Раз плюнуть

 

16.02.19
РАЗ ПЛЮНУТЬ.

Мы ехали с твёрдой решимостью поменять у матери Природы наш "подкожный жир" на здоровье. Знатоки говорят, так можно. Снегоход кричал уже третий час и несся по замёрзшей реке закидывая нам слёзы за уши. Этот кусок цивилизации внутреннего сгорания рычал и рвал весь мир на две части своими следами от гусениц. По берегам навстречу неслись деревья увешанные плодами зимы. Урожайная нынче зима. Да только зверью лесному с этого урожая - сыт не будешь. Даже что с осени припрятал, - теперь не найти.
 От истерического крика снегохода снег с веток осыпался и они махали нам вслед своими лапами. Если бы не слёзы затекавшие на затылок и лютый холод это было бы похоже на компьютерную игру «диванные гонки». Вся местность становилась плавнее, а деревья выше. Мы пробираемся туда, где не пуганые косяки рыбы с нетерпением выглядывают из-подо льда и ждут когда мы приедем за ними. Рыбам не терпелось поехать с нами, на экскурсию, чтоб посмотреть что такое город. Они ведь никогда в жизни города не видели! Когда ещё у них такой шанс будет? 
Солнце сквозь размазанную пелену белых перьев неба светило в угол левого глаза. Далеко впереди на прибрежной старой развалюхе-вербе сидел ворон. Но привлёк внимание не он, а то что у него блестело. В природе ничто так блестеть не может. Блеск был яркий, как от зеркального "зайчика" в детстве. То ли он что-то держал в лапах или клюве, то ли это было на дереве. Но это было что-то явно «не таёжное».
 По тайге много рассказов ходит о алмазах с кулак величиной найденных вОронами. Да больше! Чуть не с два кулака. Поэтому моя жадность и направила руль снегохода по правой стороне речонки. Ворон взлетел в нашу сторону растопырившись крестом буквально перед нами. А на обдутый ветром лёд упал кусочек стекла от банки.
- А-а! - коротко крикнул ворон прямо в лицо и свечой взмыл вверх. А ещё через миг что-то случилось с миром. Он утратил устойчивость, повернулся... Но это не космос упал на землю. Это снегоход вдруг задрал в небо задницу, заорал дурниной и полез под воду, разрывая гусеницами лёд на куски.
Самолёт - хорошо, пароход - хорошо, а олени - лучше. Мы это поняли когда снегоход утонул, а в нём было всё наше хозяйство. Вы сейчас броситесь с обвинениями: какой дурак все яйца в одну корзину кладёт? Или: а глаза где были? Или: ума не было?
Отвечаю: всё было. И ум был и глаза были и... А ледяной наст взял, да и лопнул на роднике. Мы-то успели соскочить, а вот "все яйца в одной корзине" уползли под лёд и пускали на поверхность бульбушки и масляную радугу. Это особенно красиво смотрелось при минус двадцать, заходящем солнце и отсутствии цивилизации километров на сто. Мы стояли на льду и заглядывали в дымящуюся полынью, как в преисподнюю. Снегоход был хорошо виден под водой. Не глубокие речки в тайге. И вода всегда прозрачная. Дольше всего бульбушки шли оттуда где были навигатор и телефоны.
Мы - это два балбе... ну, сорокалетних мужчины, которые решили что они настолько крутые охотники, что могут ходить в тайгу куда и когда им вздумается. Вот и лишились снегохода.
Слышу как читатель подхихикивает:
- Да плюньте на ваш снегоход! Нечего жлОбиться, не таких уж он больших денег стоит, чтоб в обмен на свою жизнь его из воды по крохкому льду вытаскивать!
Оно-то конечно. Плюнуть. Только тут такое... Если взять карту Сибири и на неё рассыпчато плюнуть, а потом исследовать куда оно попало, то в одном из пятнышек, как в линзочке, можно нас увидеть. Мы вам оттуда руками махать будем. Точнее сказать где находимся мы не могли. Это в цивилизации бирочки с названиями улиц есть. А в тайге мы просто ехали. Речка влево, ручей вправо, речка вправо - ручей влево. И хуже всего, что ехали по навигатору. И, надеясь на него, переехали несколько водоразделов.
Теоретически заплутать в тайге невозможно. Единственное правило: не переходи водораздел, чтоб на другую реку не попасть - и всё. Тогда обратно иди всё время вниз по этой же реке  и домой доберёшься, как бы она ни изгибалась. Но это только теоретически. А на практике, да ещё зимой - запросто на каком-нибудь болоте водораздел перескочишь. А если водораздел переехать, то можно из реки, например, впадающей в Байкал, попасть в реку, которая в Северный Ледовитый океан впадает. У нас был навигатор и мы на него надеялись. А он теперь лежал на дне и пускал  вверх мелкие бульбушки.
Так что из всего что мы знали твёрдо это то, что мы где-то в Сибири. А, ну ещё, что еды у нас нет, и из одежды только то, что на нас одето. И до людей... до людей можно смело рассчитывать только весной по течению. Вместе с талой водой. На льдине. Скорее даже вмороженным в льдину.
Ножи-то положим были, да только ножом дерево не срубишь дров нарубить. Раскидали снег, наломали лапника. Всякого и кедрового и пихтового - лишь бы скорей. Костер завели. Хоть руки отогреть.
Спички любой охотник в трех местах держит. Коробку в унты, коробку в боковой нагрудный карман и коробку в треух. За козырёк. Так что разожгли костер.
Костер запылал, да только при минус двадцать он не сильно помогает. Одна рука горит, а другая мёрзнет. И одежда от тепла промокать и тяжелеть стала. А как от костра отходишь сразу коркой ледяной всё покрывается. Решили пока светло костер бросить и по реке идти, следов людей искать. Только тут тоже: а не найдём? По тёмному второй раз костёр не развести. А если разведёшь, где топливо на всю ночь брать? Ночью в тайге света нету. Вот и вопрос: тут, около костра помедленнее помирать, или на речке, на сквозняке - побыстрее замёрзнуть? А солнце как будто играет. Чуть не бегом к горизонту побежало. Весело ему что мы тоже торопимся.
Снегоход когда бежит, он в снег не проваливается. По тоненькой корочке льда, по насту,  скользить умудряется. А ты  ногой шагнул, вес тела перенёс: хр-р-руп! и по колено под наст провалился. И теперь ногу из снега вытаскивать надо. Так что шли мы не быстро. И, оказалось, много пройти для нас было невозможно. Мы поняли это почти сразу, по затратам сил. Они прямо испарялись. Но, видать, сжалился над нами кто-то.
- А-а-а! - услышал я сзади хриплый, прокуренный голос.
 На молодой пихте, совсем низко, сидел тот же ворон. Он сидел на пихте и глядя на наши потуги криво усмехался. На сосне рядом сидели ещё два.
- Ты с ума сошёл! - скажете вы, - как можно клювом криво усмехаться?
