~ Четыре Угла ~
Предисловие:
Книга – это скелет, на которое читатель натягивает живое мясо своего воображения. Завидую своим читателям, ибо они прочтут даже то, чего в этой книге и нет.
олег а.
Когда ты заходишь в воду и стоишь там без движения, стайки рыб начинают лизать твою кожу.
Часть Первая.
Я проснулся от какого-то шума. Открыв глаза, я увидел, что за окном, в небе, висели тяжелые свинцовые тучи, и дождь сплошной пеленой закрывал все остальные виды из моей комнаты. Закутавшись в одеяло и расплескавшись в неге, я в полусонном опьянении зачаровано слушал, как капли воды, падая с небес, бьются о мой серый облупленный подоконник. За окном было сыро и холодно, а в постели сухо и тепло. Я сладко зевнул, потянулся и блаженно закрыл глаза. Зазвонил телефон. Я взглянул на часы и немало удивился, часы показывали половину шестого утра. Сбросив одеяло, и мысленно ругаясь, я подошел к телефону и снял трубку. Из нее раздался мужской голос, хотя сначала я сказал свое привычное «Да?!», а уж потом и голос раздался:
- Сколько бы ты отдал за самое дорогое для тебя?
Я в растерянности положил трубку на рычаги. В голове мелькнула мысль «странно», а затем «не туда попали». Хотя хотел ли тот, кто звонил, в действительности куда-либо попасть. Может быть, он просто набрал первый попавшийся номер и сказал свою странную фразу, надеясь на продолжение разговора.
На следующий день в это же время, то есть в 5:30 снова зазвонил телефон, и тот же мужской голос повторил свой вопрос. Я ему сказал «мудак!» и положил трубку. Вечером этого дня я отключил телефон и лег спать.
На следующий день, вечером, возвращаясь с работы, я обнаружил в своем почтовом ящике конверт. Сунув его в карман куртки, я вызвал лифт и поднялся на свой этаж.
Вспомнил я о конверте во время ужина. Прервав трапезу, я сходил за конвертом в прихожую и, вернувшись на кухню, вскрыл его. Внутри него был лист бумаги, одна сторона которого была чиста, а на другой, напечатанная на машинке, фраза: «Сколько бы ты отдал за самое дорогое для тебя?» весь мой аппетит сразу же пропал и не было смысла его искать. Однако чьи-то шутки начали далеко заходить, - думал я, разглядывая конверт. Штампа почты на нем не было. Я задумался. Первый раз серьезно задумался, что все это значит. Является ли то, что происходит, чьей-либо шуткой. И кто из моих знакомых способен на такие шутки. Ответы на свои вопросы я так и не нашел.
***
Зазвонил, включенный вчера вечером телефон, на часах подтверждалось – пять тридцать. Я поднял трубку и молчал. Молчали и на другом конце чего-то, то ли провода, то ли шнура, то ли кабеля. Затем тот, кто молчал, спросил:
- Сколько бы ты отдал за самое дорогое для тебя?
- А что для меня самое дорогое, - спросил я.
- Если я тебе скажу, ты все равно не поймешь. Так что просто ответь мне, а если не знаешь ответа, подумай над ним, - сказал незнакомец и на что-то повесил трубку.
Вечером, придя снова с работы, я набрал номер АТС. Там зазвучал женский голос:
- Сортировочная.
- Что, - спросил я.
- Справочная говорю.
- Здравствуйте, - сказал я. – Могли бы вы сказать мне номер звонящего мне абонента, так сказать.
- А когда был произведен звонок, - поинтересовалась женщина.
- В пять тридцать утра.
- Назовите свой номер.
- Вы мне позвоните?
- Нет. Это просто нужно, что бы установить номер звонящего вам.
- Вы записываете, - спросил я. Женский голос молчал. – Так, сто сорок тридцать двадцать шесть ноль шесть.
- Подождите минуточку, - сказала женщина. И я услышал ее удаляющиеся от меня шаги. Я досчитал до ста двадцати семи, прежде чем вновь услышал ее голос.
- Знаете, тут что-то странное. Звонивший вам абонент, так сказать, имеет идентичный с вами номер.
- Это как, - интересуюсь я в смятении.
- Вы хотели знать номер звонившего вам сегодня утром человека...
- Да – да – да, - ответствовал я.
- Ну так вот, его номер сто сорок тридцать двадцать шесть ноль шесть.
- Послушайте... Как же это? Я че-то не понимаю. Это что значит-то?
- Я и сама не знаю такое у нас впервые.
- А ошибки быть не могло, - поинтересовался я.
- Нет. Я два раза перепроверила, все точно...
Завязалась пауза. Я был в замешательстве.
- Спасибо. До свидания, - пробормотал я и положил трубку. «Странно как-то все...».
Зайдя на кухню, я достал сигарку и затянулся крепким, ароматным дымом. Черт знает что такое! Это что же выходит, что я сам себе звонил со своего телефона и сам же себе отвечал, с этого же телефона. Бред выходит какой-то. Конечно, если принять теорию смежных миров и прочую дребедень, то тогда конечно все можно будет объяснить... Но где смысл? Где разум?
Подойдя к телефону, я улыбнулся, и набрал свой номер. Там зазвучали длинные гудки. Трубку сняли. Я растерялся.
- Да?! – услышал я из динамика телефонной трубки.
- Сколько бы ты отдал за самое дорогое для тебя? – бухнул я.
- Мудак, - ответили там и положили трубку.
Через минуту я заметил, что стою, прижав трубку к уху, и слушаю короткие гудки. Я бросил трубку и, зайдя в ванную, посмотрел в свои отраженные глаза. «Ну, как мы себя чувствуем? Ну, сегодня получше, получше...» Я вернулся к телефону и снова набрал свой номер, но там было кем-то занято.
***
На этом странные события, происходящие со мной, не прекратились, а лишь наоборот подтвердили почти линейное нарастание атакорных явлений. Через два дня, после того, как я позвонил сам себе, ко мне на службу поступил вызов (ах, ох, вы-то не в курсе, а я-то и забыл об этом. Сейчас, сейчас я все исправлю. Я расскажу вам, где я служу и чем занимаюсь.
После окончания университета, я десять месяцев искал работу и, наконец, меня приняли в маленькую московскую конторку «Флейта». В конторе занимались акустическими системами: разработка, установка, обслуживание. Сначала я год работал стажировщиком, а потом перебрался в освободившийся маленький и уютный кабинет. Говорили, что мой предшественник попал под машину. Мне было все равно, я их не слушал. На двери моего кабинета висела табличка «эксперт акустических систем» и это было пределом моих мечтаний. Я даже не понимал, как мне, так мало проработавшим в конторе и без должного профессионального опыта, дали столь многими желаемую должность.
Занимался я тем, что выезжал к заказчику на место, брал замеры по затуханию и отражению волн, делал анализ акустики помещения, а потом, на компьютере, создавал математическую модель помещения и, подбирал из множества компонентов, оптимальный набор акустической системы, а также расположение акустических компонентов в помещении. Конечно, разные попадались люди. Был у меня один раз такой клиент. Приезжаю к нему домой, думаю, мама родная, неужели люди так живут – целых двенадцать комнат и каких комнат! Он мне говорит: «Вот что, браток, ты, давай, сделай по высшему классу, так чтоб башню сносило, чтоб перед братками не стыдно было». Я спрашиваю, мол, на какую суму можно рассчитывать. Он говорит: «Делай. Деньги есть». Я плечами пожал, как скажите. Ну я ему по полной фишке в самой громадной комнате устроил такую систему, любой кинотеатр позавидовал бы. Денег много дал мне этот «браток», хватило на мою давнюю мечту – машинку старый жук. В Германии их снова поставили на конвейер и вот из самой этой Германии мне и привезли моего жучка. Как я впервые прокатился на своем жуке по ночной Москве, бог мой, сколько ощущений. Да, доволен остался «браток», потом другу своему меня рекомендовал, так и пошли дела. Получал денежки и накопил постепенно на отдельную двухкомнатную квартирку. Совсем недавно, буквально месяца три назад ее приобрел, недалеко от родителей, в десяти минут езды. На мебель денег пока, правда, не хватило, привез из родительской квартиры кровать и старый холодильник. Живу потихоньку, пытаюсь жизнью наслаждаться. Жениться вот время подходит, двадцать шесть лет как никак. У родителей часто бываю. Недавно мать сказала: «Хозяйку молодую в квартиру надо, вместе будете обустраивать гнездышко». Соль на мою рану кидают. Сам знаю, что молодую надо, а то придешь в пустую квартиру (в прямом и еще каком-то другом смысле), поешь чего-нибудь, ляжешь на кровать и такая грусть-тоска нападает. Но нету той, без которой невозможно жить, не встретил еще... Почему не делают таблетки от душевной боли? - спросил я себя. Делают, - ответил я себе, - и называют их пулями. Полежишь так, покуришь на балконе полночи, а утром на службу и все по новой.
Иногда, конечно раз пять-шесть в месяц собираемся с друзьями, пьем водочку, гуляем, песни поем, проказничаем, как раньше бывало. Иногда играем в игру под названием «давайте выпьем столько, чтоб заранее не знать, где проснешься».
Вот теперь, пожалуй, вам достаточно известно обо мне и я, с почти чистой совестью могу перейти к своему дальнейшему повествованию).
Ну так вот, поступил мне на работу заказ. Самый обычный, на проспекте Вернадского, значит. Ну что ж, приезжаю, ставлю машину у подъезда и забегаю в подъезд. Около лифта стоит девочка с громадным таким догом. Девочке лет шесть, две косы с красными бантами. Лифт приезжает, заходим. Какой, говорю, этаж тебе, милая? А она говорит: «Мне на самый верх». Едем. Молчим. Я говорю:
- У-у-у... какая у тебя псина. Не кусается? Утю-тю.
- Не ходите туда, дядя, - говорит девчушка и в глаза мне смотрит. А у самой глазища синие-пресиние, огромные, бездонные. Смотрю я в них, и оторваться не могу.
- Это почему же, - спрашиваю я у нее, хотя уже получил ответ.
- Беда может случиться, - говорит она мне и мажет слюной свой пальчик, проводит им у меня между глаз, до кончика носа. Я смущаюсь.
- Черт знает что, - говорю.
Лифт останавливается, мой этаж. Делаю шаг, делаю два, ноги, будто ватой набиты, чувствую на себе ее взгляд. Поворачиваюсь. И говорит мне дог человеческим голосом «Ну, что, мальчик, хочешь на елку попасть?» Я прям рот раскрыл от удивления. И тут они рассмеялись. И девочка и дог. А потом он встал на задние лапы и, продолжая смеяться, нажал передними на кнопку этажа, двери начали закрываться, а они все смеялись и смеялись, пока не закрылись двери и отъезжающий лифт не унес их дурацкий, ненужный, бесполезный смех. А я стоял с раскрытым ртом и думал: «Уработался ты, Олег, уработался. Два с половиной года без отпуска. Отдохнуть тебе надо. С ума же сходишь».
Я позвонил в дверь и мне открыл лысый мужчина, лет сорока пяти в тельняшке и тренировочных штанах. В руке он держал чайник, из которого валил пар, на этой руке у него была наколка «Костя». Во рту у него дымилась папиросина беломора.
- Е – мое, - сказал мужик и моргнул глазами.
- Я думаю: «Какое еще е-мое?» Говорю: я из «Флейты».
- Из какой еще флейты, - удивляется мужик. – Ты че надо, парень. Ты мне флейтами и контрабасами башку не морочь.
Тут я натурально удивляюсь. Достаю из сумки бумаги. «Ну как же, у меня заказ. Адрес ваш?» Называю адрес. Мужик головой кивает, как бы подтверждая, что адрес действительно его. Говорю, вот на имя Петра Васильевича Молодых заказ пришел. На установку акустической системы. Мужик затылок почесал и говорит: «Молодых? Петр Васильевич? Ну-да, ну-да, проходи.
Ну я прохожу, снимаю куртку и вешаю на вбитый в стене гвоздь. Поднимаю глаза и смотрю на мужика «куда, мол, проходить?» А он на меня смотрит, дымит беломором и изредка покряхтывает, прислонившись плечом к стене. Хотите чаю. Или ... кофе?
- Чашку кофе, пожалуйста. Руки где можно помыть?
Он поворачивается и ведет меня на кухню. Там лампочка висит на шнуре, стол и стул. На столе пепельница набитая беломоринами и с окурком толстой сигары. Такое ощущение, что гаванской. Ни холодильника, ни плиты. Вот, говорит, тут руки мойте, и кивает на трубку в стене, из которой в раковину льется ржавая вода. Мою руки и думаю: «Алкаш какой-то. Костя. А заказ на Петра». «Вы проходите в комнату, а я вам кофе туда принесу», - говорит он мне.
- Хорошо, - говорю. И иду в комнату. Пустая комната, совсем пустая, даже обои не наклеены. Серые бетонные стены.
Делаю замеры, прикидываю. Приносит он кофе, дает мне чашку, а сам открывает окно и садится на подоконник. Я пью кофе. «Как вы хотите обустроить свою систему. Я имею в виду верхнюю ценовую планку. А он сидит на подоконнике и не отвечает, не шевелится и даже дышать перестал как будто. Я смутился, не дождавшись ответа, и, удивился недвижимости хозяина квартиры. Допив кофе, я поискал глазами место, куда можно поставить чашку.
- Да вы это, на пол кладите, - сказал Костя.
Я посмотрел на него, он по-прежнему сидел в своей позе и не шевелился. Я подумал даже: «Он ли это сказал?» и выглянул даже в коридор. Там никого не было. Я поставил чашку на пол и заметил некоторое мелькание теней, спугнутых каким-то происшествием. Подняв глаза, я увидел, как Костя, запрокидывая ноги за голову, выпадает в раскрытое окно. Я бросился к нему, хотел схватить его за ногу и не дать упасть, но не успел. Я перегнулся через подоконник и смотрел, как он падает вниз. Ничто в его позе не изменилось, то есть, в каком положении он сидел на окне, в таком же он и летел навстречу своей смерти, и все такое же выражение лица, все те же остекленевшие глаза. Время замедлилось. Я это заметил. Он падал долго и медленно, а потом я увидел, как, упав на землю, он разбился в дребезги, словно он был сделан из нежнейшего фарфора. Я огляделся вокруг. Проходящие по улице люди не обращали на разбитого Костю никакого внимания, они шли, как и до этого, всяк по своим делам. Я втянул тело в комнату и сел, прислонившись спиной к батареи, обхватив голову руками, пытаясь сообразить, что делать.
- А вот и мы, - сказал кто-то, заходя в комнату.
Я поднял голову. На пороге стоял мужчина, неопределенного возраста, в джинсах и синем свитере. У него были длинные седые волосы, схваченные сзади в хвост.
- Вы ... из «Флейты», правильно?
Я кивнул головой. Он рассмеялся. Вот и чудесно! Будем знакомы, Молодых Петр Васильевич, - добродушно произнес мужчина и приблизился ко мне, протягивая руку. А вас как зовут?
- Олег, - сказал я, вставая и отряхивая руку от пыли.
- Чем вы так расстроены? – поинтересовался Петр Васильевич.
- Человек выпал из окна и разбился.
- Вдребезги? – ухмыльнулся он.
- Да. - В моей груди что-то повернулось. Я выглянул в окно. Осколков там уже не было. Я осел.
- Вам плохо? – испугался Молодых.
- У меня, похоже, с головой что-то. Какие-то непонятные вещи творятся и нет объяснений.
- Это какие же? – поинтересовался мой собеседник.
- Вот, например, сейчас из этого окна выпал человек в тельняшке и, упав на землю, разбился как чашка, на множество холодных, мертвых частей. А теперь я посмотрел вниз, а там пусто. Ну не то, чтобы совсем пусто, в смысле ничего нет, а нет этих самых осколков.
- Уж не Константина ли Игоревича вы имеете в виду?
- Да. Наверное его. У него на руке была наколка «Костя».
- Ну что вы, не прыгал он из окна. Зачем ему это надо?! Я его на лестнице встретил, он за сигаретами пошел. Через минут двадцать вернуться должен.
- Тогда что же со мной? – спросил я и посмотрел на него. Он дернул плечами. Потом посмотрел по сторонам и увидел чашку, в которой был мой кофе. Взяв ее в руки, он тщательно ее разглядел, потом мизинцем провел по грани и, убедившись в чем-то, слизал сахарную пудру с пальца, которую он стер с чашки.
- Вы пили отсюда? – спросил он и приподнял брови.
- Кофе пил, - ответил я и задумался, зачем он меня об этом спросил.
- Ну, тогда все ясно. Говорил же ему... – Последние слова Молодых явно адресовал Косте.
Я смотрел на него и ждал объяснений, ибо мне, черт возьми, не все было ясно.
- ЛСД, - сказал он. Но это даже к лучшему. Так вы лучше поймете и осмыслите то, что я вам скажу.
Он снял голову, протянул ее мне. Я взял ее в руки и посмотрел на нее, это была голова. Это точно. Когда я поднял взгляд на Молодых, увидел, пред собою человека с собачьей головой. Таких существ изображали в Египте, вспомнил я. Значит, они действительно существовали или существуют.
Пришел Костя, все с тем же чайником в руке и беломором во рту. «Зачем ты голову ценную дома держишь, у продмага их по три пятьдесят берут», - сказал он мне, проходя на середину комнаты.
- Ну так вот, Олег, - продолжал Молодых, не обращая внимание на вновь обретящего жизнь, единого из частей, слушайте меня очень внимательно.
- Мое ухо висит на гвозде внимания, - вспомнил я китайское изречение.
- Мой гвоздь висит на его ухе внимания, - передразнил меня Костя и засмеялся женским, противным, визжащим смехом.
После этой фразы на стенах комнаты начали вздуваться шишки и, надуваясь до размеров кулака, они затем лопались и из их недр, вместе со стекающей на пол слизью, стали появляться уши с гвоздями внимания в мочках. Костя корчился от смеха и, держась за живот приговаривал: «Чудеса в решете, да и только».
Я решил, что с меня хватит, и решил уйти. Но не смог. Я окаменел. Я не чувствовал свое сердце, не чувствовал движения крови. Тогда мне пришла мысль «Вот я и умер». Но движение происходило вне меня. Молодых сходил на кухню и, вернувшись с шаманским большим бубном, стал бить в него, и в такт топая ногой, повторял одну и ту же фразу на немного странным языке и звучании: «Есть град между небом и землею, а к ному еде посол без пути, сам ним, везе грамоту непсану». Я начал раскачиваться, а вернее не я, а мое тело, в такт ударов бубна и повторять эти странные слова.
И тут я увидел все, как есть, и как все было до начала всего. Я видел и город между небом и землей, и немого посла, к нему едущего, и даже увидел неписанную грамоту, которую он вез с собой. Я видел, что тот немой посол это я, но что все это значит, связи системы я определить не мог. А потом потихоньку все стало проясняться: град между небом и землей – это то, что не на земле и не на небе. На небе будущее, на земле настоящее, под землей - прошлое. Град между настоящим и будущим, где-то близко и далеко в то же время. Где-то в сердце. Дальше: посол – это я. Нем оттого, что нечего сказать. Самое удивительное было уяснить, что же такое грамота неписанная. Я понял, что это моя душа, на которую ложатся строки окружающего. Итак, я ехал со своей душой, не зная, что сказать к своему сердцу.
***
Потом был провал. Я открыл глаза и увидел Молодых, стоящим спиной ко мне. Мы находились на опушке какого-то леса, слева от Солнца, которое то ли всходило, то ли наоборот, заходило, и потому, все вокруг несло печать красного, огненного цвета с примесью охотника.
- Так что, Олег, ты должен туда поехать и во всем разобраться, - продолжал начатый разговор Молодых.
- Послушайте, а сейчас что, утро или вечер? - обратился я к нему с этим глупым вопросом.
- Безвременье...
Я начал стараться все вспомнить. Когда мы еще были в квартире, Петр Васильевич говорил, что человек впадает в ловушку жизни и что бы из нее вырваться и увидеть сущность окружающего, человек должен быть вырван из нее, грубо и быстро. И тогда он умеет видеть все, как есть. И вот, что де есть такое место, куда я должен был обязательно съездить и в чем-то там разобраться. Я соглашался, что, мол, возьму отпуск и непременно туда укачу.
Но теперь, когда я отошел от действия наркотика, мне все казалось диким и странным, как будто все это было во сне.
... и что бы окончательно тебя убедить в правильности и целесообразности поездки я прочту тебе следующий текст. Он достал из кармана состаренный папирус и стал зачитывать. А я достал сигарету и, прикурив, пытался вникнуть в то, что он читал:
«К началу нашего века границы разведанной Вселенной раздвинулись настолько, что включили в себя Галактику. Многие, если не все, думали тогда, что эта огромная звездная система и есть вся Вселенная в целом. Но вот в 20-е годы были построены новые крупные телескопы, и перед учеными открылись совершенно неожиданные горизонты. Оказалось, что за пределами Галактики мир не кончается. Миллиарды звездных систем, галактик, похожих на нашу и отличающихся от нее, рассеяны тут и там по просторам Вселенной.
Фотографии галактик, сделанные с помощью самых больших телескопов, поражают красотой и многообразием форм: это и могучие космические вихри, и правильные шары, а иные звездные системы вообще не обнаруживают каких-то форм, они клочковаты и бесформенны. Все эти типы галактик – спиральные, эллиптические, неправильные, - получившие названия по своему виду на фотографиях, открыты в 20-30-е годы нашего века.
Если бы мы могли увидеть нашу Галактику издалека, то она предстала бы перед нами совсем не такой, как на схематичном рисунке, по которому мы знакомились с ее строением. Мы не увидели бы ни диска, ни гало, ни соответственно короны, которая и вообще-то невидима. С больших расстояний были бы видны лишь самые яркие звезды. А все они, как выяснилось, собраны в широкие полосы, которые дугами выходят из центральной области Галактики. Ярчайшие звезды образуют ее спиральный узор. Только этот узор и был бы виден издалека. Наша Галактика на снимке, сделанном астрономом из какого-то звездного мира, выглядела бы очень похожей на туманность Андромеды.
