Синдром несоответствия

       
Повесть о несбывшейся любви.

«…Все прошло все умчалося в безвозвратную даль. Ничего не осталося. Лишь тоска  да печаль…»

 Валентина Королёва. Синдром несоответствия. Страх несоответствия. Или повесть о не сбывшейся любви!!!

Валя Королёва. Смурняк. Сумрачное состояние.

С детства ее все звали Ляля.

Настроение у Виктора Петровича …

Утром настроение покинуло Виктора Петровича  и не возвращалось.

 За окном сырое грифельное небо,  загрунтовано бездушным   серым  карандашом. Висела туманная изморось, покрывая мелкие лужицы играющими пупырышками дождя. Тускло блестел влажный асфальт.

 В такую погоду  Петрович  всегда  чувствовал себя помятым и не выспавшимся.  Но спать дальше не получалось, а работа боялась рук. Всегда так: то вспышки на солнце, то магнитные бури бесятся, то природа разродится не может

В придачу ко всему,  Петрович повздорил  с Тимкой, своим старшим сыном. В таком гнусном состоянии можно и с самим господом богом поссориться не то, что с сыном.

Завелся с Тимофеем, Тимкой значит, казалось из-за пустяка, причины, недостойной ссоры.

Накануне  его внук Алешка, Тимофеев сынок, явился домой поздно ночью и заявил:

--Папа, я женюсь! Она согласна!

Не уважительные: «хочу жениться», «посоветуй, как тут поступить», «как ты смотришь, если мы с Ленкой поженимся?», «что ты скажешь, если…». А тут сразу бухнул: «Женюсь, и всё!».

Любой посивеет.

Не к месту эта женитьба. Тимка сам еще на ноги не встал, еще сводит концы с концами, а безусый Лешка – молоко по щекам -  женюсь.  Лешка только-только (в этом году) в институт поступил. Сам еще ребенок, а тут дети появятся…

Казна домашняя пуста. Пойдут свадьба, кольца. Банкеты. Где столько денег взять?  Но этот твердит: «Женюсь! -  Из дома уйду!..».

Петрович стал на сторону внука. И получил. Посыпались застарелые упрёки.

Припомнилось ему, как он сам мешал Тимофею сойтись с его первой любовью:

-  Искорёжил всю мою жизнь! Ты хоть это понимаешь, старый пень, - Тимка перестал следить за словами. Так слово за слово…

Разошлись по комнатам, благо кроме них в доме никого не было.

Петрович с горя выпил стопень - целую чарку. Сел и пригорюнился. Тут и застали его воспоминания. В память вплыла и заполонила все его существо Ляля Королёва - первая красавица школы, с милой родинкой в уголке. Предмет его тайных желаний и бесплодных  надежд. 

Перед глазами менялись кадры. Старый парк. Роща. Вечер. Запах черемухи и сирени… Аромат цветущей акации.  Стройная фигурка, Игра в волейбол… Идиот…

Заглянул Тимка.

– Батя, сходи на рынок. Картошка нужна и цветы. Завтра восьмое марта. Я само собой куплю цветы, но ты тоже должен подарить букет.

-  Должен – должен. Сам знаю, - проворчал Петрович и стал  собираться. – Когда, наконец, кончится время долгов и начнется эра душевных порывов, - ворочались сердитые мысли, и отдавали застарелым оптимизмом.

Троллейбусная остановка рядом. Это тоже благо. Не надо переться дворами и переулками.

Троллейбусы в воскресенье ходили редко. Успело собраться несколько человек.

На скамейке в позе зародыша лежала старая женщина и тихо стонала.  Потертый бурнус грязно-бордового цвета подпоясан белой веревкой, похожей на скрученный бинт. Ноги в старых шушонах, свесились со скамейки. Мятые рейтузы не закрывали грязные щиколотки. Вся одежда кричала о бедности и безнадеге.

