карапузики. У него были две маленькие пухленькие дочурки, трёх и пяти лет.
В последнее время он хронически не высыпался. Работа, испортившиеся отношения с женой, кредиты, дочки. Детки, как же вы дорого стоите, - подумал он не то с сожалением, не то с умилением. Времени ни на что не хватает. Ещё эта погода. И голова раскалывается уже который день. Да и на работе ходят слухи, что в связи с кризисом могут всех сократить. Что я тогда буду делать? Как же спать-то хочется. Кошмар. Выпил кофе, но оно как всегда не помогло.
На улице было зябко. Кутаясь в плащ, он постарался быстрее прошмыгнуть из подъезда в автомобиль. И попытался завести свою кореянку. Которая хоть и была втрое моложе его, но потрёпана жизнью, даже больше чем хозяин. Машины как собаки, у них год за четыре. Ну, давай, милая, умолял он её, давай же. С пятой попытки она завелась. И он, облегчённо вздохнув, покатил по этой осени.
В одном переулке какая-то тень метнулась под колёса. Он попытался затормозить. Но не успел. Послышался удар.
Он сидел, вцепившись в руль так, что побелели костяшки. Мысли путались. Посадят. Жена найдёт другого. Кто позаботится о дочках, кто будет выплачивать кредиты?! Я не выживу в тюрьме.
Сам не помня себя, он вышел из машины, оттащил тело и поехал... Машина двигалась дёргано. То ли он от шока давил не на те падали, то ли она сама сопротивлялась его воли. Больше не доверяя ему.








~ Так часто бывает. ~

Самый разгар войны. Большая часть опытных солдат уже положили свои головы на полях сражения. Земля истерзана котлованами, образовавшимися от авиационных бомб. Разрушенные здания стоят с торчащими рёбрами арматур. Повсюду дым, грязь и тревога в глазах. И боль. Боль потерь.
Ещё вчерашних школьников одевают в военную форму и, ничему не научив, отправляют на передовую. Они призваны заменить собою убитых. Он один из них. Щупленький, молодой, влюблённый. Качаясь в переполненном вагоне, он не верит в происходящее. Ошалевший, он всё же то и дело улыбается, вспоминая вчерашнюю жаркую ночь прощания со своей любимой.
На передовой он фотографируется. В форме он кажется чуть старше. Лишь только белобрысая чёлка, по детски, выбивается из-под пилотки. Фотографию он отправляет, ну конечно же, ей. ЕЙ. Она заполняет всё его сердце. И даже все ужасы фронта, кажутся ему уже не такими страшными. Он знает - она его ждёт. И может быть, тайком, тихо молится.
В первом же бою, за небольшую деревеньку Самохино, спасая из под пуль молодую девушку с ребёнком, он погибает. Так часто бывает; спасая чужие жизни, теряют свою.








~ Изгой. ~

Он заметил её сразу, как только она подошла к обувному магазину, в котором он работал. Лёгкая, излучающая сияние, он смотрел на неё с интересом. Смотрел и не понимал; было в её походке что-то странное. Подойдя к двери, он понял, в чём дело. На её ножках были красные туфельки на шпильках. И вот эти самые шпильки протыкали, расплавившийся на июльской жаре асфальт. И ей поневоле приходилось вытаскивать свои туфли из этого тягучего плена.
Наверное, поэтому она зашла в обувной магазин. Сменить свою обувь на что-то более подходящее.
Войдя в магазин, она встала в центре и стала вертеть головой по сторонам, ещё не зная, на чём остановить свой выбор. Консультант подскочил к ней и предложил свои услуги. Хотя народу в магазине было достаточно, он хотел помочь именно ей. Предложить самые лучшие модели, а потом, если она позволит, помочь надеть их на ножки, пригласив присесть на мягкий плюшевый диван.
Выслушав, что она примерно желает, он выбрал скромные мокасины, те, что ему нравились больше всего в его магазине. И получив одобрение, стал натягивать на её маленькие ножки. Встав и потопав по полу ногой, она сообщила, что обувь немного великовата.
Он виновато улыбнулся и сказал, что сейчас сходит на склад и посмотрит размеры поменьше.
Вернувшись, он заметил, что из магазина исчезла не только девушка, которой он помогал в выборе, но и все остальные люди. Словно их никогда тут и не было. Да и сама коробка с нужным размером мокасин, что он нашёл на складе, тоже исчезла из его рук.
Он вышел на улицу, но и там никого не было. Абсолютно никого. Ни одного прохожего...
Зайдя в помещение, он грустно вздохнул и полез заменять топливный элемент в приборе. На сленге его называли «массовка». Этот аппарат придумали, что бы изгои на других планетах, не так быстро сходили с ума от невыносимого одиночества. «Массовка» проецировала, случайно сгенерированные образы людей и предметов, непосредственно в мозг.
Он был один на этой планете уже двадцать седьмой год.







~ Шахматисты прошлого столетия. ~

Перед самыми праздниками поползли слухи, что в нашей, и без того малочисленной фирме, в связи с общемировым экономическим кризисом планируется сокращение. Причём все шептались, что из десяти человек уволят двоих.
Наш начальник теперь проходил по коридору, засунув руки в карманы своего залоснившегося коричневого пиджака, ни с кем не здороваясь, потупя своими малюсенькие кротовьи глазки, за толстыми стёклами очков в роговой оправе. Добежав до кабинета, он в нём запирался и говорил секретарше Люсеньке, чтоб никого не пускала.
Судя по всему Валентин Степаныч, а именно так звали нашего начальника, находился в непростой ситуации. Он выбирал, взвешивал все за и против, приводил сам себе доводы и тут же выдвигал контрдоводы... И в конце концов так и не мог принять какого-то окончательного решения. Валентин Степаныч никак не мог выбрать жертвенное животное, для приношения его безжалостному к людским страданиям, богу Экономики.
К слову сказать, все мы работали вместе больше пяти лет одним и тем же неизменным составом. И так притёрлись друг к другу, сдружились, что увольнение любого из нас, было бы равноценно потере мизинца на ноге. Вроде он особо и не нужен, можно прожить и без него, но теряется какая-то целостность. Ты уже начинаешь ощущать какую-то собственную ущербность. Неполноценность.
После работы я зашёл в кафе, заказал своё любимое пироженное "орешек" с чаем и стал думать. Прикидывать, так сказать, возможные варианты развития событий.
Итак нас десятеро в фирме. Валентин Степаныч сам себя вряд ли уволит. Остаётся значит девятеро. Нас, с моим другом Мишкой, тоже не уволят - на нас же всё и держится. Значит кто остаётся?! Люсенька - молоденькая хрупкая девушка, с дочуркой на руках. Да и дочка такая же как она сама, всё время болеет. Куда она пойдёт, если её уволят? Она же на новом месте, даже если её и примут, не более двух месяцев со своими вечными больничными протянет. Три пенсионера - их то даже никуда не возьмут. Мы, молодые нахалы, между собой, называли их шахматистыстами прошлого столетия. Так как в обеденный перерыв, один из них, непременно доставал из шкафа доску с гремящими внутри фигурами. Брал её подмышку и они втроём отправлялись за стол. Открывали доску и по комнате разносился еле уловимый запах шахмат. Сильнее всех пах белый ферзь. В какой-нибудь другой стране, эти бодрящиеся старички, сейчас бы разъезжали по туристическим маршрутам. У нас же они из последних сил держались за свою работу. Потому что прожить на ту пенсию, что даёт наше государство, надо ещё суметь. Лаботряс Лёшка. Хороший добрый парень, вот только работать не очень любит. Наташенька - моя любимица. Недавно к нам пришла. Только-только закончила институт. Заглядываюсь, тайком, на неё.  Ещё бы год и я наверное бы сдался. Пригласил бы её, кстати, в это самое кафе, а потом повёл к себе...
Через минуту прихожу в себя, трясу головой, улыбаясь своим мечтам. На чём я остановился. Вернее на ком? А, ну да, Наташенька... и Сашенька. Маленькая пухленькая сплетница. Все они мне были дороги...
В этот новый год, по известным причинам, мы уже не снимали часть ресторана, как во все прошлые годы. А скромно стали праздновать на рабочем месте.
Уже в разгар веселья, я чтобы сжечь все мосты, оторвал в пьяном споре Валентину Степанычу оба рукава от его поношенного пиджака. Только я знал его маленькую тайну. Этот самый пиджак подарила ему, ещё при жизни, его покойная жена, и до сегоднешняго дня он носил его, как форест гамп свои потрёпанные кроссовки..  Этим своим поступком я преследовал две цели: во-первых я желал освободить наконец вдовца от этого предмета. Я хотел чтобы он наконец встрепенулся и продолжил жить дальше. Ну а во вторых, я боялся, что когда приду к нему с заявлением, он начнёт меня уговаривать остаться. Теперь же ни о каких уговорах не могло быть и речи.
Я не курил, почти совсем не пил, был скромен в еде, и поэтому основная часть зарплаты за семь лет неторопливо оседала на банковской карточке. Я решил снять все деньги, ибо там, куда я собирался поехать они мне могли бы пригодится... Куда  я ехал? В Непал. Зачем? Я и сам не знал. Мне просто всю жизнь хотелось там побывать.








