За Родину! За любовь!

       (Рассказ основан на реальных событиях. Имена героев изменены.)
                Театр военных действий.

    Николай Семёнов, старший лейтенант, танкист, вот уже почти два года не видел свою жену, Верочку, и не ни одного письма не получил за годы войны от своей любимой красавицы.
    В конце июля 1941 года, он, учитель физики и математики, директор одной из Мценских семилеток, был призван на фронт. А Верочка, учительница немецкого языка этой же школы оставалась ждать своего мужа в небольшой, но в удивительно красивой деревушке, с неглубоким прудом прямо через дорогу от школы, с прямыми липовыми аллеями, отделявшими школу от бывшего барского сада, раскинувшегося по берегам пруда и заброшенным кирпичным заводом на окраине смешанного леса с молодыми березками и высокими тонкими стволами орешника. В саду с ранней весны до осени жужжали пчелы. Здесь располагалась колхозная пасека. Между яблонями росла земляника, а в лесу на полянах - белые грибы, подберезовики, лисички, свинухи, и царь лесов – белый груздь.
    Они упивались волшебным запахом персидской сирени, резким, но проникающим в грудь запахом жасмина. Весной запах сирени и жасмина смешивался с запахом гвоздики, что росла на школьных клумбах.
    И Николай, и Верочка любила наблюдать за восходом солнца, когда его первые лучи робко пробивались сквозь пушистую крону лип, вечерами сидели на маленькой деревянной веранде их общежития, и глаз не сводил с заката солнца.  А солнце медленно опускалось за горизонт, прощально кидало свои лучи на верхушки деревьев, играло всеми переливами красок на узкой полоске неба, суживающей и заполняющей сначала сиреневым цветом, и медленно темнеющей. Двое влюбленных крепко прижимались друг к другу, они молчали, но их сердца стучали в унисон, а природа давала им возможность любоваться собой человеческому глазу. Тишина, покой, умиротворенье благотворно действовали на них и очаровывался своей неподражаемой красотой и непередаваемым своим волшебством.
    Два года войны и – ни одного письма от той, кото любил Николай больше жизни.
  Шел 1943 год. Позади были два года страшных испытаний для старшего лейтенанта, Николая Семенова.
    А война делала свое мерзкое дело: крушила города и села, убивала людей…
Мир в глазах танкиста Семенова приобрел два цвета: белого и ненавистного серо-пепельного. Белый цвет олицетворяла Красная Армия, которая очищала Родину от захватчиков-фашистов. Немцы ему виделись в серо-пепельном цвете: их одежда со свастикой демонской, их самолеты, танки и всё вооружение были ненавистны и презираемы танкистом Семеновым.
    Николай Семенов, русский танкист, давил, бил, крушил сатанинскую силу. Семенов был освободителем, а немцы – захватчиками. Они разрушили мирную жизнь и покой советских людей. По из вине Николай оставил свою любимую работу, педагога, по их вине он ничего не знал о своей сероглазой, о любимой жене, Верочке.
   Протяженность Брянского фронта, в котором воевал старший лейтенант Семенов Николай, тянулась от старинного города Белева Тульской области до поселка Верховье Орловской области по берегам небольших рек, Ока и Зуша. Поймы рек от Белева до города Новосиля назывались «долиной смерти».
    Лирик по природе, в это время Николаю было не до любования природой. Как одно мгновение сменялись времена года, он не заметил, как день переходит в ночь и наоборот, но образ Верочки был с ним каждое мгновение: засыпал с мыслями о ней, воевал за их будущую счастливую жизнь. Ее легкий голубой газовый шарфик вместе с ее фотографией согревали его в морозные ночи, студил его горячую кровь в жаркие летние дни. Воевал с мыслью, что придет время, и он увидит свою любимую, и его потрескавшиеся губы   испьют то блаженство, которое, Николай, испытывал раньше, припадая к ее соблазнительному, хрупкому телу.
Ах! Какие у Верочки сладкие губы. Ах! Какая нежная, бархатная у Верочки кожа! Только он один это знает! Он никого не замечал вокруг себя.  На него никак не действовали томные взгляды окружающих женщин. А ведь и они, женщины, встречались на его пути…
 Кругом война, горе и разлука, а у Николая не сходит с лица улыбка. Он живет, не замечая боли, крови, разрухи, в мечтах о встрече с любимой. И никому не понять его состояния…
  В ходе Орловской наступательной операции в соединении армий Брянского фронта с четвертой танковой армией Западного фронта советские войска разгромили Болховскую группировку фашистов. Вместе с частями этой армии дрался и Николай. Он не по наслышке знал, какой ценой зимой 1942 года была достигнута Кривцовская высота Болховского района. Знал, сколько людей осталось навечно лежать на высоте 203,6. Эта высота около Кривцово считалась ключом к Болхову.  Здесь был создан прочный оборонительный узел с тремя рубежами сопротивления. Траншеи в 2-3 линии в полный рост тянулись на всем рубеже. Все траншеи соединялись между собой.  На каждом изгибе через 20-30 метров находились пулеметные гнезда. Дзоты и блиндажи имели от четырех до двенадцати накатов. Изнутри укрытия дренажированы, обделаны расколотыми бревнами, поленьями с буржуйкой и постельным бельем на нарах. Имелись проволочные заграждения и минные поля. На каждый опорный пункт приходилось 10-15 огневых точек, оснащенными крупнокалиберными пулеметами, противотанковой артиллерией, минометами. Танки прятали в окопах.  У себя за спиной немцы держали дальнобойные орудия, гаубицы и тяжелые минометы.