У бывшего десантника-афганца забеспокоилась душа. С юных лет, намертво, навсегда, вбито: «Сам погибай, а товарища выручай!»; «Человек-человеку -  друг, товарищ и брат!». Старым и больным – уступай. Всегда помогай и поднимай, если они упали. Всё может быть: и диабет и инфаркт, и алкоголь…

Внутренний бес, развращенный недолгим, но очень жестоким, мерзопакостным и вонючим капитализмом,  сипел в ухо: « Всем не поможешь. Вон их сколько: роются по мусоркам, валяются на остановках, лежат в моргах, ожидая братской могилы в целлофановых саванах и белых мешках-костюмах».

-  Сколько их стало, больных и бедных!

 -  Пусть помогают те, кто радерибанил народное богатство и, главное, уничтожил души. Они стали черствыми, безразличными и безучастными, -  подталкивал бес к сволочной пропасти. 

-  Не буду помогать, пропади все пропадом!  Мне за картошкой надо, за цветами, я тоже болею… - и отошел подальше, за угол остановки.

Подошла стайка школьников и стала беспокойно и удивленно поглядывать на бабушку.

-  Они же сегодня все Скауты (звучит, как скоты). Откуда им знать о «Тимуре и его команде»? О пионерах? Переглянулись и отвернулись…

-  Очень больно! Помогите! – доносился со скамейки тихий, сдавленный голос.

И Петрович решился. Гори она картошка, горят цветы – человеку помочь надо. Он вынул из внутреннего кармана мобильный телефон и набрал номер скорой помощи: « Вызову и уеду. Не подойду и возиться не буду».

-  Кто говорит? - ответила скорая. Разговор записывается. Сообщите свою фамилию. Ответственность за ложный вызов, - все это Петрович услышал после того, как подробно объяснил ситуацию на остановке.

Скорая подъехала довольно быстро. Осмотрели женщину и решили везти в больницу. Положили на носилки. Послышалось: - Без документов!  Бездомная.

-  А вы, молодой человек, который сделал вызов, - ухмыльнулась пожилая врачиха и обратилась к Петровичу, - поедете с нами. Необходимо оформить соответствующие документы. Поехали. Петрович на бездомную старался не смотреть и не принюхиваться. Смутное беспокойство не покидало его.  Что-то в облике этой бродяги было ему знакомо. Ее силуэт, поношенные черты лица, кого-то ему смутно  напоминали.

В приемном покое попросили подождать. Ждать пришлось долго.

Вокруг него бегали сестры с капельницами. Доносились приглушенные команды: 

-  Массаж. Дефибриллятор. Адреналин. Еще массаж. Ломай ребро…

Через некоторое время в вестибюль вышел врач, в тёмной от пота хирургической безрукавке и подозвал Петровича. Сел рядом на скамью и устало сказал:

-  Вы точно подтверждаете, что видите, доставленную женщину впервые и с ней не знакомы? – Петрович был уже не рад, что связался.

-  К сожалению, по дороге в больницу ей стало хуже и, несмотря на  наши старания  женщина умерла. Мы не смогли ее спасти.

Диабетическая кома на фоне небольшого приема алкоголя. На праздники.  Восьмого марта, на Новый год -  такое часто случается... 

- Нашлись ее документы, - продолжал врач.  – Вот они, - и развернул паспорт.

Королева Валентина  Александровна – прочитал Виктор Петрович. И сердце его часто-часто застучало. Ударила испарина, и задрожали губы! Из паспорта на него глядело лицо очень красивой женщины, с маленькой родинкой на верхней губе. Лицо его школьной невысказанной любви -  Ляли Королёвой. Только немного постаревшее.

Доктор продолжал:

-  Обычно страдают непьющие женщины, на Новый год или Восьмое марта. Чуть-чуть выпьют в компании и не могут удержаться от острых деликатесов и сладких пирожных - коварных искусителей далеко не молодых красавиц. Многие из них страдают различными нарушениями обмена веществ. Вот и привозят в праздничные дни таких бедолаг с острыми панкреатитами или, еще хуже, с диабетическими комами.

Нашлись ее родственники.

По телефону, через адресный стол и милицию, выяснили, что женщина проживает в небольшом поселке на севере Молдавии.

Две недели назад, ушла из дому и скиталась, как граф Лев Толстой, в пожилом возрасте.

На фоне диабета страдает психика, и часто бывают сенильные психозы. Люди порываются уйти из дома и скитаться.