~ Путь ветра. ~

Человек, чьё имя в переводе звучало как “Путь ветра” был учеником одного дзенского мастера. В тринадцать лет он сбежал от своего учителя и окунулся с головой в мирскую жизнь. Он предавался пьянству, был неудержим в желаниях, познал много горя и радости, но куда бы не прибивала волна его лодку, он всегда помнил один урок старого учителя.
Однажды Мастер попросил принести своего ученика самое драгоценное сокровище. На следующее утро Путь ветра принёс Учителю золотую монетку. Мастер рассмеялся и прогнал ученика. На следующее утро ученик принёс горсть земли, говоря, что земля кормит всех живых существ и поэтому является самым драгоценным сокровищем в мире. Но Учитель не принял и этого решения. Затем Путь ветра приносил и воду, говоря, что она есть сама жизнь. И воздух. И пепел. И много чего ещё... Но Мастер всё время отвергал все его варианты. И даже когда ученик принёс священные сутры, Мастер ответил, что это неверный ответ...
В возрасте 27 лет Путь ветра полюбил одну девушку с бездонными глазами. Он решил остепениться, найти работу и завести свой дом. Женившись на своей возлюбленной, он понял, что счастлив. И больше ничего не желает в этом мире. Тогда он подумал, что любовь - это и есть самое драгоценное сокровище.
Через несколько лет девушка полюбила другого и ушла от него. Тогда Путь ветра сжёг свой дом и удалился от людей.
Поселившись в лесу, среди зверей, он каждое утро любовался восходом, а каждый вечер закатом.
В возрасте 67 лет он нашёл ответ к задаче своего старого учителя. Самое драгоценное сокровище всё это время было с ним. Так он обрёл просветление.








~ Ты мне постоянно снишься. ~

Весна в самом разгаре. Мы молоды, влюблены, и красивы. Мне восемнадцать, тебе – шестнадцать. Начало мая. Деревья выбросили листву, капитулируя перед наступившим теплом.
Родители уехали на дачу. Квартира в нашем с тобой распоряжении. Сердце то сладко замирает, то бешено стучит. Ты обнимаешь меня, а я целую тебя в глаза и все твои вновь выступившие веснушки.
Днём мы идём с друзьями на пикник, жарим шашлык, пьём красное вино, и солнце нас греет. Мы так счастливы!
Каждый из нас двоих знает, что ждёт его сегодня ночью. У каждого из нас двоих это будет в первый раз и нам немного страшно.
Вдруг начинается дождь, костёр тухнет, и мы бежим по домам. Друзья к себе, мы к себе. Поднимаясь на лифте, я смотрю в твои глаза и не могу понять – у тебя на ресницах капли дождя или ты плачешь?!
И вот наша первая ночь, под вспышки молний, под умиротворяющую барабанную дробь дождя о подоконник.
Ты закусив губы, с хитрой улыбкой смотришь на меня.
А утром я нахожу тебя в ванной с перерезанными венами. И выпавшую записку из твоей руки. Я читаю и не могу понять слов: «Я была так счастлива сегодня, но такого больше не повториться никогда».
Я сажусь около тебя и у меня нет слёз. Я хочу кричать… и не могу. Я просто сижу и смотрю на тебя.
Прошло уже двадцать лет.  Я женат, двое детей. Но тот день постоянно всплывает в моей памяти.  Я  берегу его как сокровище. Именно в тот день я был абсолютно счастлив. Теперь я немного понимаю тебя, понимаю почему ты так поступила. Ты мне постоянно снишься.







~ В мутной воде. ~

Как говорится “пройдя свой жизни путь наполовину”, я, в свои тридцать лет приблизился, ну, по крайней мере, мне самому так казалось, к “кризису среднего возраста”. Я оглядывался назад, на ту тропинку, по которой брёл все эти годы, и пытался понять, смог ли я выполнить свои детские и юношеские желания.
Остановившись на мгновение и сев на обочину, я осознавал, кто я, кем стал, чего хочу, чего добился...
Чего же я хотел раньше?! Воспоминания всплывали как пузырьки воздуха в мутной воде. Кто-то там на глубине вскрыл сундук с сокровищами и вот кислород, хранившийся в сундуке все эти годы, под крышкой, вырвались на свободу и устремился вверх... Чего же я хотел?..
В самом детстве я хотел, чтобы ко мне никогда не приходил серенький волчок и не хватал бы меня за бочок; хотел повзрослеть, пойти в школу; хотел какие-то игрушки, танк на пульте управления, настольный хокей, что-то ещё... в школе хотел, что бы зимой стояли сорокоградусные морозы и не пришлось идти учиться; хотел что б поменьше задавали уроков; хотел персональный компьютер; хотел любви, потом разобравшись что к чему, хотел взаимной любви; хотел утолить свою страсть, юношеская гиперактивность не давала покоя; хотел, что бы прошли подростковые раздражения на лице; в институте хотел, что бы музыкальная группа, для которой я писал тексты, стала популярной; хотел быть молодым богом рок-н-ролла; хотел, что бы женщины, заглянув мне в глаза, теряли контроль и что бы их соски от возбуждения выпирали сквозь кофту; хотел написать самый великий роман всех времён; хотел получить за этот роман нобелевку по литературе; хотел открыть лавку старьёвщика, со всякими сувенирами; хотел ездить по миру и собирать для лавки всякие предметы; хотел открыть кафе или булочную, что бы люди с утра приходили ко мне за свежей выпечкой; и снова хотел взаимной любви; хотел устроить винный тур по всем странам, где производят вино; хотел поехать на восток и найти себя... И ещё много чего.
Я так много хотел... Часть желаний исполнилась, часть нет...
Теперь же, в тридцать лет, я прислушивался к себе... И ничего не слышал. У меня больше не было желаний. Я ничего не хотел.







~ Я был для неё невидимкой. ~

Если сказать, что это была любовь с первого взгляда, то это будет неправдой.  Я влюблялся в неё постепенно, день за днём, при каждой встрече. Всё больше и больше. Она же меня попросту не замечала. Я был для неё невидимкой.
В два раза старше неё, хмурый, вечно небритый, в моей личности не было ничего примечательного. Абсолютно ничего. Разве что совсем недавно, я открыл в себе довольно странную способность…
Я стал предвидеть ближайшее будущее своей любимой. Буквально пять-семь минут. В основном это были сильные эмоциональные переживания, испытываемые ею.
Например, однажды, я «увидел», как подхожу к ней знакомится, неуклюже, неумело, постоянно смущаясь. А она меня брезгливо отшивает. Конечно же, после этого, я к ней не приблизился. И мне стало ясно, что я могу менять её будущее.
Так однажды, я спас её от пьяных иноземных рабочих со стройки. В потенциальном будущем она могла быть изнасилована и избита. Но я сделал так, что бы этого не произошло.
Один раз я спас её от бешенной собаки. Другой раз, когда она шла ночью пьяная от подруги, со дня рождения, она могла провалиться в открытый коллектор, но не провалилась. Я стал её ангелом-хранителем. Как это ни смешно звучит.
Перестроил свой график работы, а позже и вовсе сменил работу, чтобы всегда быть ближе к ней. Теперь мы утром и вечером ездили в одном и том же вагоне метро. Я любовался её, впитывая столь дорогой образ. А она по-прежнему не замечала меня.
В одно осеннее утро, качаясь в переполненном вагоне метро, я почувствовал какое-то жжение и беспокойство. Стал оглядываться по сторонам и увидел странную пожилую женщину в чёрной одежде. Она нервничала и у неё на лбу блестели капельки пота. И тут я увидел всё… Всё что могло произойти в ближайшее время…
Я бросился к своей любимой, схватил её за руку и закричал: «Скорее, нам надо отсюда уйти!» Она испугалась и попыталась выдернуть руку из моей ладони… «Что вам от меня надо?», - выкрикнула она. Это был единственный вопрос, который она успела задать мне, своему ангелу-хранителю…
Из газет: «вчера вечером при взрыве в вагоне метро, от рук террористов погибло 36 человек, 123 ранено».







