Глава 7. Разведка в Университетском квартале

  Агнеса проснулась в семь утра под бой колоколов Тампля. Несмотря на ранний подъем, она чувствовала небывалую бодрость. Маркиза разбудила Шарлотту и шепотом приказала ей найти Люсьена и велеть ему собираться, сама же в это время беседовала с Бабеттой, переодеваясь в одолженное у горничной платье. Агнеса сообщила, что отправится в Университетский квартал, где находится Парижский дворец Гизов. Там живет ее старинный друг виконт Шарль де Рибомон, когда-то ухаживавший за тогда еще мадемуазель де Бопре.  Увы, ее набожность сыграла свою роль. Богатый и симпатичный виконт передумал жениться, но принял кальвинизм. Расстались они добрыми друзьями. Вот к нему-то  Бабетте, переодетой в платье маркизы, и надлежит отправиться, предварительно посетив Дворец Шатильонов. Она должна будет выехать, когда привезут новый портшез и проснется шевалье де Корильон. Перигорец не должен знать адрес виконта до тех пор, пока не пересечет Сену, иначе он помчится туда сразу же, сломав все планы маркизы. Сегодня ей предстоит превратиться в простую горожанку и попробовать хотя бы понаблюдать за логовом врага.

 Зевающий и чуть взъерошенный после сна Люсьен ждал маркизу у выхода. Она велела ему вооружиться дубинкой, сама же взяла корзинку, в которую Бабетта положила булочки, спрятав под ними пистолет. Повязав голову белым платком, Агнеса выскользнула на просыпающуюся улицу. Льежский подмастерье шел следом. Изнуряющая жара еще не успела опуститься на город.  Прогулка обещала быть приятной.
Внезапно Агнеса вспомнила, что так и не сказала Ланелю о разговоре с Вогезом.  Лемузенец не возвращался  в дом под Геркулесом и Львом, а значит, остался во Дворце Шатильонов у своего покровителя графа де Грамона. Придется наведаться туда.

 До резиденции главы парижских протестантов они добрались быстро. У ворот дежурили знакомые гасконцы, которые преградили вход неизвестной горожанке с корзинкой, но затем узнали приметного фламандца, пристальнее пригляделись к Агнесе и открыли ворота. Она же поняла, что маскарада мало -нужен грим, а для этого стоит найти уличных актеров. Вчера на Гревской площади выступала какая-то труппа.

 Граф де Граммон уже встал. Он чертыхнулся, увидев, что в его кабинет входит неизвестная девица.

- Доброе утро, ваше Сиятельство. Я бы хотела попросить вас об услуге, - девица низко поклонилась.

  Граф узнал маркизу де Монтобер. Ее красивый и мелодичный голос не спутать ни с чем.

- Мадам, прошу прощения за ругательства, но зачем вам этот маскарад?

- А разве есть другие возможности шпионить за Гизами? Хотела предупредить где я на случай чего-то непредвиденного. И да, месье де Вогез согласился перенести дуэль. Сообщите об этом де Ланелю, если он у вас.

- Я уже распорядился привести их обоих ко мне. С них станется отправиться на Пре-о-Клер, не думая о моем запрете. Благодарю за посредничество, но дальше я разберусь сам. Удачи вам, мадам маркиза. Ваш муж не простит мне, если с вами что-то случится, а мне не хотелось бы терять нашу многолетнюю дружбу.

  Агнеса кивнула и покинула дворец. У ворот она столкнулась с хмурым де Вогезом, спешащим к графу. Тот прошел мимо, даже не взглянув на женщину, она же поспешно отступила в сторону.

  На улице стало жарче. Духота усиливала неприятные запахи города, хотя на улице Тампль они ощущались не так явно. Причинами тому были большая чистоплотность гугенотов и отсутствие нищих в этих кварталах. Кальвинизм суров к бродягам и беднякам, ведь Богу угоден тот, кто преуспел.  Впрочем, Агнеса и Люсьен привыкли к ароматам Парижа. Льежский подмастерье, скучавший в Монтобере, чувствовал себя в большом городе в родной стихии. Его бодрое настроение и энтузиазм передались спутнице. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему свободной. Сбежать от сурового охранника! Идти по людным улицам за руку с верным другом, не выделяясь из толпы. Титул маркизы порой слишком тяготил Агнесу.

