Судьба неудачницы

Анну в школе частенько дразнили из-за нескладности, и чуть не каждый день кто-то из класса интересовался, на забыла ли она с собой прихватить маслица. Однажды, в 10-м, на восьмое марта милые одноклассники подарили ей бутылку подсолнечного масла. Подлецы, конечно, просто хотели пошутить, но Анька целый день рыдала, а обиду запомнила на всю жизнь. С тех пор она не переносила, кода ее кто-нибудь называл Аннушкой. Услышав подобную модификацию своего имени, она тут же впадала в затяжную истерику. Немудрено, ведь даже родная мать иногда вздыхала, ликвидируя очередные последствия анькиного присутствия в доме (вроде случайно сорвавшейся с петель двери), и бормотала что-то насчет чумы...
Что было особенно обидно.
Со временем, конечно, нескладность исчезла. Анька закончила школу. Ее уже давно звали по имени-отчеству.
Ничем особенным Анна так и не занялась. Хотелось-то многого - да мало что вышло. И актрисой она мечтала стать, но куда при такой-то застенчивости. И художницей, но ротик-носик-оборотик как-то не впечатлили экзаменаторов. Еще Анька любила лошадей, но бедняга вымахала в почти двухметровую гренадерку... Какая лошадь возьмет барьер с эдакой дылдой на спине?
Так вот и получилось, что Аня стала бухгалтершей. Перспективы на этом поприще были не особенно значительные. И скучала она смертельно. Жила с матерью, парней с роду не водилось - характер не из легких, да и красотой не блистала. Вот и возвращалась после скучной работы домой. Они с матерью пили чай, смотрели телевизор, потом Анька что-нибудь перед сном читала, да и все. Утром опять то же самое - собраться и уехать в контору. По выходным она, как правило, сидела дома. Да и куда было идти? Она пыталась сочинять стихи, или рисовать человечков. Только день ото дня человечки все реже улыбались. А стихи все больше походили на зарифмованные жалобы на одиночество и серые дни. Дни в ее сочинениях были серыми независимо от времени года, погоды и времени суток. Хоть жара июльская. Серые, и точка.
Изменить свою жизнь ей, бедолаге, хотелось, только она не знала, как. Во хоть убейте - не знала.
Мать, разумеется, втайне надеялась, что у дочки рано или поздно кто-нибудь да появится. Но время шло, а шансов у постепенно замыкающейся в себе Анны становилось все меньше. Раньше она завивалась, красилась, носила юбки, каблуки... Постепенно она перестала все это делать. Зачем? Что до карьеры, то ее делать было попросту лень, ведь для этого надо было сменить такую привычную работу. Вот и оставалось только сидеть дома да локти кусать. Что она и делала.
Случилось Аньке однажды все же познакомиться с молодым человеком на отдыхе. Она раскатала губы и ходила павой. Но молодой человек был нормален до идиотизма и анютины заморочки были ему не нужны. Разобравшись, что за сокровище ему досталось, он сразу же испарился. Анька чуть не удавилась с досады, ревела белугой, а потом отпуск закончился, и она как-то забыла об этой неприятной истории. В итоге она пришла к выводу, что с ней по-другому и быть не могло. По-другому - в мыльных операх, в сказках ,у соседей в конце концов, а с такими, как она, романов не заводят. И не на что в этой жизни рассчитывать. И пошло все по новой. Работа, чай с мамочкой по вечерам, телевизор, точка-точка-два крючочка в альбомах по рисованию.
С годами выражение Анькиной физиономии становилось все мрачнее, губы все больше поджимались. Она стала раздражительна, плохо спала по ночам. А морщинки вокруг глаз становились все глубже...
Анька начала говорить сама с собой. Мать пугалась, заглядывала в комнату, но Анька говорила, что сочиняет стихи. И продолжала бормотать себе под нос.
А чему удивляться, поживешь вот эдак до 30 лет. Еще и не то будет.
Анька воображала, что к ней приходят гости и общалась с ними. Включала музыку, хохотала, кокетничала со стенами и комодом в углу.
Странности ее со временем стали приметны и на работе, но этому не придавали значения, кто ж без странностей. У всех своих проблем хватает, да мало ли. Но однажды Анька ухитрилась разлить кофе на компьютер, и не на чей-нибудь, а начальника. Начальник, и такое бывает, оказался не сукиным сыном, а сыном приличной женщины, и простил Аньке это безобразие. Даже в срочном порядке дал ей оплачиваемый отпуск, привести нервы в порядок. Но - вот незадача, не будучи экстрасенсом, шеф, выдавая ей отпускные, умудрился сказать: "Будет вам, Аннушка, расстраиваться, компьютер я все равно уже менять собирался. Вот и ускорю процесс..." Договорить он не успел. Черты Аннушкиного лица внезапно исказились, она швырнула пачку денег на пол. Она тоненько завопила что-то и выбежала из офиса. "Чума! Чума!", - ухало у нее в голове. "И похожа, похожа! Так мне и надо!" На углу Анна остановилась. Отдышалась, огляделась, и зашла в ближайший магазин. купила две бутылки подсолнечного масла. Сжимая в руках бутылки, очень медленно пошла к трамвайным путям. Она сорвала с головы платок, размахивала руками, приплясывала, подпрыгивала... Анька поливала рельсы из двух бутылок сразу. И хохотала.