~ Забудем сны. ~

Духи весны, забудем сны
Достанем прошлый год из шкафа
И где-то в нём найдём любовь
Как сто рублей в осенней куртке
И знать не будем делать что
С такой нелепой, странной вещью







~ Накопление критической массы. ~

В физике есть такой термин – «критическая масса». Это такое минимально необходимое количество активного вещества, при котором начинается самоподдерживающаяся цепная реакция деления ядер.
Вот и в человеческой душе происходит что-то подобное. Всю жизнь копятся разочарования, неудачи, нереализованные желания, последствия ссор и страхов. Иногда некоторые негативные эмоции аннигилируются добрыми чувствами и делами, иногда просто нужно время, что бы произошёл самопроизвольный полураспад негатива…
Но бывает и такое, что навалится на тебя чёрная полоса и никуда от неё не деться. Беда за бедой… И вот это всё копится, копится, не находя выхода… И однажды, накопив эту самую критическую массу, человек решается на самые отчаянные поступки. Это как взрыв – после ничего уже нельзя исправить. Как бы ни хотелось. Да-да, я говорю про самоубийство. Про своё самоубийство.
Я стоял на крыше собственного двенадцатиэтажного дома. Ночь. В небе тускло светил сырный обрезок луны и мигали хлебные крошки звёзд. Ветер доносил запах еды из открытых окон квартир. Быть может,  это даже жена готовила для меня ужин на кухне, пятью этажами ниже. Сегодня я узнал о её изменах. Узнал случайно. Поэтому, возвращаясь с работы, мне не захотелось идти домой. Я направился на крышу. Её измена стала последней каплей. Теперь меня в этом мире уже ничего не держало. Детей у нас не было, родители давно умерли. Друзья? Как-то незаметно они все отдалились… Отдалились и пропали.
Я стоял на крыше и пытался найти хоть одну причину не делать задуманного, я искал хоть одну соломинку за которую я мог бы ухватиться в этом бурном водовороте… Но так и не мог найти…
Ноги тряслись, ладони стали мокрыми от пота, сердце стучало в грудной клетке, просясь выйти из этого тела, которое уже через несколько секунд станет мёртвым… Всё, - сказал я сам себе, - пора…
Я уже сделал движение…
Но тут, в доме напротив, зажёгся свет в одном из окон. И я увидел маленькую девочку. Она, видимо, прибежала с прогулки и теперь стягивала с себя свитер, джинсы, футболку и переодевалась в домашнее. И мне вдруг почему-то показалось, что через несколько лет, когда она немного подрастёт, то влюбится в меня. В ещё не старого, одинокого, потрёпанного жизнью… В моей же опустошённой душе уже зарождалось какое-то чувство к этой малышке.
И я понял - мне пока ещё рано умирать. Пока рано.







~ Она стала его проклятием. ~

В одном маленьком городе жил большой писатель. Он работал журналистом в местной газете, публиковал всякие маленькие происшествия случившиеся в их городке, а вернувшись домой доставал свою любимую перьевую ручку и писал новеллы и романы. А потом складывал их в, специально отведённый под это, ящик стола.
Издательств в его маленьком городе не было, а посланные в столицу произведения пропадали как камни, брошенные в колодец. Лишь иногда раздавались "бульки" в виде отписок, что произведение не подходит по формату издательства, или слишком сырое, или слишком... Ну в общем стандартные фразы.
Но он не сдавался, он знал - он ПИСАТЕЛЬ. И рано или поздно из под его пера выйдет что-то такое... что поразит мир. И мир воздаст за его труды сторицей. И только сторицей.
Годы шли, творчество его развивалось. Становилось всё лучше и лучше. Но теперь он боялся посылать свои романны в издательства. Он не был до конца уверен в себе. Нет, это ещё не то, - говорил он себе. Это ещё не вершина моего творчества.
С течением времени он становился всё более и более рассеяным, поскольку всё глубже и глубже уходил в мир своих героев, переживал вместе с ними горести, радовался их счастью. Порою он засмеётся ни с того ни с сего в редакции - и все переглядываются. Чудак, что с него взять, сам себе на уме, но пишет хорошо. За это и держали. Такие самородки в их маленьком городе были на вес золота.
Как-то, идя с работы домой, он завернул зачем-то на барохолку, словно поддавшись какому-то импульсу, и, бредя погружённый в свои мыли, он вдруг остановился, как вкопанный, у одного лотка. На нём  стояла старая печатная машинка. Сам не зная зачем, он решил купить её. Не торгуясь, заплатил запрашиваемую продавцом цену и, подхватив её подмышку, потащил домой. Хорошо, что идти было не далеко, поскольку машинка, на удивление, оказалась достаточно увестистой.
Спустя какое-то время с ним и его машинкой стали происходить странные вещи. Он начал слышать по ночам в темноте стук клавиш. Будто кто-то набирал текст. Дальше - больше.
Если он писал новелу про разлуку, то утром в машинке был лист с напечатанным текстом на эту же тему, только гораздо лучше, чем его. Можно даже сказать, что текст в машинке был идеальным. Сначала он удивлялся, потом радовался, потом огорчался. Его тексты были гораздо хуже. По сравнению с произведениями из печатной машинки, они были плоскими, какими-то... ну словно сваренными овощами - невкусными, скукоженными, лишившимися свежести...
Прошло несколько лет. Он стал угрюм. В его столе перестали появляться новые романы и новеллы. Он больше не пишет. Уволился из газеты. Печатную машинку выбросил на помойку и каждый раз с содроганием вспоминает о ней. Она стала его проклятием.







~ Другой человек. ~

Мы не виделись с ним, наверное, лет десять. Я тогда после училища поступил в университет, а он ушёл в армию. С тех пор мы не встречались, даже по телефону не разговаривали. И вот он позвонил, спустя столько времени, предложил встретиться.
Мы сидели в небольшом баре, тусклый свет, снующие туда-сюда официантки в коричневых юбках. Заказав пива, вели неловкий разговор о семьях, о детях, о кредитах, о ценах на бензин.
Зачем, спустя столько лет, он решил со мной встретиться, - гадал я глядя на него. Зачем?! Мы продолжали сидеть со скучными лицами и тянуть холодное пиво из стеклянных бокалов. Этот глупый разговор не доставлял радости ни мне, ни ему.
А помнишь, - захотелось мне вдруг закричать, помнишь мы поехали на дачу в апреле, пошли в лес и жарили шашлыки в сугробах,  а снег постоянно таял и заливал костёр. Помнишь мы тогда вернулись в дом и пили водку под макароны с тушёнкой и говорили о непознаности мира. Помнишь? Нам было так интересно тогда друг с другом…
Но я молчал, так и ничего из этого не сказав.
Мы вышли из бара. Накрапывал мелкий дождик. Мокрый асфальт под светом фонарей походил на чешую селёдки. Я поёжился и поднял воротник куртки. Настало время расходиться. Мне к своей обыденности, ему – к своей.
Я хотел что-то сказать на прощание, но так и не мог понять что именно. Может быть что-то вроде: «надо как-нибудь ещё встретиться».  Он достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Сейчас я почему-то пожалел что бросил курить. Глядя себе под ноги я по-прежнему находился в раздумьях, что же ему сказать на прощание.
- Знаешь, - выручил он меня, - я вернулся из армии совсем другим.
- Понятно, - произнёс я в ответ. И покивал для убедительности головой. Хотя и он и я знали, что даже захоти я это больше всего на свете,  даже бы и тогда, я не понял его.
Он выбросил окурок в урну. И мы разошлись, пожав на прощание друг другу руки. Я чувствовал, что теперь уже навсегда.







~ Никогда не заплывай за буйки. ~

Мой отец, каждую осень, в сентябре,  дождавшись выходных,  доставал с антресоли плетёную громадную корзинку, одевал ватник, брезентовые штаны с резиновыми сапогами и отправлялся на электричке за грибами.
В тот раз, перед тем как уехать, он как-то особенно долго прощался со мной и мамой, а потом сказал то, что мне показалось очень странным и то, что я запомнил на всю жизнь. Он сказал: «Сын, никогда не заплывай за буйки».
Больше мы его не видели. Он так и не вернулся из своего похода.
Первое время мама плакала, верила что он ещё вернётся. Что он жив. А потом, спустя где-то года три, отчаявшись,  вдруг внезапно вся угасла.  Умерла. Я остался один.
И вот шагая по жизни, не обзаведясь ни семьёй, ни настоящими друзьями, входя в тот возраст, что было и моему отцу, когда он пропал, я, кажется, немного начинаю понимать, что он имел в виду.






~ Я первый. ~

Мы встретились с ним в какой-то подворотне, он был укутан в плащ, половина лица замотано шарфом, на голове широкополая шляпа.
- Ступай за мной, - негромко сказал он.
«Чёрт, во что я ввязался?!», - мелькнуло в голове.
Но делать было нечего, раз начав, надо идти до конца.
Он вёл меня тёмными дворами. Люди нам почти не попадались. Все попрятались по своим квартиркам.
Он нырнул в какую-то арку, в которой было темно и ничего не видно.
Я в нерешительности остановился. А что как щас сунет мне нож под рёбра, денежки вынет и сбежит.
- Эй, ты идёшь? - крикнул он, заметив, что я отстал.
Я набрал воздуха, как будто собирался нырять в воду, и шагнул в темноту.
- Вот, держи, - сказал он. Я стал в темноте шарить руками, пока не наткнулся на свёрток.
Сунул в ответ деньги, стянутые резинкой.
- Можно не пересчитывать? - пошутил он.
- Да, как договаривались, можете не сомневаться.
- Если обманете, - не в последний раз встречаемся ведь, - угрожающе произнёс он. Или мне в этом мраке так показалось?
Весь путь домой я почти бежал, постоянно оглядываясь. Дома, закрывшись в ванной, трясущимися руками разорвал обёртку.
Прижал от восторга кассету к груди. Вот он, вот он, новый фильм Дэвида Финчера. Я первый, кто посмотрит его в нашей стране.