  Добравшись до улицы Бретоннери, маркиза поняла, что не знает куда идти. Фламандец также не мог помочь, раньше ему не доводилось бывать во Французской столице. Оглядевшись, парочка подошла к торговке селедкой, предлагавшей всем желающим свою не слишком аппетитную на вид продукцию. Эта женщина в простом поношенном платье выглядела весьма живописно. Многочисленные морщинки избороздили лицо, седеющие волосы выбивались из-под видавшего виды чепца, во рту не хватало зубов, что не мешало этому самому рту постоянно улыбаться, зазывая покупателей.
 
- Купи рыбки, милая, она у меня свежайшая – вчера выловлена, сегодня засолена, - произнесла дама, но Агнеса поблагодарила ее, отказалась и обещала зайти на обратной дороге, а пока лишь спросила дорогу до Универститетского квартала.

- Да все просто, дорогуша. Идите по этой улице вниз, до улицы Горшечников, по ней доберетесь до Гревской площади, а  там рукой подать до моста Нотр-Дамм. Пересечете Ситэ и еще раз через мост. А южане, я смотрю? – женщина смотрела несколько подозрительно.

- Да, мы с мужем с Юга. Там неспокойно, католики с гугенотами воюют. В Париже спокойнее.

- Да уж, будь они неладны эти еретики. Все-то воду мутят. Ну поди с Богом, милая, да не забудь вернуться, как обещала.

  Агнеса и Люсьен поспешили дальше. Вместе они миновали улицу Горшечников и вышли на Гревскую площадь. Именно здесь можно найти бродячих актеров. Едва Агнеса шепнула фламандцу о своем желании, как тот, благодаря своему росту, разглядел выступающих жонглеров. С трудом пробираясь сквозь толпу, гугеноты двинулись в сторону разноцветного шатра.

  На импровизированной сцене выступала молодая миловидная цыганка, танцевавшая с клинками под звуки бубна и барабана.  Ее причудливый наряд больше открывал, чем прятал, привлекая взгляды мужчин. Смуглый мальчик ходил в толпе, собирая монетки в деревянную кружку. Маркиза велела Люсьену бросить туда 5 ливров, что очень удивило мальчишку. Он внимательно посмотрел, куда щедрый господин убрал кошелек, но Агнеса схватила его за истрепанную куртку и прошептала на ухо пару слов. Тот кивнул и исчез за сценой. Танец продолжался. Ритм становился все быстрее и быстрее, разгоняя по жилам кровь и пробуждая томление. Молодая женщина вцепилась в руку Люсьена, чувствуя себя счастливой. На миг ей даже захотелось бросить религиозные распри и уехать с подмастерьем в его родной Льеж, чтобы вести тихую жизнь лавочницы. Люсьен смотрел на хозяйку сверху вниз и улыбался. Он тоже был счастлив. После замкового заточения и тишины Перигё в Париже фламандец  дышал полной грудью. К тому же он сопровождал Агнесу в опасном задании, оберегал и защищал ее.

  Агнеса почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и очнулась от мечтаний. Возле актерского шатра стояла сморщенная старуха со спутанными длинными волосами в ярком платье, рядом с ней мальчик с кружкой указывал на маркизу и Люсьена. Старуха хитро прищурилась и поманила за собой, скрывшись в складках шатра. Крепко сжав ладонь льежца, молодая женщина пошла следом.

  Внутри шатер выглядел еще живописнее, чем снаружи. Тюки неопределенного цвета лежали у стенок, небольшой столик заставлен грязной посудой, в центре горшок с углями источал аромат восточных благовоний, предметы одежды всех цветов радуги в беспорядке лежали то тут, то там. Старуха сидела на коврике перед горшком, скрестив ноги. Она жестом предложила Агнесе сесть напротив. Люсьен остался стоять у входа.

- Вижу, в тебе какую-то темную силу, - неожиданно мелодичным голосом произнесла карга, едва маркиза села напротив нее, - и травили тебя, и стреляли и ножом резали и дубинкой били, а ты все жива-невредима, все тебе как с гуся вода. И любит тебя кто-то могучий и грозный.  Крепко любит, сильно. Все препятствия готов уничтожить, лишь бы быть с тобой. Вот только столь же он силен в гневе, сколь силен в любви. Предашь его – погубишь и себя и другого. А впереди у тебя гроза, страшная буря. И сможешь ли ты на сей раз выбраться живой, мне не ведомо. А теперь говори, зачем тебе понадобилась старая  Годявир. Ведь не за предсказаниями ты пришла, не веришь ты в это, хотя сталкивалась уже с проклятиями.-

Агнеса глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя:

- Вы правы, меня привело не желание узнать свою судьбу, ибо я сама создаю ее с божьей помощью. Мне нужно ваше искусство лицедейства. Загримируйте меня и моего слугу так, чтобы мать родная не узнала, а я щедро заплачу.