Родственники за ней приедут. Увидел посеревшее лицо Виктора Петровича, приобнял его и сказал:

- Не расстраивайтесь и не огорчайтесь. Одним жить – другим помирать. Каждому своя судьба. Такова природа человека.  Спасибо за проявленную гражданскую  сознательность, сострадание и честность! – голос врача звучал где-то вдалеке, вне зоны доступа, словно  он говорил не с ним. Петрович почувствовал, как рука доктора крепко пожимает ему руку и на ватных негнущихся ногах направился к выходу.

Недалеко от больницы скорой помощи раскинулся ЦПКО - Центральный парк Культуры и Отдыха нашего города с Комсомольским озером, бездарно переименованным в Валя Морилор. Какая-то морилка для комаров. Комаро морилор.

Ноги  невольно вынесли Петровича в дальние рощи, в забытые уголки  старого парка, похожего на лес.

Он шел, а память  бежала за ним и шептала, и разговаривала с его сердцем. Заглядывала в глаза. Тревожила прошлое. И кричала и мучилась бессилием перед лицом рока. Его неотвратимостью,  когда уже ничего нельзя изменить. Перед безвозвратным. Безответным. Невозвратимым...

И, если бы, хотя бы кто-нибудь, спросил, он бы рассказал историю, которую теперь рассказывал сам себе…

Шел лесной тропинкой неизвестно куда и шептал себе историю своей любви.

        Рассказ Виктора Петровича.

«…Ляля появилась на школьных вечерах в стайке  нескольких юных красавиц, внезапно выросших за лето, и сразу сразила всех бандитов и прилизанных красавцев школы. Она разбила им сердца и «пленила их воображение».  Запала в душу. Разбудила инстинкты турниров. Все терялись перед ней и одноклассники и старшеклассники. Она могла отказать взглядом. Изломом, едва заметным движением губ. Тенью, мелькнувшей на лице, потопить все надежды. Редкие одноклассники были с ней близки!  На короткой дистанции и дружеской  ноге.

Ее молчание  наводило ужас (позор отказа) и мгновенно отшивало самых смелых, которые, как им казалось, имели шансы. Мы все имели шансы-шмансы…

Я был растерян и смущен. Смятение пронеслось и по стойким, бесшабашным,  развязным и самоуверенным евреям, взращенных циничной хуцбой.

Ее красота застала меня врасплох. Разрушила всю мою уверенность. Внезапно сработал инстинкт защиты. Я стал не смотреть в ее сторону. Не обращал внимания. Не бросал словечки и восхищенные взгляды. Редко приглашал потанцевать. Не замечал…

Ничего дурнее я придумать не смог.

Все кричало во мне:

 - Подойди! Поговори. Улыбнись,  пошути – ты это умеешь.   Но защита кричала:

-  Не делай этого! Если она разобьет твое сердце, ты уже не выкарабкаешься, не встанешь. Ты потеряешь себя! Это тебе не Медвежа! И шпалы тут  не помогут.

Каждый раз, на школьных балах-вечерах, я думал, как мне подойти к ней и пригласить на танец. И это не было  просто. Об этом думали и мечтали все, казалось мне. Во всяком случае, я только об этом и думал. Но танцевал с другими, шутил и смеялся с другими, а к ней боялся не только подойти, но даже посмотреть в ее сторону. Домой возвращался разбитым.

В редкие вечера, когда удавалось потанцевать, я глотал аршин. Молчал в оцепенении. И это онемение колдовало меня. Поэтому танцевал так, словно осторожно нес в руках изящную хрустальную мечту, которую больше всего на свете боялся уронить. Это хрупкое создание можно разбить в два счета. Она парализовала меня. И отнимала весь мой кураж, все мое красноречие и пацанскую удаль. Я становился беспомощным и серым.

-  Разве такой (кисель, тюфяк, соляной столб, слизняк, пень) может понравиться этому чудному творению природы – первой красавице школы, нашей  Ляле Королевой?  - уничтожал я себя по дороге домой.

- Разве может она обратить внимание на плохо мытого парнишку, который мерз в немазаной времянке и мылся из ведра, в котором по утрам замерзала вода?

