неуловимая ч5

новогодние праздники в самом разгаре. не все выпито, не все конфеты подъедены, есть еще в жизни место чуду. по городу ездит новогодний трамвай сверкая голубыми гирляндами и Дед Мороз в кабине водителя приветствует всех подняв руку. люди на улице машут в ответ, улыбаются, дети в восторге. внутри трамвая серебряная мишура и кондуктор в костюме Снегурочки, по вагону разносятся песни про Новый Год, про снег кружится и синий иней. а пока медведи трутся о земную ось, наш трамвай отправляется на бульвар Заречный, доносится из динамика. Иза сидит у окна почти по брови закутавшись в шарф. она неоднократно уже видела этот праздничный трамвай и вот по дороге с работы села именно в него. неужели чудеса случаются, думает Иза. за окном взрослые женщина и мужчина смеются и машут Деду Морозу. их недавно сократили с работы и они набрали кучу кредитов под Новый Год. новой работы еще нет, съемная квартира не оплачена. ежедневно им звонят и угрожают коллекторы. но сейчас они смеются и машут Деду Морозу. ребенок рядом с молодой мамой замер и чуть приоткрыв рот смотрит на проезжающий мимо блестящий вагон. женщина с трудом держит спину, ее гражданский муж и отец этого ребенка 31 декабря сильно напился и избил ее. она ходила снимать побои и написала на него заявление в полицию, но ему конечно же ничего не будет. к Рождеству она его простит, а там и спина заживет. ненадолго. но сейчас она улыбается и смотрит как ее сын заворожен сверкающим трамваем. мальчишка подросток сорвался с остановки и бежит вслед за трамваем что бы помахать в ответ Деду Морозу. когда он вырастет, то свяжется с плохой компанией и подсядет на наркотики. продаст всю технику, что есть в доме. будет избивать мать требуя денег и как то под вечер умрет в чужом подъезде от передоза. но сегодня он еще верит в чудо и бежит вслед за сказочным трамваем.
почему то хочется плакать. Иза прячется еще глубже в шарф и старается пересилить это желание. на глаза наворачиваются слезы, внутри что то сжимается и кажется вот-вот она не справится с эмоциями и разрыдается прямо в этом новогоднем вагоне под песню Агузаровой "а снег идет, а снег идет". так хотелось сказать Снегурочке о том, что у них чудесный трамвай и какие же они молодцы что дарят людям эту радость и эти улыбки. так хотелось сказать как это важно и нужно. но вместо этих слов Иза сидит у окна и смотрит немного вверх, что бы слезы что выступили не скатились по лицу. это всё так трогательно, думает она. и почему то хочется плакать.

девушки о чем то увлеченно перешептывались. одна из них самая молоденькая теребила русую косу, взгляд ее был растерянным. пухлые губы ее были слегка разомкнуты, а меж передними зубами игриво виднелась небольшая щель, которая определенно придавала девушке очарования. сестры продолжали шушукаться, как вдруг из под скамьи рядом с которой они стояли вылез их младший брат. предусмотрительно убегая подальше от девушек мальчишка на весь дом заорал:
- у Марфы кровяка пошла!
Семка, вот сучонок, - затараторили сестры, - чего лаешь, как резаный? не говорят об этом. девушки недовольно взмахивали руками и пытались успокоить еще больше разволнованную Марфу.
- кровяка пошла! - продолжал где то в хате кричать Сема.

в эту ночь вся деревня собиралась идти в церковь на службу в честь рождения Христа. Марфа строго держала пост и с нетерпением ждала этой ночи. в Рождество всегда происходят чудеса, это она знала точно. а еще всю неделю после можно гадать. она достанет из под матраца карты, что достались ей от бабки Зины и разложит их определенным образом, чтоб весь год преследовала удача. сестры тоже придумают кучу разных гаданий и они не будут спать ни одну ночь на святки, как это и происходит каждый год. Марфа достала белое кружевное платье, оно выглядело скромно, но очень ей шло. расчесала длинные прямые волосы деревянным гребнем подаренным ей отцом и уже собиралась выходить из своей комнаты, как к ней зашла матушка.
- что случилось? - спросила Марфа, - я уже готова.
- нет, доченька, - неуверенно начала мать, это была уже пожилая женщина. за свою жизнь она успела родить девять детей и это явно сказалось на ее внешности и здоровье. голос ее был тихим, а волосы под платком седыми. - ты сегодня не пойдешь с нами в храм. тебе нельзя.
- как это не пойду? - ахнув спросила Марфа, - почему это нельзя? я говела вместе с сестрами и молилась каждую ночь перед сном. спроси у них, они подтвердят, - глаза Марфы стали еще выразительнее от удивления и непонимания за что ее лишают всеобщего праздника.
- я верю, доченька, верю, что ты постилась вместе с сестрами, верю в твои молитвы перед сном и знаю, что они были искренны и чисты. но, - женщина замялась прежде чем сказать главное, - у тебя пошла кровь. и в те дни покуда она будет идти тебе нельзя входить в храм. бабы грязные в эти дни, им нельзя к господу.
- как грязные, - не устояв на ногах присела Марфа на краешек кровати, - я вчерась со всеми в бане мылась.
- да не о том, - мать махнула на нее рукой, - не о том это. нельзя тебе в храм нынче, - голос ее стал тверже и было ясно, что далее этот разговор она продолжать не хочет, - нельзя и баста. и отец не пустит, - пригрозила она Марфе пальцем направляясь к выходу из комнаты, - не вздумай ослушаться.
- но как же... - Марфа не могла осмыслить только что ей сказанное, - я же говела наравне со всеми, я молилась каждую ночь. я так ждала Рождественскую службу, - но мать ее уже не слышала. вся семья отправилась в церковь.