Исследования последних лет показали, что многие крупные спиральные галактики обладают протяженными и массивными невидимыми коронами. Это очень важно: ведь если так, то, значит, и вообще чуть ли не вся масса Вселенной – это загадочная, невидимая, но тяготеющая скрытая масса.
Многие, а может быть, и почти все галактики собраны в различные коллективы, которые называют группами, скоплениями и сверхскоплениями, смотря по тому, сколько их там. В группу может входить всего три или четыре галактики, а в сверхскопления – до тысячи или даже несколько десятков тысяч…».
Эк, - выдохнул Молодых с удовольствием и посмотрел на меня.
- Несколько десятков тысяч… - восхищенно повторил я.
А он прочистил горло и продолжил.
«Наша Галактика, Туманность Андромеды и еще более тысячи таких же объектов входят в так называемое Местное скопление. Оно не имеет четко очерченной формы.
Приблизительно так же устроены и другие сверхскопления, лежащие далеко от нас, но довольно отчетливо различимые в современные крупные телескопы. До недавнего времени астрономы полагали, что эти объекты – самые крупные образования во вселенной и что какие-либо большие системы отсутствуют. Но вот выяснилось, что это не так. Несколько лет назад астрономы составили удивительную карту вселенной – на ней каждая галактика представлена всего лишь точкой. На первый взгляд они рассеяны на карте хаотично. Если же приглядеться внимательно, то можно обнаружить группы, скопления и сверхскопления, которые выглядят здесь цепочками точек. Но что поразительнее всего, карта позволяет обнаружить, что некоторые такие цепочки пересекаются и объединяются, образуя какой-то сетчатый или ячистый узор, напоминающий кружева или, может быть, пчелиные соты с размерами ячеек в 100-300 миллионов световых лет.
Покрывают ли такие сетки всю вселенную, еще предстоит выяснить. Но несколько отдельных ячеек, очерченных сверхскоплениями, удалось подробно изучить. Внутри них галактик почти нет, все они собраны в стенки.
Ячейка-это предварительное название …».
- Гм, это мы пропустим, где же это? Ага, вот! - тыча пальцем в папирус, произнес Молодых.
«Больше всего на свете - сама вселенная, охватывающая и включающая в себя все планеты, звезды, галактики, скопления, сверхскопления и ячейки. Дальность действия современных телескопов достигает нескольких миллиардов световых лет.
Планеты, звезды, галактики поражают нас удивительным разнообразием своих свойств, сложностью строения. А как устроена вся вселенная. Вселенная в целом?
Ее главное свойство – однородность. Об этом можно сказать и точнее. Представим себе, что мы мысленно выделили во вселенной очень большой кубический объем, с ребром в 500 миллионов световых лет. Подсчитаем, сколько в нем галактик. Произведем так же подсчеты для других столь же гигантских объемов, расположенных в различных частях вселенной. Если все это проделать и сравнить результаты, то окажется, что в каждом из них, где бы их ни брать, содержится одинаковое число галактик. То же самое будет и при подсчете скоплений или даже ячеек.
Вселенная предстает перед нами всюду одинаковой. Проще устройства и не придумаешь. Нужно сказать, что люди давно об этом подозревали (Тут Молодых улыбнулся). Указывая из соображений максимальной простоты устройства на общую однородность мира, замечательный мыслитель Паскаль говорил, что мир – это круг, центр которого везде, а окружность нигде. Так с помощью наглядного геометрического образа он утверждал однородность мира.
В однородном мире все места равноправны и любое из них может претендовать на то, что оно – Центр мира. А если так, то значит, никакого центра мира не существует. У вселенной есть еще одно важное свойство. Вселенная находится в движении – она расширяется. Расстояние между скоплениями и сверхскоплениями постоянно возрастает. Они как бы разбегаются друг от друга. А сеть ячеистой структуры растягивается.
Во все времена люди предпочитали считать вселенную вечной и неизменной. Звезды могут рождаться и умирать, галактика все равно остается все той же, как неизменным остается лес, в котором поколение за поколением сменяются деревья…».
- Я не согласен с последним, - произнес тихо я. – Ведь, если в этом лесу на каком-либо дереве я вырезал, например, свое имя, а спустя какое-то время, пришел и увидел, что дерево погибло и обратилось в труху. Для меня ведь этот лес уже не будет неизменным.
Молодых одобрительно посмотрел на меня, а потом сказал. «Это не главное здесь, слушай дальше».
«…Настоящий переворот в науке о вселенной произвели в 1922-1924 годах работы Ленинградского математика и физика Фридмана. Опираясь на только что созданную тогда Эйнштейном теорию относительности, он математически доказал, что мир – это не нечто застывшее и неизменное. Как единое целое он живет своей динамической жизнью, изменяется во времени, расширяясь или сжимаясь по строго определенным законам.
Фридман открыл подвижность звездной вселенной. Это было теоретическое предсказание, а выбор, между расширением и сжатием нужно сделать на основании астрономических наблюдений. Такие наблюдения в 1928-1929 годах удалось проделать Хабблу. Он обнаружил, что далекие галактики и целые их коллективы движутся, удаляясь от нас во все стороны. Но так и должно выглядеть, в соответствии с предсказаниями Фридмана, общее расширение вселенной.
Если вселенная расширяется, то, значит, в далеком прошлом скопления были ближе друг к другу. Более того: из теории Фридмана следует, что пятнадцать – двадцать миллиардов лет назад ни звезд, ни галактик еще не было и все вещество было перемешано и сжато до колоссально малых размеров. Это вещество было тогда и немыслимо горячим. Из такого особого состояния и началось общее расширение, которое привело со временем к образованию вселенной, какой мы и видим ее сейчас».
- Ну, в двух словах, попробуй сделать вывод из всего этого, - произнес Молодых и с любопытством уставился на меня.
- Диоген был не прав, - пошутил я и почесал затылок.
- В каком смысле? – не понял меня собеседник.
- Да это я так…А по этому поводу…не знаю. Бескрайность и тишь.
- Вот поэтому я и посылаю тебя отдохнуть. Научиться думать не головой и смотреть не глазами. – Сказал он. А потом о чем-то задумался и промолвил. – Бог есть и он растет.
Я в свою очередь задумался над его словами.
- Слушай, - сказал я. – А откуда те строчки о городе между небом и землей?
- А это вообще замечательная штука, - оживился он и заулыбался. – В 1951 году в Новгороде нашли ободок берестяного туеса, а по ободку, вот эти самые строки.
- Мда, - сказал я. – Таинственная надпись.
- Старина вся таинственная у нас. Да-а. – он помолчал и добавил.. – Ну ты подумай, даю тебя три дня. Надумаешь заходи к нам.
- А стоит ли все это, - спросил я вяло.
- В накладе не останешься.
Обратно мы шли молча и думали каждый о своем. Хотя, быть может, он думал о моем. Или я думал о чем-то его. Или, быть может, мы вдвоем, вообще, думали о чьем-то чужом.
Я уже сел в машину, как он сказал: «Знаешь, я тут в одной древней книге прочел как-то, что лучше совсем не рождаться тому, кто хочет знать следующее: что выше небес, что ниже земли, что было прежде, что будет потом…». Он махнул на прощанье рукой, развернулся и зашел в свой подъезд. А я захлопнул дверь и поехал к своему субботнему пиву.
***
В первый день я сильно сомневался и решил никуда не ехать. Я трезво помыслил, что я имел: какие-то сумасшедшие зазывают меня с целью установки акустической системы, а сами накачивают наркотиком, несут чушь о како-то граде, после, грамоте, о том, что бог живой, вот ведь новость. Призывают куда-то ехать отдохнуть и в чем-то там разобраться. Глупее ситуации и представить невозможно. Я теперь был уверен, что они как-то косвенно связаны со странностями, происходящими ранее с моим телефоном, а также девочкой и догом.
Во второй день я захандрил. А что я собственно теряю. А какую они преследуют выгоду. В чем собственно дело. Вот черт, наделали же шороху, думал я на Молодых и Костю. Сидишь тут, с ума сходишь. В милицию пойти что ли… и что я им скажу? Дяденьки, спасите. Меня хотят отправить отдохнуть…
Я решил поспать. Как-то утро вечера мудренее, - думал я, натягивая на себя одеяло. И тут мой взгляд упал за окно. Я заметил, насколько бездонно ночное небо и сколь ярки звезды в небесах.
Сбросив одеяло и взяв сигарету, я вышел на балкон, чтобы полюбоваться ночью. Я молчал и смотрел в небо. Когда долго молчишь, твои мысли сами начинают говорить за тебя.
Бог есть и он растет, так что ли он сказал? Я смотрел на звезды. Но звезды еще не смотрели на меня. Да, все эти звезды, все это небо, наверняка, являются какой-нибудь системой. А для такой системы необходим закон. Сильный закон. Все звезды, группы, скопления, сверхскопления и ячейки являются клетками и мельчайшими частицами существа. Оно настолько огромно, что мозг соскакивает со своего положения, и разум бегает по кругу. Это существо, для нас, конечно же, является богом. Так, вселенная расширяется, бог растет. Человек создан по образу (это спорно) и подобию (это уже ближе) бога. Это ли хотел сказать Молодых? Сильный закон. Значит, вся вселенная является богом, назовем его сверхчеловеком. Если идти по подобию, он должен жить на какой-то сверхпланете, размеры которой мой разум осмыслить уже не может, его окружает воздух, другие сверхлюди, сверхживотные и все остальное тоже с приставкой сверх-. Может быть, мы и не являемся частицами сверхчеловека, а какого-нибудь сверхдерева или сверхтравинки, хрен его знает. Но отцы истинной религии не поверят, если я заявлю, что наш бог- трава.
Когда же я начинаю думать о галактике сверхчеловека, мой мозг пухнет. Мое воображение сворачивается клубком и становится беспомощным, когда я пытаюсь мыслить о сверхбоге сверхчеловека. А ведь такие включения малого в большое, я в этом уверен, доведены до бесконечности.
Я был оглушен, какой-то поток подхватил мое сознание и понес черт знает куда. Когда я очнулся, я вдруг подумал о том, что и я являюсь для кого-то вселенной, сверхчеловеком и богом. Что бесконечное число галактик и планет находятся во мне, что более бесчисленное количество (какая степень сравнения, у меня возникает улыбка) живых существ живут на этих планетах и что эти маленькие существа и элементы их мира являются то же богами еще меньших включений.
Выходит так, думал я, по возрастающей от меня бесконечность, по убывающей от меня бесконечность, а я даже не могу быть уверенным, что я посередине…
Я почувствовал, что схожу с ума.
***
Так дальше жить нельзя, лучше застрелиться…или выпить...а лучше и то и другое…
***
На следующий день я зашел к своему руководителю и сообщил, что хотел бы взять отпуск на четыре недели. Он кивнул головой и спросил: «куда я еду». Я ответил, что еду к тетке в Тверь. На самом-то деле я и сам не знал куда еду и зачем. Заехав под вечер к родителям, я взял некоторые свои вещи и сказал, что еду отдыхать с приятелем к нему на дачу.
Когда Солнце озолотило верхушки деревьев, я подъехал к знакомому дому и поднялся на нужный этаж. Поправив волосы, я кашлянул и, оглядевшись по сторонам, позвонил.
Дверь открылась и в нее протиснулась голова Кости, потом дверь распахнулась и я увидел как он, направив пистолет мне в голову, по-моему, кольт-дифендер, закричал: на колени, твою мать, быстро. Меня прошиб холодный пот. В голове мелькнуло «конец». Промелькнувшую в одно мгновение всю свою жизнь, я не увидел. Я молниеносно рухнул на колени и заложил руки за голову.
- Костя, я к Молодых пришел. Мы договаривались, - сказал я, стараясь придать своему голосу хладнокровие.
- Какого еще Молодых, - услышал я и щелкнул щелчок. Я непроизвольно втянул голову в плечи.
Осечка, - подумал я. – Сейчас он снова нажмет на спусковой крючок и все…
- Константин Игоревич, кто там? – услышал я голос Молодых. Костя поерзал на месте и потом сказал мне «вставай» недовольным голосом.
Я поднялся, отряхнул с колен грязь и, пройдя в квартиру, увидел, как Костя прячет пистолет за пояс и уходит на кухню, что-то зло бормоча себе под нос.
Я прошел в комнату. Молодых лежал на раскладушке, стоящей около окна и курил, пуская в потолок дым. Увидев меня, он встал и, подойдя ко мне, пожал руку.
- Что-то ты какой-то бледный.
- Ваш Костя меня чуть не пристрелил сейчас, что же вы от меня хотите…
Он не дал мне закончить и, махнув рукой, произнес:
- Пустое, у него пистолет никогда не заряжен… хотя с накротиками он, конечно же, перебарщивает. Надо заняться им, - сказал он, задумавшись, глядя на тучи за окном.
Потом он встрепенулся и спросил меня:
- Значит, надумал?
- Да, - ответил я. – Вот только я не знаю, какого черта, я туда еду. Так и не разобрался, что для меня самое дорогое и что бы я за это отдал.
- Да ты не расстраивайся. Не понял сейчас, поймешь потом, - успокоил меня Молодых.
- Устал я что-то, вот и еду отдохнуть, - сказал грустно я.
- От чего устал? – спросил он и с любопытством уставился на меня.
- Да от всего. От жизни этой. Ты знаешь, я хотел бы гораздо большего, а эти осколки, что падают в мою шляпу меня не удовлетворяют. Я что-то утерял, что-то важное осталось в детстве, что-то теплое и нежное, что погибло, не сумев пробраться в эту взрослую, никчемную, пустую жизнь без чудес и объяснения на все случаи. Я утерял свой второй мир, в который я мог всегда вернуться. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю.
Он немного помолчал, взвешивая мои слова и кидая свои на весы, а затем заговорил:
- Усталость - вот что освобождается со смертью и переходит в ранг независимых постоянных. Да, я знаю, нас учили лишь о независимых переменных, но кто станет утверждать, что после смерти будет что-то меняться. Чем длиннее жизнь – тем больше усталость, тем легче человек освобождается от нее и уходит в глубокое ничто. Где ты ничто и вокруг ничто, и все, что ты хочешь то же ничто и не надо жаловаться на головную боль. А что насчет другого мира, может, ты найдешь его в каком-нибудь другом человеке. А?
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне.
- Тут билет. Павелецкий вокзал.
Я взял конверт и, держа его в руке, спросил:
- Слушай, а скольких ты уже туда отправлял.
- Так интересно? – прищурился он.
Я развел руками.
- Ты второй.
- А что было с первым после возвращения? – поинтересовался я судьбой своего предшественника.
- А кто тебе сказал, что он вернулся? – спросил он и сделался серьезным, будто вспомнив что-то не совсем приятное.
- ??? – подумал я.
- Поезд в одиннадцать. – Сказал он и закурил.
***
Я сидел в вагоне поезда. До отправления оставалось двадцать минут. В моем купе ехала семья: отец, мать и их сын лет шести. Родители распихивали свои тяжелые сумки по полкам, а сын сидел и равнодушно смотрел в окно. Что бы не мешать им, я вышел на платформу покурить.
Постояв и покурив, я купил какую-то газету и вернулся в купе. Минуты через четыре поезд двинулся.
***
«Есть град между небом и землею, а к ному еде посол без пути, сам ним, везе грамоту непсану».
***
Мои соседи разложили на столике закуски и стали ужинать, а я залез на свою верхнюю полку и, развернув газету, стал читать:
«Открытие палеолитического искусства, представленного главным образом наскальными рисунками в Западной Европе, в свое время явилось настоящей сенсацией. Тогда в середине девятнадцатого года, не знали искусства старше древнеегипетского или кельтского, поэтому предполагалось, что любые предшествующие формы, которые еще могут быть открыты, будут неизбежно более примитивными. Нелегко было поверить в то, что в глубине веков – от десяти до тридцати тысяч лет назад – в Европе существовало искусство, достойное восхищения. Рисунки, гравюры, разнообразные статуэтки свидетельствуют о том, что первобытные охотники были не такими примитивными, какими они представлялись ранее. Эти современники мамонтов и шерстистых носорогов поднялись на такой художественный уровень, который оставался недоступным для последующих поколений людей в течении многих тысячелетий.
Первые рисунки были открыты свыше 120 лет тому назад, но только в начале нашего века они были осмыслены как относящиеся к палеолитической эпохе.
Наскальные рисунки чаще всего помещены в доступных местах, на высоте 1.5-2 метра. Они встречаются как на потолках пещер, так и вертикальных стенах. Случается находить их и в труднодоступных местах, в исключительных случаях даже там, куда художник наверняка не мог дотянуться без посторонней помощи или без специальных конструкций. Известны и рисунки, помещенные на потолке, на столь низко нависающим над гротом или пещерным туннелем, что невозможно обозреть все изображение сразу, как это принято делать сегодня. Но для первобытного художника общий эстетический эффект не был задачей первого порядка. Желая во что бы то ни стало поместить изображение выше того уровня, который был достижим при естественных возможностях, художник должен был прибегать к помощи простейшей лесенки или приваленного к скале камня…».
- Мы идем по Мурманску… - крикнул пьяный голос из соседнего купе. И вновь наступила тишина.
Я вновь погрузился в чтение.
«…рисунки и гравюры на стенах часто различаются по манере исполнения. Взаимные пропорции отдельных изображаемых животных обычно не соблюдаются. Среди таких зверей, как горный козел, лев и так далее, в такую же величину рисовались мамонты и бизоны. В пещере Ляско, например, огромный тур изображен рядом с крошечной лошадью. В Кап Бланк между ногами одной из лошадей вытесан бизон ничтожных размеров. Часто в одном месте гравюры накладываются одна на другую. Поскольку не соблюдались пропорции между величинами отдельных животных, постольку они не могли быть изображены по законам перспективы. Наше пространственное видение мира требует, чтобы более удаленное животное было на картине соответственно меньших размеров, чем более близкое, но палеолитический художник, не утруждая себя подобными деталями, скорее всего, писал каждую фигуру отдельно. Его перспективное видение (а точнее полное отсутствие такового) проявляется в изображении всякого объекта. На гравюре горного козла из Эббу полностью отсутствует перспектива в передаче рогов: оба рога изображены не фронтально, а сбоку, причем один рог противопоставлен другому. Художник, пытаясь передать глубину пространства, изобразил передние ноги животного скрещенными, как бы желая этим сказать, что одна нога впереди, а другая сзади.
При первом знакомстве с палеолитическим искусством, сразу бросается в глаза частая суперпозиция изображений и отсутствие композиции. Однако некоторые образцы и группы столь впечатляющи, что нельзя удержаться о мысли, о том, что первобытный художник задумал и написал их как нечто цельное. Даже если пространственная или плоскостная концепция и существовала в палеолитическом искусстве, она принципиально отличалась от наших сегодняшних представлений.
Существенные отличия отмечаются и в последовательности выполнения отдельных частей тела. В понимании европейца человеческое или звериное тело – это система, складывающаяся из частей неодинаковой значимости, художники же каменного века предпочитают иной порядок. В некоторых пещерах археологами были обнаружены изображения, на которых не хватает именно головы, как второстепенной детали.
Обычно для палеолитического искусства и такие рисунки и гравюры, на которых изображено не только то, что художник видел в реальности, но и то, что он знал об изображаемом предмете. Так, у мамонта из пещеры Пиндаль на севере Испании сердечная область обозначена красным цветом. На гравированной рыбе из Абри дю Пуассон изображены ее внутренности…».
- У рыбы изображены ее внутренности, - механически повторил я прочитанную фразу из статьи, увлекшись и забыв, где я нахожусь, и что я не один.
Маленький мальчик, очевидно, принял это как сигнал и его начало рвать. Его мамаша схватила его за руку и, закрыв его рот полотенцем, вывела его в коридор.
- Вы уж извините нас, пожалуйста, - сказал отец мальчугана. – Его постоянно укачивает. Прямо не знаем, что с ним делать.
- Ничего, ничего, - ответил я, и, откинув газету, вышел в коридор, чтобы отец прибрался в купе. Этого я видеть не желал.
По пути в тамбур, куда я шел курить, я встретил мальчика и его мамашу, выходящих из туалета.
- Крепись мальчуган, - сказал я и потрепал его по голове. – Подрастешь и понравится.
Его мать подозрительно посмотрела на меня. Я говорю: Сударыня, что такое? Что вы так на меня смотрите? Не напрягайтесь так, а то резинка лопнет.
- Хам, - произнесла она и увела сопротивляющегося сына в купе.
Я постоял, думая, куда сперва пойти: в туалет или в тамбур курить. Я решил, что лучше пойти сначала в туалет, чтоб затем можно было подольше постоять в тамбуре.
Зайдя в WC, я закрыл за собой дверь и расстегнул штаны. Моя руки, я заметил на зеркале надпись губной помадой «КУКУШКА КУКУШОНКУ КУПИЛА КАПЮШОН» и совсем не относящееся к этой надписи изображение фаллоса, перечеркнутого крест-накрест.
Уже в тамбуре, достав сигарету, я подошел к окну и закурил. Почему же они не изображали голову, - думал я, размышляя над статьей. Может быть, они говорили, что вся пища находится в туловище животного, а голова, с этой точки зрения, ничего из себя не представляет. А может быть, они знали о деятельности головы больше чем мы?! И еще одна странная деталь – почему в статье не говорилось об изображениях человека. Их что, не было?
Потом мои мысли перескочили на вид из окна, на мелькающие деревья в темноте, на смену полей и лесов.
Вернувшись, я заметил в нашем купе женщину в красной шапке.
- Билет, пожалуйста, приготовьте, - сказала она мне.
Я достал конверт и, вынув из него билет, протянул его ей.