Может и сошёл... Можете не верить, но я до сих пор помню его ехидную ухмылку. Он переступил лапами сжимая толстый сук, как бы показывая как он будет сидеть на моём лице, чтоб выклевывать глаза.
- Кыш! - Кричу, - гад! Кыш, сволочь! - Брошенный дрын стукнул по дереву всколыхнув верхушку. Ему пришлось слететь. А как бы Вы среагировали на птицу прилетевшую Вас сожрать? 
- Ах!- хА!-хА!-хА! - опереточно засмеялся он надо мной и на небольшой высоте стал кружить над нами. Эхо от горы неслось за ним следом, я из последних сил гнался за эхом, размахивая дубиной: ух ты пакость! Отпевать меня припёрся! Но пока я за ним гнался, то свернул немножко в сторону и - увидел крышу избушки! Да ни в жизнь мы бы её с реки не увидели! Отсюда и то видна только крыша заснеженная. Спасение!
Подходили к избушке с опаской. Мало ли что там? Нежилая, похоже, избушка. Нет хозяина. Всё чистым снегом устелено и даже намёков на следы нет.  Медведь вряд ли человеческую избу займёт. А рысь может. Может и в избе и на чердаке ждать. На голову прыгнуть. Но нас напугали вОроны. Чего они тут делают? Может дыма из избушки потому и нет, что он с друзьями уже хозяина... А? Представляете на ночь глядя найти в глухой тайге избушку с обклёванным мертвецом? Хочешь внутри ночуй, а хочешь снаружи...
Избушку в тайге тоже не просто так ставят. Правила есть. В первую очередь чтоб не затопило и чтоб вода свежая недалеко была. Причал хороший и подъём от воды удобный, от ветра чтоб закрыта была, чтоб снег с камнями на неё со скалы не сошел, обязательно чтоб на месте тёплом.  Поставь где-нибудь на сквозняке или на холодном месте — не натопишься. Много хитростей. Обычно такие избушки таёжные  охотники-промысловики ставят. Те, кто зверя добывает. Ставят себе на зиму. В ней и печка и лежанка, посуда всякая и небольшой запас еды-одежды. Всё необходимое для того, чтоб человеку-охотнику зверя добывать и самому выжить. Да и так, за черемшой-ягодой, за орехом люди ходят. Все там останавливаются. А то и просто в баньку. Есть и такие до бани "охотники". А из "проходящих" по тайге людей если у кого нехватка, тот берёт еду или одежду.  А у кого лишнее, - оставляет. Обычно больше оставляют. Берут когда точно нету. И когда берут что-то, по себе знаю, немножко ... стыдно. 
Избушка как избушка, но после реальной перспективы замёрзнуть она показалась верхом цивилизации.
 Окна заделаны полиэтиленом. Нары широкие и пол деревянный. Приёмник транзисторный. Печь железная, добротная, труба асбестом обернута - красота! И такая она хорошая, и такая она тёплая, и такая она красивая и крепкая... Можно лечь, спокойно полежать не боясь что промёрзнешь или примёрзнешь. А труба из печки под лежанкой проходит! Ай спасибо тебе человек, за то, что построил. Спасибо! Спаси Бог в трудный час и тебя, как ты нас спас.
Счастье на лицах. Наружу выскочили, снегу чистого набрали, чайку поставили. Куском доски избушку снегом по окна закидали, подтеплили. Лапником усилили, чтоб ветер не сдул.
Избушка это шанс выжить. И сразу тот кто нашу смерть торопил за кусты-ёлки спрятался. Да и хвост с ним! У нас теперь база есть!
Запасов в избе, оказалось, не густо. Ведро мороженой картошки, мешочек с макаронами, банка с крупой какой-то и две баночки рыбных консервов. Соль. Это всё, что удалось отыскать. До весны маловато... Связки трав, может для чая? Или это от болезней каких? Но тут лучше не пробовать. Заваришь, если не знаешь - потом сам не рад будешь. Вон, брось на ведро кипятка «медвежьего корня» с мизинец величиной - набегаешься! Сразу похудеешь!
- Надо завтра какие-нибудь силки на зверя поставить. Хоть мяса добудем.
- А ты умеешь?
- Не... я думал ты...
Теоретически мы знали как нужно это делать. Но теория от практики отличается сытостью.
 Я думал ты... И мы оба начали коситься на мышей. Они отогрелись от тепла печки и выбрались из щелей. А что, в случае нужды и мышь мясо... Один охотник рассказывал, как мышами питался. Полгода. Правда летом. Сначала потрошил и варил. Съедобно, только мясо без соли не вкусное. Говорят через пару недель отсутствие соли так сказывается - хоть на стену лезь! Потом однажды со шкуркой попробовал. Обжег шерсть на костре и всё. Голоден был. А что, голод не тётка. Вот и съел "нечищеную". Не потрошёную.
- Тогда я, - так он сам об этом рассказывал, - понял зачем гарнир к мясу. - Все травки-корешки-орешки которые поварА для улучшения вкуса мяса кладут - это только имитация мышки которая эти травки-корешки уже в желудке имеет. Фарширована ими. Она ведь лучшие выбирала. И соль у неё в крови есть. И сахар. Всё есть. Привык человек за тысячи лет к "нечищеным" зверькам, печёным. Потому ему с гарниром и вкусно. Знает организм что от "нечищеной" и соль с кровью получит и витамины с корешками.
Сварили болтушку - пригоршню макарон, две картошки и банку рыбы - такого вкусного супу со сладкой, как сахар, мороженой картошкой не ели ни разу. Картошку из экономии не чистили. Помыли только, да глазки вырезали. Раз голодать всё равно будем, решили привыкать сразу.
 Одежду около печки развесили. Дрова в печке горели хорошо, сухие. И потому через каждые два часа приходилось подбрасывать новые. Как только печка переставала светиться красным - из темени углов выползал сизый мороз и нужно было вставать, кормить печь.
 Злили мыши. Тут ещё вопрос кто кого съест. Мы их или они нас. Мы тут помираем, а они заняты тем, чтоб до макарон наших подвешенных добраться. Ну-ну, пожируйте пока! Хотя от них уже сейчас беречься надо - не услышишь как во сне дырки в унтах выгрызут, ходи тогда по морозу с голыми пальцами. Под самое утро уверенность окрепла - помирать всё-таки придётся. Так и виделось, как найдут весной два трупа, мышами изъеденные.  Не хотелось, ох не хотелось в желудок к мышам...
Эйфория от избушки к утру прошла полностью и опять встала во весь свой гигантский рост реальная возможность замёрзнуть. Не сегодня, правда. Просто, мы поняли, что замерзание откладывалось. Сегодня откладывается, завтра. Ну, а через неделю что будешь делать? А через месяц?  Мышами долго не выживешь. Да и дрова пилить и рубить надо. Ножами?
*
- Э-эй! - услышали мы рано утром, - есть кто?
- Э-эй! Живые есть? - второй голос -  и звук палки по дереву.
Мы с Серёгой к двери так ломанулись, что чуть друг друга не подавили, без унтов и штанов верхних.
 Люди! Люди ведь! А это значит, что помирать надо погодить! И мыши пусть морды умоют!