   Февраль и март 1942 года были холодными и снежными.
    Наши советские части прочно заняли оборону и удерживали плацдарм на западных берегах Оки и Зуши. Начинали наступление без поддержки танков, артиллерии и авиации. Шли в атаку в пять эшелонов с интервалами 500 метров. Как только первая цепь пролегла, на стену поднималась другая, третья и четвертая.  Противник подпуская близко, а затем из всех видов оружия открывал огонь. И только пятая цепь к вечеру одолела Кривцовскую высоту.
   На полях штабелями лежали замершие трупы убитых.
    На берегах небольшой речушки Березуйка завязли в позиционных боях. Земля закоченела. Саперная лопатка отскакивала от нее со звоном и искрилась.  Все советские солдаты у немца, как на ладони. Чуть пошевелишься- и получай в награду или пулеметную очередь, или минометно- артиллерийский залп.
   От 51 лыжной бригады осталось много брошенных лыж, и жильцы местных деревень после освобождения несколько месяцев топили ими печку.
  В боях принимали участие 116 морская стрелковая бригада, а с 1 апреля 1943 года вступили и 68 танковых бригад, в составе одной из них и был Семенов Николай. В один из июльских дней, Николай получил от командования разрешение на сутки заскочить в деревушку, где жила и ждала его Верочка. Их всего семь километров разделяло друг от друга.
   Танк, как на крыльях, летел от села Фетищево в направлении к этой деревушке, где совсем скоро Николай увидит свою любимую.
    Природа своей изумрудной зеленью, лазоревым небом, теплым ярким солнцем скрашивала военные шрамы на земле, по которой в довоенное время он вместе с Верочкой не раз ходил в негустые леса за грибами, а по буграм они рвали землянику и чабрец для чая.
    Нет! Еще не заросли противотанковые окопы мелким кустарником, не развалились землянки сзади деревень, где население пряталось во время боев. Везде были видны брошенные немцами подбитые танки, минометы, осколки от разорвавшихся крупных бомб, воронки от них попадались чуть ли не на каждом шагу, но земля дышала миром и покоем, и небо было чистым и не заволакивалось дымом и гарью от бомбежек.
    Тяжелый танк Николая будто чувствовал радостные предвкушение встречи с дорогими ему местами, а, главное – с Верочкой и летел, летел… Проскочив по деревенской дороге, Николай остановил танк возле старинной груши, что росла возле калитки, возле школьной территории. Первыми он увидел двух старушек, своих школьных уборщиц, Бирюковых Варю и Шуру. Заметив на боку танка красную звезду, техслужащие не испугались, а с любопытством остановились и стали ждать, когда из танка появится танкист.
   Спрыгнув на землю, Николай обратился к сестрам:
- Где Вера Алексеевна?
Удивленные старушки, признав в танкисте своего бывшего директора, радостно заулыбались.
- Дак она только что уехала с обер лейтенантом на дрожках,- негромко проговорила Варя и поставила на землю ведра с водой.
- Как уехала? - Николай побледнел.
- Ваша жена всю войну прислуживала немцам, - добавила Шура, - она у них была переводчицей.
- Николай оторопел. Все чего угодно ожидал он услышать и увидеть, но только не этого.
-Куда? – Только и смог он спросить.
- А мы не знаем – Сестры видя, что Николай побледнел от таких их слов, пожалели своего директора и не стали рассказывать ему о том, что Верочка уже более года жила с немецким офицером.
- Наверное на Азарову поехали, - добавила Шура.
 Николай мгновенно вскочил в свой танк, и машина грозно урча затарахтела по щебенчатой дороге через липовую аллею в направлении в Азарово. Он знал, что в Азарово находился немецкий штаб.
   Еще не скрылись липовые аллеи, а впереди возле Куриных лапок (перекресток, где пересекались дороги) он увидел легко бегущие дрожки. Правил ими немецкий офицер, а рядом доверчиво склонила свою светловолосую голову на его плечо, Верочка. Ее волосы рассыпались по плечам, золотом светились на солнце, и ими легко играл ветерок.
   Потемнело в глазах Николая. За считанные секунды танк настиг парочку.
- За Родину! За любовь! – шептали потрескавшееся губы Николая.
Он не чувствовал встряски своего верного друга, танка, не услышал предсмертный крик Верочки. Лошадь билась в агонии на дороге о камни.
- За Родину! За любовь! – в исступлении шептали губы Николая.
***
     Когда Николай вернулся в свою часть, сослуживцы не узнали его: густая шевелюра Николая была седой. И теперь во время боев направлял свой танк в самую гущу боя, не боясь погибнуть. Но однажды он погиб. Танк Николая подорвался на мине. Когда его хоронили, рядом с партбилетом в кармане гимнастерки обнаружили голубой газовый шарфик рядом с фотографией белокурой, красивой девушки. Слова: - «На вечную память. Верочка» были наполовину залиты кровью.
***
    В этом рассказе настоящее встречается с прошлым. Так было, а Кривцовский мемориал есть. Но будущее будет представлено в книгах, на подмостках театра, в кино. Но, меня одно удивляет: почему нет до сих пор возле мемориала хотя бы часовни, где люди могли бы поставить свечи за тех, кто ценой своих жизней защищали свою Родину от врага?