- Так, - взяв его в руки, проговорила она. В пять тридцать я вас разбужу. Прибытие в шесть. Постель будете брать?
- Да, - ответил я и подмигнул мамаше, тайком от ее мужа. Она изобразила на лице отвращение.
- С вас двадцать три тридцать, - сказала проводница, засунула билет в папку, взяла деньги и ушла.
Через пять минут она принесла белье. Я поблагодарил ее и закрыл дверь купе. Расстелив белье, я влез на полку. Мои соседи уже легли и приготовились спать. Я взял газету и продолжил читать:
«…При более подробном рассмотрении памятников палеолитического искусства мы с удивлением обнаружим, что первобытный человек изображал движение гораздо чаще, чем это может показаться на первый взгляд. На древнейших рисунках и гравюрах движения выражают положение ног, наклон тела или поворот головы. Неподвижных фигур почти нет. Нехитрые контуры животных, со скрещивающимися ногами дают нам пример такого движения. Почти во всех случаях, когда палеолитический художник старался передать четыре конечности животных, он видел их в движении. В пещере Пеш-Мергь был обнаружен рисунок бегущего большерого оленя, выполненный пальцем на глине, отложившейся на стенах пещеры. Стремительный бег оленя здесь передан вытянутыми ногами животного. Точно так же можно увидеть галоп лошади, изображенный на рисунке, обнаруженном в пещере Фон де Гон. Совершенно отчетливо создается картина прыжка на изображении лошади, найденном в Абри де Монтастрюк. Передние ноги, согнутые в коленях, прижаты к поднятому на дыбы туловищу, а голова, шея и круп вытянуты параллельно задним ногам, изготовившимся к толчку.
Из многочисленных примеров вытекает, что передача движения была сравнительно обычным делом для палеолитического художника.
Для выполнения большинства известных скальных гравюр, особенно с глубоки прорезом, художник должен был пользоваться грубым режущим инструментом. Такие крупные каменные резцы были найдены на стоянке Ле Рок де Сер и не оставляют сомнений относительно техники этой работы. Для гравюр среднего и позднего палеолита типична более тонкая проработка. Их контуры переданы, как правило, несколькими неглубокими линиями. В такой же технике выполнены гравюры, комбинированные с росписью и гравюры на кости, бивнях, рогах или каменных плитах. Некоторые детали часто заштрихованы, например грива, шерсть на брюхе животного и так далее. По возрасту эта техника, видимо, моложе простой контурной гравировки. Она пользуется методами, присущими скорее графическому рисунку, чем гравюре или скульптуре. Реже встречаются изображения, выгравированные пальцем или палкой на глине, чаще всего на полу пещеры. Но большинство из них не сохранилось до нашего времени потому, что они менее стойкие, чем гравюры на скальной породе. Любопытны так же две фигуры бизонов из пещеры Тюк де Одибер. Человек не воспользовался пластическими свойствами глины, он не моделировал бизонов, но всю скульптуру выполнил в той же технике, которая применяется при работе по камню.
Одной из самых простых и легко выполняемых техник является гравировка пальцем или палкой на глине или рисунок на скальной стене пальцем, покрытым цветной глиной. Эту технику считают самой старой. Иногда эти завитки и линии своей бессистемностью напоминают неумелые каракули ребенка, в других случаях мы видим четкое изображение – например, рыбу или бизона, умело выгравированное каким-то острым предметом на полу с глиняным наносом. В монументальном наскальном искусстве иногда встречается комбинированная техника росписи и гравюры.
Для гравюр, так же, часто применялись различные минеральные красители. Желтая, красная и коричневые краски приготовлялись обычно из охры, черная и черно-бурая – из окиси марганца. Белая краска вырабатывалась из каолина, различные оттенки желто-красного цвета – из лемонита и гемонита, древесный уголь давал чернь. Вяжущим веществом в большинстве случаев была вода, реже жир. Известны отдельные находки посуды из-под красок. Не исключено, что красной краской пользовались тогда для раскрашивания тела в ритуальных целях. В позднепалеотических слоях были обнаружены и запасы порошковых красителей или комки красителей, которые использовались наподобие карандашей.
Некоторые изображения животных столь совершенны, что отдельные ученые пытаются определить по ним не только вид, но и подвид животного. Весьма многочисленны в палеолите рисунки и гравюры лошадей. До настоящего времени был достоверно установлен рисунок осла из пещеры Ляско. Но излюбленным сюжетом палеолитического искусства являются бизоны. Так же найдены многочисленные изображения диких туров, мамонтов и носорогов. Реже встречается изображение северного оленя. К числу уникальных мотивов относятся рыбы, змеи, некоторые виды птиц и насекомых, а также растительные мотивы».
Дочитав статью, я положил газету на грудь, потер уставшие глаза и, заложив руки за голову, уставился в потолок, думая о каких-то мелочах. Постепенно я заметил, что веки превращаются в свинцовые ворота, преграждающие внешнему миру путь в мою душу…
Перед сном я решил пролистать оставшиеся статьи. Читая заголовки, я не нашел ничего интересного, сплошная политика, засуха, пожары, финансы и тут, на последней полосе я обнаружил любопытную статью, называющуюся «Наше прошлое». Рядом со статьей была фотография какого-то столба.
В статье я прочел: «Божественный пантеон древних славян, связанный с природоземледельческим культом, представляет собой найденный в реке Збруч в 1848 году столб с четырехликой головой, датированный девятым веком нашей эры.
Скульптурное изображение Збручского идола, имеющего по горизонтали четыре грани с изображением божеств и разделенного по вертикали на три части (небо, земля, подземный мир). В общей композиции скульптурное изображение представляет собой форму фаллоса, поднятого к небу и символизирующего собой источник жизни, самой рождающей силы, проистекающей из находящегося на небе высшего божественного существа – РОДА.
Познакомимся с некоторыми богами древних славян:
Небесное пространство
Дажбог – божество света, солнца, податель благ, мифический родоночальник русских людей – «дажь божьих внуков».
Перун – бог грозы и молнии, покровитель воинов.
Земное пространство
Макошь – мать урожая, «мать-сыра-земля», хозяйка символического рога изобилия, одна из двух рожениц.
Лада – вторая роженица, покровительница весенней яровой вегетативной системы и браков.
Люди - хоровод мужчин и женщин, помещенный у подножья божества.
Подземный мир
Волос - бог земли, в которой покоятся предки. Он держит на своих плечах плоскость земного пространства с людьми на нем.
В 1948 году столб таинственно исчез и до сих пор место его нахождения остается в загадке».
***
Я шел по бесконечному пшеничному полю. Ярко светило жаркое солнце. Мокрая от пота одежда липла к телу. Я шел и шел, а все вокруг меня было поле…поле…
Я увидел девушку в синей футболке, расшитой золотыми подсолнухами и черной короткой юбочке. Она грелась на солнце и, куда-то шагая, срывала колоски пшеницы, и клала их в подол задранной футболки. Я подошел к ней.
- Привет, - сказал я.
Она обернулась и невинно улыбнулась молоком.
- Привет, - ответила она.
- Ты кто, - поинтересовался я.
- Я? – спросила она и посмотрела по сторонам.
Я кивнул.
- Я твоя обусловленная душа.
Она протянула руку и провела ее по моей шее.
- Да что ты, глупенький, делаешь в этом поле, - спросила она.
- Ищу тут клад, - ответил я.
- Его тут нет. – Она грустно улыбнулась.
Сняв футболку, набитую колосками, она подошла ко мне и прижалась. Ее маленькие груди уперлись в мое тело. Она заплакала.
- Маленькая, что ты плачешь?
- Ты разрываешь меня на части, - прокричала она и забилась в припадке.
Я схватил ее за плечи и, тряхнув, закричал, не помня себя: «Прекрати! Не надо-о-о!!!»
- Товарищ, - услышал я. – Отпустите меня. И перестаньте кричать.
Я огляделся.
- Да отпустите же меня.
Я убрал руки с плеч проводницы и пробурчал «извините».
- Извините, - проворчала она. – Будишь их тут, а они в тебя цепляются и орут чего-то…
- Готовьтесь, - сказала она, поправляя одежду. - Скоро ваша станция.
Приснится же такое, - подумал я. И, соскочив с полки, зашагал умываться.
***
Выйдя на перрон, я взглянул на небо. Было еще сумрачно, догорали последние звезды. Воздух был прохладен. Я вдохнул полной грудью и у меня закружилась голова от свежего воздуха, пахнущего травами. На здании вокзала висело название «БОГОЯВЛЕНСК». Явление бога людям, ничего себе названьеце, - думал я. Зайдя в здание, я увидел ряды стульев и сел в одно из пустующих. Я должен был дождаться проводника. Я сидел и разглядывал людей, пытаясь угадать, как будет выглядеть тот, кто должен будет меня встретить. Я даже не заметил, как задремал. Мне снилась улица в тумане, и кто-то звал меня…
Открыв глаза, я увидел, что рядом со мной сидит человек с очень странной внешностью. Увидев, что я проснулся, он достал из кармана куртки блокнот и ручку и, что-то написав, вырвал листок и протянул его мне.
На листке было написано: «Я твой проводник. Я индеец. Мое имя Четыре Угла. Я глухонемой. Двигайся за мной». Он встал и пошел к выходу. Накинув на плечо ремень сумки, я зашагал за ним. Около выхода стояла женщина в кожаном черном пальто, черных кожаных штанах и черной широкополой шляпе. У нее были черные волосы и своими черными глазами она следила за мной. Я толкнул дверь и вышел за индейцем на улицу.
Подойдя к УАЗику, он открыл дверь и показал мне на место пассажира, а сам сел за руль. Прижавшись к стеклу лбом, я смотрел за окно и думал: «Какой шок для сознания. Еще вчера я находился в одном из крупнейших городов мира, я жил в муравейнике, а сегодня тишь-гладь, захолустье. Невероятно. Наверно я предпочел бы путешествовать в карете с лошадьми и кучером. Смена обстановки была бы более плавной и меньше бы имелось воздействие на мою психику.
Что принесет мне этот край?
***
«Приехали», - подумал я, когда мой проводник остановил машину около небольшого деревянного домика. Он что-то опять написал и протянул мне листок: «Располагайся. Отдыхай. Еда на столе. Я приду в 22.22». Я кивнул головой и протянул руку, чтобы попрощаться с ним».
Когда его машина превратилась в точку, на дороге, лежащей в бесконечности, я огляделся. Дом стоял скраю от остальных, за ним начиналось бесподобное поле пшеницы. Отворив калитку, я зашел во двор. Ко мне выбежал пушистый котенок. Я погладил его за ухом и спросил: «И как, шельму, тебя зовут? Наверное, фон Дитрих? Или сер Деттервиль. А?» Он урчал и не желал со мной разговаривать. Зайдя за дом, я увидел следующее:
1 – деревянный дом.
2 – погреб.
3 – круг с камнями, врытыми в землю. В центре – двухметровый столб из черного гранита. Отполирован до блеска.
4 – цветочница с розами и васильками. Растут вместе. Очень красиво.
5 – очень удобный плетеный диванчик.
6 – маленький фонтан. Он же по совместительству колодец. Выполнен в виде летающей тарелки.
7 – вишневый сад.
8 – поле со специфическими растениями (конопля, мак, грибы какие-то и что-то еще).
В фонтане вода оказалась удивительной чистоты и изумительного вкуса. Посидев на диване и погрев свое тело на солнышке, я направился в дом.
Дом состоял из двух комнат и ванны. Была еще так же терраса с витражным стеклом. Там же стоял стол и, наверное, это же служило столовой хозяевам дома. От того, что на окнах был витраж, множество разноцветных огоньков бегало по всей площади террасы, сбивая друг друга при столкновении в соседний по спектру цвет. Я им сказал: прекратить! И они встали по росту – мал, мала, меньше. Пожалуй, я начну трапезу, - сказал я им. Они согласились. Придвинули мне стул. Я сел. Они забрались на стол. И стали хихикать. Зеленый же оставался спокоен и мудр. Оранжевый был самый нетерпеливый, он сорвал расшитое полотенце с накрытой еды и я увидел, что приготовили для меня хозяева. На столе находились жаренные белые грибы, колбасы разнообразные, печеная рыба, пирог о трех углах с капустой, пиво и квас в запотевших кувшинчиках. Наевшись сам и накормив огоньки, я вышел на улицу, похлопал по животику и, закурив, разлегся около каменного столба. На восточной его стороне я увидел не замеченный мною ранее знак
Ниже были выбиты следующие строки:
«Дрозд сидящий на земле
Зажал мое сердце в клюве
В кино я был бы на десять моложе
Сквозь призму я разложился бы в спектр
Сквозь прицел я был бы ниже ростом
В темноте я был бы более зряч
Будь дроздом
Я бы тоже сидел на земле
И давил свое сердце птичьим клювом».
Я ничего не понял, но строчки мне понравились. Я подумал: «Откуда эти строчки: из будущего или из прошлого?». Я глядел на спиральное расположение камней вокруг столба, и мое ощущение счастья играло со мной. А все дело в том, что моя голова была под прицелом строчек на столбе. Они вырезались у меня на коже, заполнили собой судьбу. И я шел по дороге, по которой должен был идти.
Жарко. Я распластался на траве, сломленный солнцем. Проснувшись, я решил побродить по окрестностям. До прихода индейца оставалось около четырех часов. А мои сны не оставляли меня и после пробуждения.
Недалеко на север было поле земляники, и я пах земляникой на этой поляне. Я был возбужден и опьянен этим запахом до предела. Нелегко идти куда-то с птичьим клювом в сердце. Я вышел на дорогу, которая, даже если б я не захотел, вывела меня к пруду с водой пахнущей тиной. Омыв свое тело грязной водой, я вылез на берег и растянулся на песке.
Воздух был прозрачен, когда двое мальчишек, вертя ногами педали, приехали на пруд, сидя в кожаных сиденьях коричневых велосипедов. Они разделись и побежали в воду. Один купался, а другой, тот, что был меньше ростом, сердцем и возрастом, засовывал песок себе в рот. Затем, тот, что купался начал кидаться грязью в меньшого.
Чуть позже подошел человек (как позже я узнал, это был местный дурачок – Коля Чап-Ча). Он поздоровался со мной и закричал мальчишкам: «Вы чего кидаетесь, вашу мать. Чего вы воду мутите. Умные думаете сами, а остальные все дураки? ***вы дети. Вот заберут вас в армию, там вы узнаете отца. Мудаки, нет, они думают, что умнее всех, а все остальные дураки. Вашу мать! Грязью кидаются, воду мутят, а я на хуй не буду мыться в грязной воде. Щас как уебу обоим, связываться только не охота, руки пачкать. ****оболы ****ные».
Мальчики вылезли на берег и собрались уже уезжать, а он все повторял одно и то же и повторял.
Я вернулся к дому, перечитал надпись на столбе и, зайдя в дом, доел остатки обеда.
***
Индеец Четыре Угла пришел во время, не опоздав ни на минуту. Я сидел на террасе и просматривал найденную в доме книгу «Источник Вечного Наслаждения». Он достал железную кружку, поставил ее на плиту. Затем появился холщовый мешок и баночки с какими-то травами и веществами, которые индеец доставал из него. Насыпав в кружку чего-то из одной из баночек и залив все это водой, он включил плиту и сел за стол напротив меня. Он глядел мне в глаза, пока варево в кружке не закипело. Процедив пахучую жидкость через марлю, он слил ее в кружку, и дал мне. Четыре Угла кивнул головой, и я выпил все до дна.
Когда я стал засыпать, я услышал, как немой индеец сказал мне: «Ничему не удивляйся и слушайся своего сердца».
Часть Вторая.
- Хочется курить, - мелькнула у меня в голове мысль и сразу же стала чужой. Но, тем не менее, следуя привычке, я достал сигарету и собрался ее прикурить.
- Ты чего это делаешь? – раздался из темноты хриплый мужской шепот.
- Хотел покурить, - ответил я, делая ударение на первое слово.
- Ты что? – шепот стал испуганным. – Ну-ка соберись. – Сказал незнакомец и дотронулся до моего плеча.
Я огляделся.
Какая-то странная тень и тишина в темноте. Но тишина эта была молчанием. Я чувствовал присутствие рядом со мной людей, я чувствовал их дыхание. Они сидели, как и я в кустах и пристально вглядывались в темноту. Тут я носом почувствовал серебро, много серебра.
- Послушайте... – начинаю я и осекаюсь. Со всех сторон слышится тсыканье. Молчу, всматриваюсь в темноту.
Не нравится мне все это. Не нравится.
Гляжу в темноту. Пахнет серебром и ничего не видно, кроме полянки у деревянного одноэтажного домика, тускло освещаемого луной. Все остальное слишком черное, что бы глаз мог различить цвет и очертание предмета. В голове вьются какие-то глупые мысли, о том, что любовь человеку нужна лишь, чуть позже рождения и незадолго до смерти. В любое другое время она ему мало того, что не нужна, но даже и мешает. Да, думаю, скучновато. Кладу ружье на землю.
Истина никогда не приходит при дневном свете. Она подкрадывается к человеку в полутемноте, как любовница, пришедшая на первое свидание к предмету своей страсти.
Я так увлекся этой мыслью, пришедшей ко мне из вырвавшихся вдруг чувств, что стал трястись от страсти. Да, определенно истина – это женщина... Вдруг из темноты выскочило какое-то существо, бесшумной тенью приблизилось ко мне и прыгнуло на меня. Я отскочил в сторону, и следующий прыжок зверя пришелся мне в руку. Огромный седой волк защелкнул свои клыки у меня на плече. Прозвучали выстрелы и эхо. Вокруг взметнулись облака пороха. Волк застонал и упал на землю, увлекая меня за собой.
Я еще валялся на земле и не понимал, что произошло, а ко мне уже бежали люди с ружьями. Он жив, - сказал один мужчина с пером на шляпе. Я подумал, что он это говорит про волка. Но молчание других убедило меня, что разговор был обо мне. Меня подняли на руки и понесли в дом кузнеца.
Проснувшись утром, я не поверил своим ощущениям. Они были чужие. Дверь скрипнула. Вошел кузнец с бородой, перекинутой через плечо. Он принес мне какой-то отвар из целебных трав. Я стал пить. Он же сел около меня, на кровать и заговорил.
«Тот, кто тебя укусил никогда не ходил по земле, не защищенной травой, и мочился только в воду. Хотел знать, что чувствует женщина, когда она рожает, раскинув ноги, устремляя их в небо, навстречу небесному свету. Писал он, зажав руку в кулак, словно грозил мыслям, которые оставлял на бумаге после себя. Он удивлялся, как это люди могут различать кисть художника по его картине и в то же время не могут определить перо писателя по его произведению. Все книги он читал с сзади наперед. То есть он начинал читать с конца и заканчивал началом. Он говорил, что только так понимает, что же на самом деле хотел сказать автор. Говорили, что однажды, переспав со своей дочкой, он закалил свое зрение и мог одним взглядом доставить женщине удовольствие, закинув острие взгляда в глаза женщине, как клинок в тушу мяса. Также он мог одним взглядом вызвать женщине смерть. И женщины с охотой принимали от него и то и другое. Питался он так: брал нож и надрезал на своем теле раны. Из ран он пил кровь – это было его завтраком. В обед он сдирал свернувшуюся кровь и ел ее. Вечером он ел мозоли со своих рук и ног. Так как он пил из ран свежую кровь, он имел от этого лицо серого цвета и постоянно дергал ногами и руками, отгоняя мух от своих кровоточащих ран. Когда же он заметил, что общение с людьми и их взглядами изменяет его внешность, характер и сердце, он спрятался от всех, выбросил зеркала. Молчал даже с самим собой и через два года обрел свое собственное лицо. Таким, с каким он родился. Брови и ресницы его облетели как лепестки ромашки, волосы стали седыми, а зубы стали белыми и острыми».
Кузнец замолчал.
- Я хочу видеть его, - сказал я поднимаясь.
- Пошли, - сказал он и открыл передо мною дверь.
На том месте, где на меня ночью напал волк, теперь лежал молодой парень с седыми волосами, весь изрешеченный пулями. Я опустился на колени и увидел в земле воткнувшиеся остриями серебреные пули. Все вокруг было буквально засыпано серебреными таблетками. Я только теперь понял, как мне повезло, что ни одна пуля не попала в меня и что оборотень не вцепился мне в шею.
- Он выглядит молодым, - сказал я, вставая с колен. – Сколько лет было его дочери?
- Пять, - ответил кузнец и закрыл бородой глаза.
- Почему он стал таким?
- Он пошел по пути одиночества...
Я так и не понял, что он имел в виду.
Мы вернулись в дом. Хозяин посадил меня за стол, сев рядом. Вошла девушка с глиняной тарелкой, на которой дымилась зажаренная рыба.
- Моя дочь, Дарья. Красавица.
Дарья залилась краской и посмотрела на меня. Она была маленькой, на вид ей было лет тринадцать. Черная масть, с кошачьей походкой. Разделив рыбу на четыре части, она дала отцу туловище, себе взяла хвост, плавники выкинула в окно, а мне отдала голову. Я сказал: «Что мне делать с головой рыбы? Тут же нечего есть». Она ответила: «Положи голову на блюдо и пристально смотри на нее. И рыба сама начнет тебя есть». Потом она растрепала веник и каждому положила рядом с тарелкой по веточке.
Хозяин дома сказал. «Дарья, после обеда перевяжи ему рану». Я думаю, какую еще рану? И тут вспоминаю: РУКА. Но она не болит, хотя и наложена повязка и льется кровь.
Я лежал на кровати и размышлял, что все, что происходит в мире находится у человека в голове. Например, человек может комфортно и счастливо себя чувствовать на свалке и быть несчастливым имея все, что пожелает. Пока человек не разберется сам с собой, думал я, и не научится черпать наслаждение в самом себе он всегда будет в ботинках, которые малы ему на два размера. Например, я слышал о человеке, который всю жизнь свою был несчастлив, словно ел не из своей тарелки, а в конце жизни, понявший, что смерть и жизнь являются любовниками. Он смог найти покой и ему стало все абсолютно безразлично, стало неинтересно, что вытекало из времени и обратно в него втекало.