  Цыганка улыбнулась. Было удивительно видеть такую красивую улыбку на столь безобразном лице. Видимо, в молодости Годивяр была прелестна.

- Отчего бы не помочь? Деньги нам нужны. Эй, Пеша, позови Рузанну.

  Мальчишка, видимо, стоял с той стороны шатра и слышал весь разговор. Не прошло и пары минут, как он вошел, ведя за руку ту самую юную цыганочку, которая только что так замечательно плясала. Девушка смотрела дерзко, но с интересом.

-  Вот Рузанна, разрисуй ка благородную госпожу и ее слугу, - проговорила старуха, - все равно пока выступают мужчины, а она обещала заплатить.

  Цыганочка кивнула, достала небольшой ящичек с красками и опустилась на колени перед маркизой. Та почувствовала прикосновение кисточек и быстрых пальцев, творящих ее новое лицо. Рузанна работала быстро. Уже через 10 минут она сообщила, что закончила. Анеса наклонилась над поданным ведром с водой и увидела изможденную жизнью горожанку неопределенного возраста. Морщины избороздили ее веки и лоб, а под глазами залегли тени. Вряд ли в этой женщине кто-то узнал бы красавицу маркизу. С Люсьено справились еще быстрее. Его светлые волосы скрыли под платком, а на лице изобразили синюшную щетину. Льежец теперь напоминал завзятого бандита. Довольная результатом Агнеса заплатила цыганочке 20 ливров и двинулась к выходу.

- Ты только помалкивай, - проговорила ей вслед Годивяр, - тебя по голосу любой узнает.

- Я попробую его изменить, спасибо вам, - ответила Агнеса, - а вы сможете помочь еще раз, если будет нужно?

- Нет, на рассвете мы уже уедем. Цыган не любят в городах. Да и тебе лучше уехать, девочка. Помни о грозе.

  Агнеса улыбнулась старой цыганке и вышла из шатра. На сцене выступали глотатели огня, которые раньше  аккомпанировали танцу Рузанны. Маркиза и Люсьен затерялись в толпе, и продолжили свой путь. Мрачные предсказания старой цыганки никак не повлияли на молодую женщину. Она спешила навстречу новым опасностям, с легким сердцем.

  В этой эйфории они незаметно миновали мост, плотно застроенный домами и лавками с обеих сторон, остров Сите и вышли, наконец, в Университетский квартал. Эти места были знакомы маркизе. Она легко нашла дом Шарля де Рибомона. Насколько она знала, дворец Гизов располагался на улице Бернардинцев, в одном квартале отсюда. Забыв в предвкушении радостной встречи об их маскараде, Агнеса постучала в дверь. Ей открыла мадам Жанна – старая экономка виконта, которая всегда относилась к мадемуазель де Бопре с почтением и уважением. На сей раз на лице женщины застыло раздражение:

- Что вам здесь нужно? – грубо спросила она.

Опешившая от такого приема маркиза не сразу сообразила, в чем дело, но взглянув на бандита Люсьена, не смогла сдержать смеха:

- У меня поручение для виконта де Рибомона от маркизы де Монтобер. Я могу его увидеть? – произнесла она, стараясь говорить хриплым голосом. Если экономка ее не узнает, то маскарад удался.

- Его нет, но он вернется к обеду в течение часа. Можете подождать внизу, если хотите, -

  Мадам Жанна с явной неохотой пропустила их в дом и провела в комнату для слуг, предложив сесть на деревяную скамью. Затем велела подать гостям холодного пива, что было очень кстати после такой жары. Агнеса отказалась и попросила воды. Льежец сразу прильнул к кружке. Он всегда предпочитал пенный напиток, так популярный на его родине, местному вину.