Два охотника, маленьких ростом, (эвена?), сидели каждый на своём олешке. Кеты, чулымцы, орочи, ороки: много народов живёт в этих краях. Видя нашу радость тоже разулыбались, со своих скакунов послезали, здороваться подошли. Улыбки до ушей. В тайге люди друг другу рады. А мы-то, понятное дело, особенно были рады!
Жители тайги и Севера - они необыкновенно гостеприимные и очень дружные люди, так как другие там просто не выживают.
* 
- ...Что у вас случилось? А то нам Пётр Иванович сказал что тут беда произошла.
Мы с Серёгой переглянулись. - Кто такой Пётр Иванович?
- А что, кто-то нас видел? - Спрашиваем. -  Кто-то знает, что мы тут застряли?
В тайге кто бывал, тот в курсе. Приходишь в деревню таёжную, а там уже встречают. Свой телеграф. И все всё видят. И все всё знают что за лесами-горами произошло.
- А как вы нас нашли, почему именно сюда приехали?
- Дед наш, Петр Иванович, сказал сюда съездить. Он камлал и сказал, что беда тут приключилась. Люди тонут. А вы, что, разве, не тонете?
Камлание, если кто не знает, это северное колдовство. Так говорят, когда духов вызывают. Мы, перебивая друг друга стали жаловаться от радости: мол уже утонули, мол уже и выбрались. И не представляете как вам рады! А на прогноз Петра Ивановича, на его камлание, и внимания особо не обратили. Мало ли, угадал просто. Кто так, напрямую в колдовство верит? Разве только Гарри Потер.
- Снегоход надо сейчас тащить, а то течением унесёт. Это сейчас оно такое, а через час может увеличиться или уменьшиться. -  Так наши новые знакомые сказали. Звали их Ваня и Коля. Братья. Мальчишки совсем.
Чай из трав заварили, попили и пошли снегоход смотреть. В тайге и тундре не попив чаю ничего не делают.
Чай не пил, - какая сила?
Чай попил, - совсем ослаб! 
 А что на него смотреть? Он лежал где и раньше, только полынью свежим ледком затянуло.
...Доставали снегоход верёвкой. Ванятко с Коляном слег, жердей длинных, нарубили, настил сделали и от настила до берега прорубь прорубили. Они полегче нас, цивилизацией откормленных. Лёд точно их выдержит.   
Срубили "У"- образный сук-крюк, привязали верёвку. Но крюк не хотел цепляться, потому что не тонул. Он плавал в полынье и иногда его забрасывало течением на свежий , тонкий ледок. Нужно бы что-то железное привязать, да в тайге с железом плохо. Ненужных железяк в тайгу не носят: тяжело и далеко.
- Не... протянул Ваня. Так не утонет. Утяжелить надо!
- Да понятно, утяжелить..., а железяку где взять?
Раз плюнуть, - выдал Ваня, -  надо синей изолентой камень привязать!
 Привязали камень. Но и с камнем не пошло. Крюк ни за что не смог зацепиться. А Великий таёжный дух Шишига трещал и щёлкал новыми льдинками, как бусами, как бы подсказывал: "Думайте быстрее, а то опять полынья замёрзнет." "Думать быстрее" нужно было ещё и потому, что течение воды после наших попыток зацепить снегоход начало его тащить по дну. По сантиметру, но уже было заметно, что он поехал гулять без нас.
Так что был у нас, как говорят шахматисты, цейтнот. Время бегом побежало и думать стало некогда.
 У матросов есть такой клич: "полундра!" - после которого все матросы закусывают зубами ленточки бескозырки чтоб ветром не сдуло и разбегаются как тараканы на светУ. Никакие другие приказы уже не действуют.
 Мысли в наших головах поступили точно так же, как матросы при "полундре". Разбежались. Но нам есть оправдание. В такой ситуации, как у нас, не только мы с Серёгой - любой умник затупил бы.
 Пока мы лежали на краю полыньи и "рыбачили", пытаясь зацепится,  Ванька принёс здоровенный гвоздь - вытащил где-то из избы.
- Вот! - Похвастал Ванька, теперь зацепиться - раз плюнуть!
И правда. Как только гвоздь привязали сразу клюнуло! Не сообразили тогда, что тонкий гвоздь в тонкую дырку залезть может. А ведь известно: где тонко, там и рвётся.
Как всегда в таких ситуациях крик поднялся:
- Осторожно, не оборви! Легонько тащите! - Как будто кто-то не понимал, что нужно легонько тащить!
- Давай! Давай, давай, давай... - Что-то стукнуло, натяжение верёвки  на мгновение ослабло, но потом она опять напряглась. Течение начало ощутимо сносить снегоход. Это потому что он от дна оторвался.  Чтоб удержать пришлось всем сгрудиться на одной стороне. Лёд скрипел и пищал, пошли трещины. Но снегоход, благодаря нашим усилиям, уже полз по пробитой полынье к берегу! Вот наконец появилась лыжа, гусеница... Уже не смотрели на мороз, в воду полезли. Вытащили. Вот он на берегу!    
Отцепив аккумулятор, выкрутив свечу и все хозяйство зарядки-зажигания утащили в избу. Все коробочки-реле разобрали, чтоб высушить. Только представьте как мокрыми руками, в мокрых штанах на морозе это всё откручивать было! Руки примерзали к железякам! Но, спасибо добротной работе заводских людей, делавших этот снегоход: всё важное было хорошо пролакировано и вода не причинила дополнительной беды. Мы тогда в голос этих людей благодарили.   
Снегоход на "козла" из жердей взгромоздили и вокруг него наши добровольные помощники костры развели, чтоб хоть как-то просушить, чтоб не смёрзлось всё "в кость". Навесы смастерили из жердей, одеял и всего что нашли. Бензобак укутали - не дай Бог искра попадёт!
Всё это было здорово, за исключением одной мелочи. Бензонасос сломился. Нет там ничего мудрёного, одна трубочка входит, а другая выходит. Вроде всё просто. И ломаться нечему. Но сломалось. Сломалось когда верёвка дёрнулась. Зацепили мы гвоздём своим за одну из трубок и корпус силуминовый выломился. Хрупкий металл. Совсем негнучий. Особенно на холоде. Вот оно. Всё тут лежит. Все части и кусочки, - а работать уже не будет. Бензин из дыры на землю льётся. И так пробовали и этак.
- Если бы какой герметик был, хоть пластилин, то можно бы попробовать, - говорит Серёга, а так бесполезно. Видишь, кусок силумина выпал, не держится.
Действительно, железная трубка с куском корпуса болталась на шланге.
- Раз плюнуть, - Заявил Ванька, - надо пакетом полиэтиленовым завязать, - Серёга набычился и засопел, - хорошо закрутить и изолентой синей промотать. Она надёжная... И он протянул рулончик изоленты.