Марфа так и осталась сидеть на краю кровати, в белом кружевном платье, с аккуратно лежащими локонами русых волос под платком. только сегодня она узнала о том, что у женщин бывают месячные и еще не знала как к этому относиться. ей казалось никто не обратит внимания, но этот дурак Сема... теперь еще оказывается, что из за этого ей нельзя идти в храм. Марфа была в полной растерянности. в комнату вошла незнакомая женщина во всем черном. она подошла к Марфе и присела рядом с ней на краешек кровати.
- тебе очень хочется там быть? - спросила она девушку.
- очень, - ответила Марфа, - там все мои сестры, все подруги. мы хотели стоять все вместе и держаться за руки. я очень ждала этот день, - всхлипнув прошептала она.
- тогда тебе стоит идти туда, - посмотрев Марфе прямо в глаза уверенно сказала женщина, - если очень этого хочется, то стоит это сделать.
- но матушка сказала мне нельзя, - возразила Марфа.
- твоя матушка повторяет за неумными и злыми людьми всякую ересь и тебе не стоит принимать ее слова на свой счет. ты еще много плохого услышишь о себе и о своей природе, но я хочу что бы ты запомнила одно: никогда бы Христос не отказал своей матери если бы та захотела посетить его дом. его мать смертная женщина и так же как и у нас с тобой у нее были месячные. но это не помешало ей родить того, кого у вас называют богом. не может родившая бога быть грязной. и потому выбрось эти глупости из головы и беги в храм, служба еще не началась и ты успеешь к началу.
Марфа сомневалась меньше минуты. у нее даже не возникло мыслей спросить о том, кто эта женщина и как она попала внутрь если вся семья ушла в церковь. Марфа набросила на себя полушубок висевший у печки, надела валенки и не попрощавшись со своей собеседницей выбежала из дома. игнорируя тропинки Марфа бежала коротким путем прямо по сугробам в сторону храма. деревня выглядела пустынно, все давно собрались на службу.

она вбежала в храм и служба началась. потихоньку пробираясь сквозь людей Марфа нашла своих сестер и подруг, они стояли плотно прижавшись к друг другу и держались за руки. Марфа взяла в левую руку руку старшей сестры, а в правую - руку своей подруги Лидки. девушки удивленно посмотрели на Марфу, мол как, и ты тут? но через мгновение удивленные взгляды сменились тихими улыбками и теплыми рукопожатиями. они были все вместе, как и хотели. им было светло и радостно. горели свечи, пахло воском, а от волос девушек мылом. все стояли чистые, довольные и крестились. крестилась и Марфа.
через пару часов ноги затекли, почувствовалась усталость. мать с отцом грозно смотрели на Марфу с другой стороны церкви. простят за ослушание в честь праздника или высекут, думала Марфа. плевать. настроение несмотря на усталость было хорошим, рядом стояли ее подруги и вместе им было все по плечу.
когда служба кончилась и народ стал выходить из церкви по ногам Марфы стекали теплые красные струйки крови. она шла и оставляла за собой на полу красные капельки. девушек нагнали мать и отец.
- срам то какой! - тихо и зло прошептала в самое ухо Марфы ее мать, - сказали же не приходить, что за непослушница такая. вот домой придем отец тебе розог то задаст, ох задаст.
за воротами храма шло какое то веселье, хохот и крики доносились до тех кто выходил из церкви. когда сестры вышли за ворота храма они увидели кучку девчонок в ярких юбках и с непокрытыми головами. они что то улюлюкали и размахивали подолами так, что были видны голые ляшки. рядом идущие с сестрами взволнованно загомонили, где то послышался мат.
- тьфу ты черт, потаскухи! - сплюнув сказал мужик идущий сзади Марфы.
- а кто это? - спросила его женщина ведущая под руку старенькую бабулю.
- да шлюхи эти из "Оврага", кабак что в конце деревни. вот где разврат то творится, - злобно сказал мужик почесывая за ухом. - спалить бы их к чертям собачьим!
- ну уж не в такой же день, - попыталась его успокоить женщина, - праздник же.
- да какой с ними праздник, - махнул мужчина рукой и отошел в сторону. видимо в "Овраг" его не приглашали и ему было очень обидно.
девушки вскидывали ноги и лихо отплясывали, но прихожане встретили их веселье руганью и плевками. одна из девушек ярко размалеванная в красной юбке с белыми цветами сделала шаг вперед и громко запела. голос ее был низкий, гулкий. над крестами деревянного храма понеслась зычная частушка:

мы стоим на паперти
ты тут ***м не верти
мы монашки, а не ****и
отъебись же бога ради

ууу-ууух! - отплясывала девка в красной юбке. остальные ее подбадривали криками и хлопали в ладоши не забывая обмахиваться подолами.
- позор! - кричали христиане не ожидающие такого зрелища после пяти часов службы и множества поставленных свечек.
- что ж такое то господи, - шептали женщины уводя быстрее детей в сторону, что бы они не видели этого безобразия.
- шалашовки проклятые! ишь чего удумали, - грозно разносилось в толпе медленно текущей за ворота храма.
переведя дыхание простоволосая девка в красной юбке встала по стойке смирно и был у нее вид будто собралась она читать важное послание всем собравшимся. бросив взгляд на прихожан девушка ухмыльнулась и разразилась еще одной частушкой:

окончен пост, христос родился
вот и первая звезда
поп куренком подавился:
бога родила ****а.

на последней фразе она резко задрала подол вверх и людскому взору предстал ее темный мохнатый лобок. ууу-ууух! доносилось из под юбки. бога родила ****а, бога родила ****а, - подпевали ее подруги.
- мракобесие какое то! - ругались в толпе.
- невозможно! всех под суд!
- потаскухи! сжечь потаскух!
- да уберите их уже хоть кто нибудь отсюда! - завопила какая то женщина.
все разом опомнились и побежали на тех девок с кулаками. как давай их за волосы трепать, под ребра бить да по снегу валять. а те отбиваются, не даются. самая борзая кусается, плюется как есть сука. визжат, голыми ногами дрыгают. вот веселье под Рождество однако, думает дедок поправляя шапку, - ну дела. девки сильные оказались, вырвались и рванули наутек. бегут хохочут, одна подол свой красный опять задрала - лобок мохнатый напоследок показывает и гогочет. догонять их никто не стал. разошлись по домам.

дома сестры побежали накрывать на стол. все пришли страсть голодные. Марфу решили не наказывать и послали в подпол за капустой соленой. вылезла она с плошкой из подпола, одна из сестер ей помогала его закрыть, а сама девок тех все вспоминает и улыбается странно.
- ты что? - с беспокойством спрашивает ее сестра.
- а я знаешь чего подумала, - говорит Марфа, - коль Христа женщина родила, то она выше бога. и это мужики нам должны на стол накрывать, а не мы им. почему мы бегаем за тарелками и соленьями тогда как братья наши за столом уже сидят.
- ты чего это? - испуганно спрашивает сестра, - с ума сошла? тебя отец с матерью до смерти розгами забьют будешь такие слова говорить. да и замуж не возьмет никто, - напоследок добавила она.
- а я и не пойду замуж, - чавкая соленой капустой говорит Марфа, - надо тоже. я в кабак пойду, плясать буду. весело там.
- спятила, батюшки ты мои, - прижимая руки к лицу ахнула сестра, - как есть спятила.
- а я карты завтра возьму и всех местных парней приворожу. а когда они ко мне свататься придут выйду на порог и юбку задеру как та бабонька у церкви, вот смешно то будет. а замуж за них не пойду. я бога могу родить, а они чего могут? вот пусть по началу чего научатся, а там поговорим.
- ох попадет тебе от батьки, - шептала испуганная сестра, - да так разве можно про мужиков говорить, - укоряла она Марфу.
- а чего не можно, чего не можно? родить они не могут, капусту не солют, мамка солит с сестрами, еду себе готовить не могут, посуду грязную и то помыть не могут. мы же с тобой и бегаем на колодец за водой, греем ее и моем. а чего они могут?
- ох попадет тебе, - причитала сестра, - беги капусту на стол неси, заждались уж!
- заждались они там, - продолжая чавкать капустой ворчала Марфа, - я бога могу родить, а они чего могут. коль Христа женщина родила, то я выше их. и капусту им еще принеси. вот еще. подождут.