~ В твоих глазах. ~

В твоих глазах
Как в зеркалах
Я отражаюсь
Ты говоришь мне «я люблю» - я улыбаюсь
Я знаю, от тебя уйду лет через пять
Чтоб через десять мне прийти опять...






~ Биение её сердца. ~

Я сидел в шумном, прокуренном кафе и тянул уже второй бокал тёмного пива.
Вчера она сказала, что ждёт от меня ребёнка. Я растерялся. Она это увидела по моему лицу, и кисло улыбнувшись сказала:
- Наверное, ни один мужчина не готов к такой новости.
- Не говори ерунды, - произнёс я и попытался взять себя в руки. Она попала в самую точку. Моя любимая, вообще, редко когда ошибалась в отношении людей.
Попытавшись прижаться ко мне, она протянула руки, но, видя, что я не отвечаю на её движение, надулась и чуть отодвинулась.
- Тебе просто надо это осмыслить, - сказала она через какое-то время. - Приходи к нам завтра.
Она намеренно сказала к “нам”. А меня от этого охватила какая-то паника. И я пробормотав “конечно-конечно”, неуклюже её поцеловал и поспешил уйти.
Я просто был не готов к этому. До этого момента я жил лишь для себя. Я всерьёз никогда не думал о своём будущем. А теперь, на меня пытались взвалить ответственность за кого-то ещё. Пусть даже это и были: женщина, с которой мне было хорошо, женщина, которую я любил, если вообще был способен испытывать это чувство, и маленький человечек, растущий в её животе.
Я не был уверен, что стану хорошим мужем и отцом. Я не был уверен, что смогу воспитать из него человека. Мне было страшно до жути дать ему появиться в этом мире, полном горечи и печали. В общем... Я не мог ни на что решиться.
И вот, вместо того, что бы прийти и вселить уверенность в свою женщину, сказать ей, что бы она ничего не боялась, что я буду с ними... Я сидел в кафе и пил пиво.
Молодая барышня, сидевшая за соседним столиком, увидев моё состояние, улыбнулась и через какое-то время подсела ко мне со своим бокалом вина. Она попыталась завязать разговор, а я, смотря на её жалкие попытки, вдруг понял, что не хочу её, вообще не хочу никакой другой женщины, кроме своей любимой.
Я кинулся домой, оставив барышню из кафе в полном недоумении... “Скорее, скорее”, -  подгонял я себя весь путь... Какой же я был вчера дурак.
Зайдя домой, я сразу же крикнул: “Я пришёл”. И добавил: “Пришёл к ВАМ”. И, не получив ответа, почувствовал что-то неладное.  Она лежала в кровати. Меня напугала её бледность и то, что она никак не реагировала на мои попытки разбудить её. На прикроватной тумбочке, среди её кремов, щипчиков, пудрениц и прочих женских мелочей, стоял пустой пузырёк от снотворного и записка: “Ты так и не пришёл”.
У меня внутри всё сковало льдом и я никак не мог проглотить слюну. Прислонив ухо к её груди я пытался услышать биение её сердца. Боже мой, боже мой, я его не слышал! Я растерялся. Пытался сообразить, что же делать. А потом, схватил маленькое зеркальце с прикроватной тумбочки, и поднёс к её губам. Через некоторое время, на нём образовался еле заметный матовый налёт влаги от её слабого дыхания. Во мне загорелась надежда. Ты только дыши, любимая. Только дыши. Я её поцеловал и кинулся к телефону. Надо было дозвониться в скорую. Теперь я точно знал, что хочу больше всего в жизни иметь от неё ребёнка. И быть с ними.








~ Коллекционер ощущений. ~

Когда родился, я сразу принял правила игры. Мне с самого начала было ясно, что здесь я всего лишь гость. 
Во мне был заведён таймер, и в момент рождения кто-то его запустил. Побежали в обратном отсчёте секунды, минуты, часы, дни…
Шли годы, и я впитывал все запахи, вкусы, впечатления. Я их находил, описывал сам для себя,  прислушивался к своим реакциям на них. Я коллекционировал ощущения.
Я хотел попробовать всё в этой жизни на этой планете, так как у меня не было полной уверенности, что я вернусь сюда снова…
Будучи ребёнком, я коллекционировал вкус еды и напитков; я познал кислое, сладкое, горькое, пресное…
Я искал и находил сочетания вкусов, я смешивал их, как художник краски, и любовался своими творениями.
Параллельно со вкусами я коллекционировал звуки и запахи.
Шёпот и крики, песни, тишину, шум ветра …
Запах дождя, свежескошенной травы, пот…
В молодости я стал коллекционировать женщин. Каждая из них звучала и пахла по особенному.
И у каждой был свой вкус. К уже освоенным мне ощущениям прибавилось понимания красоты - внутренней и внешней.
В зрелости я стал путешествовать и расширил свои представления о красоте.
С каждым годом моя коллекция всё больше и больше пополнялась. Я вкушал экзотические фрукты и овощи. Дегустировал напитки тех мест. Ел местных животных. Спал с тамошними женщинами.
Я побывал наёмником на войне, увидел страдания и боль. 
Какое-то время я жил на необитаемом острове и попробовал на вкус одиночество. 
Я знал детство, изучил молодость, насладился зрелостью, и попробовал старость…
Когда таймер был близок к обнулению, я улыбался.
Мне оставалось попробовать только одно.
Умереть.







~ Он она они. ~

Она была самой красивой девочкой в классе. И самое страшное было то, что она сама осознавала это. Из-за этого её милый курносик навсегда стал надменно смотреть в небо. Мальчишки восхищались ею и стремились добиться, хоть самой малой толики внимания. Девчонки завидовали ей и делали вид, что хотят быть её подругами. Но ей не нужны были друзья, ей нужны были восторги и преклонение. Она была королевой в этом ей самой созданном мирке. А все вокруг - её свита.
Он был невзрачным очкариком. Увлекался химией. Собирал старинные
монетки. Вот наверное и всё, что можно сказать о нём. Ах, да, ещё, он как и все остальные мальчишки в школе, был влюблён в неё. Сидя за партой, находящейся сразу за её спиной он любовался на каждом уроке завитушкой волос у неё на шее. И поэтому был невнимателен на уроках и часто не мог ответить на вопросы учителя.
В седьмом-восьмом классе, она начала превращаться в женщину. И почти сразу поняла, какой властью над мужчинами наделила её природа. Ей так нравилось ловить на себе липкие мужские взгляды. Она даже специально для этого одевала кофту на голое тело, что бы были видны её торчащие соски. И носила коротенькие джинсовые юбки, подчёркивающие стройность и длину её ножек.
Он как был невзрачным мальчишкой в начальных классах, так таким и остался. Разве что слово мальчишка заменилось  на подросток. Зато не менялась его любовь к школьной королеве. Надежда. Именно она иногда заставляет целую жизнь ждать того, что никогда не сможет случится. Однажды, в воскресенье, он купил цветы и пришёл  к ней домой. Он хотел открыть свои чувства и пригласить её куда-нибудь, ну хотя бы в кино. Увидев его она рассмеялась, взяла цветы и сказала: “Ну конечно, но только не в этой жизни”. Удар был сильным. Но на что он надеялся?!
Она начала гулять со старшеклассниками, причём выбирала таких, у кого был мотоцикл или машина, и бумажник набитый папиными деньгами.
Он умирал каждый день. И нехотя возвращался к жизни.
Время шло, школа осталась в прошлом. Она не торопилась выходить замуж. Всё выбирала, присматривалась. Ей не хотелось ошибиться.
Он поступил в химический институт. Пошёл на второе высшее - экономическое. Устроился в небольшую кампанию. Хорошо работал. Поднимался по лестнице. Его заметили в конкурирующей кампании. Пригласили на руководящую должность, он согласился. И на новой работе у него всё получалось. Стал хорошо зарабатывать. Всё ещё любил её. Встречая любимую случайно на улице, с каким-нибудь кавалером под ручку, он краснел и опустив голову прошмыгивал мимо. Она, узнав его, надменно улыбалась.
Она сделал два аборта. После второго врач сообщил ей, что она больше не сможет иметь детей. Годы и слишком лёгкая жизнь стали её дурнить. Кавалеров становилось всё меньше. От этого у неё стал портиться характер. И свою злобу она вымещала на своих мужчинах, и от этого их становилось ещё меньше. Замкнутый круг.
Деньги и власть сделали из него то, что делает обжиг с глиняным горшком. Из пластичного и мягкого он превратился в грубого и чёрствого. Деньги позволили ему купить любовь любой красотки. Их он выбирал на специализированных сайтах, и заказывал, как какой-то товар.
В сорок пять она сделалась старой, оплывшей. Мужчины уже не смотрели на неё. Она подумывала о самоубийстве.
Он был успешен. Не знал никаких сомнений. Спал с восемнадцатилетними девчонками за деньги. Ему нравилась такая жизнь.
Как-то проезжая на машине, он заметил на тротуаре сгорбленную фигуру. Боже мой, ОНА! - он резко затормозил. На мгновение вновь почувствовал в себе давно забытые ощущения, что именуют любовью. Но уже не к ней, а само то светлое чувство, что заполняло собою всё его существование. Первую и единственную любовь за всю жизнь...
Но тут сзади стали сигналить, он вжал педаль и поехал дальше.