Тут Серёга взорвался. Ну и рассказал, что он не нуждается в идиотских советах оленевода. Что он главный механик крупного завода и его государство в институте не для того учило, чтоб с оленеводами в механике спорить. Что надо было учебник химии не на самокрутки с дедом скурить, а учить. Тогда бы знал, что изолента твоя через пять минут в кисель превратится, разъест её бензин. Правда, слова это я другие тут подставил. Он не так говорил. По другому. Говорил так, что у оленей уши в трубочку свернулись и они копытить ягель бросили. Краснели, стыдливо хлопали большими ресницами и отворачивались.
- Дурак ты, - говорю, - хоть и главный механик. Зачем человека обижаешь? Он же помочь хочет. А ты орать.
Теперь, когда снегоход на берегу, спешить некуда. Пошли отогреваться. Спирт помирил. Оправдывался Серёга, извинялся. Да, оно тут всех понять можно. И Ивана, который от всего сердца помочь хочет. И Серёгу с его дипломами.
Чайник на красной от жара печи разгорячился, кипел, аж подпрыгивал. Капли воды выплёскивались из него и долго бегали по разогретой железяке, пузырясь и источая аромат. Дух от иван-чая с болотным багульником пошёл, разговоры.
 А в старину, дед рассказывал... А то ещё... А тогда тра-та-та, та-та, тогда-то такое было...
- А у нас знаешь как было? - Коля уселся на согнутые ноги. - Дед отцу пулю в наследство отдавал, а отец сыну старшему. Вот мы поэтому хорошо стрелять и умеем.
Говорят если первоклассного "хвастуна по стрельбе" в тайге встретил, - то не надо паспорт спрашивать - это точно из "малых народностей". Но, к чести их нужно сказать, стреляют хорошо. Ведь сами подумайте: одна пуля! Одна и другой взять негде. Так что если промазал и пустил её в белый свет как в копеечку, то ни в тайге ни в тундре её не найдёшь. Нечем тогда мяса добыть! Ложись и помирай. Не зря у них нет слова «вегетарианец», есть выражение «плохой охотник». Не умеешь стрелять, - ешь траву. Только золотом свинец заменить можно. Вот отсюда рассказы про золотую пулю. Это раньше так было. При царе Горохе. Но до сих пор они бережно к снаряжению относятся. Просто так не станет из ружья никто бахать. Хотя давно уже нет дефицита и у каждого запасов столько, что в средние века не каждый король столько для войска имел, когда на войну шёл.
 Под вой и шорох ветра в трубе, да за разговорами отогрелись, спать улеглись. А вой все дальше от печки, всё ближе по трубе к небу подбирался. Так и хочет непогода наружу выбраться. Видать луну полную увидела.
Ночью Непогода уже бродила по крыше, шевеля дранку и всякие ненужные вещи на чердаке. Потом всё таки выбралась из хлама: это было слышно: дверь на чердак проскрипела и хлопнула открываясь. Уселась Непогода на пороге чердака. Уселась болтая и стуча каблуками всех своих шести ног. И стала играть скрипучей дверью. Почему шести ног? Прислушайтесь сами: ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, - так она ходит. А на двух ногах только Смерть такой ночью ходит. А может это и не ноги, может это комья смёрзшегося снега, которые бешеные ветры разбивали о крышу. Разыгравшись и разрезвившись перебралась Непогода на самый конёк крыши и стала петь. Голос у неё плохой. Тягучий, скучный, заунывный. С самых нижних нот, даже не со звука, а с дрожания начинается. И если бы не помог ей отец северных ветров Борей, если бы не привёл детей своих, так бы ничем всё и кончилось.  Но он и сам пришёл и детей привёл. Дочку Метель, с внучкой Метелицей, вдову Пургу, Буран. Даже подлиза Позёмка приползла. Хорошо, что Штурм с Ураганом не пришли. А то бы избу своротили. Метелица говорила: набражничались. Из полыньи воды с паром напились. Спят в тундре, о край тайги. Ну, мы-то знаем, что Метелица - первая сплетница. Расскажет чего и не было! Как закрУжит-завьЮжит, - так бабы неделями дома сидят. С Метелицей сплетни плетут, носки вяжут, - на улицу носа не кажут!
Мыши возились. Слышно было как они со стен на наш "лабаз" полиэтиленовый запрыгнуть пытаются. Скользят по нему и падают шмякаясь животом на доски пола. Не выдержало сердце, пожалел. Достал картошину, на пол положил. Сам голодал, знаю. Одно дело её, мышь эту, съесть по голоду, а совсем другое её страданиями любоваться.
А за стенами набирая силу, пел на все голоса сводный хор дирижёра Непогоды.
Яркий, сине-белый и холодный как Космос Вселенной Месяц смотрел на мир своим одним круглым глазом и от того по миру шёл лютый мороз. Замерзал  мир под этим космическим взглядом. Улетало тепло земли через этот взгляд.
В такую ночь это была не наша добрая Луна. Её подменял этот сине-белый космический Глаз. Такой же холодный как и сам Космос. Он вытягивал, высасывал тепло с Земли. А ветры стали ему помогать. И Пурга, и обе Метелицы, и Буран, и даже Хурта разгребая сугробы по-нерусски что-то выкрикивал и завывал! Они бросали целые поля снега в эту космическую воронку и снег завиваясь спиралью улетал в в черноту вселенной и там исчезал. А может превращался в звёзды...
И в  небе над Тайгой раздирая ум крепло Акапелло Смерти.
Много таёжного народа погибнет в эту ночь. Птицы. Те, кто себе укрытие не нашли - они умрут от холода. Звери. Те, чьи запасы двухметровым снегом заметёт, - они умрут от голода. А кто и просто так не найдет в такой кутерьме свой дом, норку, где мама ждёт. Ветер поигрался, унёс маленького и бросил...
А ещё с далёкого-далека, как бы из другого мира, иногда был слышен септаккорд волчьего воя. И эта минорная семёрка отлично билась, строила с песней Непогоды. Самая ночь волчья: ветер жуткий и месяц большой и чистый.
Но - так мудро мир устроен. Спросите любого жителя таёжного и он вам скажет, что после того как дети Борея резвиться устанут и спать пойдут, - придёт оттепель. Принесёт её какой-нибудь южный ветер: Нот; Зюйд или Сирокко. А то и сам Хамсин. Но даже у  Хамсина не хватит сил долететь до Тайги со всем своим жаром. Остудит его Матушка-Сибирь. Так что доберётся он туда не штормом иссушающим, не ураганом необузданным, а котёнком ласковым, ветерком тёплым.
Вот и родилось утро тёплое и мягкое, рыжее от солнышка, как котёнок.  Яркое солнце красотой и теплом всех радовало. А все мамы тайги на пригорки-бугорки выбежали, на ветки влезли - детей своих, "путешественников", высматривают. За ухо домой притащить. Олени из-под снега вылезли. Прошла беда. Пережили.
Утром Серёга ко мне наклоняется и так по-заговорщицки:
- У меня мысль есть как домой добраться. Давай у них оленей выменяем. Хоть до ближайшей деревни доедем. Они говорят что километров сорок. А там машину или что-нибудь найдём.
А что, мысль стоящая.