В десятом классе я немного окреп, утвердился в иерархии школьных авторитетов. Конечно, на первом месте, как я представлял, были спортивные мальчики, которые преуспевали в различных играх и видах спорта. Их, в первую очередь, непредсказуемый девчачий выбор начал подвергать испытаниям.  В искушение попадали  и другие, казалось бы несокрушимые пацанские качества: самостоятельность, надежность, таланты и популярность. Симпатичная мордашка это само собой, без нее - в конец очереди.

Я стал заниматься художественной самодеятельностью, балагурить и слыть доморощенным остряком-самоучкой. Ну и общественная активность, она сродни половой, только трахает по другим интересам. Звериное чутье вело меня правильной дорогой…

Знаменитое комсомольское собрание, когда Сашу Найденко,  Лялиного одноклассника, выбрали секретарем комитета комсомола, Мишу Ранштейна - редактором стенгазеты, а Лялю отвечать за сектор  художественной самодеятельности.

Выбирая Лялю в бюро, я имел дальний умысел: совместная общественная работа, возможность крутиться рядом с ней, завести дружбу покрепче…  Но худрук Дома Культуры, Володя Верба с танцами, и стрельбы, с очкаристым Митей Житарем, вырвали Лялю из моего поля зрения. Встречи стали случайны и очень редкими.

Как то раз, после большой перемены, в нашем классе других уроков не было. Все разошлись по домам.

Неведомая сила привела меня на  волейбольную площадку. Из ниоткуда, каким-то чудом, появилась Ляля и мы стали играть в волейбол. Мы долго играли, о чем-то говорили. Я своими тяжелыми взглядами приковал ее к волейбольной площадке. Она побыла чуть дольше обычного внимания, и, как мне казалось, была в растерянности.  После этого, по непонятным причинам, я стал встречать ее немного чаще, чем обычно.

Однажды мы неожиданно встретились на спортплощадке,  с тыльной стороны новой молдавской школы. С этого места узкая тропинка, через парк, вела к Старому Дубу – седому покровителю Летнего Кинотеатра. Летнее кино, кинотеатр -  любимое и святое место всех Липканских влюбленных.

Вокруг никого не было. Мы медленно пошли по тропинке. Я хотел, чтобы она не кончалась. Не помню о чем говорили, но знаю, что меня не покидало  чувство робости и неравенства. Кругом столько красивых, талантливых, самостоятельных и интересных парней. Интересных непостижимому девичьему выбору. А я сосунок, в сущности, маменькин сыночек,  из бедных сельских учителей, живущих в недостроенном доме.

На что я мог рассчитывать, надеяться или предполагать. Страшный тормоз давил на меня и высился надо мной грозной скалой преткновения.

Это было весной 19.. года. В этом году я закончил школу и поступил в Белорусский политех.  Ляля на класс ниже меня. Ей предстояло учиться еще один год. Разошлись дороги.

Где Минск, а где Липканы – на самой границе Союза. Они утонули в садах и сладких надеждах. В ожидании суровых испытаний и блестящих перспектив.  В полном окружении других государств, между Украиной и Румынией. 

Добираться к месту учебы полторы суток поездом, с пересадкой в Киеве.

Минск - столица, большой город. Новые друзья, разные лица и занятия. Впечатления. Затушевали они детские мечты, робкие надежды, и  невысказанную любовь.

В институте вновь встретился с продлением связи с жизнью. Всем студентам первых курсов предстояла практика на производстве и по профилю выбранной специальности  работать на предприятии. Учимся вечером. Получается вечерний институт. В результате студенты проходили две производственные практики: в начале учебы и в конце, на старших курсах.

Начинался новый, 19.. год. Зимние каникулы я провел в Липканах. Запомнились они пустотой. Темнотой и слякотью. Друзей и приятелей – никого, одни младшие и те попрятались, исчезли куда-то …  Какие-то танцы в полумраке подсобных помещений Дома Культуры. Помню, музыки не было. Уговорили Сашу Петрова, который тоже приехал на каникулы, играть на баяне. Я стучал на барабане, не обязательно в такт.