~ Сто тридцать тысяч часов. ~

Я ждал этого дня пятнадцать лет. Долгих пять тысяч четыреста семьдесят пять дней. Нескончаемых сто тридцать тысяч часов.
Что бы я ни делал, в ожидании этого дня: чистил зубы, наблюдая в зеркале свои пустые глаза; совершал пробежки на стадионе, преодолевая свои физические возможности; жуя уже надоевшую, но неизменную утреннюю яичницу из двух яиц. Я знал - наступит этот день. День, ради которого я остался жить после тех событий ...
Пятнадцать лет назад, мой лучший друг, лучший друг моей жены, наш общий лучший друг, пришёл к нам в дом, когда я был на работе и попытался изнасиловать мою любимую. Не знаю, что на него нашло. На суде он признался, что всегда до безумия любил её и завидовал нашему счастью... Что он хотел её больше всего на свете и в тот день решил во что бы то ни стало, получить желаемое...
Она исцарапала ему всё лицо, она проткнула ему руку кухонным ножом, но так и не далась. Тогда он задушил её и надругался... над ней... её мёртвым телом...
Простите, я не могу говорить об этом...
И вот этот день наступил. Я берёг себя всё это время, ради одного лишь этого дня. Что будет дальше меня не интересует. Сегодня он выходит на свободу. И ему не избежать встречи со мной.







~ Последнее лето моего детства. ~

Однажды папа вернулся домой с небольшим жёлтым чемоданом.
- Вот, сынок, сегодня у меня на работе выдавали путёвки в пионерский лагерь, - сказал он мне и вручил химический карандаш. - Давай, вписывай себя в историю. - пошутил он вдогонку.
Послюнявив карандаш, я, высунув язык, старательно выводил свою фамилию и инициалы на боку чемодана. А сам чувствовал неповторимый его запах... Его так сложно описать, но он хранится в моей памяти до сих пор.
Вечером я приклеил внутрь чемодана фотографию Гагарина. В те годы я хотел быть первым человеком, ступившим на поверхность Марса. Или Венеры. Мне было ужасно обидно, что американцы опередили нас с луной. Но Марс будет мой, - зло думал я. Марс будет советским. Лететь на большие планеты, вроде Сатурна или Юпитера, у меня не было ни малейшего желания, из-за действующих на них огромных сил притяжения. Я не хотел быть притянутым к этим гигантам однажды и навек.
В то лето, всё для меня было впервые: впервые вдалеке от родителей, впервые я поцеловался с девчонкой, впервые закурил, впервые ночью пил вино с ровесниками. По острому ощущению жизни каждый день из этого лета приравнивался к двум, как в лагере строго режима. Уже к середине смены я сорвал с чемодана Гагарина и приклеил, выменянную на перочинный ножик, фотографию Шона Коннери, в роли Джеймса Бонда.  Одной рукой он обнимал белокурую красавицу, а в другой непринуждённо держал бокал с мартини. Это была фотография моего лета, его символ, его воплощение. Не хватало только дымящейся сигары, зажатой в уголке рта у актёра.
После того лета, чемодан перекочевал на антресоли и я его больше никогда не доставал. Прошли годы, я о нём почти забыл. Хотя, то лето вызывало во мне самые тёплые воспоминания. Лишь по прошествии некоторого времени я окончательно осознал, что именно тогда, в пионерском лагере, кончилось моё детство и я оказался на пороге взрослой жизни. Выглядывая с этого самого порога наружу, я пытаясь угадать, что ждёт меня там, дальше.
И вот, совсем недавно, я увидел свой старый жёлтый чемодан в руках местного дурачка из соседнего дома. Оказалось, что мама, разбираясь на антресолях выкинула чемодан на помойку. А этот парнишка нашёл его и теперь постоянно с ним ходил. Не знаю, может он вообразил себя каким-нибудь большим начальником. Министром, там, или дипломатом. Такой важный вид он сразу напускал на себя, когда брал чемодан в руки. Никто не знал, что он там носит. Мне было ужасно интересно, что же у него там внутри, в моём чемодане.
Однажды этот дурачок куда-то спешил и на бегу выронил чемодан. Тот открылся и из него высыпались стеклянные кукольные глаза. Не известно, где он их доставал, но их было много, достаточно много.
А мне вдруг представились эти бездушные маленькие трупики кукол, валяющиеся на свалках, с выковырянными глазами... И сразу стало не по себе.








~ Абсолютно чёрное тело. ~

Сражённый весной упаду точно в землю
Моё абсолютно чёрное тело
Согреет немного свет солнца
А ты откроешь папку с надписью "дело"
И будешь писать в неё свою жизнь
Строчку за строчкой...






~ Заглавная буква А. ~

Позвонила мне тут мама моего школьного товарища, с которым мы не виделись с выпускного. А это уже, прикидывал я в голове... Ничего себе, оказывается уже семь лет прошло... 
Она долго расспрашивала, как у меня дела: женат ли, имеем ли мы с женой детей, где проводим отпуск, кем работаю. Я старательно отвечал на все вопросы. И под конец мне этот разговор стал казаться утомительным.
А ещё, сказать по правде, я был насторожен таким её вниманием. Не просто же так она мне позвонила, от нечего делать. Мне от неё ничего не было нужно, значит ей что-то было нужно от меня. И я всё ждал, когда она перейдёт к делу.
После того, как она вытащила из меня всё, что только было можно расспросить о моей личной жизни, она перешла к сути. Оказалось, что её сын лежит в психиатрической больнице.  И она очень меня просит съездить к нему, проведать. Мол, врачи рекомендовали ему встречи со своими школьными друзьями.
Диктуйте адрес, - сказал я, что бы наконец отвязаться. Хотя, конечно, никуда ехать не собирался. Мне хватало в этой жизни и своих забот. Ещё и чужие, взваливать на себя я не собирался.
Но тем не менее, я почему-то записал адрес больницы. А потом, неожиданно для самого себя, в неё поехал. Давно уснувшая совесть что ли во мне проснулась?! Не знаю. Может просто было любопытно взглянуть на своего школьного товарища.
Он сидел на кровати у окна и что-то клеил на картон. Я думал он меня не узнает, но я ошибся. “Привет”, - закричал он, как будто мы только вчера расстались. Санитар, проводивший меня в палату, кивнул и удалился.
Я сел на стул около кровати и не знал с чего начать разговор.
Ну как ты себя чувствуешь?, - только и спросил я. А потом смутился такого своего вопроса. Ну как он мог себя здесь чувствовать?!
Он придвинулся ко мне и негромко произнёс: “Производители шампуней добавляют в свои продукты особые вещества, которые проникая в мозг, подавляют волю человека, делая его восприимчивым к приказам игроков в домино”.  
Кинув на меня взгляд и не увидев никакого удивления на моём лице, а одно лишь сосредоточенное внимание, он продолжил: “Но я нашёл верный способ противодействия”, - он нагнулся ко мне и доверительно прошептал: “Нужно одевать наизнанку кожаные  перчатки и... Самое главное”, - тут он лукаво улыбнулся - “Держать на готове семнадцать спичек с зелёными головками”. Он радостно и искренне рассмеялся, хлопая в ладоши.
Я обернулся, в ожидании того, что в палату сейчас вбегут санитары со шприцем и сделают ему успокоительный укол. Но... Ничего такого не произошло.
А может есть более тривиальный способ, - сказал я и посмотрел на него. - Надо просто не мыть голову шампунем...
Он расстроился и потеряв ко мне интерес, вернулся к своей картонке. Я из любопытства посмотрел, что же он там делает. Оказалось, он клеил на картон арбузные косточки в виде заглавной буквы "А".
Ещё лет через пять, я встретил его в супермаркете. Он смутился и, сделав вид, что не заметил или не узнал меня, скрылся в толпе покупателей.