- Колян, - говорю, - продай нам два оленя. Только денег нет, ружья возьми.
Ха! Ненцу или эвену два оленя за два ружья хороших это праздник!
 Только сговорились, а тут снаружи собака залаяла! Неужели ещё люди? Прямо какой-то двор проходной, а не тайга! А мы-то заехали специально, чтоб людей не было, чтоб  рыба из-подо льда высовывалась и спрашивала: " Страшилища, а вы кто?"
*
Снаружи людей не оказалось, стояла одна остроухая собака и тяфкала на избушку. Звонко и требовательно.
- Нёкси, - вскрикнули братья, - ты как тут?
Увидев братьев собачонка заметалась, завертелась. Лаяла, звала, это все сразу поняли. Она заглядывала всем в глаза. Кривила губы, скулила и мотала головой — только высказать не могла!
- Нам в стойбище надо, - как бы оправдываясь сказали братья, - деду помощь нужна!
- Раз помощь, так и мы с вами. - А как по-другому?
Братья дали нам оленей, сказали как ими пользоваться, сказали чтоб на спину не запрыгивали, а садились потихоньку. А то мы большие и можем оленям спину поломать. И чтоб вверх по реке ехали. Мы спросили где Север, ну, чтоб хоть как-то ориентироваться.
- Где Север, спрашиваешь? - Переспросил Колян иронически прищуриваясь. (Видели бы Вы эвена когда он прищуривается!) - Ты что, как и мы в школе не был? - Злопамятный. - Там, где холодно, там и Север. Ты не на Север, ты вот так по реке поедешь и на втором ручье налево поверни. Там километр проедешь и увидишь. Если сам заблудишься, то олень вывезет. Он в тайге больше чем вы двое понимает. 
Прицепили на ноги свои снегоступы, похожие на ракетки для тенниса, и побежали в тайгу. Чтоб не по речным загогулинам, а  напрямую. А нам сказали по реке ехать, мол олени сами найдут.
Стоим мы с Серёгой, смотрим на этих оленей-бедолаг и душа не верит, что на таком малыше, чуть больше метра в холке, ездить можно. Большая собака, мастиф например, чуть ниже оленя. Кажется что сядешь на него, а он пополам сложится.
- Не боися-я! - Это Колян повернувшись издалЯ кричит. - Выдержит! Они крепкие! Только не прыгай как на лошадь, а то спину сломаешь!
- Знаешь, Серёга, по моему не мы на них а они на нас доедут. - Тот уныло головой кивает.
Потом молча подошёл к оленю, перешагнул через него и осторожно уселся. Олень прогнулся, но не упал.
Сидеть на олене тоже проблема. То ли от жира под кожей, то ли ещё почему, но шкура у него со спины сползает на живот. Растягивается так, что кажется вот-вот лопнет. Поэтому инстинктивно пытаешься мышцами зацепиться. А сколько тех мышц на заду? Поэтому приходится постоянно вставать на ноги. Поправлять ему съехавшую кожу, вытаскивать из под пуза. Хотя есть и плюсы. На снегоходе сиденье холодное, а тут... а тута...
 Уселись, поехали. Тут мы с Серёгой их кривым ногам позавидовали. И снегоступы у них один за другой не цеплялись и на олене с кривыми ногами лучше.
 Много видов оленей на свете. Самые мелкие - меньше собаки, а самые крупные - с хорошего коня. А этих эвены по себе выбрали. И под размеры свои и под ноги.
Вообще-то на олене ехать удобнее, чем на лошади. Мол, не надо так сильно ноги раскорячивать. Палка длинная только нужна. Ветки от лица убрать, опереться. Управление самое простое: стукнул по морде справа - повернёт влево. Стукнул слева - вправо поворотит. Верёвочка на морде чтоб остановить, ну и на всякий другой случай, - привязать. Скорости ногами переключаются. Ударил каблуками под брюхо - включилась следующая. Даже есть дополнительный сервис. Упал с него, - он автоматически останавливается. Ждёт. А навигатор круче любой электроники! Сам всё знает. Только «домой» скажи.
 Вначале падали мы с оленей часто. Регулярно, можно сказать. Хоть палка и помогала опираться, но без гарантий. Обопрёшься на неё, а это под снегом наст был. Ну и проткнулся. И пока мы выпутывались из снега, олени стояли и смотрели на нас грустными глазами. Они нас жалели, это было понятно! Ехали мы медленно. Но даже если олень шагом идёт, то все равно до 10 км за час можно проехать. Вот и пришли мы раньше наших юношей.
*
Встретил нас дед с бородой Хоттабыча. Редкой, белой, порядочно выдерганной и прокуренной. Встретил под аккомпанемент своры собак.
- Ну что, достали свою машину? - был первый вопрос старика, только не работает, так?
Ага, хитрец, внуков расспросил.
- А что, - только и пытались спросить, - внуки твои, дед, давно пришли? Чё ли?
Тут опять снаружи собаки залаяли — оказывается Коля с Ваней только прибежали.
Из пояснений мы поняли, что ночью, как метель была, отбили волки быка и трёх вАженок. Оленух то есть. Собаки бились, да одолеть не смогли. Вот и послал дед собаку за внуками, чтоб оленей у волков отбить.
Насколько важны олени в жизни эвена можно судить хотя бы потому, что для оленьей самки в их языке есть около двадцати названий.
- Вань, - спросил я парня, - а как дед узнал что угнали четверых оленей? Он что, видел? Их же не посчитаешь!
Я так спросил, потому что на мой взгляд пропади из стада даже сто оленей лично я бы не увидел. А что, математики? Вы, со знанием высшей арифметики, вам слабо? Какую формулу применять надо? Как тут синус под косинус засунуть? Слабо среди пары тысяч оленей, которые то бродят, то бегают, то дерутся, - четырёх недостающих увидеть?
- Посчитать очень просто. - Разъяснил Коля. - Есть старый способ пастухов всего мира! Пастух это тысячелетняя, древнейшая профессия. Они придумали, мы только повторяем!
- И как?
- Нужно посчитать количество ног и поделить на четыре. - Зубоскал.
Ага! А если честно, то выяснилось что и дед и внуки «просто» знали всех своих оленей, как говорится, "в лицо".  Оленей, в лицо? Это труднее чем китайцев! Так что Цезарь, который своих солдат в лицо знал, - пускай покурит.
- Ладно, сказал дед, - надо чай пить, потом камлать, потом быстро оленей спасать. А то волки задерут.
Разлили чай, пьём. Меня Серёга в бок толкает:
- Не понял. Если оленям опасность грозит, то бегом бежать надо, а не чаи распивать. Тем более танцы-манцы под бубен с камланием устраивать.
- Чай надо пить, - Колин слух оказался круче Серёгиной осторожности, - иначе бежать сил не будет. А Камлать... Как ты узнаешь куда волки оленей погнали, если не камлать?
- Что значит как? По следам!
- А как ты следы под снегом найдёшь, ты что, рентген? Ночью буран был. Замело всё.