И тут вошла она – крошечная, тонкая, никем не соблазненная, она казалось такой прекрасной. В руках она несла бинты и йод.
- Как тебя зовут, - спросила она.
- Так же как и тебя, - ответил я, повергнув ее в смятение и невольно став причиной покраснения ее милых щечек.
- Давай-ка я тебя перевяжу.
Я повернулся к ней боком, а она стала развязывать бинты. Я же не сводил глаз с ее глаз. Она сказала: «Кровь красного цвета, хотя цветов на самом деле нет. Их придумали люди».
- Зачем? – полюбопытствовал я.
- Так проще любить.
Когда она закончила, я ее поблагодарил. Ее руки в моей крови. Она их вытерла губами.
- Считаешь ли ты нормальным, - сказала она сухо, - что ты благодаришь людей за то, что они получают удовольствие? – Она посмотрела на мое удивленное лицо и продолжила. – Человек отдает тебе, ненужный ему более предмет и ощущает себя благородным и добрым, милосердным, в печень чувствует укол самодовольства. А ты его за это еще и благодаришь. Теперь запомни, что я тебе скажу.
Она подошла к кровати и села мне на колени. Так получилось что, когда она садилась, то ее сарафан задрался и она села голым телом на мои колени, одетые в тонкие ситцевые штаны. Я чувствовал жар ее сердца. Моя страсть сходила с ума. Она же каким-то просто сумасшедшим голосом шептала мне в ухо, жарким дыханием: «Никогда не бери чужое и не проси ни о чем. Когда дают – бери, но не благодари, ты знаешь по какой причине. Если вещь тебе не нужна, откажись от нее за глазами дающего, и что бы он об этом никогда не узнал. И еще запомни (тут она как-то странно улыбнулось) все приходит в свое время. Все твое будет с тобой в строго определенное время. И нет смысла по этому поводу забивать себе голову всякой ерундой. Поверь мне, время – наиболее контролируемый предмет, чем все остальное».
Я молчал. Сколько в ней так много. Откуда? Она встала, пальцем провела по моим углам и собралась уходить.
- Я голоден, - сказал я и понял, что моя фраза получилась емкой и неоднозначной. – Принеси мне еды, - добавил я на всякий случай. И усмехнулся. Мое предложение опять можно было понять двубоко. Так я попал в список тех, кто говорит одно, а слышится гораздо больше. Теперь это было очень долго.
***
Она вернулась лишь, когда стемнело. Принесла рис. В волосах ее был костяной гребешок. В глазах грусть. Старалась не смотреть мне в глаза. Я не понимал в чем дело. Она дала мне миску с рисом и произнесла: «Мой отец просил мне не говорить тебе об этом. Но я… она нежно коснулась меня взглядом. Я сама узнала это только что, подслушав разговор у отца с мужиками.
Тот, кого убили, кто укусил тебя, был самым старым из всех живущих, хотя тело его было как у юноши. Я не знаю, что он наделал, но дети в нашей округе стали рождаться с двумя головами, а коровы доиться кровью. Они решили его убить. Но никак не могли. И неожиданно они узнали, что есть тот, за кем он будет охотиться. Это ты. Они использовали тебя как приманку. И очень удивились, что ты остался жив, ведь он никогда не промахивался. Теперь ты тоже станешь таким как он. Они хотят тебя убить до начала трансформации.
Я отложил пустую миску в сторону. Вытер масляные пальцы об штаны. Взглянув на нее, я произнес: «Я все это знал». Она одернула взгляд. «ВСЕ?», - переспросила она и бросилась ко мне, упав передо мной на колени. Я погладил ее густые волосы. «Да, все», - повторил я и услышал, как она заплакала.
Ее слезы падали на деревянный пол, а я слышал кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап, кап мне чудилось, что ко мне в гости пришел дождь кап, кап, кап, кап…
Мы легли и молча обнимались, думая, что будет. Она сказала: «Ты теперь всегда будешь меня любить. Всегда. Слышишь меня?». Я ничего не хочу говорить, я согласен с ней, я хочу так думать. «Этот рис, который ты съел, я посадила, когда мне было пять лет. В шесть я его собрала, год я плакала над ним. Восьмой свой год я носила его во рту днем и ночью, ни с кем не говорила, думала о тебе, затем еще год я его сушила. Затем снова посадила в землю и снова собрала его. В тринадцать, когда во мне зажглось солнце, я поливала его своим соком. Теперь мне четырнадцать. Ты съел всю меня, и теперь ты ничего не сможешь сделать с этим. Ты мой». Какая милая глупышка, - подумал я. И тут они ворвались…
***
Они ворвались пьяные, с крошками хлеба в длинных бородах, со сгустками страха в глазах. В их дрожащих руках были ружья, впереди всех был кузнец, его глаза были влажными, как будто, он нюхал морскую соль. «Уйди, Дарья», - прохрипел он. Она заплакала и спросила: «Вы что, не можете его убить при мне? Боитесь, что я что-то увижу? Боитесь показать мне смерть?» Они взвели ружья, а на меня напало безразличие. И тут с девчонкой, что-то случилось, в ней что-то взорвалось. Она вскочила, плюнула в сторону охотников и завыла. Затем зачем-то сорвала с моего плеча повязку. Заструилась кровь. «Вам придется убить нас обоих», - крикнула она своему отцу. В его глазах наступила пустота. Она прикусила губу и, припав к моей ране, стала пить кровь, мешая свою с моей. Я почувствовал головокружение и унесся в черный водоворот неизвестности, в последний момент действия сознания, задавая себе вопрос: «Что со мной будет, когда я очнусь».
***
Кузнец сидел на стуле, спиной ко мне и смотрел в открытое окно. Солнце только начало показываться из-за грани земли. Он к чему-то прислушался и заговорил:
- Что ты теперь собираешься делать?
- Где моя любимая? – произнес я и почувствовал, как я обессилен и слаб.
- Моя дочь спасла тебя и погубила вас обоих. Ты чувствуешь, как твое сердце не знает, что ему делать?.. Она выпила половину твоей крови и дала половину своей. Теперь вы никогда не сможете друг без друга, но и никогда не будете больше, чем несколько минут в день.
- Кузнец, что ты мне такое говоришь? – спросил я, мало еще чего понимая.
Тут стало темно. В темноте я услышал его голос.
- А я вот, что тебе говорю, - проговорил он с усмешкой. – Вы теперь никогда не будете в покое, всю оставшуюся жизнь вы проведете в дороге. Она будет двигаться ночью, и с первыми же лучами солнца будет падать спать. И разбудить ее будет невозможно. С закатом она очнется и снова двинется в путь. С тобой же будет все наоборот. Мотай на ус, что это значит.
Хлынул свет. В комнате все было как есть. Кроме кузнеца - он исчез.
И тут я услышал звуки. Это была она, она звала меня. Не помня себя, я выбежал на улицу и пошел туда, куда она убежала этой ночью. Ее следы еще хранили ее тепло… и запах. Я заметил, что стал обостренно воспринимать запахи, от этого разболелась голова. Я узнал ее запах, от него у меня чесались вены и стучало в ушах, а дыхание становилось тяжелым. Вокруг щебетали птицы, моя жизнь приобретала новый оттенок. Я шел по земляной дороге, справа и слева были поля зерна. Моя глупышка. Куда же ты забралась. Сейчас утро, ты уже спишь, пусть тебе присниться окунек.
Жизнь полна грязи, - я это понял, когда моя тень исчезла. Даже если грязи нет на дороге, то тогда она находится у тебя под кожей. Всегда действует закон сохранения, - такие мысли посетили меня тогда. Знаешь, когда куда-то долго и далеко идешь, все время о чем-то думаешь. Дорожные мысли легки и бесплотны, они мелькают в голове, словно деревья, которые видишь из быстро идущего поезда.
К вечеру я вышел к небольшой деревушке. Я зашел в первый попавшийся дом. За столом сидели старик и старуха.
- Здравствуйте, - поприветствовал я их. - Не видели ли вы девушку лет тринадцати, не заходила ли она к вам.
- Да, - ответил старик. – Была кобылка черной масти, с горем вместо сердца.
- Это она, - подумал я и спросил, - где она спала? Отведите меня туда.
Старики не стали задавать глупых вопросов, отвели меня в сарай, где хранилось сено.
- Тут, - произнесла старуха, - показывая на смятую кучку сена в углу. – Пойдем, милый, я тебя накормлю, а потом и отдохнешь.
- Я сейчас приду, - ответил я. – Мне надо побыть немного одному.
Старуха пошамкала губами, хотела что-то сказать, но старик положил ей свою морщинистую руку на рот и повел в дом. Я подождал пока они ушли и опустился на то место, от которого пахло моей любимой. Подминая под себя сено, я сжимал губы, стараясь не расплакаться, кровь моя кипела. Мои мучения только начинались.
Когда я заполз к ним в дом через щелочку в двери, они о чем-то шептались, но, заметив меня, замолчали. Я сел на пустой стул, а они придвинули стакан с водкой и кусок огнедышащего мяса. Я выпил, закусил, и жить стало легче. Моя грусть затупилась и боль немного ослабла, когда мыслями я был с ней.
Если не думать о больном месте, боль пройдет сама собой, - так я думал раньше. На практике же все было совсем иначе.
- Ты молод и многого не знаешь, - сказал старик. - Я мог бы тебе рассказать что-нибудь, может в жизни и пригодится.
Старуха сидела с ним рядом и кивала головой, соглашаясь со своим мужем.
«Было это лет двести назад. У одной женщины из нашей деревни родились двое близнецов. Когда ей поднесли младенцев ее схватил удар и она никогда больше не видела белого света. У обоих младенцев не было глаз, на их месте не было углублений, а была кожа. Так это и было: нос плавно переходил в лоб без всяких на это воззрений. Увидев своих детей отец запил водку и от этого сгорел. Растить малюток пришлось полуглуховатой старухе, тетке матери этих детей.
Когда они смогли ходить, они ушли к морю и сели на берег, слушая шум воды. Они думали: нас увидит бог и даст нам глаза. Они сидели на берегу четырнадцать лет в полном молчании. На пятнадцатый год один из братьев не выдержал и сказал слово «шем» и только через четыре года после этого их заметил господь. А бог был скуп и сказал: у меня есть только два глаза, посоветуйтесь и скажите, что мне делать с ними, как их разделить меж вами.
Утром обоих братьев нашли бездыханных. А с тех пор люди нашей деревни ненавидят бога».
- Какая странная история, - поглядев старику в глаза, произнес я. - Зачем ты мне ее рассказал?
- Я знаю, чем закончится книга, - обронил он невпопад слова на каменный пол.
Я посмотрел вниз, его слова катались и сталкивались меж собою.
Он замолчал и посмотрел на меня, а потом на старуху.
- Какая книга? – я спросил.
- Книга о тебе.
Я ждал, что он скажет еще, но тут солнце зашло и я услышал ее голос, голос Дарьи: «я тебя люблю». Потом все покрыл фиолетовый цвет.
***
Я открыл глаза. Шел дождь. Запах сена и дождь. Мягко лежать на сене, еще не отошел от сна, какое-то непонятное чувство тихой печали. И ее запах. Я подумал: «Я люблю тебя, как никто». Льется вода снаружи, слышится плеск ручьев…
Как же старикам удалось оттащить меня в сарай, - подумал я. Я представил, как я вчера уснул за столом, а они, сгорбившись, волокут меня за руки по улице, а мои ноги тащатся по земле. Ужасно неудобно я себя почувствовал, надо им сказать спасибо. И тут я вспомнил слова Дарьи: «Не надо никого благодарить…». Дарья, девочка моя, что же с нами произошло. И тут я заплакал. Дождь был снаружи и внутри моего ночлега.
Выйдя за порог, я увидел, что дороги размыло, сплошная грязь и никуда не охота идти. Хочется остаться в сарае и прожить в нем всю жизнь, никуда не вылезая и ничего не желая видеть. Но идти надо было, мое сердце тянулось к ней, сердце мое хотело приблизиться к ее сердцу. Зайдя в дом, я снял испачканные ботинки, и прошел в комнату.
Старушка сидела за столом, и что-то вышивала на пяльцах, а старик разлегся на печке и о чем-то думал. Увидев меня, старушка отложила свое занятие и сходила в чулан, принеся оттуда кувшин с молоком и чашку. Я сел за стол и посмотрел в окно. Ни о чем не хотелось разговаривать, знаете, бывают такие моменты.
- Попей молока, - сказала бабушка и погладила меня по голове. Я кисло улыбнулся. И только.
- Как спалось, - спросил старик, свешивая голову с печи.
- Я потерял сны.
- Это как?
- Теперь я их не вижу, - сказал я и подумал «пора уходить».
Выпил чашку молока, встал и сказал: «Мне пора». Старушка принесла мне полбуханки хлеба и два помидора. «На, возьми с собой». «О, господи», - подумал я. – «Добрые вы…», - и поцеловал ее в дряблую щечку. Они не хотели меня отпускать, это было видно, а я не хотел никуда идти.
- Мне пора, - сказал я еще раз и направился к выходу.
- Пропадет он, - вздохнула старушка, когда я вышел на улицу. – Пропадет…
Я шел под дождем, ноги мои давно промокли, одежда то же. Но было так приятно, немного холодно, мокро, но приятно. Нега. Что бы развлечь себя и не мучить, размышляя о Дарье, я решил придумать какую- нибудь историю, лучше не грустную.
Сначала я хотел придумать о государстве, населенном буратинами или о человеке, который сошел с ума и разбил свою жизнь, так как ему казалось, что жена, по ночам, когда он спит, ест его мозг. Но потом я подумал, что все это глупости и решил лучше придумать, как мы познакомились с Дарьей.
***
Она сидела на скамейке в малолюдном парке, и что-то делала с фотографиями. Я сел рядом и спросил:
- Чем ты занята?
- Это фотографии моих друзей и знакомых, я закрашиваю им фломастером глаза, - ответила она.
- Зачем?
- Не хочу видеть их уродливые души.
- Глаза – зеркало…
Она не дала мне закончить и сказала «именно».
Давай я тебе помогу, - сказал я. Она протянула свой фломастер и фотографии. Я занялся делом. А она положила ноги под себя и стала смотреть в безоблачное небо.
- Я знала, что ты придешь, - тихо произнесла она.
- Я немного опоздал.
- Для меня два года – это много.
- Подожди, я сейчас, - сказал я, забежал за кусты и протер глаза.
Вернулся я через минуту, а она уже уснула. Я сел рядом и, приподняв ее голову, положил ее на колени. Ее милое спящее лицо, мне так нравилось сыпать на него зеленые травинки. Я решил, что тоже посплю и проснусь, когда начнет темнеть.
Проснулись мы почти в один момент. Она сказала:
- Мне снились могилы. Я видела, как выстрелили в человека.
- Если стрелять в человека очень долго, то от него ничего не останется. И поэтому не надо бояться, успокойся, пожалуйста… Может пойдем погуляем, а затем заглянем ко мне домой, - так я сказал.
- Но я не смогу быть там, где очень светло.
- Не бойся таких мест в моей жизни мало.
Я взял ее за руку и мы пошли по траве. И тут пошел снег.
- Как странно, - сказала она. – Сейчас только июнь, а уже выпал первый снег. Она была такой милой. Она ловила на руки снежинки, дышала на них, а когда они полностью таяли, она слизывала капельки воды.
- Я не уверен, что сегодня июнь. Я чувствую, что пять минут назад началась зима.
- А как же осень, - удивленно поинтересовалась она.
- Ее никогда не было. Все это подчиненно закону малых чисел. Она смотрела на меня.
- Есть такой закон: все наши грехи уменьшаются пропорционально накоплению времени.
И вдруг что-то случилось, меня стало безумно трясти. Но все это было не от холода. Холодно мне не было. Я растерялся, не сумев понять, что же это, черт побери. А Дарья положила мне на глаза руку и сказала «Это с нервов спадает мох, ты слышишь стук сердца – это коса нашла на камень» #. А потом добавила: «Возьми часть моей любви. Вся она не помещается во мне».
«Этот снег не причинит нам вреда. Но и не принесет покой», - подумал я. – «Как невозможно жить».
- Я хочу слепить тебя из снега, - сказал я вслух, прогнав мысли.
- Как ты хочешь, - равнодушно произнесла она и сбросила зачем-то платье.
И я загляделся. У нее было тело девочки, только только познавшего превращение в тело женщины. Моя Дарья, ты так прекрасна.
Когда я закончил, у меня было две любви: одна из снега, другая из плоти.
- Я замерзла, - ее голосом был хрусталь, дрожащий, треснувший хрусталь.
Я избавился от одежды и, подойдя к ней, обнял. Она была такой холодной. «Моя льдышка», - сказал я, целуя.
- Не бросай меня никогда и защити от холодных ветров.
- Я никогда тебя не брошу. Я всегда буду с тобой. Пойдем домой, ты совсем замерзла.
- Куда? – спросила она.
- К нам домой, - ответил я. Схватил ее за руку и потянул за собой.
***
К концу вечера я так вымотался, что даже мысли мне причиняли боль. Я решил идти, пока не упаду спать. Иначе мне никогда не догнать ее. Ел и пил я на ходу, не теряя ни одной минуты, подчинив себя ходьбе. Птицы не летали надо мной, встречные люди молчали, и с каждым днем становилось все больнее и больнее. Я потерял направление в котором она шла. Продираясь сквозь леса, я истрепал свою одежду, и теперь шел полуголый, обросший с дикими глазами, с палкой в руке.
На тринадцатой недели я вновь почувствовал ее и пошел в нужном направлении, еще спустя пару недель я встретил человека, который видал ее и говорил с ней. Это была Софья, ровесница моей Дарьи. Она жила с дедом в большом доме. Она ничего не хотела говорить, пока я не попарился в бане, не переоделся в чистое белье и не поел. Затем она провела меня в комнату, уложила на кровать, а сама села рядом. Я приготовился слушать о Дарье.
«Ну так вот», - начала она. - «Появилась она у нас в деревни во время сбора зерна. Она была такой странной. Я никогда не видела раньше таких людей. Все собаки деревни взбесились, они напали на нее и сильно порвали тело. На шум сбежались мужики, хотели отозвать собак, но у них ничего не получилось, собаки сошли с ума. Тогда их всех постреляли, а тело Дарьи было все разорвано. Никто не думал, что она выживет. Но есть у нас одна старушонка, она пришла и сказала, чтоб девчонку отнесли ей в дом. Никто не знает, что она делала там с ней, но только Дарья вышла две недели назад здоровая и румяная, но с бледностью в глазах. Она пробыла у меня до утра и все что говорила, было о тебе. Днем она уснула мертвым сном, я никак не могла ее добудиться, а как только зашло солнце, она куда-то убежала. Вот все, что я могу тебе сказать».
- В нас льется волчья кровь, - подумал я вслух. Оттого собаки и приходят в бешенство. Меня они тоже рвали несколько раз, но не так сильно… Так вот почему я потерял ее, не чувствовал в какой она стороне – она была в гостях у смерти.
- Мне жаль народа, который не знает орального секса, - сказала мне зачем-то Софья и легла рядом.
И в этот момент солнце опустилось за горизонт. «Глупышка Софья».
***
«У тебя та же болезнь, что и у нее», - сказала мне обиженным голосом утром Софья. А я услышал снова голос Дарьи «я люблю тебя» и пошел вслед за ней, надеясь когда-нибудь ее догнать.
Эта дурочка Софья увязалась за мной. Когда я оборачивался, она пряталась. Я ее ни разу не видел, но ее запах постоянно преследовал меня. Она думала, что я ее не замечу, но она же не знала, что обоняние зверя так чувствительно к запаху самки. Особенно если у нее течка.
На второй день я решил ее подкараулить и поговорить с ней, постараться отправить ее домой. Я оставил следы на земле и траве, а потом аккуратно вернулся по этим же следам метров на сто назад и прыгнул в кусты. Спустя полчаса показалась она, она шла, следуя моим путем. Я подождал, пока она прошла кусты, в которых я сидел, а потом напал на нее сзади. Когда мои руки легли ей на плечи, она испугалась и громко вскрикнула.
- Зачем ты идешь за мной, - спросил я Софью.
Она опустила голову и молчала. Боже мой, как же от нее пахло, я не выдержал и набросился на нее, мы любили друг друга как дикие звери, царапая и кусая друг друга.
- Так зачем ты идешь за мной, - спросил я, отталкивая ее от себя, она сошла с ума и постоянно лезла на меня.
- Я люблю тебя, - шептала она и лезла, опьяненная самка.
- Я не могу остаться с тобой. Я люблю другую. Я иду ей вслед, мало надеясь увидеть ее. Пойми это и убирайся домой.
- Я не могу вернуться, - сказала она и расплакалась.
- Убирайся, - закричал я. – Ты мне не нужна.
- Любимый, любименький, прости меня, люби или убей, - слезы залили ее лицо. Она приползла ко мне и уперлась в грудь. – Пойми, дурачок, там, где я живу, жители деревни пожирают друг друга. Они не заботятся о своих детях и с удовольствием продают их в рабство. Мужчины спиваются, а женщины быстро стареют. Их души пахнут испорченным мясом. Огонь в моей деревни не греет, а обжигает, вода не утоляет жажду, а отравляет желудки, а воздух застревает в горле. А по ночам они выходят из домов и звенят в колокольчики и того, у кого язычок колокольчика залеплен хлебным мякишем и не звенит, они сажают на кол. А кому умереть определяет наш священник, он ходит во все дома, и лишь один колокольчик в день залепляет плотью Христовой. Пойми, любимый, я не могу там жить. Возьми меня с собой, я люблю тебя. Я хочу тебя. Я не могу без тебя.
Мне стало так жалко ее.