~ Семь носовых платков. ~

Подкачав колёса, он убрал насос в рюкзак, где, кроме него, лежали: четверть батона французского хлеба, кусок сыра с голубой плесенью, фляжка с сухим красным вином, банка с эфиром, семь носовых платков, цифровой фотоаппарат и деревянная шкатулка.
Вытерев выступившие, от столь ему не свойственной физической работы, капельки пота на лбу, он окинул прощальным взглядом свой двор и сев на велосипед, начал путь. Трава, качаясь от ветра, что-то негромко шептала. То ли предостерегала его, то ли произносила вслед проклятья.
Все дети рождаются безгрешными. А потом на них начинает влиять внешний мир. И если в человеке нет стержня, мир может лепить из него всё что угодно.
Он был человеком, который забывал вчерашний день, как только наступал сегодняшний. В самом начале лета он уже видел его конец. И что бы хоть как-то остановить и запечатлеть этот миг, сделать стоп-кадр проносящегося времени, он выпросил у родителей фотоаппарат. Это был Polaroid. Доля секунды на спуск затвора. И целая минута ожидания проявления снимка. Он был раздражён такой несправедливостью. Но с возрастом, даже он научился терпеть и ждать.
Город, в котором он жил, не был к нему дружелюбен. Женщины обделяли его своим вниманием и дарили любовь лишь в обмен на денежные знаки. Они знали, что мужчинам нельзя верить. Каждый из них, получив то, что он хочет, выставит любую женщину за дверь. И поэтому мерилом любви была сумма потраченных на них денег. Мужчины были бессердечны, то ли от отсутствия настоящей женской любви, то ли по своей природе. Они любыми способами зарабатывали деньги, сливали их женщинам, что бы те были с ними. Некоторое время развлекались с ними, а потом отталкивали. Замкнутый круг.
Он не хотел быть втянутым в этот круг, но и его влияние на себя не смог избежать. Этот мир уродовал его сердце. И вот он вырос таким, каким вырос. Без любви, без принципов, без страха. С одним лишь желанием. Желанием, подчиняющим себе всю его волю. Желанием запечатлеть мгновенье. Желанием остановить время, раз и навсегда. В маленьком куске картона и пластика. В маленьком окошечке фотокарточки Polaroid.
Начав фотографировать статичные объекты, такие как деревья, камни, здания, позже он перешёл к более сложным моделям. Насекомым, животным, небу, реке. Но самым интересным стало фотографирование людей, особенно если они не знали, что их снимают. Так как если человек видел, что на него направлена камера, поза, выражение лица мгновенно менялись. Лицо становилось напряжённым и глуповатым, а поза неестественной.
В шестнадцать, видя что сын всерьёз увлечён фотографией, родители подарили ему цифровую камеру. Добротную зеркалку Nikon начального уровня с картой памяти большого объёма. Снимать стало проще, да и родительские деньги перестали утекать на дорогие и ставшие редкими картриджи Polaroid. Этой весной, исследуя  возможности новой камеры, он вдруг заметил, что всем своим фотографиям, он предпочитает те, на которых изображены молоденькие девушки. И примерно с этого момента, практически все его снимки, стали содержать в себе лишь юбочки, чулочки, ножки, женские губки, улыбающиеся или скривлённые злобой, грудь, выглядывающая из рубашки, трусики, под взметнувшейся, от порыва ветра, юбкой.
В восемнадцать он понял, что начал повторяться. Новые снимки были похожи на снятые ранее. Тогда он прислушался к себе и понял, что желает до скрипа в зубах снимать девушек голыми. Но как это сделать?! Он несколько раз пытался уговорить нескольких, но все они, либо рассмеявшись, либо покрутив у виска пальцем и произнеся «Вот ещё! Извращенец!» бросали его.  А потом рассказывали о нём подружкам и вскоре весь город смеялся над ним. В открытую и за спиной. И тогда он решил уехать из него, куда – он не знал и сам. Целый год он копил тайком от родителей деньги. И вот, когда наступило лето и пришли первые тёплые деньки, он положил в рюкзак всё самое необходимое и сев на велосипед, выехал ранним утром из города.
У него был небольшой план, как хоть немного затушить тот огонь, который полыхал внутри него.  Но он ошибался, этот план не был водой, которая была предназначена потушить костёр. Этот план был канистрой бензина, выплеснутой на тлеющие угли.
Он искал молоденьких девушек, только-только распустившихся, с ещё не оформленными формами. Так лишь с еле уловимым намёком на будущее буйство округлостей. Дожидался, что бы никого вокруг не было и оставлял велосипед в каких-нибудь кустах. Тихо подкрадывался к юной прелестнице, держа наготове платок пропитанный удушающим эфиром. И дождавшись удобного момента, сзади прижимал тряпицу к носу девушки. Она некоторое время трепыхалась, а потом обмякала.
А он оттаскивал её в какое-нибудь укромное местечко и медленно, трясущимися от страсти руками, раздевал её. Один предмет одежды за другим, не переставая всё время щёлкать затвором камеры. Когда дело доходило до нижнего белья, он совсем терял над собой контроль и взгляд его становился безумным. Стискивая с них бельё, он некоторое время любовался девушками, словно оценивая, с какой ракурса лучше сделать финальные снимки, правильно ли падает свет.
Потом, очнувшись, он делал порядка сотни снимков, не упустив никакой мелочи. Не ведая стыда, он фотографировал все тайные участочки тела. Приближаясь и отдаляясь, меняя угол, с различными настройками фокусировки. Это продолжалось до того момента, пока он исступлённо не опускался на колени, рядом с головой девушки и не срывал поцелуй с её уст.
Потом он одевал девушку и забрав на память какую-нибудь мелкую вещицу, клал её в деревянную шкатулку. Находил свой велосипед и отправлялся дальше. Так, к этому моменту в его шкатулке лежали: тоненькие трусики с нарисованными на них клубничками, красная ленточка из волос, дешёвый перстенёк, деревянная пуговица, закладка из книжки, локон рыжих волос.
Очнувшись девушки почти ничего не помнили. Многие думали, что они просто упали в обморок. И им привиделось, будто на них кто-то нападал. Всех их только немного удивляла пропажа некоторых личных вещей.







~ Одиночка в доме на окраине. ~

Жители деревеньки Красино начали испытывать любопытство. В пустовавший до последнего момента домик, стоящий на окраине, заселился новый хозяин. Приехав в середине июля он вылез из иномарки, перенёс в дом коробки и никто его больше не видел. По деревни поползли слухи. Соседи говорили, что это молодой человек, лет тридцати. Среднего роста, ничем особо не примечателен. Может лишь - излишне худощав.
Вся деревня за этот день прошлась мимо его двора. Взад-вперёд. Каждый надеялся увидеть новичка. Но увы. Заперевшись в доме, он не показывался на улице. «Наверное отсыпается» - решили местные жители. Ну не сегодня, так завтра увидим его. Не может же он сидеть безвылазно целыми днями дома.
А он лежал на кровати в прохладных сумерках дома и смотрел, размышляя, в потолок. Он был писатель. Приехал в недавно купленный дом побыть одному и подумать над никак не приходящей развязкой очередной книги, которую ожидало одно издательство.
Он заваривал кофе, выпивал его, курил, роняя серый пепел на пол. Походил к ноутбуку, пролистывал ранее написанное.  Опять ложился на диван, лежал, потом опять пил кофе. Муки творчества не приносили никакого ощутимого результата.
Жители деревни ошиблись, но ненамного. Он вышел из дома на третий день после своего приезда. И впрямь худой, бледный, на фоне местных жителей. С рассеянным взглядом. Он спустился к реке и сев на траву задумчиво смотрел на купающихся, грызя травинку. На приветствия отвечал, но на попытки втянуть его в разговор никак не реагировал. Посидев некоторое время он возвращался к себе в дом. «Вот так фрухт», - отметил один старик.
Теперь каждый вечер, как только на улице начинало тянуть прохладой, он выходил прогуляться. Чаще к реке. Иногда шёл вдоль поля пшеницы к лесу, насвистывая какой-то мотив. Вечно один. Ни с кем не пытаясь завязть дружбу. Он был слишком странным для этих мест. Ну а некоторые девушки находили его красивым. А эта аура загадочности, только подогревала их интерес к нему.
Однажды одна девушка, местная красотка, за которой бегали все парни, когда он ушёл на реку, забралась к нему в дом, пытаясь узнать его тайны. Она ходила из комнаты в комнату, разглядывая его вещи. Заглянула даже в холодильник, посмотреть что он ест. Среди прочего там лежал кусок сыра с плесенью. Она поднесла его к носу и втянув аромат поморщилась. «Фу, - чё ж он испорченный сыр то ест что ли?» - удивилась она. И тут же услышала шаги, приближающиеся к дому. И звук хлопнувшей двери.
Подняв взгяд, она увидела возмущённое выражение на лице хозяина дома. И глаза. Такие странные глаза. Она смотрела в них и не могла пошевелиться. Она потеряла волю... И бог знает чтобы случилось дальше... Но тут на улице залаяла собака, она встрепенулась, покрылась краской и прошмыгнула мимо него на улицу. А он первым делом подошёл к ноутбуку и посмотрел не копалась ли гостья в его компьютере. Целы ли файлы...
Теперь, выходя на улицу, он вешал на дверь висячий замок. А местная красавица совсем потеряла голову  и издалека следила за одиночкой. Любуясь им, желая лишь одного.  Ей было восемнадцать. И молодая кровь кипела в ней, не находя способа загасить огонь, что её подогревал.
В один из вечеров он изменил своему привычному маршруту и отправился в магазин. Где купил бутылку вина. Найдя, спрятанную от любопытных взглядов, рощицу молодых берёз, он забрался в неё и начал пить. Сегодня был его день рождения. Ему исполнялось тридцать два.
Придя домой, он завалился спать. А ночью ему показалось, что он в кровати не один. Не зная пьяный сон это или реальность, он начал ласкать гостью, а она таяла в его руках. Он был ненасытен. Она даже и не подозревала, что существует столько способов и поз занятий любовью. Под утро они были похожи на двух улиток, вытащенных из своих раковин.
Она стала приходить к нему по ночам. Так, что бы никто не видел. Они не сопротивлялись своей страсти, а наоборот охотно поддались ей. «Останется ли он тут? Что нас ждёт?» - частенько стала задумываться она, но спросить не решалась. Он же, по-прежнему, был погружён в себя.
И вот однажды он уехал, ничего не сказав местной красавице. В то утро стоял густой туман, словно прикрывая его бегство из деревни. Он приедет сюда ещё через год.