Мы переглянулись. Если честно, я думал что люди живущие в тайге должны след и через год находить. Ну, так по крайней мере Джек Лондон с Фенимором Купером уверяли. Так что? Они, выходит, людям лапшу вешали?
Дед попил чай и стал не торопясь вытаскивать из сундука вещи. Накидку. На ней было нашито множество маленьких верёвочек из материи. Это чтоб было за что духам цепляться. Два зеркала. Одно спереди, другое сзади привесить. Чёрная вышивка - изображение самолёта СУ-57 с подвешенными ракетами - символический ворон. Настолько символический, что если бы дед гордо не пояснил что это друг их рода Ворон, то сами мы считали бы его истребителем. А ещё огромный бубен измазанный оленьим салом со всякими колокольчиками, бубенчиками и тесёмками.
 Дед готовился тщательно. Долго переодевался, сушил у огня кожу своего бубна и пробовал пальцем — хорошо ли звучит. Короче всё на полном серьёзе. Взаправду. По взрослому.
- Коля, - поманил пальцем поближе, - а ничего что твой дед так долго наряжается? А то может уже волки оленей поели и спать пойдут? Может и мы пойдём уже, а?   
Вежливый юноша Коля посмотрел на меня так, как будто я тяжко болен и ему меня жаль. А в ответ не сказал ничего.
*
Бум! Бум! Бум! - Бил бубен. - Йы-ы-ы, ку-гы-ы-ы... - гундосил дед. Верёвочки на одежде его болтались, это значит за них духи цепляются. Типа: сами видите - работает! Духи тут. Зеркало сзади отгоняет плохих духов. А в зеркало спереди подходят добрые духи посмотреться. Шаман видит какие духи хорошие и впускает их в себя, а плохие сзади отражаются. Вроде реактивной тяги.
Дед бил в большой бубен, колокольчики на нём дрожали и было похоже что это сосульки сыплются. Он поворачивался подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. То ноги его выпрямлялись в коленях, то он их сгибал и почти ползал по земле. Становился на колено — слушал землю. Потом подпрыгивал подставляя ладошку козырьком, в даль вглядывался. Иногда что-то спрашивал непонятно у кого, иногда просил кого-то. Каждый раз выпрямляясь он откусывал кусок чего-то и жевал продолжая свою песню без привычных для нас слов и музыки.
- Йая-ы-ы-ы-ы! Нын-нын-нын-нын!
Я спрашивал у Вани, только он этих слов не знает. Говорит, что на таком языке духи между собой говорят. И дед с ними так разговаривает. Дед его ещё этому не учил. Говорит пока рано. Надо перед смертью, чтоб всё полностью передать.
Меня смешило детское отношение и доверчивость. Внуки дедовы сидели глядя на деда и кивали головами. Вот что значит ни дня в школе. Образование — штука важная. С физикой не поспоришь! Я старался сжимать зубы, чтоб не смеяться, когда дед-мошенник заунывным голосом начал рассказывать над чем он "пролетает", что видит. Я косился на Серёгу, а Серёга на меня. Самое смешное то, что дед описывал полёт сверху так, как будто на самом деле видел. Даже когда через облако пролетел. Хотя одна фраза сильно поразила меня правдоподобностью:"...очень тонкие берёзы и их очень много..." - так произнёс дед. Те, кто летал на вертолёте заметили, наверное, что высокий берёзовый лес с него кажется тоненьким-тоненьким. И чем выше деревья, тем тоньше кажутся. Даже удивляешься, как они стоять умудряются. Не ломаются. Такой эффект дают перспектива с обратной перспективой ствола дерева.
Дед громко ныл и притопывал одной ногой. Покурить мы не шли только из воспитания. А дед дальше описывал то что видел:
-  ...ручей под снегом, скалка небольшая его перегородила. Наверху олени сбились в кучу. Внизу вокруг скалы лежат волки. Много. Тут пять, там семь... Потому собаки и не могли оленей у них отбить. Место это со стороны не видно. Распадок. Ручей совсем не большой. Найти трудно. Напротив выхода ручья в реку, на другом берегу реки стоит скала, на ней сосна поваленная. Её сегодня ночью ветром сдуло. Время от времени дед макал пальцы в чашку с водкой и брызгал на нас и на всё. 
- А где это, дед, что, аж за перекатом или тут? - спрашивает Иван, - дед стал что-то бормотать на своём, бить себя ладонями по лицу, кружится и мычать.
- Тут, тут, тут, тут! - кричит дед, вертится на одной ноге и машет руками, как отгоняет кого.
- Не сердись! - Выкрикивает дед закрывая лицо руками. - Оставь мне глаза! Я тебе свежей печени дам! Много дам а ты помоги нам! И глаза дам! Только помоги!   
- Видишь, - всполошился Коля, - на деда нападают. Не знаю почему так. Вроде они как на кого-то из нас обиделись. Сильно нападают, могут деду глаза выбить. Ослепнет. Надо деда забирать. Они с братом подошли и взяли под руки брыкающегося деда.   
Мы с Серёгой хихикали что называется «в усы» над такой дичью. Это ж надо, спутниковые телефоны, машины думающие и это.
Лёг дед. Глаза закрыл. Пока он прыгал, я у Ваньки выяснил про то, что именно дед жевал во время камлания.
- Мухомор сушёный, - пояснил Иван, - с мухомором дед на "тот свет" из этого попадает и душа его может без тела по миру полетать и всё увидеть. А без мухомора проход в "тот мир" не открывается. Так ум человеческий устроен.
- Ну да, а с мухомором да ещё его водкой побрызгать, так можно даже на Марс без скафандра, - подхихикнул Серёга. И я с ним был абсолютно согласен!
Разъяснилось хитрое дедово «колдовство». Дед раскрыл глаза а в них явно виделись два смайлика - два красных мухомора!
- Сейчас маршрут расскажет, - с иронией обронил Серёга. 
Но вместо этого дед начал дёргать себя за бородёнку и философствовать:
- Граница между добром и злом проходит через сердце человека. Это не зло, если его человек делает по незнанию, - так надо сказать.
Сказал это и тут же уснул.
Бежали мы вверх по реке часа два. И точно, если бы такого чая не попить - не смог бы так долго бежать.
Колян первый, мы, потом Ваня. Это чтоб без приключений. То есть ясно, что не доверяли они нашему опыту и знанию тайги, чтоб с нами ничего не произошло в середину поставили. Как детей охраняли.
 Неожиданно Коля остановился и стал свою сумчонку со спины скидывать. Снял, узел развязал, вытащил что-то. Развернул на снегу.
- Эй! - закричал он и задрал голову вверх. - КэрЭ, я принёс тебе, что мы обещали!
Мы тоже задрали головы вверх — там, в вышине, кружил здоровенный таёжный крук, - ворон.