- Пойми, Софья, у нас с ней одна кровь и я ничего не могу поделать с собой. Меня тянет туда, где она, я все время слышу ее голос.
- Но ведь это не мешает мне быть с тобой.
- Но я не люблю тебя.
- Ну и что, - ответила она и накинулась на меня, сев сверху.
«Если она так сильно любит человека, который живет во мне – это ее дело. Я сдаюсь», - подумал я.
- Хорошо, я возьму тебя с собой. Но это не причинит нам радости. Нам будет только больно.
- Я не боюсь боли, - ответила она, засмеялась и положила свои светлые волосы мне на лицо.
***
Мы шли вместе. Если б вы спросили, что мы делали, я бы не знал, что ответить. Мы просто шли… я даже не помню, говорили ли мы с ней или только молчали. Она грела меня по ночам, когда я проваливался в фиолетовый цвет. Она поила меня днем и давала пищу, которую, скорее всего, выпрашивала у людей или, если ей не давали, крала её. От этого у нее иногда появлялись подтеки крови на теле. Ведь люди так жестоки, они готовы убить за кусок своего хлеба и плошку молока. Она любила меня, а я не сопротивлялся. Однажды она исчезла на целый день. Я очнулся, а ее не было рядом. Я звал ее, но она не откликалась. И я пошел один, думая, что же с ней случилось. Я думал о том, что за последнее время ее запах изменился, и она стала вести себя как-то странно.
Когда я очнулся на второй день, она снова была рядом. Она еще спала. Я смотрел на нее. Она совсем исхудала и исцарапала свои голые ноги. Я обнял ее, ожидая, когда она проснется, чтобы дальше идти со мной.
А она открыла глаза и начала говорить, впервые за долгое время: «Я хочу рассказать тебе притчу о пустом городе.
Он был тогда один, в этом городе. Когда он родился, была зима. Он лежал на маленькой кроватки, много плакал и никто не знал, что творилось в его маленькой голове. По ночам он застывал от ужаса и переставал дышать, видя что-то неведомое ему. Он рос. За окном, в которое он смотрел, падал снег. Он вставал на носки, что бы выглянуть на улицу, там играли дети, а ему было скучно. Но он не мог выйти из своей квартиры, его ноги боялись снега. Он хотел выскочить к своим ровесникам и закричать: я такой как вы. Примите меня к себе…
Настало время, когда он не поднимался на носках, чтобы заглянуть в окно. В его доме не было книг, ему нечего было делать, родители умерли год назад. За ними пришли какие-то люди и унесли тела. Он долго плакал, оставшись один, не понимая, что же произошло. Он был заперт в свои мысли и сходил с ума. Говорить он разучился на третий год. За окном была зима. Он понял: в его городе не бывает других времен года. Его тело не принимало пищи и не требовало воды, его жизнь питалась звуками, долетающими в его убежище. Единственное, что он любил – это луну. Она иногда прорывалась из-за туч и глядела ему в глаза, а он молчал и становился сном, нереальным признаком бытия.
Однажды когда у него выросла борода, он не видел свою подругу - луну целый год, он затосковал и выбежал на улицу, не облачив свое тело в одежды. Ноги его плавили снег и лед, он бежал навстречу людям, но они не видели его или не хотели видеть.
Домой он так и не вернулся, заснув сном в сугробе. Но луна даже не пришла попрощаться с ним. А он так надеялся увидеть ее на прощанье.
Отделяясь от своего тела, он понял, что время его вышло, он смирился и больше никогда не смотрел на север, на юг он сплевывал крошки табака, пепел выкидывал на запад, а мыслями был на востоке».
«Как же ей больно», - подумал я и лег рядом с ней, запуская руки в ее волосы. Когда я уже был внутри нее, я зачем-то открыл глаза и увидел ее лицо. Я поразился, никогда раньше я не смотрел на девушек, отдавших свои мысли и чувства любви, и вот теперь был удивлен. Какое прекрасное чувство. Я будто смотрел на солнце и слеп, но не мог оторваться. Открой глаза, пожалуйста, - попросил я ее и зажмурился. Она их открыла, и я чуть не умер. В ее глазах я увидел себя, Дарью, ее саму и еще всю вселенную. «Я не хочу причинить тебе боль…»
Я беременна, - шептала она. Ты ведь будешь любить нашего ребенка?
Вот почему изменился ее запах - она ждет детеныша, нашего детеныша. «У тебя родится волчонок», - скзал я, не понимая, что это мои последние слова за эту жизнь. Все закружилось и меня начало тошнить.
***
Все, - подумал Четыре Угла.
Но это еще не конец всей истории. Главное событие было впереди.
Через некоторое время, сначала в Москве, а потом и в других местах на прилавках книжных магазинов появилась книга. Была она без указания авторства со странным названием «Каталог Камней». Только немногие знали кто является родителем этой книги.
~ КАТАЛОГ КАМНЕЙ ~
Из альбома её
1. Моя мечта безнадежна 2. Семь в одной во всех дым 3. Ушла из теплой постели 4. Ушла посредством змеиных кож 5. Знала имя мое 6. Боялась моих ночей 7. Искала двери своих ключей 8. Если не твой – то ничей 9. Не любила дождь 10. Любила черт знает что 11. Пропала в окно 12. Пропал смысл
Прокопий.
1. Махая последним крылом пытается в небо взлететь прозрачный Прокопий 2. Насущность проблем не дает оторвать свои ноги от почвы 3. Письмо получил в котором ни света ни ночи 4. И тяжесть забот все давит Прокопья к земле 5. Уйдите все нафиг Прокопий мычит букву «ы» 6. Становится небом стать хочет куском синевы 7. Стихи он не любит он любит напиться до сна 8. Во сне видит деву и знает что это Она 9. Что это она заставляет тянуться его к небесам 10. Поди же подумай займись этим сам 11. Тебе станет отвратна твоя жизнь на земле 12. Вот все что придумал и что рассказал я тебе
Неизвестный стих Е.О.
1. Я стал настолько депрессивен что кровь у меня кисла 2. Настолько импульсивен – забыл все имена 3. Меняю привычки как одежды ищу теплых рук 4. Что любят но во всех сердцах сидит слово «друг» 5. Какой я вам друг? У меня нет друзей! 6. Не любишь?! Значит я враг. Значит убей! 7. Закрой свои двери забудь обо мне 8. А я так и быть буду жить в темноте 9. Ждать всплеск фотонов от света свечи 10. Жечь свою кожу под знаком Луны 11. Красным железом Цветом любви 12. Розы повсюду шипы их в крови
Оборотни.
1. Ночью несутся волки 2. Они разорвали девицу 3. Они захотели напиться 4. Кровью молодой 5. Но вот с серебряной пулей 6. Быстрый, черною бурей 7. Им навстречу выходит 8. Парень молодой 9. На парне расшита рубаха 10. В рубахе метается птаха 11. А может быть это не птаха 12. А сердушко его 13. В доме его спит дочурка 14. Сопит в кровати родная 15. И он свой дом охраняя 16. Выходит да в темноту 17. Выходит охотник в поле 18. Щетину свою поправляет 19. Волкам свой вой отправляет 20. И мочится на луну 21. И волки его заслышав 22. Застыли из пасти пена 23. Но вот что же это – дева 24. Летит да не над землей 25. Вот праздник нечистой силы 26. Вот праздник души и сердца 27. И наша земля – мать – невеста 28. Находится в небесах
То что рядом.
1. Что я – я божий человек 2. Увидевший паденье мира 3. Чуму среди большого пира 4. Греховные дела и мысли моего народа 5. Рисуя океаном молока картину жизни 6. А человеку жизнь дана не в первый раз 7. Подозревал я что-то здесь не так 8. Так не пойму что именно и как 9. Природа среднерусская – прекрасная Луна 10. Я без тебя никто. Ты без меня одна 11. Но мы не сможем жить в вонючих городах 12. Все за тебя отдам не чувствую я страх 13. Сижу с друзьями ночью у костра 14. Мы выпили немного русской водки 15. Душа спокойна будто в упаковке 16. Чужой души Родной души Любви 17. А в небе синие сигналы млечный путь 18. И миллиарды звезд такая жуть 19. И путь в ничто безличностный аспект 20. Мой мозг ушел вчера в декрет
Без названия
1. Все что знал Иисус 2. Было в его голове 3. Все что думал Иуда 4. Было у него на руке 5. Все что знал Иисус 6. Было у него в голове 7. Все что делал Иуда 8. Было у всех на уме 9. Ангел – хранитель, Иуда 10. Ты должен был умереть молодым
Дым травы.
1. Эй, какой это Бог, стрелял сегодня в меня? 2. Взорвал мое сердце, средь белого дня 3. И кто посмел назначить меня королем 4. Конечно я рад, но только я не причем 5. Чужая жизнь в твоих руках 6. Это что-то такое, что должно оставаться тайной 7. Поэтому так лет двести назад 8. Сказал Кришна Проходившему Мимо 9. Воплощенным Господом Чайтаньйой 10. Мой герой заполнил свой паспорт стихами 11. Прочел только три книги своими глазами 12. Он считал: не надо просить, все что надо дадут 13. Он забыл детский смех и свой кожаный кнут 14. Как только мы родились 15. Мы попали за стенки тюрьмы 16. Значит, будем любить пить и курить дым травы 17. Потом захотим знать: зачем мы здесь на земле 18. И кто же мы есть. Если ЭТИ не ТЕ.
Песенка с печальным концом.
1. Эта песенка с печальным концом 2. Эта песенка про сумасшедший дом 3. О том как бегали смешные с полным сердцем дурачки 4. И как Господь их нежно вешал на крючки
5. Блаженные придворники чудес 6. Наследники сокровища небес 7. Они в своих руках – от этого чисты 8. А мы глядим на них, мы полностью пусты
9. В их глазах какая-то вселенная тайна 10. Галактики звезд окруженные сном 11. Быть может мы станем такими потом 12. Когда наша жизнь обротиться стеклом
13. Стеклом сквозь которое все понятно 14. Призма через которую приятно 15. Прогонять свои мысли и потоки чувств 16. Содержать в себе извечную грусть.
Цепь неудач.
1. Некто в сером стоит за моим плечом 2. Некто в сером мешает мне быть дождем 3. Он делает небо стремительно чистым 4. Забыв что именно Бог создал темноту
5. Так сбегай за пивом давай прервем цепь неудач 6. Сбегай за пивом когда я пью я более зряч 7. И будь ты хоть Никитой Рязанским 8. Ты все равно умрешь как и я… как и я…
9. Ты вырастил семь пядей 10. Теперь ты не чувствуешь страх 11. Ты вырастил семь пядей на семи головах 12. Теперь ты глядишь в зеркала 13. И видишь при свечах там себя 14. Ты говоришь: это как?
15. Так сбегай за водкой давай прервем цепь неудач 16. Так сбегай за водкой когда я напьюсь я буду более зряч 17. И будь ты хоть самим Че Геваром 18. Тебе все равно не свернуть с прямого пути 19. Я вижу круговые движенья весны 20. Я чувствую свет в небесах 22. Ангел похмельных спустился с луны 23. Лицо утонуло в слезах
Дождь не может продолжаться вечно
1. Ворон – нарекание моей смерти 2. Вынь меня из молочной реки 3. Мертвые знают что путы крепки 4. Спящие видят что жизнь – часть цепи 5. Дождь не может продолжаться вечно 6. Вечными могут лишь быть дождливые дни 7. Есть миры которые за гранью этого мира 8. Там бродят слепые амуры в мундире 9. Там яркое солнце вжигает следы 10. И крошечный домик а в домике ты 11. Ты спишь или плачешь иль пишешь стихи 12. Когда кто-то платит за чьи-то грехи 13. Ты ешь свою плоть ты пьешь свою кровь 14. Ты любишь себя в этом есть вся любовь 15. Скажи что ты придешь когда они уснут 16. Но мудрые спорят а честные лгут 17. Ты хочешь войти в этот избранный круг 18. Когда всё решат, то тебя позовут 19. Тебя подведут к стакану с вином 20. Ты скажешь: я в тюрьме у меня есть дом 21. Ты прыгнешь свободно забыв свою суть 22. Ты будешь ценить это чувство полета 23. Дождь не может продолжаться вечно 24. Вечными могут лишь быть дождливые дни.
Атеист
1. Я атеист как вещь сама в себе 2. Не верю никакому богу 3. И если верить одному 4. То остальные как же? Как же остальные? 5. И если бог един, зачем их много? 6. Коран породил международный терроризм 7. Восток дал секты, в которых ум слетает 8. Христьянство – пошлая религия обмана. 9. Я атеист 10. Атеист как осознанная необходимость
Великоросс
1. Матушку ласковым именем звал 2. Дочурку своим нарекал 3. Женушку солнышком ясным прозвал 4. Батьку отцом величал 5. И плел кружева надеясь 6. Что страшные сны утекут 7. Плел кружева своей жизни 8. Танцуя под утренний звук 9. Но вот пришли янычары 10. В доме залили огонь 11. В небе стремительно таял 12. Тревожный звон колокольнь 13. Море столкнулось с брегом 14. Кровью вскипела вода 15. И меч закружил взлетая 16. Тропинкой катит голова 17. Рубиновой искрой блистая 18. Кровь лежит на траве 19. Рубин в изумрудной оправе 20. Прекрасное сердце во сне 21. Пускай твой сон бесконечный 22. Будет покоен и тих 23. И новый убийца родится 24. Родится и утренний миф
Восход Солнца.
1. Когда пришел дождь я был не один 2. Сидел на ковре курил пускал дым 3. Потом пришел Сдвиг и все улеглось 4. И в этот момент все началось 5. Сквозь окна и двери ко мне пришли люди 6. В военных одеждах с сердцами на блюде 7. Кривая дорого прямой путь наверх 8. Зарывшись в землю пуская круги 9. Не веря в Бога читая стихи 10. Считая стены надежной тюрьмой 11. Придурки воюют с своей головой 12. А Солнце заходит с одной лишь причиной 13. Чтоб завтра взойти огнем 14. И если есть на свете этом любовь 15. То светит огонь не напрасно 16. И значит Солнце зайдет и сегодня 17. Чтоб завтра взойти огнем
~ д р у г а я п л о с к о с т ь ~
Из альбома её
Все мои мечты, да и не только, в принципе, мои, безнадежны по своей сути. И не требуют воплощения, иначе это не мечты, а планы в будущности.
Семь в одной. Здесь я имел в виду то, что семь цветов спектра, пропущенные через призму дают белый цвет, а вернее будет сказать СВЕТ. Теперь насчет дыма во всех остальных. Что ж, души у людей тлеют вот уже 2000 лет и огня пока не видно. А жаль. Я бы очень хотел посидеть у того костра и погреть руки.
Постель всегда горяча, пока в людях кипит страсть и любовь. Позже конечно же она начинает остывать.
Змея очень загадочное существо. Своими глазами она заставляет спать любую жизнь, она заглатывает пищу целиком, она в конце концов танцует, но у нее нет ног, она принимает температуру окружающей среды. Да бог мой, что мы вообще знаем о змее. Змея может заглотить хвост и остановить время, превращаясь в извечный принцип Дао. А ее кожа. Этот чулок неотсюда с блестящими чешуйками, в нем же можно хранить столько тайн и уйти, обернувшись в него, ничего не желая объяснять.
У каждого человека есть множество имен. Одно он получает при рождении и может его сменить после исполнения совершеннолетия или чуть раньше. Другое имя ему дает церковь. Третье называется прозвищем и тоже может меняться в течении жизни, отображая образ жизни человека, это имя носящего. Но также есть у человека серебренное имя – его истинное имя. Человек его знает и раскрывает его только самому близкому человеку. Это имя невозможно облечь в звуки или какие либо символы. Его можно произнести глазами, выразить запахом тела, передать через слюну или кровь. Кошки лучше всех животных узнают серебренное имя человека.
Ночь – странное время. В эту пору творятся самые ужасные преступления и в то же время, именно ночью так приятно любить. Также ночью приятно пить при свече, одному или с другом. Ночью в принципе небо падает на землю и господь Шри Кришна проходит сквозь нас, наполняя нас вечным блаженством.
У каждого человека есть ключ, и есть замок, врезанный в дверь. Но у каждого человека свой ключ не подходит к своей двери (случаи совпадения ключа и замка является редким исключением). И вот мы бегаем по матери-земле и ищем того, кто откроет нашу дверь. Да, иногда мы находим такого человека. И что же мы видим за дверью?!…
А ты когда-нибудь открывал чью-то дверь?
Действительно. Если не быть частью любимой, то зачем тогда быть. Для кого тогда быть? И для чего?
Что тут говорить? Дождь сам все скажет за себя.
Я теперь даже не помню, что же она любила... Наверное, если не могу вспомнить, то это являлось не существенным. Определенно – черт знает что.
В 1998 году трое несовершеннолетних девушек выпрыгнули в окно, опережая свое жизненное дыхание. Очень любопытно было бы быть незримым свидетелем тех событий. Интересен сам факт коллективного самоубийства. В этом есть что-то дикое, что ли.
Смысл человеку нужен только при жизни.
Прокопий
Когда построили церквушку, на теперешних крылатских холмах, перед церковными служащими встал вопрос, о покрытии стен картинами неба. Был приглашен церковный художник из Италии. Сделал он свою работу добросовестно, но картины не звучали, не вписывались во внутреннее убранство церкви. Здание отторгало его живопись. Краска тускнела каждый день и, в конце концов, почернела и отлетела.
Был приглашен другой художник из Германии, но его творения стали белыми, как снег в рождественскую ночь.
Затем приглашали других, но ничего не получалась. Церковь не принимала их работы.
И однажды зашел в церковь мужичок, посмотрел на голые, не расписанные стены. И сказал: я бы мог взяться за это. Пробуй, - ответили ему уже ни на что не надеющиеся церковники. Хуже он уже не сделает, решили они.
А Прокопий пил всю черную неделю, а потом проснулся, помолился и принялся за работу. В белую краску добавил света лунного, в черную подкинул ночную темноту, в голубую уронил слезы, в красную – кровь, в фиолетовую выжал пот из рубахи, в желтую помочился с похмелья, в оранжевую плюнул слюной, в зеленную семя примешал и начал творить, намеренно забыв о синей.
Когда он закончил, всем стало ясно, что церковь принимает его. Слова в этой церкви не затухали и шепот молящихся, всегда находился внутри стен. Ни одна молитва, произнесенная там, не переставала звучать, а стены по ночам издавали свечение и тихую умиротворяющую, немного грустную песню, как будто мать баюкала своего заболевшего дитя.
Глядя на свои законченные росписи, Прокопий просил не вспоминать его имени и забыть о том, что он делал. Исчез он так же таинственно, как и появился. А спустя десяток лет, все были уверены, что это был тринадцатый апостол Господа, совершивший свое последнее предназначение и вознесшейся на небеса.
Неизвестный стих Е.О.
Забежал ко мне как-то друг мой Жабин. Он часто заходил ко мне. Обычно я одевался, и мы шли пить пиво в Черепково к маленькому прудику. Было там, знаете ли, дерево с широко разбросанными корнями. На нем так было прекрасно сидеть и попивать пиво, глядя на течение воды. Или оставались у меня дома, коротая оставшийся день и весь вечер за бутылкой беленькой и разговорами о непостижимости жизни. Ее неуловимом, неопределенном течении сквозь нас.
Человек он был редкостный. Знаете, наверное, такое явление – коллекционер. Но он не вписывался в классические рамки этой страсти. Он был, как он сам себя называл, «коллекционер сердца». А заключалось это в следующем: он не собирал каких-то там определенных предметов, ну там, ни марок, ни монет, ни тебе никаких пробок пивных, и кактусов тоже не собирал, хотя мог бы конечно. Он собирал, понимаете ли, предметы, которыми должен был обладать. А, чем он должен был обладать, решало его сердце. Вот идем мы иногда, по тропинке лесной, на земле куча шишек сосновых, а он хвать одну из тысяч и говорит
говорит «вот она та самая».
«С чего», - говорю, - «решил?». «Сердце», - отвечает. Или там заходим в книжный магазин, и он опять одну или две книги покупает и домой тащит. «Сердце!». Дома у него было куча всякой ерунды. Это даже трудно назвать домом. Это был своего рода музей планеты «Земля».
Ну вот, забежал он ко мне. Глаза горят, сам трясется от возбуждения. «С девушкой», - думаю, - «что ли, с новой познакомился?».
- Что с тобой? – спрашиваю.
- Вопросы потом, - кидает он и бежит на кухню.
Я за ним следую. Он достает из плаща бутылку водки, вскрывает ее, берет стакан, наливает его до половины, выпивает, охает, садится и немного успокаивается. Я сажусь напротив.
- В чем дело, Валера. (Его Валерой звали, этого чудака).
- Давай выпьем сначала, - говорит он и разливает уже в два стакана.
- Давай, - соглашаюсь я.
Выпиваем. Закуриваем. Я молчу. Жду, когда он начнет говорить.
«Понимаешь», - начинает он. – «Сегодня я купил редчайшую вещь – неизвестный стих Евгения Онегина».
- Дай-ка сюда, - говорю ему.
Достает бумагу, плотную, изрядно пожелтевшую и довольно старую, судя по всему, с витиеватым почерком.
- Продавец сказал, что Онегин написал этот стих после дуэли с Ленским.
- Жулик твой продавец, - говорю ему, прочитав стих. – А ты мудень.
Он ошарашено смотрит на меня и ждет объяснений, нет, даже требует, в нем закипает обида.
- Как? Почему? Объяснись.
- Изволь, - говорю. - Как ты думаешь, откуда Онегин мог знать о существовании фотонов?
Он сереет, потом краснеет. Понял все.
- Допьем водку и пойдем в Черепково, - говорит он, смирившись с наглым обманом продавца.
- Хорошо, - отвечаю. – Я с удовольствием.