в темном углу рядом с подполом стояла Морена в черном одеянии и улыбалась. хороша девчонка, ох хороша. далеко пойдет, - заключила она, - если замуж конечно не выйдет. женщина поспешно сплюнула, постучала по деревяшке, обернулась вокруг себя и исчезла.
...
- мне страшно. что то тревожит, не дает собрать мысли воедино, страх подступает, подкрадывается к сердцу, - она сидела на кухне и смотрела куда то в стену. мир за окном тихо спал, снег укрывал спящую землю, оберегал ее. есть те, кого оберегают, - думала Иза, - и есть я.
- ты боишься своей силы, - негромко вещал внутренний голос, - ты бежишь в панике от нее, но она снова и снова нагоняет тебя. ты обескуражена тем, что находишь в себе. тебя пугает ответственность. ответственность за свои слова и действия, которые имеют последствия. все твои слова оставляют отпечаток. все твои действия отражаются на других. и это осознание приводит тебя в ужас. и твоя ярость... она может спасти, но может и убить. прими свою силу.
- я чувствую себя огромным уродливым великаном нечаянно забредшим в хрустальный маленький мирок для милых деток, - говорит она, - одно мое неловкое движение создает катастрофу. мой выдох грозит ураганом. мне приходится дышать через раз дабы позволить им спокойно жить. затаиться где то на окраине и сделать вид, что я уже мертва. может быть тогда я не причиню им вреда. но этот милый игрушечный мир сотрясается вновь и вновь от землетрясений моей лихорадки. меня знобит и вместе со мной вздрагивает весь мир. тяжко дышит, плохо спит. и меня мучает совесть.

ей снился сон. посреди комнаты стояла открытая клетка. из нее вышла большая дикая кошка. Пума или как ее еще называют Кугуар. Изу пронзил страх, Пума ходила так рядом с ней и могла в любую минуту напасть. хотелось загнать ее обратно в клетку, но видимо большая кошка была против. она и так слишком долго томилась в неволе. а теперь - свобода. грация и сила. ярость и мягкость. где убить одним движением, а где пощадить. все это знала большая дикая кошка. Иза не знала. но настало время узнать.

- если ты боишься, - проповедовал внутренний голос, - разозлись. разозлись как можно сильнее на то или тех, кого ты боишься. возненавидь их, возненавидь свой страх. приди в ярость. злость мощнее страха. за злостью стоит агрессия, сила, возможность защиты или нападения. не позволяй страху проникнуть в твое сердце, возненавидь его всей душою. не примиряйся со страхом и не делай его частью себя.
...
как только она зашла за угол он вышел из троллейбуса и направился к дому.

- а где же твой любимый?
- мой любимый поторопился в этот раз да умер за 10 лет до моего рождения.

- а где же твой любимый?
- мой любимый мимо прошел да не признал меня в этой жизни.

- а где же твой любимый?
- а мой любимый сном моим стал и не свидеться нам больше.

- а где же твой любимый?
- видела его я на фото да в жизни не знавала.

- а где же твой любимый?
- да в доме соседнем живет, но не любим он мне нынче.

- а где же твой любимый?
- с другою гуляет.

- а где же твой любимый?
- Вороном обернулся да в лес улетел.

- а где же твой любимый?
- амулетом моим на шее стал.

- а где же твой любимый?
- знать не судьба, не судьба.

- Марфуша, чего грустишь, душа моя? - ласково спросила ее сестра.
- тошненько мне нынче, на сердце что то тяжелое навалилось и не отпускает.
- выйди из дому, прогуляйся. воздух морозный свежий развеет все твои печали.
- на Степку да с Катькой смотреть? не пойду!

- Марфуша, чего грустишь, душа моя? - ласково спросила ее сестра.
- тошненько мне нынче, на сердце что то тяжелое навалилось и не отпускает.
- выйди из дому, прогуляйся. парни молодые вон вокруг да около ходят. а Степка самый статный из них, бравый. с Катей они недавно рассталися.
- знаю я. да не хочется мне его видеть. совесть мучает. да кому суждено вместе быть вновь сойдутся.

- Марфуша, чего грустишь, душа моя? - ласково спросила ее сестра.
- тошненько мне нынче, на сердце что то тяжелое навалилось и не отпускает.
- выйди прогуляйся, сестра моя. Степан к тебе день за днем ходит видеть хочет. уважь парня пройдись хоть с ним по деревне. знать тоскует сильно по тебе.
- знаю я. да не хочется мне его видеть. темное что то меж нами витает. да не я ему мила. свеча черная надымила, разум окутала. время пройдет прояснится, а нынче нечего.