- Кэрэ! - Продолжал Ваня, - почему ты обидел нашего деда? Наш род дружит с твоим родом с тех пор как впервые замёрзла тундра. Ты помнишь как мы нашли тебя подстреленного, как лечили? Мы всегда были рады что наши роды вместе. Мы хотим чтоб так было всегда! - Он расправил газету на снегу. - Вот! Дед обещал тебе свежей печени. Возьми. И ещё глаза молодого оленя, чтоб твои глаза и дальше были молодыми и хорошо видели! Не держи на нас зла, если тебе что-то не понравилось. Дед велел сказать тебе: " Граница между добром и злом проходит через сердце. Это не зло, если его человек делает по незнанию." Мы не хотим с тобой ссориться!
Покричал так в небо, одел сумчонку и дальше побежал. А у меня в душе впервые мысли о настоящем колдовстве зашевелились. И окрепли, когда я увидел как с вышины неба загнув крылья крюком к газете падает ворон. А ещё минут через десять я убедился в том, что Петр Иванович был прав. Впереди я увидал на левом берегу скАлку небольшую. На ней лежала корявая сосёнка выломанная из камней с корнем. Не унесло её ветром потому, что камни осыпались и придавили прическу этой узловатой инвалидке. А направо, как раз напротив сосны тоже распадок. Все как дед говорил. А братья даже не удивились тому, что всё так совпадает. Как по карте. Между выражениями «я убеждён» и «я убедился» лежит опыт. И мой ум стал устраивать допрос моим материалистическим убеждениям.
*
Физика, говоришь, наука точная? И всё знает? Не то, говоришь, что дедово колдовство туманное? И изучает наука физика самые материальные величины: пространство; энергию; время. Три столпа, основа, на которой стоит самая материальная и прочная из наук человечества — физика! Это тебе не мухомор сушёный. Стоп! - спрашивает ум, - а что такое «Пространство»? Ведь изучая тысячелетиями эту науку человек до сих пор не знает что такое пространство. Что оно из себя представляет? Тем более что такое «Энергия». Ну, а про «Время» - что это такое - даже Бог понятия не имеет. Иначе бы Он вернулся и переделал бы этот мир. Так что получается? Самая точная и реальная наука Физика, стоит на полном незнании? И чем физика тогда «научнее» дедова колдовства? Какой смысл в дальнейших формулах?
*
Вверх, в распадок ещё добрых полчаса пробирались. Но тут уже не бегом. Тихо-тихо.
Все четверо оленей стояли на скале. Точно на такой, как описал её Пётр Иванович. Там, где он указал. Волки лежали свернувшись калачиками внизу вокруг скалы. Если бы не знать как они там расположены, то "ихний караул" не дал бы подкрасться. Благодаря Петру Ивановичу мы знали. Но первое, что мы увидели в этом распадке это на самой высокой берёзе, над волками сидели три ворона. Они как бы показывали: тут!
Олени загнанные на скалу уже порядком устали стоять в одной позе на одном месте. На маленьком пятачке. Это был один из способов волчьей охоты не встречающийся в литературе. Обычно описывают волчью погоню, а потом грызню. Но чаще происходит так.
Волки гонят жертву. Часто жертва и убегает от стаи вроде как в шутку. Иногда разворачивается и сама гоняет волков. В том и есть разница между одним волком и стаей. И стае наплевать каких жертва размеров и силы. Потому что они - стая. Высшая организация Жизни. А значит у них уже преимущество. Единый организм с единой целью, разумом, сознанием. И стаю трудно убить или победить.  Один волк всегда может заменить другого. А олени или зайцы: жертвы. Они каждый сам за себя. Ученые уверяют что нет у волков "волчьего языка", не могут они договориться, не могут они планы строить. Мол это всё случайно, инстинкт.
Так вот стая волков гонит жертву. Волк - животное очень выносливое. И бегает быстро. А со скоростью в сорок километров может сутки по тайге бежать. Жертва, особенно по снегу, устаёт быстрее. Ведь она для своих убийц дорогу прокладывает. Ищет жертва в панике куда бы спрятаться. Где защищённое место найти. Ведь у неё тоже в голове "полундра". И, если на пути скала, то она видит в ней спасение. Передышку. Козёл, марал по скалам хорошо идут, а волк нет. Вот и заскакивает козёл на скалу спрятаться. И рад козёл, волки внизу остались. А у него время для отдыха и восстановления сил появилось. Надежда на спасение появляется. Но, это козёл ошибается, про спасение. Он-то про еду и воду подумал, снег есть и ветки. А у волков жрать нечего. И видит в этом козёл преимущество. Только забыл он про одну мелочь. Сон. Без еды и воды можно несколько дней потерпеть, а без сна - нет. Любого сон свалит. Вот и падает сонная жертва прямо на "волчий стол", как отбивная.
Стреляли мы по волкам из четырёх стволов. С того момента как первый палец нажал на курок и до того как мелькнул за пригорком последний волчий хвост прошла всего пара секунд. Волк зверь быстрый и всегда насторожЕ. На поле битвы... Нет, на поле убийства осталось семь волков. Семь мёртвых волков.
 Если вы про жалость говорить собрались, то пожалейте стариков из стойбищ. Стариков, в первую очередь. Потому что у малых народов Севера и до теперь такой обычай: нет достаточно еды - старики от неё отказываются, детям отдают. А там, в тех краях где карта кончается, и по сей день не всегда еды вдоволь. И худые эти люди не потому что фитнесом занимаются и «железо таскают». Совсем не поэтому.
Олени сошли со скалы.  Грудь у самца была в нескольких местах подрана. На загривке тоже следы крови. Это он самок защищал — собой закрывал.  В это время года нет рогов у самцов, нечем загривок защитить. Так что, когда биолог скажет Вам, что рога у оленя для защиты, спросите, почему они у самцов сваливаются именно тогда, когда они больше всего нужны? Именно зимой? Тогда, по науке так получается, рога у оленя как и пуп у женщины, - для красоты.
Было видно как они дрожат, а у важенок на глазах слёзы. Важенки плакали.
Смотри, показал Ваня, они благодарят. Спасибо говорят.
Что за глупости! Олени не умеют говорить! Но они отставляли вперёд правую переднюю ногу и подогнув левую кланялись до самой земли, застывая в таком положении секунд на пять-десять. Они смотрели на нас как на всесильных освободителей вселенной. В их глазах было почтение. Они смотрели на убийц своих убийц как дети смотрят на фокусника. Восхищение, немножко страха и безмерное почитание.
Наверное это просто кому как повезло в этой жизни. Кому родиться человеком, кому оленем, а кому травой, но все понимают жизнь.
Убитых волков ребята ободрали совсем быстро. Надрез вокруг шеи. Вокруг лап - там где колени. Вокруг хвоста. Нижнюю челюсть проткнуть на острый крепкий сук. За загривок сильно рвануть, потом ещё потянуть и шкура окажется в руках, а голый волк будет висеть на суку. Мясо волка не съедобно, а вот из шкур самые тёплые, самые крепкие унты выйдут. Собаки только скалятся на такие унты. Увязали шкуры, завернули.
