5. Монамур и борьба с преступностью. Часть 2

Монамур проснулся как всегда бодрым и в хорошем настроении. На месте не сиделось, и он отправился проинспектировать ремонт злополучного моста. Об этом он обмолвился еще вчера, и догадывался, что к его приходу работа будет кипеть. Но пусть так, зато работают.
У полуобрушившейся опоры стояла кучка людей с лопатами. Монамур подошел, поприветствовал рабочих. Один из них – высокий рыжеватый мужчина - повернулся к нему, кивнул, протянул руку:
- Доброе утро, ваше сиятельство. Я новый бригадир. Деб О’Шир. Или  просто Деб. А вот и Шай подошел, - бригадир кивнул куда-то за спину Монамура. Принц обернулся, увидел невысокого парня с черными узкими раскосыми глазами – и в этот момент его ударили по затылку лопатой. Он упал, так и не успев познакомиться с Шаем.

…Сдернув наконец с головы принца грязный мешок, его втолкнули в помещение. Деб О’Шир издевательски хихикнул:
- С новосельем, ваше сиятельство! Я вас позже навещу! Уж простите, отдельных покоев нет! – и захлопнул за собой тяжелую дубовую дверь.
Монамур, морщась, потер затылок, огляделся. Он находился в полутемной сырой запущенной комнате, свет в которую проникал через узенькое утопленное в толще кладки оконце под самым потолком. Он подпрыгнул, зацепился кончиками пальцев за откос кладки, подтянулся кое-как. А толку. Оконце узенькое, и ребенку не пролезть. Спрыгнул на пол, подняв пыль с дощатого пола.
В углу завозилось, зашуршало. Груда тряпья развернулась и из нее выглянуло бледное заплаканное женское лицо.
- Ничего не получится, я пробовала…
Так вот о чем были «отдельные покои», понял Монамур. Нас тут двое. Он подошел, сел на пол рядом, прислонившись спиной к стене.
- Давно вы здесь? Кто вы? Что это за место и что за люди? Ах да, простите, я невежлив. Меня зовут Монамур Одноглазый. Здешний герцог.
Девушка удивленно посмотрела на нового соседа - оба глаза, серые, внимательно прищуренные, были на месте – но вопросы решила отложить на потом.
- Меня зовут Обаяна. Мой отец – барон Подшофе, у нас поместье за рекой. Это иностранцы какие-то, по именам видно. Деб О’Шир, Шай-Ки-Член, женщина еще есть – Жабба Д’Ырк, вот она меня и похитила, притворилась торговкой и ее пустили в поместье. Я здесь уже неделю. Они отправили моему отцу письмо с требованием выкупа за меня…и для наглядности вложили в пакет мою косу, – только сейчас Монамур заметил, что волосы девушки неаккуратно острижены чуть ниже ушей. – Сказали, что если не получат выкупа, следующей посылкой отправят ему мой палец…он отправил ларчик с золотом, они получили его на днях. Но сказали, что этого мало. И вчера послали еще одно письмо. Дали еще неделю срока. Вот я и жду…- она всхипнула.
- Так-так…- задумчиво протянул принц. – Ну что ж. Будем думать. – мысль о том, что в некоторых ситуациях ничего придумать невозможно, ему в голову не приходила.

Вскоре дверь открылась и в каморку вошла высокая полная неопрятная женщина. Поставила на пол две миски в невразумительным варевом и весело обратилась к Обаяне:
- Что, принцесска, не скучно тебе теперь будет? Как думаешь, его сиятельство на тебя такую глаз положит, грязную да ободранную? Я-то теперь не хуже тебя дворянка!  А хотя может и положит, сам недалеко ушел! Главное, чтоб папаша твой вовремя подсуетился, пока есть на что колечко надевать!
Монамур покосился на вжавшуюся в стену, угрюмо поблескивающую глазами Обаяну, взял с пола миски, одну вручил девушке и спокойно сказал:
- Ну довольно разговоров, уважаемая Жабба. За посудой можете зайти через полчаса.
Жабба Д’Ырк в возмущении открыла и закрыла рот. Лезть бить морду нахальному пленнику было рискованно, а просить о помощи мужчин не хотелось – подняли бы на смех. Да им и своих дел хватало. Похоже, придется пока оставить безответную девчонку в покое. Она развернулась и захлопнула за собой дверь. Монамур так же невозмутимо приступил к обеду, перемешивая и черпая ложкой неаппетитную похлебку:
- Мммм…руки повару оторвать. Мда. Да ешь, чего ты, съедобно же в принципе…о, смотри-ка, косточка. То есть на мясе все-таки. А хотя нет, это щепочка…
Обаяна даже улыбнулась. Вдвоем действительно становилось не так страшно.