как только она зашла за угол он вышел из троллейбуса и направился к дому. на улице она платочек обронила с инициалами, он случайно подобрал и в карман ближе к сердцу положил. она песню поет, он ногой в такт постукивает. ей апельсинов захочется, он покупает и девушке своей несет. ей ночью кошмар приснится, он в поту под утро проснется. она плачет, он корвалолом лечится. она смысл жизни потеряет, он находит и не знает кому отдать. она котенка гладит, он довольный от солнца щурится и чуть ли не мурчит. она вывеску рекламную видит: любовь - это..., он на стене в подъезде читает: что то странное. раз, два, три! - говорит она сыну подруги. коль не любишь хоть соври, размышляет он по дороге на работу. почему я везде не вовремя, думает она. почему я везде не к месту, вопрошает он. купила кактус он зачах, рассказывает она матери. нашел кактус на помойке вдруг зацвел, удивленно говорит он коллеге, а по вечерам стишки коряво выводит в тетради: увидеть дай себя хоть взглядом. а она ворочается с боку на бок в ночи: я рядом, рядом, рядом...

- как же найду я тебя?
- я всегда рядом буду, поблизости. ты узнаешь меня.
- как же я узнаю тебя?
- я знаки тебе оставлять буду. то тут, то там. след мой с другим не спутаешь. запах мой за версту почуешь. один раз в глаза взглянешь - вспомнишь.
- но память, я все забуду.
- я напомню. в крайнем случае... сама тебя найду.

- здравствуйте, вы сдаете квартиру в Архангельске?
- вы ошиблись номером.

- Марфуша, Степе совсем поплохело. слег и не встает больше. тебя зовет. страдает парнишка, извела ты его. будь милосердна, сходи проведай.
- не пойду. свечу пусть берет да в бане ночью сожжет ее. может полегчает. да пусть к Катьке своей свататься идет, а сюда носа больше не кажет. не приму я его. умаялась. видать не так крепка любовь его раз ему о ней напоминать приходится.
...
когда то она жила рядом с морем. и теперь оно часто ей снится. когда то она сильно его любила, но волны памяти омыли берег прошлой жизни и растаяли его следы. ей снится море. и знакомый образ. что то манящее в самую глубь ее сердца, в его сердцевину. ведь должна быть сердцевина у сердца. наверное должна. на его периферии обитают близкие и родные ей люди, солнце багровое на закате, ветер теплый что в апреле, первые капли дождя. а в самом сердце сердца живет море и горит маяк, до которого она никогда не доходит. он светит ей и она идет на его свет. ей так хочется дойти...

Фаина прибежала на набережную, море было взволнованно и пена волн разбивающихся о берег шептала о том, что безвозвратно ушло на глубину его вод. приветы из прошлого, - шептала морская пена, - приветы из прошлого. Фаина зашла в воду почти по колено и рассматривала камни, которые пока их не возьмешь в руки казались невероятно красивыми и таинственными. она это знала. но стоит их достать из воды и они теряют всю свою прелесть. переливающийся на дне под водой таинственный камень становится просто камнем. и цвет поблек, и форма обычна и ничего в нем нет привлекательного. зачем я его взяла, думаешь ты. Фаина знает это. знает потому что в свое время перетаскала из моря наверное большую часть камней, что покоились на дне и все они казались ей необычайно красивыми, все таили в себе что то важное и их обязательно нужно было взять с собой. потом эти камни пылились на полке рядом с книгами. в руки их Фаина больше не брала. в один из вечеров полных меланхолии и одиночества Фаина собрала в большой пакет все некогда найденные камни и направилась в сторону моря.

они идут вдоль берега и держатся за руки. невдалеке семейная пара играет со своими детьми, мальчик и девочка. они идут вдоль берега и молчат. все давно сказано, каждая родинка на его теле ей знакома. она узнает его с закрытыми глазами лишь по запаху. ее руки никогда не спутают его руки с другими. все так прекрасно. так прекрасно обыденно.
- видишь семью с детьми? - спрашивает она, он поворачивает голову в сторону семейной пары. дети смеются и бегают друг от друга вместе с большой белой собакой.
- я хочу собаку, - говорит она сжимая крепче его руку, - хочу нашу с тобой собаку.