В поселке пусто, одиноко.  Райцентр перенесли в Единцы. Шестьдесят километров, туда и обратно за каждой пустяковой справочкой. Транспорт ходит ужасно… Перевоз плохо мытых селедок в бочке с выхлопными газами...

Следующие каникулы летом. Практика закончилась. Новый учебный год начнется осенью, с полной  нагрузкой. Лето -  последние дни безмятежности и расслабухи. Сплошной сумбур. Футбол, пляж и танцы. Какие-то походы по кукурузе на кумэтрии и свадьбы,  в компании грудастых соседок или малознакомых студенток, распалявших воображение.

Приближалось первое сентября. Скоро надо будет уезжать, покидать родительский дом, в котором беззаботно пролетело лето. Работы дома непочатый край: огород тридцать соток, сад, овощи, картошка и кукуруза. Недостроенный дом, с бесконечной штукатуркой и еще приличная пасека. У отца вместе с пчелками получался отменный мед, редкого качества и высокого диастазного числа. Все требует ухода, требует помощи и молодых рук. Я старался им помочь, но родители меня не нагружали, подчеркивали необходимость отдыха от экзаменов и гордились моим поступлением в престижный Вуз.

Итак, скоро первое сентября. Пора собираться в дорогу. Вечера в парке, на танцплощадке и в Зеленом Змии становились очень оживленными и многолюдными. Приближалась разлука, а душа русского человека, славянина, всегда расстается и прощается на время, как навсегда: с надрывом и слезами. Навеки.

В небольших поселках проводы и встречи освежают  жизнь. Когда наступает конец августа и на горизонте начинают маячить первые осенние деньки, весь городок приходит в движение. Начинается предотъездная суета. Хочется со всеми встретиться и провести последние часы. Стояли теплые вечера и прохладные ночи. На танцплощадках царит радостное оживление. Толпа - не пробиться. Танцуют, шутят, разговаривают, смеются.

Недалеко, в девичьей стороне, среди подруг я увидел Лялю. В последние годы разные  хахали крутились вокруг нее. Молодые и красивые. Я считал и сравнивал. Они мало опережали меня молодостью и красотой, вернее были нечем не лучше, если не считать одежду и самостоятельность. Никаких грозных соперников я среди них не видел. Разве только один. Красавчик  Эдик из Тирасполя, который приехал невесть к кому и выделялся синим костюмом и барашковой шапкой волос. Приятный и симпатичный парень, постарше меня. Держался безбоязненно(без страха) и независимо. Очевидно люди, к которым он приехал, были достаточно уважаемые – Липканские босяки любили приставать к робким приезжим и поколачивать их. Этой дурью Липканы славились  и отличались от других  нормальных поселков.

Я выбрал момент и подошел к Ляле. Мы начали танцевать и много говорили. Я узнал, что она поступила в техникум или институт пищевой промышленности, который находился в Киеве.

В перерыве выбрались из танцующей толчеи и гуляли вблизи, вокруг старых лип, в листве  которых терялся и дрожал,  тусклый свет  ночных фонарей. Он дрожал на тоненьких веточках, боялся ветра и рассеивал хрупкие лучи надежды.

Я узнал, что в Киеве, она живет у тетки, где-то на Подоле и выпросил адрес. Сказал, что при пересадке в Киеве у меня много свободного времени. Можно встретиться и погулять по городу, посидеть в кафе или сходить в кино. Как мог,  убедил, но она  не возражала, и адрес дала охотно.

Подул ветер и затрепетали листья старых акаций. На танцах заиграла музыка. Пора возвращаться. У Ляли вокруг шеи был накинут тончайший газовый шарфик, напоминавший легкую косыночку. Порывом ветра его сорвало,  но он зацепился за веточку дерева.  Я бережно снял это нежное чудо, в котором жил тонкий аромат девичьей чистоты, и растерянно улыбался. Взял и повязал под воротник рубашки и не отдал, присвоил, попросил на память или что-то в этом роде…

Подошли ко входу в танцверанду.  Надо было расставаться

Внезапно Валя глубоко вздохнула, на одном порыве и сказала прерывистым, очень грустным   голосом: «Эх, Витька, Витька!"...