Оборотни
Когда в августе 1998 года произошел обвал экономики, меня выгнали, как и многих тогда, с работы и я остался без средств к существованию. Было время паники. Люди, поверившие в то, что все устроилось и теперь все будет спокойно, вновь были обмануты. В воздухе летала обреченность. Я долго бродил по улицам Москвы, изводя кучу папирос, обдумывая, что же мне теперь делать. Денег у меня было на два месяца. И погода была как раз подстать всеобщему настроению - тяжелые тучи не пропускали солнечных лучей и вместо них, до лучших времен, хлестал дождь.
Решив немного отвлечься, я зашел в бар на молодежной. Там, знаете ли, раньше было… черт, что же там было? Уж и не вспомнить теперь. Помню рядом находился магазин «рябинушка», а что было на месте бара, хоть бей, не помню. Стряхнув с себя воду, я огляделся. Все столы были заняты и я подсел к какому-то здоровенному мужику, заказав пару больших пива. Я сидел пил и смотрел мужику за спину в окно. Уж не знаю, что они там в пиво добавляют, но пьянеть я стал значительно. И тут мне захотелось общения. Разговоров. Затеялась у нас с мужиком нехитрая беседа, поохали, что все так вышло у нашей матушки-родины. А потом он меня встряхнул своим заявлением. Типа: «А вот я не боюсь за свою работу. Оборотней на мой век хватит». Я таращил глаза. А он понял, что сболтнул с хмеля лишнее, и теперь кусал себе язык. Я решил не тревожить его расспросами о тонкостях его трудов, раз он сам не хотел говорить мне об этом, а лишь попросил рассказать об оборотнях.
- Ну что тебе рассказать, - спросил он тогда у меня неохотно.
- Ну, как появились они, как выглядят, много ли их?
- Появились как они, мне не ведомо, так же как и то, как люди появились. Догадка у меня есть, что давно одна девушка смешала свою кровь с волчьей, от того и пошли они. А выглядят они в человечьем обличье так: брови у них сросшиеся, передние боковые зубы больше похожи на звериные клыки, уши странной формы, не такие, как у всех…
- По всем признакам я – оборотень, - прервал я его.
- Ни фига. Ты пока лишь потенциальный. Вот когда тебя укусит настоящий оборотень, через некоторое время им станешь и ты.
- А если оборотень нарочно укусит ну… не потенциального, так сказать, своего сородича, а, например, простого человека, что будет с таким?
- Он умрет.
- Неплохо, - подумал я. Или сказал вслух.
Расплатившись и не попрощавшись, я вышел на улицу, кутаясь в куртку. Черт, - вспомнил я, - забыл спросить, правда ли, что их серебром убивают.
То что рядом
Забирая как-то от знакомого сборник своих стихов, я услышал:
- У тебя бы замечательно получилось написать книгу «Занимательная проктология».
- Это почему же? – полюбопытствовал я.
- Ну, понимаешь, ты умеешь красиво писать о дерме.
- Спасибо, - говорю. - Очень приятно слышать. И никогда больше с ним не здороваюсь.
Без названия
Глава 22:
Стих 45-47:
Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали. И сказал он им: что вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Когда Он еще говорил это, появился народ, а впереди его шел один из двенадцати, называемый Иуда.
Глава 14:
Стих 26:
Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником.
Глава 22:
Стих 62-63:
И вышед вон, горько заплакал. Люди, державшие Иисуса ругались над Ним и били Его. И закрывши Его, ударяли Его по лицу и спрашивали–Его: прореки, кто ударил Тебя?
Стихи взяты из книги «Иисус. Его история по Евангелию от Луки».
Дым травы
Один известный современный поэт рассказал мне недавно одну историю из своей жизни.
«Однажды, теперь уже очень давно, я ехал в автобусе по своим делам и ко мне впервые за всю мою жизнь пришли строчки какого-то стиха. Я нашел ручку, а бумаги у меня с собой не было, что бы записать строки. И тогда я схватил паспорт и исписал его стихами от начала до конца. Это был мой первый опыт в поэзии.
Когда меня остановил милиционер, проверить документы, то он долго смотрел, то на меня, то в паспорт. Говорит: «Что это за грязь у вас тут?» Я чуть не задохнулся. Такое сказать о стихах! Говорю: «Это, понимаете ли, литература в форме поэзии». «То есть?» - отвечает он. «Что, «то есть»?» - не понимаю я. «Так», - говорит мне, - «придется пройти».
Отпустили меня только утром, отобрав деньги в форме штрафа, и принудив заменить паспорт в течение месяца. По совету друга, свой паспорт я потерял на следующий день, а через две недели получил новый.
Теперь мой утерянный паспорт, с моими первыми стихами, лежит у меня в столе».
На этих словах он закурил и замолчал.
Песенка с печальным концом
Передо мной лежат два замасленных, исписанных листка бумаги. Я нашел их, когда разбирался в своем письменном столе. Теперь я смотрю на них и не могу понять, что же это. Было ли то, что они описывают, и кто из двоих прав, а кто лжет. Или, быть может, они оба изложили, все как было.
Давайте я сначала расскажу, как эти два листка появились у меня. Однажды мой друг, Коптев Игорь, работающий милиционером, поехал отдыхать к тетке в деревню и наловил там отличных лещей. Он их закоптил и привез с собой.
Он мне позвонил и просил зайти к нему на работу. Я зашел. Мы немного выпили, поболтали о наших общих знакомых, и он подарил мне пару лещей. Бумаги не нашлось, и он, вынув из папки пару листов, завернул вкусно пахнущие рыбины в них. Лещей мы с друзьями съели в ближайшее воскресенье за пивом. А листки, показавшиеся мне любопытными, я запрятал в стол, вместе с остальным хламом.
Теперь я хочу описать содержание этих листков:
Листок 1
Начальнику районного ГУВД
товарищу В. А. Торбину
от Павлова Петра Алексеевича
ЗАЯВЛЕНИЕ
Наверное, начать надо с самого утра, того злополучного дня. Когда я сел завтракать, помидоры взбунтовались и захотели отделиться от меня, они кричали что-то о суверенитете и т.д.
Когда я ехал по маршруту 733 автобуса в этом самом автобусе, я заметил, что пассажиры нудисты. Я им сказал об этом, что это запрещено законом. А они игнорировали меня. А потом подослали самурая и он, угрожая расправой, заставлял сделать меня сеппуко, что означает харакири. Я попытался возразить ему, и ударив, пытался убежать, но мутанты, которые убили Гагарина, ударили меня чем-то сзади по голове.
Очутился я у вас в отделении, где и пишу сейчас данное заявление.
13 октября 1996.
На этом первый листок заканчивался, но не давал никакой ясности в происходящих тогда событиях. Ясность давал второй листок, но не приносил объяснений.
Листок 2.
Начальнику районного ГУВД
товарищу А.В. Торбину
от Никанорова Е. Е.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Когда я ехал к своей знакомой в гости, в автобусе, на остановке «станция кунцево» зашел мужчина. Сначала он вел себя тихо, но потом стал бегать по автобусу, выкрикивая, что нудизм не поощряется обществом и что это противозаконно. Я пытался его успокоить, но он ударил меня в лицо, после чего попытался скрыться. Но сознательные граждане задержали его и доставили в ближайшее отделение милиции. Прошу разобраться в этом деле. И наказать виновных.
15 октября 1996 год
Цепь неудач
Я уверен, скоро что-то с нами случится. Будет прорыв. Прорыв на другую сторону.
А через двадцать – тридцать лет, всё замкнется на нас, на русских.
Атеист
Изменение личности, несомненно, является основным деструктивным явлением, приносимой религией в человеческое сообщество. В настоящее время религия является регрессивной, она –уже ничего не производит, а лишь сдерживает эволюцию. Среди опасностей будущего склонен ставить проблему Бога самой главной. И так за его имя было уже убито слишком много любимых.
Отдельное явление – секты. Это извращенные и неприкрытые формы религии. Даже странно как это «легитимные» религии не придушили их, а только ограничились «официальным» порицанием. Может быть они им на руку?!.
Восход Солнца.
Разве можно быть одному, когда к тебе приходит в гости такой дорогой друг. Твой Дождь. Появляется рядом с сердцем кто-то второй и ты уже не один. Вы вместе слушаете стук капель, вдыхаете запах влажности и свежести. Танцуете в своих мыслях тихий вальс. Как это прекрасно, как я это люблю, твою мать.
Так все и было. Курил. Пускал дым. Считается, что курение гашиша является одним из развлечений Господа Шивы. Для человека это развлечение чревато разложением.
Вы когда-нибудь видели военного с сердцем в груди. Они же всегда несут его впереди, на мягкой подушечке, будто ордена.
На земле все дороги кривы. В небо всегда по прямой. А солнце заходит с одной лишь причиной, чтоб завтра взойти огнем.
~ СО СТОРОНЫ ВЕСНЫ. ~
если человек уходит при свете,
он больше не возвращается,
но если он уходит во тьме,
то он вернётся снова
Я как дон Кихот бросаюсь на
мельницу, надеясь убить великана.
олег а.
ПЯТНИЦА
- До встречи, - сказал я Мите, положил трубку на телефон и вернулся в комнату к Алёше.
- Блин ты чего?
- Всё, щас за мной придут, - сказал Алёша и побледнел.
- Кто придёт?
- Как кто – ангелы. Он усмехнулся и отбросил уже ненужную часть своей памяти.
- Ничего себе ангелы. С виду-то они может и похожи на ангелов…но вчера ко мне приходили, сказали, что кармические реакции у меня ослабли. Полтора часа пытался им вдолбить, что выполняю свою часть работы. Так ничего не захотели слушать. Сказали, что заберут мои книги. Неслабые они там завели у себя правила.
- Слушай, - Алёша вопросительно установился на меня. – А чего они в последнее время на запорожце приезжают?
- Каком ещё запорожце. Ты чего несёшь?
- А что? – спросил он.
- Это только кузов от запорожца, а внутри у них какой-то аппарат, работающий на тонких материях. Случайно как-то увидел один раз. Понимать надо. Удивляюсь я порой твоим вопросам, это же покрытие гун материальной природы…
Я выдержал паузу, вспоминая, что я ему ещё хотел сказать.
- А какого хрена ты у меня всё это выспрашиваешь? – испугано и чуть визгливо спросил я.
Я почувствовал прикосновение к своему сознанию и жуткая паника овладела мной.
- Я ничего не знаю, - прокричал я. – Передай им, что я ничего не знаю.
- Ладно, я пошёл. – Он выпил наполовину наполненный стакан и встал. – Ты не очень увлекайся тут.
- Я им ничего не сделал, пусть они отстанут от меня.
Лёшка захлопнул за собой дверь.
- Идиот, - сказал я вслух. – Он всё просёк. Надо идти.
Я выскочил на улицу. На своей машине я ехать не решился. Они очень хорошо её знали, тем более я не был уверен, что в ней не установлен датчик. Поэтому я вышел на дорогу и поднял руку.
- Куда, - спросил водитель шестёрки, открывая дверь.
- Мне надо на кладбище.
- Куда, - переспросил водитель и его брови поползли вверх.
Я немного подумал.
- В центр.
- Да, лучше в центр, - думал я . - На кладбище они меня сразу найдут, а вот если затесаться среди людей, да ещё изменить частоту вибраций. То найти меня будет для них затруднительно.
- Сколько дашь?
- Поехали, поехали, - пробурчал я и залез в салон.
- Куда именно едем?
- В кафе какое-нибудь или ресторан.
Мы немного помолчали. Я достал сигарету и закурил. Тут я и поплыл. Я откинул голову на кресло и, закрыв глаза, плыл по течению реки моих грёз.
- Как дела, - спросил водитель.
- Плохо.
Водитель посмотрел в зеркало заднего обзора и увидев моё лицо усмехнулся. Я опять почувствовал тревогу и обернулся. Никаких запорожцев за нами не ехало и я немного успокоился. Во мне накопилось очень много раздражения. Какая-то стальная пружина начала распрямляться во мне. Чёртов водитель. Не нравиться он мне. И тут я заговорил, я всегда несу какую-то чушь, когда начинаю плыть.
«НЕТ НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ ХОРОШО ТЕБЕ ИЛИ ПЛОХО РАДОСТЕН ТЫ ИЛИ ГРУСТЕН ГОЛОДЕН ИЛИ СЫТ НЕТ НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ ПОПАДЁШЬ ТЫ ПОСЛЕ СМЕРТИ В «РАЙ» ИЛИ «АД» ТВОЯ ДУША БЕСКОНЕЧНА ЕЙ ВСЁ РАВНО ПОПЫТАЙСЯ ЭТО ПОНЯТЬ А ВЕДЬ ТЫ НЕ ТЕЛО А МЫ ЭТО С ТОБОЙ УЖЕ ЗНАЕМ ТАК КАКАЯ РАЗНИЦА ЧТО ПРОИЗОШЛО ЧТО ПРОИСХОДИТ ЧТО БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ ЭТО НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ СОН ПРИДУМАННЫЙ КЕМ-ТО БЫТЬ МОЖЕТ ДАЖЕ САМИМ ТОБОЙ
ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ КРУПНЫЕ РЕЛИГИИ УТВЕРЖДАЮТ ЧТО ЧЕЛОВЕК СОСТОИТ ИЗ ТРЕХ ЧАСТИЦ : ДУХА ДУШИ И СОЗНАНИЯ ДУХ ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТИЦЕЙ ГОСПОДА В ЧЕЛОВЕКЕ СВОЕГО РОДА СОГЛЯДАТАЙ ЗА ПОСТУПКАМИ И МЫСЛЯМИ СВОЕГО РАБА ДУША ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТИЦЕЙ САМОГО ЧЕЛОВЕКА НЕКОТОРЫЕ РЕЛИГИИ УТВЕРЖДАЮТ ЧТО ЭТО ЛИЧНОСТНАЯ ЧАСТИЦА ДРУГИЕ – БЕЗЛИЧНОСТНАЯ И ВОТ САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ – СОЗНАНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТИЦЕЙ ЭКСТРАПОЛИРУЮЩЕЙ ВСЕ ЯВЛЕНИЯ ПРОИСХОДЯЩИЕ ВНУТРИ И ВНЕ ЧЕЛОВЕКА УТВЕРЖДАЕТСЯ ЧТО ЕЁ ПАМЯТЬ ОХВАТЫВАЕТ ВСЕ ВОПЛОЩЕНИЯ НО ПО ИДЕИ ЭТА САМАЯ ЧАСТИЦА ДОЛЖНА АНИГИЛИРОВАТЬСЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ И ЕЁ ИНФОРМАЦИЯ ПЕРЕХОДИТЬ В ДУШУ ЕЩЁ СТРАННЫЙ ФАКТ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЧЕЛОВЕК ПОМНИТ ВСЕ СВОИ ВОПЛОЩЕНИЯ НО ПОЛУЧИВ ОЧЕРЕДНОЕ ТЕЛО ЗАБЫВАЕТ О НИХ У МЕНЯ ЧАСТО ВОЗНИКАЕТ ВОПРОС К ЧЕМУ ТАКОЕ ТРОЙНОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ Я ДУМАЮ ЧТО ЧЕЛОВЕК ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ОДНУ ЕДИНСТВЕННУЮ ЧАСТИЦУ КОТОРАЯ В ТОЙ ИЛИ ИНОЙ СТЕПЕНИ ВКЛЮЧАЕТ В СЕБЯ ВСЕ ТЕ ТРИ ЧАСТИЦЫ ОПИСАННЫЕ В РЕЛИГИИ И СКОРЕЕ ВСЕГО ПОСЛЕ СМЕРТИ НИЧЕГО НЕТ ДА ЭТО ТАК ПОСЛЕ СМЕРТИ НИЧЕГО НЕТ ВЕДЬ УТВЕРЖДАЕТСЯ ЧТО ДУША БЕСКОНЕЧНА КАК БЕСКОНЕЧНО СУЩЕСТВОВАНИЕ САМОГО ГОСПОДА А ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ БЕСКОНЕЧНЕЕ ПУСТОТЫ ТОЙ ПУСТОТЫ КОТОРУЮ ДАЖЕ НЕВОЗМОЖНО НАЗВАТЬ СЛОВОМ «ПУСТОТА».
Я достал ещё одну папиросу, прикурил её и продолжил. Водитель слушал меня с фальшивым вниманием.
«НЕ СЛУШАЙ НИКОГО ПОСМОТРИ В СЕБЯ ГДЕ-ТО ТАМ ДОЛЖНА БЫТЬ ИСТИНА НЕ ИМЕЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО СМЫСЛА ГОВОРИТЬ О БОГЕ И ТЕМ БОЛЕЕ О ЧЁМ-ТО ДРУГОМ СПОРИТЬ О ЧЁМ-ТО ОСТАНОВИСЬ ТВОРИ МУЗЫКУ ПУТЬ ОНА РАДУЕТ ТЕБЯ И ОЖИВЛЯЕТ ВСЁ ВОКРУГ САМОЕ БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ СГОРЕТЬ НА ОГНЕ СВОЕГО УМА ИЛИ ЛЮБВИ ЧТО КОМУ БОЛЬШЕ НРАВИТЬСЯ БЫТЬ В СТОРОНЕ ОТ ВСЕХ ЭТО САМОЕ ГЛАВНОЕ ПРАВИЛО ДАЖЕ В СТОРОНЕ ОТ ТЕХ КТО В СТОРОНЕ НАДО ПОЛНОСТЬЮ СТЕРЕТЬ СВОЮ ЛИЧНОСТЬ И РАСТВОРИТЬСЯ В ЛЮДЯХ ОТДАТЬ ИМ ЛЮБОВЬ, ДОБРОТУ, СМЕХ, РАДОСТЬ, НЕЖНОСТЬ…ВСЁ ЛУЧШЕЕ ЧТО ЕСТЬ В ТЕБЕ ПОЙМИ СВОЮ ПРИЧАСТНОСТЬ К ЛЮДЯМ ТЫ БЕЗ НИХ НИКТО ДА И ОНИ ТОЖЕ А МИР ЯВЛЯЕТСЯ ЗАКОНЧЕННЫМ ТВОРЕНИЕМ И КАЖДЫЙ ИГРАЕТ СВОЮ РОЛЬ И ЗАПЕРТ В ЭТИ РАМКИ…»
- Приехали, - проговорил он с раздражением.
Я поглядел на улицу, там горели огни какого-то паба.
- Прощай, - сказал я ему и вышел.
- Эй, подожди, а деньги?
- Ах, да, - вспомнил я. - Деньги. Я достал из кармана бумажки и не считая кинул их ему в салон через открытое окно.
- Я избавлю тебя от рая и ада. Я принесу тебе безличие и свободу от всех понятий, - крикнул я ему. А он нажал на газ и уехал. Как я устал. Я зашагал внутрь заведения.
Открыв дверь, я увидел крупное и круглое лицо человека, не отягощённого грузом интеллекта. Зато с очень развитой мышечной массой. По всей видимости это был охранник. Он был одет в чёрный довольно-таки неплохой костюм-тройку. На шее у него была бабочка, но я был уверен, что под брюками костюма он носил спортивные штаны, а под рубашкой футболку с надписью «Marlboro».
- Привет малыш, - сказал я ему. – Какая твоя любимая книжка?
- Чего? – спросил он и выпучил на меня свои глаза.
- Книгу, говорю, какую уважаешь.
- А-а. Это. Как её. Уголовный кодекс уважаю, - промямлил он и попытался изобразить на своём лице добродушие и радость. Но это у него как-то совсем уж неважно получилось
- Понятно. Скажи-ка, любезный, а напитки у вас хорошие.
- Чего это?
- Выпить...
- Да бухла у нас завались, заходи, - он открыл передо мной дверь и я прошёл в зал.
Зал был небольшой метров так двадцать на тридцать, над каждым столом висел красный абажур и слабо освещал только столик, посетителей сидящих за ним, да ещё чуть-чуть пространство вокруг. Выглядело это довольно эффективно – тёмное помещение и как призраки – столы, среди хаоса чёрного цвета. Играла какая-то нежная спокойная музыка. Посетителей было не то чтоб очень много, столов так семь из двадцати было занято ими. Я сел за свободный и откинулся на спинку мягкого стула зелённой обивки. Стулья были похожи на те, которые обычно выставляют в музеях и пишут рядом табличку «на этом стуле в такое-то тёмное время сидел сам царь-император, проезжая инкогнито по государственным делам». Я пододвинул к себе стеклянную пепельницу и закурил, обдумывая, кто или хотя бы где тут можно достать выпить.
Тут из темноты вынырнул официант.
- Чего изволите? – спросил он и склонился в лёгком поклоне.
Я взял меню в руки. Сначала я хотел заказать вермута и что-нибудь перекусить, но потом немного подумал и изменил своё решение.
- Мне пожалуй вот что, пиво, розовое вино и виски.
- Сделаем.
- Только просьба у меня, налить это всё в равных количествах в одинаковые двухсотграммовые бокалы.
- Сделаем, - произнёс гарсон и его лицо выражало «идиот ты, парень».
- Всё, - сказал я, заметив его гримасу. – И побыстрее.
Он убежал. «Мудак», - подумал я зло про него. «Поспокойней надо. Успокойся. Просто выпей не о чём не думая и не строя планов на завтра. Оттянись. Найди какую-нибудь мочалку, сходи с ней на дансинг а потом к ней на чай заглянуть можно. Так они тебя сегодня и не найдут. А завтра будешь думать обо всём остальном. Голова сегодня всё равно уже не соображает».
Появился с заказом гарсон. Поставив три бокала на столик, один за другим, он спросил:
- Желаете ещё чего-нибудь?
- Нет, - ответил я. – Пока нет.