она сидит в панаме на покрывале обхватив колени руками. рядом бегают дети. ее дети. слышится голос ее мужа. ее белая собака игриво носится по песку и лает от счастья. на покрывале разложены фрукты, бутерброды, бутылка лимонада, который успел стать теплым. а так хочется выпить чего нибудь холодного. она смотрит как по берегу прогуливаются люди, кто то так же как и они пришли с детьми. кто то гуляет парочками. но ее взгляд привлекают те, что бродят одни. она видит девушку, волосы ее развеваются на ветру. это так поэтично, думает она и вспоминает о том, что когда то писала стихи. когда то ей нравилась девчонка из соседнего дома. когда то у нее было все впереди. когда то она тоже приходила сюда совсем одна и ее свобода была ее радостью и ее болью. она встает с покрывала и не оглядываясь назад идет в сторону воды. пройдусь немного, говорит она мужу, но он ее не слышит.

она стоит у самой воды, солнце садится. ветер становится прохладнее и ступни ног замерзают, но она не спешит уходить. что снится солнцу, - думает она, когда рядом проходит женщина в забавной панаме. в следующей жизни я обязательно стану волной. буду вечно влюбленной в берег, буду спонтанно нежной и неукротимо мощной. буду бесконечно разбиваться о скалы что бы вновь стать собой. познаю глубину морей и в колыбели моей будет спать самая красивая жемчужина. люди будут мечтать о встрече со мной и верить в то, что я излечу их раны. а я просто буду. здесь. всегда.

когда он поцеловал ее своды мечты рухнули. их губы не подошли друг другу, поцелуи его были вялыми, объятия безжизненными. то что только что горело ее фантазиями, ее бесконечными мыслями о том, как это будет обернулось холодным пепелищем, а не ярким пламенем что полыхает до самых небес. боже мой, - думала она, - боже мой. я не хочу его, не люблю его. хочется бежать без оглядки и больше никогда не встречаться. его лицо так близко, она смотрит в его глаза и что то в ней безмолвно кричит: ты убил мою мечту! лучше бы ты никогда не подходил ко мне, лучше бы ты никогда не подходил... когда он что то рассказывает ей становится скучно, она смотрит в потолок и думает о том, что когда она представляла их встречу вчера ночью то она была совершенно иной, она была лучше, ярче. мечта воплотившаяся в жизнь стала блеклой и как оказалось - ненужной. как она была прекрасна будучи мечтою! и как она стала банальна и убога осуществившись. кто бы знал, что так будет, думает она, кто бы знал. он говорит о том, что хочет на выходные взять ее в поход в горы. она смотрит на него и понимает, что не хочет с ним никуда. а ведь еще только вчера ей казалось, что и в огонь и в воду. мне казалось что у меня на крючке огромных размеров рыба и я уже предвкушала сытный и вкусный ужин, думала она пока он рассказывал ей про поход, в котором она не будет участвовать, а вытащив удочку из воды на крючке я увидела чей то дырявый башмак. он был так жалок и ненужен, что хотелось плакать. почему вблизи так убого то, чем ты любуешься издалека? почему мечта дороже, когда остается мечтою? почему тот у кого не сбылась ни одна мечта все еще жаждет жизни, а тот кто осуществил все - нет. какая зияющая пустота образуется там, где было лелеемое мною чудо. как жить теперь без этой мечты, о чем думать засыпая? с кем разговаривать одинокими вечерам если ты уже знаешь, что эти диалоги лишь плод твоих фантазий. почему мне интереснее говорить с тобой у себя в голове, думала она и смотрела на бесконечно чужого человека рядом, который о чем то рассказывал, но она давно потеряла нить его повествования. если это ты, то почему мы опять не совпали? почему твое приближение лишило крыльев, а не подарило их? почему ты притягиваешь к земле тогда как я люблю полет. зачем такие родные глаза в таком чужом теле, думала она и гладила его по руке.

свет маяка потух. Фаина держала в руке пакет с морскими камнями и пустота заполняла ее изнутри, заливала темной водой. грусть смоет морской прибой, напевала она, смоет морской прибой. достав первый камень и даже не посмотрев на него она бросила его в набежавшую волну. будь дома, сказала Фаина, только там ты поистине прекрасен. она достала из пакета горсть других камней и опустила руку под воду. камни ожили, начали переливаться, перешептываться. Фаина выдохнула и выпустила камни из руки. они возвращались на дно, туда где она взяла их. опустошив весь пакет она продолжала возвышаться над водой и рассматривать таинственные дары моря. нездешний цвет, невообразимые формы, то что было так привычно и блекло будучи у тебя в руках вновь заиграло новыми красками стоило лишь отпустить.

пусть плавает большая рыба да никогда не станет нашим ужином. пусть не один морской камень не раскроет нам своих тайн. пусть светит маяк и остается бесконечно далеким. пусть укажет путь, согреет в холодные ночи и никогда не станет обычной лампой в старой обшарпанной башне.