Волков хорошо жалеть по телевизору. Всего за пару зимних месяцев стая волков вырезает около пятидесяти оленей. Конечно, тысячу раз прав тот, кто скажет что ЛЮБАЯ ЖИЗНЬ достойна любви и уважения. НО! Я бы всё-таки прежде оленей пожалел. Да и вы тоже, если бы видели их глаза, когда они со скалы к нам спустились. В этих глазах как в чёрных масляных линзах всё отразилось. Весь жестокий и красивый мир.   
*
Потом был пир. Хаживали и сиживали, так что будьте покойны! Лицом в салат не ударим! И вкус французской жабы знаком и страсбургский паштет с червяками известен и кенгурой закусывали. Но тут блюда были такие, что ни Париж-мариж ни Берлин-мавлин рядом не стояли.
 После кружки горячей оленьей крови в голове зашумело, завертелось, поплыло всё. Помните, как укол «горячий» в вену. Правда через пару минут головокружение прошло и осталась только сила в теле. Ощущение силы было такое что попадись сейчас медведь - заломал бы его!
А вкус мозга оленьих копчёных берцовых костей вам, читатель, не знаком? Костей, которые зрели около огня целый год. И от ожидания и хотючих взглядов треснули повдоль, стыдливо показывая самое вкусное что может быть во вселенной? Прикопчённый подсушенный мозг?
А нарезанный как батон желудок оленя, с молодым ягелем, который он час назад ел?
А чукин? Кусок жареного мяса в оленьем жиру?
А строганина?
А просто варёная оленина? Нежное мясо важенки. Хотите рецепт? Да запросто. Свежее мясо нарезать с кулак величиной. Бросить в казан. Засыпать снегом и поставить на огонь. Как закипит - готово. Если дольше варить, то все витамины умрут. Берёте рукой, прихватываете зубами и острючим ножом отрезаете у самых губ нежное, хотя и с жилами мясо. Снизу вверх. Осторожно!! Видели какой у эвенов нос? Так что успокойте ваш аппетит! Никто не отберёт у Вас, пир будет продолжаться долго! А второпях ножом по носу чиркнуть можно.
Когда жители Европы в поварских книгах или ресторанах начинают рассказывать что оленина должна подаваться с красным терпким вином, зеленью и шоколадом, - появляется острое желание подержать этого автора-фантаста за ухо.
Николая Петровича дедом звать перестали. Стыдно перед ним было за фамильярность нашу глупую. За недоверие. Но ведь мы не знали правды! Нас ведь в школе так обучили. Но он сказал: «Граница между добром и злом проходит через сердце человека. Это не зло, если его человек делает по незнанию.» А мы тогда не знали. Долго разговоры текли, Николай Петрович и про Кэрэ и про Волка рассказывал. А ещё... Про бога Агде и космос. И про огромные, как деревенский дом металлические «кастрюли», которые он сам находил в болотах... Если бы он мне это рассказал до того, как мы поумнели — поверить было бы невозможно. А так...
*
Провожали нас до избы Колян с Ванькой. Мы уже почти уверенно ехали на олешках изредка опираясь на палку. Нам их четыре штуки дали. Двух про запас. Как запчасть. Ну и как багажных, для гостинцев, которые мы везли от Николая Петровича и двух его внуков. А все свои "магазинные" запасы мы ребятам оставили. Нам они к чему? Дома холодильник с колбасой есть.
- Вы снегоход-то утащИте к себе, бензонасос потом закАжете, отремонтИруете, - говорили мы с грустью расставания. А ещё настроения не было потому, что путь домой нам предстоял ой какой нелёгкий. Долгий.
- Я его завтра отремонтирую, однако. Раз плюнуть! И буду ездить! Оленей гонять! Там бензина, правда мало, но привезу на оленях!
- Хвастун ты, хвастун Ванька! - Потрепал его по холке Серёга. Там такая конструкция, что не от каждого эта запчасть подойдёт! А новый корпус не отольёшь...
- Не надо мне новый корпус, я и со старым ездить буду!
- Синей изолентой замотаешь? - засмеялись мы хором.
- Да! Замотаю! Вон я нарты замотал, второй год держатся!
Ну, тут мой Серёга не выдержал. Мол дураков учить надо! А наука, это всем известно, лучше всего с потом впитывается.
- Сколько проедешь на своём замотанном, - говорил Серёга Ваньке, - столько я тебя пронесу на закорках. А если нет, то ты меня во-о-он до того поворота донесёшь! Чтоб не хвастал. Давай на пару дней останемся, а? - Это он мне. 
До поворота было метров сто всего, но и Серёгу с Ванькой сравнивать нельзя!
- Не то чтоб хоть донес, а хоть бы за ногу по снегу дотащил и то ладно! - Говорю.
На том и согласились.
Ванька опять открутил насос.
- Раз плюнуть, - говорит.
Снял шланги. Взял обе половинки в две руки и плюнул на излом. Потом соединил половинки вместе. Они легли так, что даже шва не было видно. Потом подождал и плюнул еще. Потом ещё. Капли "холодной сварки" ложились одна за другой.
- Да! - заорал Серёга, - залить его теперь водой и проморозить! Ванька, - кричал он, - ты умница!
- Он-то умница, - Колян подошёл, - а что ты там про пот и науку говорил?
 Потащил Серёга Ваньку на горбу! Бежал самый-самый главный механик большущего завода как жеребец, аж подскакивал. И обратно тоже бегом!
Поставил Ваньку на ноги и говорит:
- Ванюшка! Я знаю что ты человек добрый и... Ты прости меня за моё зазнайство. А если надумаешь свою тайгу бросить, то приезжай. На завод помогу. Подучиться помогу. Короче можешь на меня как на родню рассчитывать. Как на брата старшего.
- Спасибо, - маленький эвен смотрел на дылду-Серёгу снизу. - Спасибо за приглашение, только у меня тут и дед и брат и олени! Лучше вы к нам хоть зимой хоть летом.   
- Ну, ребятки, забирайте своих олешков. Мы теперь и так доберёмся.
Собирали нас второй раз в дорогу. Теперь уже окончательно. Перегрузили свои вещи в снегоход, дали круг. Посмотрели, пошатали - всё было в лучшем виде! 
Подошёл Колян, принёс ружья и воткнул в баул на снегоходе. А у самого глаза как у тех оленей. Жалисные. И несмотря на тонкий разрез - бездонные.
Я знаю, что Серёгино ружьё дорогое, с финтифлюшками всякими, золотом и резьбой. Поэтому мне было немного неловко ему прямо сказать:
"Серёга, давай не будем свинствовать, давай ружья ребятам оставим, хоть оленей и не берём. Пусть память будет.
- Знаешь Серёга, - начал я мямлить..., - мы это... ты понимаешь...
- Подожди, - Серёга протянул в мою сторону руку, как бы ограждаясь, - потом скажешь. У меня важнее! Не правы мы с Коляном и Ваней. Ружья придётся оставить и даже не думай мне возражать!
Да, конечно же! Как же по другому? Всё так и должно быть среди мужиков. Только нафига тут слёзы в глазах? Не знаете? А я знаю. Это от гордости за друга.


Фридрихсхафен. Мак Кинко. 14.02.19