Я взял в руки пиво и сделал глоток. Затем глоток вина, а после глоток виски. А потом снова глоток пива…
«Предположим, что бокал-это форма, а пиво – сознание, розовое вино сопоставим с душой, ну а виски с духом. Вот сейчас я сижу и пью. Глотки с пивом у меня большие. С вином – поменьше. А виски я вообще пью совсем маленькими глотками. Используем модель, что получается? Получается форма у всех этих веществ совершенно одинаковая – это стеклянный бокал, в модели же это будет телом. Дальше что у нас. Живя человек конечно чаще всего использует сознание, и реже душу и дух всё это вяжется с размером глотков. Так если я большие глотки делаю на бокале с пивом, следовательно оно первое закончится из всех трёх напитков. Оно и понятно, сознание живёт совсем мало лет 50-70, а то и меньше, душа же продолжает жить. Но потом кончится, то есть умрёт и она, останется дух. Получается, что после смерти мы попадаем в мир души, а потом умираем и там, и соединяемся с богом или сами становимся богами».
Я уже приканчивал розовое вино как услышал женский голос:
-В первый раз вижу чтоб так кто-нибудь пил.
-Я тоже, - ответил я искренне и повернулся на голос.
В полутьме я увидел девушку, она была ничего себе, даже красивая, на её правой щеке был шрам, идущий от краешка губ и не доходя сантиметров двух до уха. Это придавало ей определённую пикантность.
-Можно к вам сесть или тут занято? – спросила она и потупила глазки.
-Да нет, садитесь.
Она села на свободный стул напротив меня.
-Гарсон, - крикнул я.
-Да-да, - ответил он, появившись.
-Повторите пожалуйста.
-А даме?
-Ты чего хочешь?
-Я бы выпила красного вина.
-Да, - сказал я. – И ещё что-нибудь поесть принеси. Хорошо?
-Хорошо, - ответил тот и удалился
- Ну так…
-Что? – спросил я.
-Не знаю, что говорить. Так неудобно как-то. Я вдруг увидела как вы пьёте и решила подойти спросить что это, традиция или что-то другое. Глупо правда?
-Да, - ответил я. – Глупо конечно. Нет, это не традиция. Я просто пил и думал о жизни, о сознании, о душе, о боге. Как вы думаете он есть?
-Думаю что есть, - ответила она.
Я хотел спросить, что это у неё за шрам, но подумал, что это нетактичный вопрос для малознакомого ей человека.
-Вы чем занимаетесь? – спросила она.
-Пишу.
-Писатель значит?
-Что-то вроде того. А вы чем?..
-Я работаю гидом в политехническом. Но это так… А о чём вы пишите? – вдруг спросила она и выгнулась телом.
-Послушайте, думаете это лёгкий вопрос, а? О чём пишу… о себе, наверное, о том что происходит, о любви, о смерти, о боге…
Официант принёс еду и напитки, разложив всё, он постоял около нас и не дождавшись новых распоряжений заменил грязную пепельницу чистой и ушёл в темноту.
На этот раз я решил пить только вино и виски, но не по очереди, а сначала выпить вина, и только потом виски. Съев салат и жаренный картофель, я закурил.
-Послушайте, - сказал я моей новой знакомой. Вы завтра рано встаёте?
-Нет, - ответила она. – А что?
-Давайте сегодня ночью куда-нибудь сходим?
-Давайте, - ответила она после недолгих раздумий. А куда?
-Не знаю, на ваш выбор. Кстати, как вас зовут?
-Алеся. А вас?
-У меня нет имени.
-Это как, - удивилась она. – У каждого человека должно быть имя.
-Должно, - согласился я с ней. А у меня его нет, его украли.
-Кто? – спросила она и засмеялась.
Её смех несколько оскорбил меня, но я всё же ответил ей правду.
-Ангелы.
-Это такие все в белом, с крыльями?
-Ага, они самые, сволочи, и не только имя украли, но и ещё кое что отобрали для меня ценное.
-Что же это? – спросила она и прищурилась и от этого стала так прекрасна.
-Моё счастье … ну ладно, куда пойдём-то?
-Ой, я не знаю, надо подумать. Может в ночной клуб какой-нибудь.
Я поморщился и сказал:
-Нет только не так. Это пошло.
-Тогда куда? – спросила она, обидевшись, и посмотрела на меня своими зелёнными глазами.
-Ты одна живёшь?
-Да.
-Понимаешь, я тут, так получилось, мне негде переночевать… пустишь?
-Конечно. А что случилось?
-Я тебе потом всё расскажу.
-Ты какую музыку любишь? – спросила Алеся.
Я улыбнулся.
-Хорошую, - говорю. Поставь что-нибудь полегче сейчас.
-Ага.
-Где у тебя тут ванная.
-По коридору направо, первая дверь.
В ванной я умылся и посмотрел в свои глаза. «А она мне нравиться», - решил я. «Она интересная». Я достал из кармана коробочку, открыл её, взял один тёмно-зелённый шарик и положил его в рот.
Она сидела на диване, сведя вместе ноги в коленях и расставив их у ступней, уперевшись руками за спиной и слушала музыку. Я вошёл и остановился, увидев эту картину. Я сел на пол и стал любоваться ею. Говорить нам с ней ещё в принципе было не о чем, мы ещё так мало знали друг друга.
-Ты есть хочешь, - поинтересовалась моя хозяйка.
-Нет. Какая красивая музыка. Что это?
-Это Вивальди.
Я всегда не мог понять как себя вести с только что познакомившимся человеком, а тем более с девушкой. Хотя нет, с девушками, которым я нравился, было несколько проще, мы с ними играли в одну игру. Какую игру? Просто выключали свет и играли, кто кому доставит большее удовольствие.
-Слушай, Алеся, а у тебя свечи есть, под такую музыку хорошо бы свечи и вино.
-Сейчас, - произнесла она и одобряюще на меня посмотрела.
Она вышла из комнаты и вернулась с двумя бронзовыми подсвечниками, мы выключили свет и стали наслаждаться музыкой, а потом она принесла охлажденное молодое белое вино и мы стали пить его прямо из бутылки по очереди.
Потом мы с ней покружились в медленном танце, а затем упали на диван и я поцеловал её шрам, потом укусил за ухо и наконец поцелуй в губы. Мой именной поцелуй. Я всё время так целую девушек, которые мне очень - очень нравятся. Я припадаю к их губам и начинаю вытягивать из них воздух, втягивая его в себя. Поцелуй получается невообразимым. Она чуть заметно задрожала и припала к моему телу. И тут я обратил внимание, что свечи стали как-то слишком быстро таять, они сгорели прямо на глазах, хотя оставалась целая половина воскового столбика, с тех пор как их зажгли. «Это что-то со временем», - подумал я и положил свою руку на младую грудь девушки. – «Наверное наши чувства достигли световых скоростей и наше восприятие мира замедлилось». В этот самый неподходящий момент меня начало зверски мутить. «Извини», - промычал я. - «Не надо было мне напитки мешать».
Я направился в ванную, зажимая рукой рот. Знаете, некоторые, бегут при приступах рвоты в туалет и там, значит, склоня голову над унитазом совершают свои скудные дела. Нет. Я не так. Я аристократ в некоторой степени. Я не могу себе этого позволить. Я иду в ванную, включаю воду и под шум воды всё это делаю. Потом умываюсь и если мне совсем дурно принимаю горячую, обжигающую ванну. Вот и в этот раз я подумал, что, мол, полежу немного в ванной, не будет ничего плохого, если я вернусь к Алесе чистым и более менее трезвым.
Не знаю сколько я провалялся в ванной час, полтора или чуть больше, но когда я вернулся, в комнате было темно и Алеся, освещаемая луной лежала на диване и тихонько посапывала во сне. Я весь разгорячённый и мокрый от обжигающей воды прокрался к ней под одеяло. Она повернулась ко мне спиной и продолжила смотреть свои небесные сны. Я обнял её, на ней была тонкая шёлковая ночная сорочка и я чувствовал все плавные изгибы её тела сквозь это одеяние. Просунув левую руку ей под бок, а правую положив на её ноги, я притянул её и стал целовать в шею, припав каждой клеткой своего тела к этому прекрасному созданию.
-Я ждала тебя и уснула – прошептала она сонным голосом.
Как я люблю сонный дев, в этом есть что-то откровенное и чувственное. Она положила свою руку мне на бедро и расстояние между нами ещё больше сократилось. Она хотела повернуться ко мне лицом, но я ей этого не позволил. Задрав шёлк я принёс в её тело огонь, избавление от страхов и готовность умереть в любой миг из тех, когда два тела становятся одним. Пожалуй, это была самая жаркая ночь из всех, что я знал.
Обессилев, я провалился в сон и сон был ужасен.
Я пытался спрятать свою рукопись, я боялся, что они придут и отнимут её у меня, отнимут самое для меня дорогое – моё дитя которое я вынашивал в себе долгие месяцы, ещё не до конца рождённое дитя, недоделанное. Я совал рукопись под подушку но они бы нашли её там, они везде бы нашли её, они ведь умеют читать мысли… И тут подошла Алеся. Она мне сказала:
-Отдай им её. Они ведь всё равно её получат. Так что встань перед ними на колени. Попроси их взять эти сранные бумаги. И тогда они простят тебя.
-Откуда ты появилась в моём доме? – спросил я её.
-Я следила за тобой.
-Я не понимаю что ты говоришь, зачем тебе это нужно? – закричал я.
-Они сказали, что если я уговорю тебя, я буду одной из них.
-Ах, и ты тоже хочешь стать ангелом?
-Да, а что в этом такого.
-Ты что не понимаешь?
-Молчи. Я их вызвала, они скоро будут. Отдай мне рукопись и иди куда хочешь, ты будешь свободен. Только представь, ты сможешь делать всё что угодно.
-А что, если я отдам вам рукопись, а потом восстановлю её.
-Это можно. Только ты вряд ли восстановишь её один к одному. А она опасна для нас именно в таком виде в каком она находиться сейчас. Ты можешь даже дать нам её на время, мы кое что переправим и вернём тебе. Я заверяю, что изменения будут самыми минимальными.
-Нет, - сказал я твёрдо. - Она вам не достанется.
-Тогда извини…
Я не дал ей договорить и набросился на неё. Схватив за ноги, повалил её на пол.
- Ангелом хочешь быть, значит?! – говорил я, когда вязал ей руки и ноги грубой верёвкой. - Выслужиться захотела?! Она извивалась и громко ругалась.
«Так-так, подумаем, чем мы можем помочь вам, Алеся…Ага». Я вырезал из простыни крылья, сорвал с Алеси одежду и положил её лицом на пол, засунув в рот её собственные трусики, чтобы она наконец заткнулась. А сам сел на её прекрасную попку, похожую по форме на сердце и стал пришивать зелёными нитками «крылья» к спине. Если шить кожу не глубоко, то крови будет не много. Много будет стонов.
Когда я закончил, я встал и посмотрел на свою работу, она меня удовлетворила. Я ещё был зол на неё.
-Ну что ж, - сказал я ей. – Пора прощаться.
Я подтащил её к окну, поцеловал в затылок и выкинул на улицу. Она не полетела. Она упала вниз и разбилась. «Рано тебе ещё быть ангелом. Научись сначала летать», - зло подумал я. Люди, которые были на улице, стали показывать на меня пальцем и кричать «Убийца!!! Убийца!!! Убийца!..»
СУББОТА
Утро разбудило меня солнцем и каким-то грохотом на кухне. Открылась дверь и её личико, проникнув в щёлку, произнесло губами:
-Прости, что разбудила тебя.
-Чем ты там гремишь? – отходя от сна спросил я.
-Я кастрюлю уронила.
Она засмеялась. Боже, какой приятный у неё был смех. Я так мог смеяться только, когда был маленьким. Это был смех моего детства.
Я протянул руки и она, зайдя в комнату, упала в мои объятья.
-Я тебя люблю, Алеся, - прошептал я ей.
-Я тебе сейчас кофе принесу.
-Тащи, - одобрил я.
Мы позавтракали и она пошла на работу, а я отправился к себе домой, договорившись вечером встретиться у неё. Дома мне надо было кое-что забрать. То, что в панике забыл вчера вечером.
У своего дома я встретил Женьку, мы с ним раньше вместе учились в университете. Давно не виделись. Он сказал, что собирался зайти ко мне. Поднявшись на лифте, мы зашли в мою квартиру. Первое моё впечатление было, что у меня побывали воры. Вся мебель была сдвинута или опрокинута на пол, а вещи из шкафов и полок стола вынутые чьей-то доброй рукой валялись в беспорядке по всей комнате.
-Ничего себе, - проговорил я и посмотрел на Женьку.
-Да, дела…
Я присел и собрав несколько футболок, бросил их в шкаф. Поставил на ножки опрокинутый стул и кресло, предложил сесть своему другу и он устроился, вытянув ноги, в мягкое бархатное кресло.
-Ты в милицию позвони, - посоветовал он.
-Конечно, - с некоторой долей иронии, ответил я. – Только они мне теперь смогут помочь. А то как же. Может чай?
-Чай? Можно.
Я сходил на кухню, налил воду в чайник и включил его. Мне надо было собраться с мыслями. Я взял с круглого деревянного стола библию и засунул её себе под ремень штанов, выпустив поверх футболку. «Они ничего не нашли», - подумал я и чуть-чуть повеселел.
-Сколько тебе ложек сахару? – крикнул я в комнату.
-Три. У тебя что-нибудь пропало?
-Не знаю, надо посмотреть.
Зазвонил телефон. Это был Алёша.
-Они были у меня дома и что-то искали. Все вещи перевёрнуты, - тихо проговорил я, прижимая трубку ко рту.
Он всё сразу понял и спросил:
-Ты что-нибудь держишь дома?
-Нет, всё что было, они забрали.
Я ему врал. Я понял, нельзя никому доверять.
-Надо встретиться, - проговорил он.
-Зачем?
-Они могут прослушивать телефон. Надо поговорить.
-Ладно.
Он повесил трубку. Место и время были нам известны.
-Кто звонил, - поинтересовался Женька, когда я подал чай.
Не нравяться мне эти все лишние вопросы. Да и не такие они уж и лишние, если во всём разобраться. «Никому нельзя верить», - повторил я про себя.
-Один знакомый.
-Чем сейчас занимаешься?
-Да так ничем…
-Написал что-нибудь новое?
-Пишу, - ответил я уклончиво.
Мы помолчали.
Я поставил музыку, он подошёл к окну и выглянул на улицу, а я незаметно для него бросил в свою кружку шарик из коробочки. Когда он растворился, я начал пить чай.
-Как дела у Ленки?
Он посмотрел на меня.
-Нормально.
-Чем занимается?
-Работает.
-А ты?
-Я ищу музыкантов.
-И как ты назовёшь группу?
-Дети неба.
Я встрепенулся. «Дети неба… это очень похоже на ангелов».
-Ты помнишь как мы записывали пластинку «Четыре угла»? Я тут недавно её прослушал…
-Да, я помню, - перебил я его. – Помню.
/Всё началось в лесу на дне рождения Ленки. Мы собрались попить водочки и покушать шашлычка у костра. Приятно провели время, весна только начиналась и первые лучики тёплого солнышка будили ото сна деревья и они распускали свои листья. Когда уже было выпито определённое количество у нас с Женькой пошёл разговор о каких-то (как обычно это происходит со мной в состоянии алкогольного опьянения) проблемах мироздания. Потом, я помню, уговаривал попробовать ему со мной димедрол. Он отказывался. А я ему говорил, что это непривычное маленькое приключение. Я тогда его частенько принимал, просто ради эксперимента, что бы лучше понять себя. Всё кончилось тем, что мы согласились, что неплохо было бы достать ЛСД. А потом он предложил мне выбрать несколько моих стихов и положить на них музыку. Я согласился.
А чуть позже у меня начался какой-то клин. Мне захотелось убежать от этой кампании. Я попрощался с Женькой и пошёл домой. Иду, думаю «сейчас дойду до дома и лягу спать». Не тут то было. Выхожу к какой-то дороге. Шоссе. Носятся на огромной скорости машины. Его не должно быть тут вовсе. Думаю, наверно не в ту сторону пошёл. Разворачиваюсь и иду по грязи обратно, пробираясь через какие-то кусты. Выхожу на точно такую же дорогу. Приплыли, думаю. Начинается паника. Вокруг уже темно. Думаю, придётся мне тут ночевать. Потом подбадриваю себя и заставляю продолжить поиски. И вот что странно, ни одного человека в лесу, у которого можно спросить дорогу. Но потом я каким-то образом выбрался к блиндажу (дело проходило на «медике»). Я его помнил ещё с детства, когда мы бегали зимой по этому лесу на лыжах. «Спасён», - крутиться в голове. - «Ориентир восстановлен». Прихожу домой, смотрю на себя (была ранняя весна) ботинки и джинсы по колени в грязи. Ну я, не долго думая, забираюсь в одежде и обуви в ванную, о чём впоследствии немного жалею, так как вся эта дрянь пропитывает футболку и липнет на кожу.
Передал я ему тексты потом, он над ними поработал. И во время зимних каникул (тогда я ещё учился в университете) мы записали с ним четырнадцать песен. Он играл на гитаре и пел, а я создавал дополнительные звуковые эффекты. Для исполнения двух произведений мы пригласили Ленку и она под некоторым давлением с нашей стороны спела их. Потом мы наложили на компьютере дополнительные слои на песни и в результате у нас вышел довольно-таки, по моим понятиям, неплохой альбом, если учесть в каких условиях мы работали над ним/.
«Да», - подумал я. – «Надо ещё кассету с собой прихватить». Я достал с полки эту самую кассету с нашей пластинкой «Четыре угла» и засунул её в карман.
-Хорошее было время, - вспомнил Женька и погрузился в прошлое.
-Но лучшее будет впереди. Никто не знает, что будет ждать нас за углом. Я знаю мотив следующей жизни. Наша жизнь будет похожа на ядерный взрыв. Она сметёт всё на своём пути. Это будет прекрасное зрелище.
-Ты насчёт перевоплощения?
-Нет, это произойдёт уже с этими телами.
-Что произойдёт.
-Я пока не знаю. Я чувствую. Происходит изменение в нас, изменения с нашей родиной, перестройка частоты сознания. Эти изменения в лучшую сторону. Я уверен в этом. Понимаешь?
-Понимаю, - ответил он. И мне стало ясно, что он ни хрена не понимает.
-Скоро произойдут изменения. Они уже начались. Они пока не заметны, но они начались. Возможно это изменения на генетическом уровне.
Мы помолчали.
-Ты мне какие-нибудь тексты свежие дашь?
Я подумал, почему всех так интересуют, то, что я сделал недавно. Наверное, я иду по правильному пути, раз такое сопротивление противопоставлено мне.
-Свежего пока ничего нет, возьми голубую книгу, посмотри там, может, что найдёшь интересное для себя.
-Давай.
Я передал ему книгу.
-Женька, пойдём пиво попьём, погода сегодня хорошая, - сказал я взглянув на часы, до встречи с Лёшкой оставалось совсем немного времени.
-Куда?
-На «трубы».
-Пойдём, только мне позвонить сначала надо?
-Надо? – переспросил я у него, удивляясь его вопросительной интонации.
-Чего Надо? – спросил он.
-Не знаю, - отреагировал я.
-Надо!
-Звони, а я пока сумку соберу. Я сегодня дома ночевать боюсь.
-Может ко мне пойдём.
-Нет, я уже обещался в гости к другому человеку.
-Ну ладно.
Он пошёл звонить, а я кинул в сумку пару джинсов, футболки, тёплый свитер, носки, нижнее бельё и гавайскую рубашку.
Выйдя из подъезда, я посмотрел на чистое голубое небо и одел солнцезащитные очки.
- Читал что-нибудь в последнее время? - спросил я его.
-Пелевина «Чапаев и Пустота».
-Ну и как, понравилось?
-Да так как-то, но в общем неплохо.
-Я считаю, что это его самая сильная вещь. Мне особенно нравиться как там мужик на работу к японцам устраивался.
-А мне понравился тот момент, где Пустота и Василий Иванович в бане пьют и их разговоры.
-Ещё неплохо написано, как новый русский описывает своим быкам у костра, обожравшись грибов, модель мироздания. На самом деле «Чапаев и Пустота» является смесью буддизма и «Иллюзий» Ричарда Баха. Но вообще-то это писатель своего поколения. Я не могу его принять. Тем более, что у меня уже исчезла психология читателя, превратившись в психологию человека, который пишет.
-Из «жизни насекомых» гораздо слабее, - сообщил Женька, пропустив мои умные слова мимо себя.
-Я знаю, - говорю. Правда есть ещё неплохая книжка «Жёлтая стрела», там есть отличный рассказ про Дарвина. Найдёшь, почитай.
Мы пришли к «молодёжке» /станция метро голубой линии под названием «Молодёжная»/ и купили по паре бутылок «Клинских светлых» в одной из стекляшек. Затем пошли на «трубы» и стали пить. После долгой разлуки с человеком очень трудно найти общий язык. Но если разговоришься, то остановиться будет трудно. Мы поговорили с ним о музыке. Я утверждал, что Шевчук деградирует, а он не соглашался со мной и упрямо твердил, что «мир номер ноль» это супер. Потом я сказал, что Гребень конечно мудак, но я его люблю больше всех. А потом посмотрел на часы.
-Я пойду помочусь, - сказал я ему и пошёл к дальним кустам.
Конечно я понимаю, что так делать нехорошо. Но я просто не мог никому верить. Я сделал свои дела и, согнувшись, побежал прочь, прикрываемый кустами и деревьями стараясь, что бы никто, а тем более Женька меня не заметил.
Лёшка стоял на нужном месте. Мы встречались с ним у вестибюля станции метро. Я заметил его издалека. Вид у него был какой-то растерянный. Кругом сновали люди. Он увидел меня и пошёл мне навстречу. Когда расстояние между нами оставалось около трёх-двух метров произошло что-то странное. Я поднял руку чтобы совершить обряд рукопожатия, а он как бы прошёл мимо меня и толкнул плечом, сунул в мою протянутую руку какую-то бумагу и пошёл дальше. Я сначала подумал, что это шутка, что сейчас он повернётся, рассмеётся и подойдёт ко мне. Но он удалялся и наконец совсем скрылся из виду. Я растерялся. Посмотрел на бумаги которые он мне передал. Развернул. Там его почерком было написано приблизительно следующее:
«Я располагаю информацией, что тебя объявили. Они приходили ко мне, спрашивали о тебе. Сказал, что не знаю, где ты находишься. Говорил же тебе, отдать им то, что нужно. Постарайся куда-нибудь уехать. Держись людный мест.»