глубокой ночью Фаина вернулась домой. очертания комнат поплыли и стали смазанными, нечеткими. кто то ходил в соседней комнате. на улице слышались голоса ребят, что возвращались из похода в горы. Фаине вдруг показалось, что она забыла нечто важное. но что именно она забыла - она забыла. голова пошла кругом, из под воды подмигивали морские камушки, женщина в смешной панаме что то говорила про ее волосы развевающиеся на ветру. белая собака подбежала совсем близко и ее влажный теплый язык оставил мокрые следы на лице. дети просили почистить яблоко и она стала искать в корзине нож, но они забыли его дома. рука что сжимала ее руку была горячей, а на шее остывал только что оставленный поцелуй. у них будет собака. непременно у них будет собака, их собака. Фаина закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. я живу у моря, вспомнила она. мне всегда снится вода. надо найти ручку и листок бумаги. покачиваясь будто на волнах она встала и подошла к столу. взяла ручку, раскрыла тетрадь где то на середине и написала: меня зовут Иза.
...
она сидела при свете свечи и раскладывала карты перед собой. движения ее были медленными, плавными. свеча молча горела и лишь изредка пламя ее подрагивало будто от легкого сквозняка. даже не поприветствовала меня, подумала женщина, отличное начало. вот она выложила несколько карт, вот еще одну и рука ее повисла в воздухе. что за... - сквозь зубы прошипела она. вечно юная невеста в черном одеянии с хитрецой взирала на нее. какой по счету раз, она уже сбилась, снова и снова выпадает ей эта карта. снова и снова. рядом восседала Королева Кубков. и ты тут, - едва бросив на нее взгляд с затаившейся злобой сказала женщина, - да чтоб тебя! она замахнулась рукой в желании отбросить все карты как можно дальше от себя, но так и застыла в этом положении. из груди ее вырвался еле слышимый стон, но она быстро взяла себя в руки. бережно отложив колоду в сторону женщина рассматривала и без того ей знакомые карты. опять вы, - раскачиваясь из стороны в сторону шептала она, - неразлучницы вы мои, опять вы.