~ Оборванные нити мира. ~

С самого рождения все нити мира были в его руках и он, взрослея, осознавал всё своё могущество и громадную ответственность, дарованную ему. В двадцать девять лет он сидел где-то под Калугой, во дворе своего домика на лавочке и смотрел как ветер стремительно гонит по небу облака.
Сегодня, сами не зная почему, в разных частях света люди совершат совершенно им не свойственные поступки. Он улыбался. Их действия, на первый взгляд незначительные, принесут в мир гармонию и доброту. Сцепившись и сдвинувшись с места малые шестерни начнут раскручивать большие, маховик придёт в движение и уже через несколько лет этот мир станет совешенно иным.
И никто не узнает кто за этим на самом деле стоит. Ему не нужны почести. Ему не нужны награды. Изменение мира к лучшему - вот его цель и лучшая награда.
В один из осенних вечеров, он ни с того ни с сего захотел ряженки. Очень сильно. Настолько, что не раздумывая оделся и пошёл в магазин. В переулке его настигли две тени, и не говоря ни слова пырнули ножом. Он упал на землю и к его лицу прилип влажный кленовый лист.
«Нет, этого просто не может быть», - прошептал он вслух.
«Проверь во внутреннем кармане», - не слыша его, переговаривались грабители в темноте. 







~ Я был заперт внутри. ~

Каждую субботу я начинал ждать её с самого утра. И она каждый раз приходила. А я всё боялся, что этот её визит окажется последним. Она приходила, целовала меня в щёку и глядя на меня, так словно мне оставалось жить несколько дней, спрашивала: «Ну как ты тут?» Невозможно было понять, что это было в её взгляде - сочувствие или надежда? Я неизменно отвечал: «Нормально». Да и что я ещё мог ответить?!
Посидев немного на кухне и попив чая, она уходила, спросив: «Что-нибудь хочешь особенное в следующий раз?»  Я тряс головой: «Нет». Мне не хотелось её отпускать, но я понимал что должен.
Лет десять назад я был подающим большие надежды молодым учёным. Атомная энергетика. Я даже успел запатентовать несколько изобретений. Она была почти моя жена. Мы строили планы. Дети. Большой загородный дом. Лабрадор.
А потом меня поразило какое-то странное психическое заболевание. Я не мог выносить присутствия других людей. И панически боялся выходить на улицу. Даже вид из окна вызывал у меня приступы. Я мог нормально себя чувствовать, лишь заперевшись в своей квартире, задёрнув плотные шторы на всех окнах. Самое же забавное, что я мог воспринимать только её. Из всех людей, только она одна могла находиться со мною рядом, не вызывая у меня эпилепсии или чего-то очень на неё похожего.
Сначал она верила, что это можно излечить. Сначала она думала что сможет жить со мной таким, каким я стал. Но... Она была молода, она была красива. Ей хотелось жить... Жить, а не прятаться со мной от всего мира.
Я не осуждал её. Я её любил и видел, как она со мной мучается. И поэтому сам делал всё возможное, что бы она наконец смогла победить свою врождённую порядочность и бросить меня. Забыть. Найти нормального человека, завести семью, детей, собаку. Всё как мы хотели. Но уже без меня.
Я был заперт внутри.







~ В объятиях теперь навсегда. ~

С тех пор как я перебрался жить на побережье, меня беспокоит одно и то же: по ночам, если море спокойное и не слышится шум волн - я никак не могу заснуть. Как ни старайся.
Ко всему остальному я вроде бы привык: и к ужасной жаре, и к дикой влажности. В начале я потел как животное в здешнем климате. Но потом вроде бы организм перестроился и я перестал чувствовать неудобства.
Перешёл на местный рацион, в котором преобладали морепродукты. Креветки, крабы, осьминоги. Доводилось даже есть мурен. Вот только от рыбы, за правым ухом, почему-то начала шелушиться и зудеть кожа. Местный врач, от которого пахло туалетной водой с ароматом фиалок, выписал мне мазь. Зуд пропал,  шелушение - нет.
У этого же врача я искал помощь по поводу моих ночных бдений. Он лишь порекомендовал мне снотворное и посоветовал ставить перед сном расслабляющие записи шумов моря. Но ни то, ни другое не смогло мне помочь. Таблетки выявили редкий побочный эффект угнетения психики, а записи журчащей воды лишь обостряли желание помочиться.
Когда я понимал, что мне в эту ночь уже не уснуть, я одевал плавки и отправлялся к морю. И там, побросав на песок одежду, кидался в безмолвную пучину. Море, частенько, из-за водорослей пахло йодом. Я плавал до изнеможения, ныряя в глубину и всплывая на поверхность. Когда силы совсем покидали меня, я ложился на спину, головой по направлению к берегу и таким образом дожидался рассвета. Который сначала делал небо чуть светлее, а потом раскрашивал его в персиковый цвет.
В одно такое утро, когда я болтался в море как бревно от мачты, я наткнулся ногой на какой-то скользкий предмет. Сначала я решил, что это какая-то большая рыба поднялась к поверхности подышать кислородом. Но приглядевшись, увидел, что это совсем не так. Ещё стояли предрассветные сумерки, но я смог разглядеть, что это был человек. Он лежал на морской поверхности лицом вниз. Из воды время от времени показывалась его спина. И ещё мне почудилось, что он обхватил сам себя, так как я рассмотрел ладони зажатые подмышками. Судя по всему, он был мёртв уже давно.
Некоторое время я прикидывал, смогу ли дотащить его до берега своими силами или лучше плыть на берег и обратиться в полицию. Пускай сами вытаскивают и разбираются.
Немного поколебавшись, я выбрал первый вариант и поборов брезгливость, схватил утопленника за волосы, а свободной рукой начал грести к берегу. На половине пути, я, и так вымотанный до предела ночными плаваниями, совсем выбился из сил и опять лёг на спину.
Отдохнув, опять брал за волосы утопленника и плыл, пока вновь силы не покидали меня. Когда до берега оставалось километра полтора, я заметил на берегу два силуэта. Это были сыновья хозяина книжного магазина. Они каждое утро приходили порыбачить с пирса. Я закричал им, что бы они бежали в полицейский участок за помощью.
Когда нас вытащили на берег, у меня от усталости перед глазами мерещелись круги. Ужасная слабость разлилась по всему теле. Прежде чем упасть в обморок, я успел заметить, что то, что я принимал за утопленника, на самом деле оказалось сцепленной парой. Это были люди маленького роста с тёмными волосами. Он и она.  Их смуглая кожа, высохнув на утреннем солнце лоснилась, словно была намазана маслом. Они крепко сжимали друг друга в объятьях, словно не хотели отдавать друг друга морю и после смерти.
Попытки расцепить их перед погребением завершились провалом. Они впились друг в друга, что называется "мёртвой хваткой". Поэтому плотники специально для них делали гроб. Короткий, но широкий. Когда он был готов, их положили в него боком.
Позже полиция так и не смогла выяснить кто они, откуда и что делали в море. Наш маленький городок пару недель смаковал это происшествие. А потом о нём все стали понемногу забывать.