- Как поживает ваша госпожа? – расспрашивала Агнесу экономка, - в жизни не видела столь правильной и набожной юной дамы. Ведь это благодаря ей мой господин принял истинную веру, перестал постоянно развлекаться и взялся за ум. Теперь он только работает, приумножая состояние, да беседует с умными людьми. -

Хлопнула входная дверь:
 
- А вот и виконт! – вскочила старая дама, - Марта, Гийом, накрывайте на стол! Хозяин вернулся.-

  Она сама ринулась ко входу встечать де Рибомона. Своей семьи у мадам Жанны не было, а молодого хозяина она растила с детских лет и любила как сына.
Агнеса выглянула в приоткрытую дверь и увидела по-гугенотски просто одетого дворянина, поднимающегося на второй этаж по широкой лестнице. Экономка вернулась и велела маркизе следовать за ней. Мимо уже сновали слуги, нося воду, полотенца, и ароматную пищу. Похоже, в еде молодой гугенот сохранил прежние привычки. Поднявшись по лестнице, Агнеса и Жанна вошли в столовую, убранную богато, но не роскошно.

- Постойте здесь, господин сейчас придет, а мне нужно заняться обедом, а то эти лодыри все напутают, - проворчала экономка и оставила маркизу в комнате.

  Молодая женщина улыбнулась и подошла к окну, из которого виднелся угол площади Мабер. Когда-то она любила читать в этой нише. На небольшом столике лежала книга с несколькими закладками. «Толкование на Послания апостола Павла к Римлянам и Галатам» авторства Жана Кальвина.

- Всякий, законно преуспевший в познании Христа, обретает все, чему только можно научиться из Евангелия. И наоборот, пытающиеся мудрствовать помимо Христа, не только глупы, но и совершенно безумны.   - вслух проговорила Агнеса.

- А вы сведущи в Писании, мадам, - произнес вошедший в комнату через боковую дверь Шарль де Рибомон.

- Как же я рада видеть вас, виконт, - воскликнула маркиза своим красивым голосом, не пытаясь его изменить. Однако тот слегка опешил и отшатнулся при виде столь бурных проявлений симпатии от совершенно незнакомой женщины.

- Не имею чести быть с вами знаком, сударыня, - проговорил он.

- Пусть вас не смущает этот облик. Я Агнеса де Монтобер, и я очень нуждаюсь в вашей помощи и в вашей дружбе.

- Кажется, я начинаю вам верить и узнаю ваш голос. Я сам хотел нанести вам визит, когда узнал, что вы в Париже. Что произошло? Вы скрываетесь?

- Я не могу рассказать вам, мой друг, это подвергнет вашу жизнь большой опасности, но прошу содействия. Сегодня днем в ваш дом приедет моя служанка в портшезе с цветами моего дома, одетая в богатое платье. Ее будет сопровождать дворянин из Перигора шевалье де Корильон. Разместите их у себя, пока я не вернусь, а я постараюсь сделать это еще до темноты. –

  Молодая женщина умоляюще смотрела на виконта. Де Рибомон помнил эти ясные глаза столь удивительные на изможденном лице крестьянки. Радость, нежность и тревога наполнили его сердце. 

- Я сделаю то, что вы просите, сударыня, но умоляю, будьте осторожны и возвращайтесь к сроку, - проговорил он. Агнеса заговорщически улыбнулась, поднесла палец к губам, призывая к тишине, и открыла ведущую на лестницу дверь, к которую немедленно вошла мадам Жанна. Та несла кувшин с вином и украшенный резьбой кубок.

- Вобщем, господин, моя госпожа велела передать, что навестит вас сегодня в три часа, - хриплым голосом произнесла маркиза и вышла. Забрав из людской Люсьена, она, наконец-то, направилась к цели своего путешествия.

***
  Широкая улица Бернардинцев подходила и для пеших и для конных прогулок. Одну из ее сторон почти полностью занимал дворец кардинала Лотарингского, возглавляющего сейчас партию Гизов. Агнеса слышала, что он молод и красив как ангел. Странная причуда Творца, ведь он полон воистину дьявольских планов. С другой стороны улицы находились коллежи августинцев и прочих католических орденов, которые маркизе, как убежденной кальвинистке, отрицающей монашество, знать не хотелось.  Монахи были здесь повсюду. Вот они неспешно прогуливаются, обсуждая отрицаемые протестантами учения святых отцов, вот спешат куда-то с книгами и свитками в руках, а некоторые и вовсе продают памфлеты проходящим мимо горожанам. Маркиза заинтересовалась и велела Люсьену купить памфлет и для нее. Сама же ожидала, напротив дворца Гизов, как бы между делом наблюдая за входом. Ее неприятно поразило большое колличество солдат в цветах Лотарингии, охраняющих ворота. Она слышала, что в столицу прибыл полк герцога Омальского – второго из братьев де Гиз, но не подозревала, что солдат так много.