Через неделю, с косынкой на шее я сидел в пустом вагоне и мчался в Киев, через Жмеринку и Фастов. И эти странные названия глушили боль разлуки и разжигали охоту к перемене мест. Вагоны медленно проплывали мимо старинных и причудливых перронов этих загадочных Жмеринок, Фастовых и Раздельных... Таких  разных и таких похожих, но других, а в памяти звучали слова:
«Эх, Витька, Витька!».   (Маленький, ты, еще). ( Какой, ты, еще маленький).

Что я мог понимать в загадочной женской, особенно, девичьей душе?  Я, маленький мечтатель, босячок и хохмачок (балагур),с симпатичной рожицей, которая в детстве украшает всех.

Однако, несмотря на молодость, я имел убеждения и ясно сознавал, что с такими девочками, как Валя, не гуливанят. На них сразу женятся. Вот только жениться было некому. Я был вещью в себе. Абсолютно несостоятельным. Без образования, профессии и возможности обеспечивать семью. Я не соответствовал требованиям времени к молодому мужу, главе семьи, да и мои родители еще не стали на ноги, по-настоящему, чтобы взвалить себе на шею семейные экзерсисы детей.

В Киеве пересадка. Поезд на Минск отправляется поздно вечером. До отправления больше восьми часов.

Я пытался найти Лялю по написанному адресу. Оказывается, она жила у тетки, на Подоле.

Мне ответил через дверь приятный грудной голос, что Ляля в Институте, на лекциях. Будет поздно вечером и лучше, если я явлюсь завтра.

Увы, вечером меня уносил поезд в далекий Минск и,  с каждым полустанком, таяли надежды на встречу...

Через несколько месяцев Ляля вышла замуж.

***************


От беседы с самим собой, от наваждения воспоминаний, Виктор Петрович очнулся в конце парка, недалеко от входа на выставку  достижений народного хозяйства, ВДНХ - местного назначения. На душе было тоскливо и грустно. Прошло столько лет...

Теперь с высоты прожитой жизни Виктору Петровичу  стало ясно, что настоящая любовь всегда  откликнется  "безумству храбрых",  которым она споет  песню счастливой семейной жизни. Если не побояться ее позвать...

Домой Петрович вернулся хмурым и задумчивым. Без картошки.

-  Папа, что с тобой случилось? – спросил беспокойно Тимка. – Куда ты пропал? Тебя так долго не было. Мы уже беспокоиться начали…

-  Да, так… В очереди за картошкой стоял, но она мне так и не досталась, -  устало ответил  Виктор Петрович и вытер слезящиеся глаза. Подошел к столу. Налил стакан  водки и залпом опрокинул его, под удивленные взгляды домашних…


Эпилог.

«...По прежнему спешат куда-то люди. И жизнь летит неведомо куда. И сердце может быть ещё полюбит, а может, не полюбит никогда! Прощай, любовь, по ней звонят колокола. Прощай, любовь!  Как хорошо, что ты была!»


"...Не говорите мне "прощай", не говорите,
В глаза еще раз откровенно посмотрите,
Согрейте сердце мне, прошу вас, в трудный час
Не представляю, как я буду жить без вас.
Моя судьба сейчас на волоске:
Я замок свой построил на песке

Не говорите мне "прощай",-
Я это слово ненавижу,
Я вас нисколько не обижу,
Руки коснувшись невзначай.
Не говорите мне "прощай",
Не верю я что вы бездушны, Мне ничего от вас не нужно -
Не говорите мне "прощай"..."

Комментарий психолога:

При "синдроме несоответствия" человек сам создает определенные идеалы и постоянно с ними себя сравнивает, но всегда проигрывает. Он верит в то, что, только добившись соответствия этому идеалу или стандарту,  которое создало его воображение, он станет счастливым и успешным, а до этого является недостойным внимания своего идеала. Бедняга предполагает, что все видят его несовершенства и постоянно их обсуждают, из-за чего он все время находится в напряженном состоянии, на грани срыва в мнительную тревожность...

Всем влюбленным: настоящим, бывшим и будущим!
Всем, кто пережил несостоявшуюся любовь!

Произведение художественное. Все совпадения дат и имен случайны.