~ Дождь начался в обед. ~

Дождь начался в обед. Ещё с самого утра небо начало заволакивать тёмными, обременёнными водой тучами. Стали слышны раскаты грома, и видны яркие всполохи молний. Когда первый тяжёлые капли дождя упали на пыльную землю, взметая столбики пыли, бабушка зевнув, произнесла «Господи, как некстати-то».
Через два дня, нам с мамой, надо было возвращаться в город. Мы гостили у её родителей в деревни. И всё бы ничего, но при сильных дождях полностью размывало незаасфальтированные дороги и добраться до автобуса, остановка которого находилась километрах в трёх от нашего дома, становилось нелёгкой задачей. 
Спрятавшись на терраске деревенского домика, мы с унынием смотрели на огромную лужу, расползающуюся во дворе. В дом, выскочив из-за угла, прошмыгнула несчастная, насквозь промокшая кошка.
«На-ка сходи покорми собаку», - произнесла мама, вынося из чулана куртку и миску со вчерашним супом. В который перед этим она покрошила два кусочка чёрного хлеба и ломтик варёной колбасы. Нацепив куртку и одев галоши, я заскользил по вязкой грязи за сараи, где находилась собачья будка. Вылив суп в миску, я задвинул её в конуру и положил руку в темноте между двумя блестящими точками глаз. Погладил по голове. «Кушай».
Дождь лил не переставая день и ночь. Серое от времени дерево, из которого был построен наш дом  впитало много воды и потемнело. Теперь он был практически чёрным и мрачным. От избыточной влажности на улице становилось трудно дышать. Мы сиделе в тепле дома, натопив печку и с тяжёлой печалью смотрели на улицу, надеясь на то, что дождь кончится и дорога успеет немного просохнуть.
В день отъезда, ещё затемно, в четыре часа меня разбудила мама. Я сонный сел за стол. Намазав белый хлеб маслом, стал вяло его жевать, запивая сладким, даже немного приторным чаем. Прошмыгнув на улицу, в туалет, я заметил как дедушка, накинув на плечи брезентовый плащ, перекинул через раму две большие сумки и ждёт нас, что бы двинуться в путь.
Завязая в грязи мы идём к автобусу. Велосипед то и дело застревает и дедушка, матерясь, пытается его вытащить. Я, четырнадцатилетний подросток, кидаюсь ему помогать. У мамы хмурое из-за дождя лицо. «Вот вечно так», - жалуется она, - «Как уезжать - так дождь начинается. Хоть бы раз уехать посуху».
Но вот, наконец, начинается асфальтированная дорога и идти становится легче. На автобусной остановке мы переодеваем запачканные грязью сапоги на городские ботинки. Дедушка прячет сапоги в полиэтиленовый мешок. «Отмоем», - с улыбкой говорит он.
На горизонте показывается автобус. Дед целует нас. Его колючая борода щекочет щёки и нос. От него пахнет нюхательным табаком с анисом и мятой. Когда мы садимся в автобус, он нам ещё долго машет рукой вслед. Через четыре года, когда мы снова приедем погостить к ним с бабушкой на лето, он умрёт в мой день рождения, навсегда отбив привкус радости этого праздника. 






~ Отражения. ~

Однажды ночью Лис набрёл на небольшое озеро. В нём отражались колеблющиеся звёзды и убывающая луна. Лис попробовал их полизать и удивился; на вкус они были одинаковые, чуть солёные, пахнущие тиной и мокрые.
Когда он рассказал об этом Девочке, она рассмеялась. “Глупый”, - сказала Девочка и погладила Лиса между ушами. - “Это были всего лишь отражения”.
“Хм”,- подумал Лис, - “В таком случае, мы сами можем быть отражением чего-то другого”.
Но вскоре Лис перестал об этом размышлять, потому что, когда его гладила Девочка, он забывал обо всём на свете.







~ Хищники здесь совсем другие. ~

Известие о смерти моего отца застигло меня в мои двадцать пять. Я только-только закончил институт. Устроился на работу. Собирался жениться. В общем становился полноценным членом общества.
До этого самого момента я не слышал о нём практически ничего. Он бросил нас с мамой, когда мне было три года. Потом до нас доходили слухи, что он уехал в столицу, что дела его идут неплохо. А потом о нём даже слухи исчезли, также как и он сам.
И тут такое. Мне передали, что он погиб в Африке, где находился с несовершеннолетней любовницей негритянкой. Это поразило моё воображение. И я даже забыл о всех годах обид и ненависти, что испытывал к этому человеку. Вот так папка! Мне захотелось узнать поподробнее о жизни этого незнакомого для меня человека. И о его смерти.
Данные о нём были отрывочны и полностью доверять им было нельзя. Мне приходилось искать доказательства найденных сведений и перепроверять их из нескольких источников. Картина складывалась следующая:
С началом перестройки он бросает свою семью и едет в столицу, где в лучших традициях ганстерских боевиков про штаты тридцатых годов, сколачивает небольшой капитал на незаконном обороте алкоголя. В свете принятого «сухого закона» это получается достаточно быстро.
Потом у него начинаются разногласия с правоохранительными органами и переведя деньги в валюту, он отправляется во Францию. Спустя пару лет он открывает под Лионом автомастерскую. Нанимает пару помошников. И в трудах праведных проводит свои дни. Новой семьёй он так и не решается обзавестись. Дела идут неплохо. Года через четыре он покупает небольшой домик и переезжает в него из арендуемой квартиры.
После развала Союза он начинает подумывать о возвращении. Но не серьёзно, только когда крепко выпьет. Реалии молодого российского бизнеса на трезвую голову пугают его. В новостях, что он ловит по спутниковой тарелке, каждый день показывают подорванные машины бизнесменов и предпринимателей с прострелянными головами. Он не хочет быть одним из них.
В конце девяностых он уже владеет небольшой сетью автомастерских. Живёт скромно, постепенно превращаясь в француза. Макает по утрам на балконе круасаны в кофе. Шепчет «merde», когда по телевизору показывают Бориса Ельцина. За ужином выпивает пару бокалов бордо и лакомиться изысканными сырами. Он доволен той жизнью, которой живёт. Что бы больше двигаться, заводит собаку породы джек рассел террьер.
Так проходит его жизнь - размерено и неспешно, пока у него не находят злокачетвенную опухоль в мозге. Врачи дают ему года два-три. Операции помогают в очень редких случаях. Ему рекомендуют подумать, стоит ли на неё идти. Спустя пару дней, врач получает от него звонок с отказом от операции.
И тут, мне кажется, перед отцом встаёт следующая дилема, а именно: жить дальше как он жил, уж сколько ему осталось или пуститься во все тяжкие, стараясь успеть в оставшийся отрезок времени как можно больше... Не знаю, трудным ли было принятие решения, но... он выбирает второе.
Продав свой успешный бизнес, он пускается в нескончаемое путешествие по миру. Его видят прыгающим с парашютом в Китае. Сплавляющимся по Кучерле в байдарке. В Южной Америке он пробирается в богом забытые места, где встречает первородные племена аборигенов. Один из них простреливает ему плечо из лука. В Австралии он катается на диких кенгуру. В Канаде умудряется попасть на несколько дней в тюрьму за уличную драку. Он спит с каждой подвернувшейся женщиной, не боясь никаких болезней, не пользуюсь презервативами.
Жизнь же его кончается в Африке. Рейнджеры из заповедника, при очередном объезде, находят в пустыне джип, в котором прячется обессиленная и обезвоженная девушка. Увидев людей, она заходится в истерике. В машине так же обнаруживают кучу пустых бутылок из под текилы.
Пятнадцатилетняя девушка даёт показания. Она жила с моим отцом два месяца, после того как тот купил её за двадцать тысяч долларов у родни. В день трагедии они поехали в пустыню. Он очень много выпил. В одном месте заметил семейку львов. Выйдя из машины, со странной фразой: «Львы не хищники, хищники здесь совсем другие», он направился к ним.
Любопытная деталь - он сказал эту фразу на своём родном языке. А девушка запомнила её, так как последующая сцена была столь ужасна, что впечатала незнакомые слова в мозг раз и навсегда.
Молодая львица, защищая своих детёнышей набросилась на подошедшего к ней вплотную мужчину и прокусила ему ерёмную вену. От запаха крови она вконец обезумела и стала рвать ещё живую плоть отца.
Как оказалось позже, ключи от машины он унёс с собой.  Девушка оказалась заперта в автомобиле собственным страхом. Что бы выйти из машины - об этом не могло быть и речи.

Остаётся лишь добавить, что на сбор этой информации у меня ушло чуть больше тринадцати лет.







~ Книга вечной мудрости. ~

В душной электричке не было свободных мест. Поэтому, стоя в проходе я был несколько раздражён. Да ещё в этой рубашке с длинными рукавами было так жарко. И пятна пота расползались  в подмышках и на спине. Люди с брезгливостью смотрели на меня. А я от этого только ещё сильнее потел. На кой чёрт я её нацепил?!

Чувствуя неловкость я смотрел в окно. Там мелькали луга и деревца. Раз и их нет. Всего лишь на долю секунды попав в поле моего зрения они исчезали. И их больше не было. Точно также, на миг блеснув на солнце шкуркой, уносились прочь реки и озёра.

Постепенно, я начал замечать, что всё моё внимание теперь сосредоточено не на красотах за окном, а на пожилом господине, сидевшем недалеко от меня. Вернее на книге, которую он читал. Это был небольшой фолиант, в оранжевом кожаном переплёте, на корешке которого, когда он переворачивал страницу, я замечал фразу “Книга вечной мудрости”.

Это была совершенная книга. Всё в ней: и шрифт, и чуть уходящая в благородную желтизну бумага, и размер страниц и общая толщина книги, - всё было идеально. Совершенно. Как только я это осознал, мне сразу же захотелось обладать ею.

Не сознавая самого себя, чуть только остановился состав на очередной станции, я выхватил книжку из рук пассажира и помчался прочь. Не оглядываясь, подгоняемый бешено стучащим сердцем, я бежал всё дальше и дальше от станции, пока не укрылся в каком-то небольшом лесу.

Сев на поваленное дерево и чуть отдышавшись, я раскрыл книгу. На последней странице нашлась фраза: “Человек в равной степени склонен совершать как хорошие, так и дурные поступки. Беда в том, что последние совершать гораздо проще”. После того как я это прочёл - понял, что это был самый глупый и странный поступок в моей жизни.










 


------------------------------
олег а.
2009-2010
#10 красная книга (post-it)