  Вернулся Люсьен. Агнеса велела ему наблюдать за воротами, пока она читает памфлет – еще один повод задержаться здесь, не вызывая подозрений.  Уже с первых строчек маркиза ощутила гнев. Призывы убивать всех взрослых гугенотов, юных мальчиков кастрировать, дабы не дали потомства, а молоденьких девочек отдать в монастыри на перевоститание или насильно выдавать замуж за католиков. Пасторов, несущих еретическое слово, сжечь на кострах. И конечно, автор прославлял Франсуа де Гиза, призывая уничтожать это дьяволово отродье – еретиков, так же как тот сделал в Васси. Гневные слова уже рвались из груди Агнесы, но ее внимание привлек Люсьен, кивнувший в сторону дворцовых ворот. Оттуда как раз выходил барон де Водрейль собственной персоной в сопровождении господина де Брешона и еще двоих неизвестных маркизе дворян. Гизары быстрым шагом направились куда-то по улице Бернардинцев. Агнеса и Люсьен устремились следом.

  Они шли аккуратно, стараясь не привлекать к себе внимания, но Водрейль все же пару раз оглянулся, а однажды задержал взгляд на Люсьене. Агнеса выругалась про себя. Нужно было взять кого-то другого. Фламандец даже в гриме слишком приметен. Дойдя до улици Сен-Виктор, дворяне остановились возле таверны «У креста», в которую и вошли, перекинувшись парой слов со стоящими у входа солдатами. Агнеса и Люсьен поравнялись с таверной, но прошли мимо. Маркиза успела разглядеть портшезы, стоящие у входа, и ливреи слуг. Она была уверена, что видела герб епископа Парижского. Похоже, сегодня в таверне какое-то собрание, где будут обсуждаться планы католиков. Она должна туда попасть… 

  За ними наблюдали стоявшие у таверны солдаты. Маркиза тронула Люсьена за рукав и вошла в ближайшую лавочку, оказавшуюся книжной. Быстро оглядевшись,  она попросила продавца найти сборник Аквитанской поэзии, а сама осталась стоять у двери, глядя на таверну. Вскоре лавочник вручил маркизе рукописный фолиант, в твердой обложке. Молодая женщина открыла его на случайной странице и прочла вслух:

«Как, Любовь, снести все это!
Я совсем с ума сведен.
Полюбил, но без ответа,
Разве ваш таков закон?

Нарушать нельзя обета,
Всем известно испокон,
И обет мой соблюден,
Так за что терзанья мне-то!»

  Почему- то Агнеса вспомнила о Вогезе. Охваченная вдохновением, она читала на окситанском, не маскируясь, а в конце услышала аплодисменты, исходившие от двух студентов.

- Браво, сударыня, это лучшее исполнение де Вентадорна, которое мне доводилось слышать, - произнес один из них темноволосый и худощавый.

-Подобное знание окситанского выдает в вас уроженку Юга, - произнес его светловолосый товарищ.

- Простите, господа, я увлеклась. Трубадуры всегда вдохновляли меня.

- Прочтите еще что-нибудь, - взмолились юноши.

- Хорошо, но только не здесь. Может быть, мы могли бы найти таверну, чтобы перекусить и почитать стихи на сытый желудок.

Студенты замялись, Агнеса поняла, что они бедны и вряд ли часто бывают в кабаках.

- Я угощаю, - добавила она, - не каждый день встретишь истинных ценителей прекрасного.

  В итоге от книготорговца они переместились в небогатый трактир «Две рыбы», расположенный чуть дальше на улице Сен-Виктор. Маркиза не скупилась на угощение, хотя сама ела мало, а вина и вовсе не пила. Юноши, оказавшиеся студентами Наваррского коллежа, набросились на нехитрую пищу как изголодавшиеся. Глядя на них, маркиза думала, что слишком много талантливой молодежи вынуждено влачить жалкое существование. Здесь она могла бы помочь.

- Вижу, господа, учеба нынче затратное дело? А стипендии вы получаете?

- Ах мадам, если бы не стипендия, мы бы и вовсе пошли по миру, вот только денег едва хватает на еду, а ведь еще нужна одежда, книги, инструменты – особенно нам медикам. Того, что вы потратили на сегодняшний обед, нам хватило бы на месяц, - горестно проговорил темноволосый.

- Думаю, талант и рвение должны поощряться, господа, - маркиза выдала каждому по 5 ливров – ровно в 10 раз больше, чем они проели в этой таверне. – Купите книги, а на остальное выпейте за мое здоровье.

- А за кого пить, о щедрая дама, - спросил блондин.