Наутро в каморку ввалились Деб О’Шир, Шай-Ки-Член и еще пару разбойников с клеткой в руках. В клетке возились перепуганные голуби, добытые ночью похитителями из герцогской голубятни.
- Ну что, ваше сиятельство, будем писать письма, - весело заявил Деб. – А ты знаешь, что у тебя вороны в голубятне водятся? Ты бы еще кур там развел…
         Шай-Ки-Член захихикал и вручил принцу бумагу и письменный прибор с принадлежностями.
Монамур невзначай бросил взгляд на оконце под потолком. Увиденное его обнадежило. Под диктовку бандитов он быстро набросал послание отцу, то и дело фыркая и мотая головой: «Ну кто так выражается? Да не употребляю я таких слов! Ну да как хотите, черт с вами…», и отдал похитителям, громко от души выругавшись:
- Террористы хреновы! – за что немедленно получил по лицу. Но снова глянув на оконце, все равно улыбнулся.

По утрам Салагон проверял почту. На стол перед ним приземлился изящный белый голубь со свернутым клочком бумаги на лапке. Записка гласила: «Отец. Право, неловко обращаться к тебе с такой просьбой. Я не смел беспокоить тебя раньше, не убедившись окончательно, что самостоятельно справиться с ситуаций в герцогстве я не сумею. Но к сожалению, ситуация близка к катастрофической, герцогство досталось мне в плачевном состоянии и с практически пустой казной. Наладить дела без сторонних денежных вливаний я не сумею. Прошу тебя оказать посильную помощь в размере сундука золота на восстановление владений. Твой почтительный сын Монамур». Салагон удивился – брат принял владение этой землей полгода назад, с тех пор они не раз виделись, и ни разу он не заикнулся о каких-то действительно существенных проблемах. Но может, и правда скрывал, не хотел отца беспокоить…Но тут на стол плюхнулся лохматый черный ворон, расправил крылья и грозно изрек:
- Террррористы! Террористы хрррреновы!

Оксана, тихо чертыхаясь, колупала крючком микроскопические пинеточки для будущего малыша. Умапалата рекомендовала ей это занятие как успокаивающее. «Это ж как нужно психовать, чтобы вот этим успокаиваться», - ворчала Оксана. В этот момент вошел одетый по-походному муж. Ласково улыбнулся, поцеловал в щечку и сообщил:
- Я к Монамуру ненадолго, у него охота намечается. Ладно?
- Ладно. К старшему тоже заскочишь? Уме привет. 
- Передам обязательно!
Выйдя от жены, которую ни в коем случае нельзя было расстраивать, Салагон прошел через арсенал, вооружился до зубов, потом оседлал коня и вылетел за ворота, держа ворона на охотничьей перчатке. 

Наступило очередное утро. Ночью Обаяна почти не спала – до истечения назначенного ее отцу срока оставалось два дня. Позже, как обычно, вошла Жабба Д’Ырк, шваркнула на пол две миски с кашей. А послышались шум, стук, крики – в доме и вокруг него явно что-то происходило. 
- Что-то случилось…наверно, отец не прислал денег или прислал мало…Они точно отрежут мне палец…а потом еще и еще…- прошептала девушка.
- Не бойся. Я не дам им ничего тебе отрезать, - твердо сказал Монамур, правда, понятия пока не имея, как он сможет этому воспрепятствовать.

Тяжелая дубовая дверь дрогнула от мощного удара, слетела с петель и грохнулась посреди каморки. В дверном проеме возникла высокая массивная фигура. Радигорд Могучий –  свирепо оскалившийся, весь в крови и грязи, с топором в одной руке и мечом в другой – шагнул внутрь. И обрадованный Монамур вдруг на миг увидел не того старшего брата, к которому привык за последние несколько лет – деловитого, хозяйственного увальня –  а его же в страшный день тринадцать лет назад, когда тот, семнадцатилетний, получил свое прозвище. Когда он в одиночку вышиб мятежников из Зала Совета, вооруженный алебардой, выхваченной из рук убитого начальника стражи, и гнал их редеющую кучку до ворот, а тринадцатилетний Монамур стоял на галерее с натянутым луком в дрожащих руках и одной мыслью – не попасть в старшего брата… ни в одного из старших братьев. В день, когда умерла мама…
Наваждение спало. Радигорд встревожено спросил:
- Эй. Ты там живой?
- Живой, - засмеялся Монамур, вставая и подходя к брату. – По чистой случайности живой. Ты бы хоть «Поберегись» кричал, прежде чем дверь вышибать.
Братья обнялись.
- А младшенький где? – спросил Монамур.
- Где-то там, - Радигорд махнул рукой куда-то себе за плечо могучей, поросшей рыжеватыми волосами рукой. – Развлекается. 
Откуда-то из коридоров донесся вопль ужаса и азартный охотничий клич Салагона. Младшенький развлекался.

Братья, держа коней в поводу, стояли у обочины дороги. Рядом переминались с ноги на ногу плотно увязанные в пучок изрядно потрепанные бандиты. Конец связывавший из веревки крепко держал Радигорд.
- Ну, мы к отцу. Ты с нами или потом догонишь? - спросил он Монамура.
- Потом, - ответил тот. – Мне вот…девушку надо до дома проводить.
Старший усмехнулся. Братишка, осунувшийся, грязный, с заплывшим глазом, крепко держал за руку бледную девушку с неаккуратно обрезанными взъерошенными волосами.  Тот улыбнулся в ответ и погладил сидящего у него на плече ворона, которому явно придется выучить еще один маршрут.