она вошла неслышно. он даже не заметил как она оказалась в его доме. она всегда бесшумно приходит, думал он, напугать хочет, на страх мой посмотреть, но не дам я ей этого удовольствия. мужчина сидел в одном из кресел и читал книгу при свете небольшой лампы на столе. это занятие его видимо очень увлекло и он не обращал никакого внимания на женщину стоящую рядом с дверью. на ней было черное платье с большими разрезами по бокам, на ногах проглядывали черные ажурные колготки. какие то витиеватые узоры, которые можно разгадывать вечно, как она любит, подумал он краем глаза увидев ее образ. очень хочет меня напугать и заставить думать о себе. заполнить собой мой разум, мое сердце, всю мою жизнь. ненасытная. мужчина тяжело вздохнул и перевернул страницу не поднимая голову от книги. но я не поддамся, не в этот раз. женщина неподвижно стояла в темном углу, волосы змеями сползали по ее плечам, губы ее были чуть приоткрыты в полуулыбке. он почувствовал сладкий приторный запах, ее запах. по началу аромат был еле уловим и он жадно вдыхал его боясь упустить. но его сладость, его терпкость нарастала. запах стал душным, заполнил всю комнату, нечем стало дышать. аромат, которым только что он наслаждался душил его, на глаза выступили слезы. пусти, пусти! - закрыв глаза тихо произнес он. отпусти. запах превратился из сладостно приторного в пряно могильный, на зубах что то заскрипело. последний вихрь его ударил ему прямо в лицо, словно горсть земли бросили на гроб, и отступил.
- зачем ты пришла? - не поднимая голову от книги заговорил он, - я не ждал тебя. женщина неподвижно стояла в темноте и не было слышно даже ее дыхания. чуть повернув голову, так что бы незаметно рассмотреть ее он подумал, а какого цвета ее глаза? странно, я не помню.
- нам нечего сказать друг другу. мы давно все решили. не понимаю зачем ты пришла, - уставившись в книгу взглядом который ничего не видит говорил он.
- я не звал тебя. прости, но я не хочу тебя видеть, - голос его дрогнул. черные наряды ее заколыхались, из угла послышался смешок.
- это не смешно. не смешно! - теряя терпение повысил он голос, - уходи из моего дома. уходи! я не звал тебя, я не хочу тебя видеть. ступай прочь! - последние слова показались ему весьма грубыми и он поспешно добавил, - прости.
- что мне делать с тобою, что мне делать с тобою, - закрыв лицо руками шептал он и мысли его кружили над ним стаей Воронов, - пошла к черту! пошла к черту!
- зачем ты меня изводишь? уйди раз и навсегда, раз и навсегда! я не позову тебя. обещаю...
на какое то время в комнате повисла тягостная тишина. лампа продолжала гореть, книга была отброшена и забыта. не желая смотреть в темный угол он сидел на кресле с закрытыми глазами.
- ты помнишь какого цвета мои глаза? - раздался мягкий женский голос и сразу захотелось тепла ее тела, объятий. не открывать глаз, не открывать глаз.
- не помню, - грубо ответил он, - не помню я! не желаю помнить.
- а я хочу что бы ты вспомнил, - тихо произнесла женщина и он кожей почуял как она ему улыбнулась. нежно так по девичьи. опутать хочет, опьянить, подумал он. напугать не вышло, другим путем пошла. но не поддамся, не поддамся...
- сколько же можно говорить об этом, - силой сдерживая подступающую истерику говорит он, - все кончено. нет ничего между нами. и не будет!
- кончено будет когда я решу, - говорит она в ответ и продолжает улыбаться, - ну так, какие у меня глаза? не помнишь? посмотри. посмотри мне в глаза, - голос ее крадется все ближе и ближе к его креслу. вот уже он забрался под его рубашку и свернулся маленьким клубочком точно гадюка в районе сердца. - взгляни же мне в глаза, - ласково говорит она, - не ведаешь ты что творишь. взгляни...
- ну не люблю я тебя! - резко вскочив с кресла закричал он, - не люблю! уйди, не приходи больше. дай жить мне спокойно. не люблю! - заходится он в истерика и топает ногами так что у соседей снизу должно быть летит известка с потолка, - не люблю!
она стоит и улыбается. ей все равно. вечно юной невесте в черном одеянии припорошенном землей все равно. любишь ты ее или нет. она стоит и в разрезах платья ее видны ажурные колготки узоры которых он будет разгадывать вечность да так и не разгадает. дыхание ее долетает до него и вновь пьянит его голову. он вдыхает ее запах еще и еще. на лице своем он чувствует нежность ее пальцев, они прохладные. она проводит ими по его губам.
- ты готов умирать со мной? - шепчет она ему на ухо, - готов умирать?
губы ее касаются его шеи, он тянется к ней навстречу забыв о своей нелюбви.
- помнишь мои глаза? - шепчет она ему, - помнишь? ты видел их не раз. посмотри же на меня, посмотри...
ее прохладные пальцы, сладкий аромат исходящий от ее тела, теплота ее дыхания заставляют его сдаться. и вот он уже жадно водит своими руками по ее черному платью, гладит ее мягкие волосы, наматывает их на палец и упивается их запахом.
- посмотри же на меня, - со смехом в голосе говорит она. только не смейся, думает он. нет, только не смейся. - посмотри мне в глаза, милый, - голос ее становится неприятно слащавым. на сердце скребет что то раздражающее будто своим когтем она сдирает все то, что было без нее.
он открывает глаза и приближается к ее лицу. глаза ее, думает он, я же помню, должен помнить. глаза ее... он силится всмотреться ей в лицо, но темнота не дает разглядеть цвет ее глаз. он всматривается все пристальнее, приближается к ней все ближе. а глаза ее, думает он... раздается громкий нездешний смех. и не ясно кто это смеется, женщина в черном платье или сам дьявол из нее на мир смотрящий. зачем, зачем, кричит он не в силах уже оторваться от бездны ее глаз. зачем ты опять это сделала, крик его превращается в стон. зачем ты опять обманула, он летит в бездну все быстрее, тьма засасывает его. теряются воспоминания о себе, о своей жизни, все становится неважным. глаза твои, из последних сил говорит он прежде чем исчезнуть навсегда, а глаза твои... женщина затаила дыхание перестав на миг смеяться.
- а глаза твои цвета Смерти.

чернота зрачка ее поглотила его. она сморгнула несколько раз. из левого глаза скатилось две слезинки. комната была пуста. горела лампа на столе, позабытая книга была раскрыта где то на середине. в комнате стало прохладно и запахло свежим пряным черноземом.

ветра шепот, шелест крыл. меня рано схоронил, на мой гроб как снег землица. поздно, но тебе не спится. рано крест суров поставил. выхожу земных из правил. мне тесна кладбищ могила, вылетаю хоть бескрыла. скрипнет ветвь, ворона с хрипом тебе напомнит о забытом. дрожит в руках твоих водица. то не снится, то не снится. позабыть меня хотел, но познав немало тел чуешь смрад в них, трупный запах будто ты у Смерти в лапах. рассвет весны сребром горит, неисчерпаем мой лимит. и не истлели мои зимы, и глазоньки неотразимы.

в черных нарядах птичья стая тебе напомнит пролетая
я прихожу в начале мая к своим любовникам живая.