- За мадам Агату, - назвала маркиза первое пришедшее на ум имя, - я служу очень знатной и богатой женщине, которая любит талантливых юношей и готова им покровительствовать. Если вы хотите получить еще по 5 ливров, то приходите завтра в полдень в таверну «Орлеанская дева».

- Но ведь это рядом с улицей Тампль, путь неблизкий, - высказался брюнет.

- Приходите, вы не пожалеете. И еще. Таверна «У креста», она очень дорогая?

Блондин чуть улыбнулся:

- Сложно сказать, мадам, там собираются католики, а нашу братию там могут и убить, стоит лишь переступить порог. Я слышал, что по приказу знатных господ в таверне запирают дверь и проводят дуэли, а трупы потом находят в Сене.

- Какой ужас. И как на это смотрят городские власти?

- Сквозь пальцы, - философски заметил темненький, - они бояться вмешиваться в дела гизаров, а мы нет. Вчера мы славно надрали задницу этим зазнайкам из Сорбоны на теологическом диспуте. А орлеанцы, должные разнимать дерущихся, прибыли в самом конце. Там попытались напасть на нашего любимого профессора господина Ла Рамэ, но наваррцы не бросают своих в беде.

- Отрадно слышать, господа. Приходите завтра. Вам будет о чем побеседовать с моей госпожой. А сейчас прощайте, -

  Агнеса встала из-за грубосколоченного стола, взяла под руку Люсьена, прихватила купленный сборник «Роза Аквитании». Юноши остались допивать вино. Его она заказала в избытке.

  Возле таверны «У Креста» прибавилось портшезов, напротив нее стоял десяток солдат и группа молодых дворян. Агнеса и Люсьен прошмыгнули мимо, опустив головы, и свернули к дому Рибомона. Во дворе они сразу заметили сине-красный портшез, возле которого маркиза нашла взволнованного Корильона, внимательно осматривающего улицу. Увидев входящую во двор маркизу, которую перигорец моментально узнал, великан еле сдержался, чтобы не схватить ее за руку, чтобы та вновь не сбежала.

- Сударыня, прошу вас больше  не уходить без меня, - проговорил шевалье, едва маркиза поравнялась с ним.

- Хорошо, господин Корильен, но что вас так напугало? Всего лишь небольшая прогулка. Право, не стоило волноваться.

- Месье маркиз велел беречь вас как зеницу ока.-

  Маркиза и ее телохранитель посмотрели друг на друга с пониманием. Ни один из них не сомневался, что слова Помпе де Карназе следует воспринимать буквально.

- Проведите меня в дом, шевалье, но так, чтобы не вызвать подозрений экономки. Где Бабетта?

- Наверху, в столовой. Виконт закрыл дверь и не пускает туда слуг. Не беспокойтесь. –

  Перигорец открыл дверь , пропуская маркизу внутрь. Люсьен шел за ними. Поднявшись по лестнице, Агнеса увидела Бабетту,  осторожно пьющую холодное пиво. Девушка боялась испортить хозяйское платье. Рибомон читал у окна. Он поднялся навстречу Агнесе:

- Рад, что вы вернулись, сударыня. Мы все волновались за вас.

- Приятно слышать, друг мой, а теперь я хочу снова стать самой собой. Могу я воспользоваться гостевой комнатой?

- Да, конечно. Я велю принести горячей воды. Ваши слуги на кухне, я распорядился их накормить. Когда закончите, мы можем приступить к ужину.-

  Агнеса поблагодарила друга и прошла вместе с Бабеттой в небольшую комнатку ,в которой быстро привела себя в порядок. За ужином говорили о прошлом, торговых успехах Рибомона, его обучении в Парижском Университете в качестве вольного слушателя. Вечера он проводил либо с местным пастором господином Дамианом  Мерленом, либо с господином Пьером де Ла Раме, также недавно принявшем кальвинизм. Последний во истину гениальный философ. Когда-то он преподавал в Колеж де Франс, но был вынужден уйти из-за смены вероисповедания, теперь же читает лекции по филологии, логике и философии в Наваррском коллеже, хотя католики всячески пытаются отлучить его от преподавания. Маркиза попросила виконта познакомить ее с этим выдающимся человеком. Де Рибомон предложил отправиться к ученому сразу после ужина. Тот жил неподалеку. Через  четверть часа маркиза села в портшез, предложив де Рибомону место напротив. Книгу она взяла с собой, решив при случае подарить ее шевалье де Вогезу.