«Так-так», - подумал я. – «Начинается охота». Я огляделся по сторонам и пошёл на автобусную остановку.
Мне пришлось сменить несколько маршрутов, всё время казалось, что за мной следят. Не мог отделаться от чьего-то назойливого внимания.
Когда стемнело, я поплутал немного по улицам и направился к Алесе. Она открыла дверь и рассмеялась.
-Сохраниться мне надо, - сказал я ей.
-Какой ты усталый, - произнесла она и продолжила смеяться.
-Смейся, смейся. Сегодня ты узнаешь такое, что уже будет не до смеха.
Она уставилась на меня ожидая объяснений. Я молчал.
-А я ужин приготовила, - сообщила задорно она.
-Это хорошо. Я весь день ничего не ел. Только я сначала в ванной поваляюсь.
-Хочешь я с тобой.
Я её поцеловал.
-Нет.
Помывшись, я вышел из ванной и приглаживая рукой волосы прошёл в комнату. Она сидела у маленького стола в фиолетовом бархатном вечернем платье и перекладывала ожидая меня приборы.
-Какая ты красивая. Просто прелесть.
-Никогда не знала как относиться к комплиментам.
-Могу научить.
-Научи.
-Всё очень просто. Молчи и улыбайся.
-Так?
О чёрт, она так искусительно улыбнулась. По мне прошла горячая волна.
-Да, - сказал я садясь за стол. На столе стояло красное вино и в бутылку была вставлена алая роза.
-Начнём, - спросила она и зажгла свечи.
-Я кассету поставлю?
-Поставь.
Она сходила на кухню и принесла картофель и какое-то мясное блюдо.
Из колонок донеслись первые аккорды и Женькин голос пропел «Они пришли к тебе в дом, они накрыли на стол…»
-Что это, - спросила она, накладывая мне в тарелку жаренный во фритюре картофель.
-Это мы с другом записали песни на мои тексты.
-И давно?
-В двухтысячном году.
Она начала накладывать мясо.
-Послушай, Алеся, я мясо не ем.
-Как это, - она изумилась. – Почему?
-По этическим соображениям.
-Ну тогда я тоже не буду, - она отодвинула блюдо с мясом и рассмеялась.
-Мне кажется в будущем человечество откажется от потребления мяса... Ну как, нравиться музыка?
-Красиво.
Я достал из бутылки розу, положил её около свечи и разлил вино по бокалам.
-Слушай, мне неудобно к тебе обращаться. Мне надо как-то тебя называть, - прошептала Алеся, наклонясь к моему лицу.
-Придумай мне имя.
-Какое?
-Какое хочешь.
-Виктор?.. Подойдёт?
Я поморщился и отпил вина.
-Не то.
-Ну я не знаю тогда как.
-У тебя есть какой-нибудь словарь или энциклопедия?
-Есть какой-то. Сейчас. Она сходила за книгой и принесла «Словарь современный понятий и терминов». – Что дальше.
-Я назову страницу, мы её откроем и если там будет несколько слов выберем одно.
-Ну ладно. Давай.
-444.
Она открыла книгу на нужной странице.
-Вот, тут такие слова: фаустрехт, фашизм, федерализм, федеральный, федерация, фелонь, фельдъегерь, феминизм, феминистка, фен, феникс…
-Всё?
-Да.
-Ну тогда – феникс.
-Феникс, - прочитала она. – Первое значение: сказочная птица в представлениях древних (первоначально в египетских религиозных преданиях), в старости сжигавшая себя и возрождавшаяся из пепла молодой и обновлённой). Второе: переносное – символ вечного возрождения, восстановления, обновления.
-Точно…Всё сходиться.
Я улыбнулся
Она отбросила словарь на диван и посмотрела на меня.
Я почувствовал как её нога коснулась под столом моей ноги и поползла вверх.
-Слушай, я сейчас не хочу, - сказал я ей. – Нам надо поговорить.
-Плохая девочка хочет чтоб её наказали, - произнесла она грудным голосом.
-Отстань.
-Что с тобой.
-Ничего.
Она обиделась и насупившись стала есть.
-Не обижайся, нам надо серьёзно поговорить. Если мы сейчас займёмся этим, всё осложниться. Не дуйся. У нас ещё будет много времени. Сейчас же его в обрез.
Она обдумывала мои слова а потом произнесла.
-Расскажи мне о себе.
-С самого начала?
-Не знаю, как хочешь.
Я достал коробочку открыл её и достал один шарик.
-Проглоти это.
-А что это?
-Лекарство от слепоты.
-То есть?
-Ты начнёшь видеть мир таким как он есть.
Она взяла шарик и проглотила его, запив вином. Я проделал то же самое и перевернул кончившуюся кассету.
-Итак, - она была очень нетерпелива и возбуждена.
-Сейчас.
Я сходил в коридор, вынул из сумки библию и вернулся к ней.
-Читай, - сказал я, положив перед Алесей книгу.
-Читала я это уже, - поморщилась она.
-Ты меня не поняла. Открой и читай, - я начинал сердиться.
-Вслух, - ехидно спросила она.
-Вслух, - сказал я совсем зло, желая её наказать. Но она была очень настырна. Эта девушка. И упряма. И горда.
Она раздражённо открыла библию и начала читать. Всё время прерываясь и смотря на меня. Я сидел с закрытыми глазами, держа в руках бокал и кивал головой.
Дорогой читатель с обгрызанным сердцем, писатель, как человек верящий в идеи гуманизма и свободного выбора представляет тебе право решать как дальше ты будешь читать эту книгу. Ближе к концу книги, с листа на котором написано «То что она прочла» начинается рукопись, которую так усердно искали ангелы. Ты, мой читатель, с вечерним безумным взглядом, можешь продолжить чтение событий дальше по порядку следования страниц, а потом соответствуя логическому ходу вещей прочитать и рукопись. А можешь и вовсе её не читать. Так же имеется третий и последний способ, взять и прямо сейчас прочитать рукопись, как это делает сейчас Алеся, пока мы с вами разговариваем. Но уверяю тебя ни в каком из вариантов ты ничего не потеряешь. А в отдельных случаях можешь что-то даже и приобрести.
Алеся отбросила книгу и заплакала.
-Что мне теперь со всем этим делать? Зачем ты …
Я не дал ей договорить, обнял голову и прижал к груди.
-Успокойся любимая. Ты должна была это знать. Пребывать в обмане хуже чем есть лож. Всегда хуже.
-А почему ты вклеил рукопись в обложку библии.
-Мне один знакомый сказал, что ангелы не видят священных книг.
Она перестала плакать и немного успокоилась.
-Что с нами будет?
-Если очень повезёт всё будет хорошо. Должно быть хорошо.
-Но ведь они не отстанут от нас.
-От меня, - поправил я её.
Она прижалась ко мне.
-От нас, - упрямо повторила она. Я не смогу тебя бросить. Ведь ты пропадёшь без меня.
Мне больше нечего было ей говорить. Мы молчали. Она целовала мою кожу и плакала, бормоча что-то. И я понял ничего хорошего ожидать не стоит. Сердце защемило от безысходности. Я еле сдерживал слёзы от нежности к этой девушке. Зачем я её втянул в свою войну? Какой же я идиот. Ведь они теперь будут охотиться и за ней. Подняв её личико я целовал её глаза полные солёных слёз, слизывая их с щёк, с губ, с ресниц. Любовь отчаянья. А потом я прошептал ей на ушко «Первый день я буду с тобою нежен, второй я буду непредсказуем, третий я буду зверем, истекающим похотью, в четвёртый день я буду грустен, пятницей я исчезну и тенью войду в твоё тело, субботой я буду твоей радостью, день седьмой я буду считать первым». После этого мы заснули очищающим сном.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Она опять проснулась раньше меня. Она сидела около меня и расчёсывала свои волосы переплетая их с лучами солнца. Я был в наилучшем расположении духа за всю свою жизнь, я чувствовал за собой огромную силу, которая дала мне моя любовь.
-Доброе утро, Солнышко, - произнёс я и положил руку на её плечико.
-С добрым утром, любимый.
-Какой чудесный день для начала войны.
-Какой войны?
-Помнишь, вчера ты прочитала мою рукопись. Они объявили за мной охоту…
-Тебе надо бросить принимать эти таблетки. Всё это из-за них. Сначала я думала, что ты говорил всё это про ангелов, чтобы быть интересным, но когда я проглотила вчера таблетку, я попала в мир, который ты придумал…Это обман…
-Замолчи, ты ничего не поняла. Обман – это то что вокруг. Обман – этот мир. А с таблетками я начинаю видеть всё как есть. Это выход из под контроля.
-Ты хоть сам веришь в это?
-Да.
-Тогда попробуй провести неделю без таблеток.
Я замолчал. Она смотрела на меня, ожидая решительных действий.
-Хорошо, но я сделаю это только для того, чтобы показать тебе, что это не выдумка. Я и через неделю буду уверен в этом мире. Моём настоящем мире.
-Отдай мне таблетки, - сказала она.
Я обиделся, что она мне не доверяла.
-Они в куртке.
Она сходила за коробочкой и я услышал как она смывает мои волшебные шарики в унитаз.
- Разве тебе не достаточно меня, - спросила прекрасная дева, заходя в комнату.
Я ехал в автобусе, ехал домой. Мы договорились с Алесей, что я посижу дома, посмотрю телевизор, послушаю музыку, может почитаю какую-нибудь книжку, а вечером встретимся и куда-нибудь сходим. А то всё дома и дома.
На очередной остановки последняя дверь автобуса не открылась. Люди начали волноваться. Непорядок конечно. Если есть дверь, она должна открываться, это все знают. А тут авария. Одна девушка, самая нетерпеливая, нажала на кнопку над дверью. По салону прокатился противный, резкий трезвон. Водитель посмотрел в зеркало, и вероятно подумав «а что я могу?», закрыл работающие двери и тронулся дальше. А люди совсем возбудились, девушка всё звонила. Те кто стояли сзади не могли пробраться к средней двери и выйти, так как было очень много людей. И вот они начали кричать тем, кто стоял спереди «скажите водителю, что задняя дверь не открывается». «А будто он не знает», ответили спереди. Девушка всё звонила. В этом звуке росло раздражение человеческой массы. Пассажиры сзади злились на тех, кто находился спереди, что они не скажут водителю, а передние пассажиры злились, что те кричат и звонят. Я уже хотел пробраться к девушке, которая остервенело давила на звонок и навешать ей за это хороших пендалей, но к счастью автобус остановился на очередной остановке и я вышел, не выдержав акустической пытке. Я видел как раздражённый водитель выскочил из своей кабинки с гаечным ключом в руке и кричащим «кто там звонит, ля, щас все зубы выбью, достали».
Я решил купить пива и посидеть на скамейке у подъезда ближайшего дома, что бы снять злость. До моего дома было около двадцати минут и я решил, что потом прогуляюсь пешком.
Я сидел и чувствовал, что какая-то параллельная жизнь течёт около меня, проходит мимо, а я всего лишь муравей, который ничего не замечает, что больше него самого. Что мне было делать. Я не знал. Не было того, кто бы пришёл и всё объяснил. Вокруг сновали люди, а я не признавал к ним никакой причастности. Я был отдушиной этого мира. Свои страдания я запирал в себе и никогда не давал им выхода.
Допив пиво и выкурив пару сигарет, я встал и пошёл. Я шёл домой, расставаясь с миром, в котором я жил последние два года. Тяжесть и обыденность давили меня. Невыносимая тяжесть бытия. Я начинал понимать, что нет никаких ангелов, которые охотятся за моей рукописью, нет ничего, что бы было больше чем тело и от этого становилось так тоскливо, что ничего не хотелось. Даже сама жизнь представлялась смятой бумажной обёрткой сладкой мятной конфеты, валявшейся в пыли на дороге. Дойдя до дома, я постоял у подъезда. «Пойти домой», думал я, «а что я буду там делать? В этих пустых мёртвых стенах, которые никогда не разговаривают со мной. Пойду-ка я зайду к Мите.
Когда я позвонил, дверь открыл его двадцатилетний брат.
-Привет Юрик.
-Привет Олег.
Как странно, подумал я, ко мне вернулось моё имя.
-А Митя дома?
Он удивлённо посмотрел на меня.
-Ты что пьян? – спросил он меня
-Нет, - ответил я. – А что? Почему ты так спрашиваешь?
-Моего брата больше нет.
-Ничего не помню. Не понимаю, как нет?
-Он же погиб в чечне.
Я растеряно смотрел на него. Плохой день для шуток. И тем более, такими вещами не шутят. Он закрыл дверь, а я ничего не понимал. Он же позавчера мне звонил из дома. Мой друг Митя. Неужели миры стали нереальны и ты запутался сразу во всех, милый Олег. Что-то не так.
Придя домой, я умылся холодной воды и позвонил Лёшке. Там мне сказали, что я «не туда попал». Я вновь набрал его номер. И снова не туда. Я попал.
Слава богу Алеся была дома.
-Алеся, со мной что-то твориться не ладное. Я к тебе приеду.
-Куда? Ко мне? Ты что? У меня же сегодня родители с дачи приезжают.
-С какой дачи, какие родители, ты же живёшь одна.
-Что с тобой, - крикнула она.
-Я сам хочу это знать, я разорван, я не знаю, - кричу.
Допустим это у меня в голове. Сосредоточься.
-Ну хорошо, - говорю. – Тогда ты приезжай ко мне. Мне плохо.
-Ты что, с ума сошёл, родители меня не отпустят.
Я схожу с ума. Я схожу с ума.
-Олег, я к тебе завтра утром вместо школы приду. Хорошо?
-Хорошо.
Я положил трубку. Какой школы? На хрен ей в школу ходить?! Не-е-е-ет!
Этот мир, со всеми его оборванными связями, от которого я пытался убежать и который был стёрт моими волшебными шариками навалился на меня. И я ничего не мог с собой поделать, я опустился около телефона на пол, закрыл лицо руками и разрыдался.
Мне нужно было выпить таблетку, необходимо. Обыскав все ящики столов и карманов одежд, я не нашёл ничего. Ровным счётом ничего. Только в холодильнике стояло половина бутылки водки, которая спасла меня до утра. Я просто напился и выключился. Но действительность вкралась в мой пьяный сон и я обливаясь потом не мог проснуться. А потом кто-то щёлкнул пальцами в моём сне и наступила тишина, которую разрушил звонок в дверь.
ПОНЕДЕЛЬНИК
На пороге стояла шестнадцатилетняя девушка.
-Ну, что с тобой, - она говорила таким тоном, будто хорошо меня знала. А я её ни разу не видел. Нигде. Никогда.
-Простите, вам кого? – собираясь с мыслями, выдавил я из себя.
-Олег, что случилось
Алеся, догадался я. Вот какая ты в их мире, то есть в своём мире.
-Алеся, мне кажется, что я умер и попал в чистилище, - закрыв за ней дверь, сказал я.
Она сняла обувь, поцеловала меня и прошла в комнату. А я пошёл на кухню и выпил холодную воду из крана.
То что было с ним до того как он придумал свой мир.
Он открыл шкатулку. Она была практически пуста. Только на дне лежал листок, на котором было написано «Тут лежало твоё горе, до того как ты выпустил его, открыв шкатулку».
Первым закрыл за собой дверь Женька. Он помнил их последний разговор. Они стояли на лестничной клетки в доме Женьки и курили.
-А мне предложили прыгнуть с парашутом, - произнёс Женька и выпустил струйку сизого дыма, которая расползлась в воздухе, образую неповторимый никем узор.
-Ну а ты что?
-Я пока не знаю, думаю…Ты не хочешь прыгнуть со мной?
-Нет, ты что. Я же высоты боюсь панически. У меня когда я стою на крыше высокого дома, ноги начинают трястись. Мне иногда сниться, что я падаю с большой высоты, так я еле просыпаюсь. А иногда представишь действительно, что прыгаешь с парашутом, этот миг, когда вываливаешься из самолёта…
-Да, я тоже представляю. Дух захватывает. Самое жуткое сделать этот первый шаг. Меня наверно придётся выпихивать.
Потом они пили пиво в квартире, размышляя о том, что есть человек. И способна ли кошка понять, что она кошка.
Когда они вышли прогуляться, Олег закурив сказал «лучше откажись, у меня какое-то дурное предчувствие…»
А потом недели через две позвонила Ленка и дрожащим голосом произнесла «Женька разбился».
Весь день Олег ходил как в тумане, ел не чувствуя вкуса, пил. Делал всё механически. Перебирал фотографии. Этого же не может быть, такое случается раз из ста тысяч, а может и реже.
На похороны он так и не попал. У него был нервный срыв. Проведя два месяца в больнице, позже он узнал от Ленки, что Женьку хоронили в закрытом гробу.
Через год младшего сержанта милиции, его друга Митю, отправили в грозный. Об этом он тоже узнал postfactum. Он не мог понять, зачем нужна эта война. Его друг пропал без вести. И благих вестей не поступало слишком долго. Все знали, что это значит, но при встрече, говорили, что всё обойдётся. Что Митя в худшем случае в плену. Но никто в это уже не верил.
Олег начал пить. С МРТЗ, где он работал в отделе главного технолога его уволили. Родители смотрели по утрам с укором в глаза, говорили, что он губит свою жизнь. А он думал «что моя жизнь, когда нет друзей». Иногда он останавливался, оглядывался назад и тогда понимал, что жизнь, его жизнь, действительно ещё не кончена, что надо всегда иметь в себе надежду. Но долго так думать он не умел и всё повторялось.
Во время его очередного запоя Лёшка уехал в Румынию. Он в интернете познакомился с какой-то мочалкой и они влюбились друг в друга. Бывает же такое, не видя друг друга так полюбить. И уехал к своей румынке. Он всегда мечтал уехать из России. Говорил, что ему тут не нравиться. Олег же не мог понять, как может не нравиться земля, на которой ты родился.
На одной вечеринке, на которую Олег пошёл только ради того, чтобы напиться, к нему подсел Жабин, его старинный знакомый /Олег не раз слышал слухи, что он с недавних пор стал приторговывать наркотой/ и показал зелённые шарики из какого-то растения. «Это то что тебе нужно», прошептал тот Олегу. «Что это», - спросил уже немало выпивший Олег. «Это такая вещь, такая вещь. Ты попробуй, а потом спрашивай, что это», произнёс Жабин. И что ему было терять? Он попробовал. И ему понравилось. Ему уже не нужен был алкоголь. Он нашёл средство против этого мира, в котором ему не хотелось существовать. Жабин говорил, что эта трава растёт в одном месте на земле, на месте падения тунгусского метеорита. А в тех местах творилось много чего странного.
Постепенно Олег попал в мир, в котором всё было хорошо. Там были живы его друзья и даже Лёшка никуда не уезжал из России. Ему грезилось, что он работает в компании «Флейта», что у него есть отдельная квартира. И эта выдуманная действительность полностью вытеснила реальность. Но нет такой реальности, которая не была бы мнимой. Но даже в том мире, в котором всё было как хотел Олег, ему чего-то недоставало и он никак не мог разобраться что именно. Реальность не хотела отпустить его до конца и протянула свои щупальца в прекрасную сказку, отравив существование присутствием какой-то пустоты. И тунгусская трава начала лечение этой болезни. Она привела его к двум чудаковатым людям, которые отправили его в деревню под названием «богоявленск». И там он видел сон во сне. И этот сон изменил его. Он ощутил потребность в перенесении, ранее неизвестных мыслей и образов на бумагу.
Вернувшись в город он написал книгу «Каталог Камней». Издал её. Но его творение потерпело полнейших крах. Никто им не заинтересовался. Эта книга лежала на прилавках и никем не покупалась. Затем он родил голубую книгу, в которой он обрёл свою собственную религию и своего собственного бога. Издатели не хотели её брать, поскольку его предыдущая книга не пользовалась успехом. Он тогда обозлился на весь свет и его воспалённый мозг выдал произведение на которое нашлись охотники. Его стали преследовать ангелы, они посчитали, что эта книга вредна для них и их хозяина. Об остальном вы уже знаете. И вот он выпил холодной воды…
Я выпил на кухне из крана холодной воды. Сделал движения головой из стороны в сторону, и когда послышался хруст в шейном позвонке, направился в комнату к Алесе. Она сидела на диване и держала в руках библию, ту самую, которую я приносил к ней.
-Взгляни-ка на свою рукопись, - сказала она и протянула мне ценнейшую для некоторых людей книгу.
Я взял и открыл фолиант на первой попавшейся странице. Она была девственно чиста. Гм. Я стал листать остальные листы, но они тоже были пусты. Абсолютно белое заснеженное поле. Все эти листы были сшиты и одеты в обложку библии.
-Она такая и была? – вскинул я удивлённо брови, спрашивая у девушки.
-Да. А ты что думаешь, что это я сидела и сшивала листы, чтобы вклеить их вместо твоей несуществующей рукописи. Зачем мне это надо?!
Действительно, - подумал я. – зачем ей это надо.
-Ну как ты провёл вчерашний вечер. Таблеток не принимал?
Я возмутился.
-Сударыня, как можно. И как бы это у меня получилось, если вы последние мои лекарства давеча спустили, извините, в унитаз.
-Но ведь ты раньше где-то их доставал. Почему бы не достать и сейчас.
-Нет, - сказал я, залезая на диван и кладя голову на колени девушки, она положила руки на мою обитель ума и погладила волосы. – Вчерась я развлекался иным снадобьем, - сообщил я и кивнул на валявшуюся под столиком для телевизора осиротевшую стеклянную бутылку из под «Столичной». – Рашен водка, мадам. Драгз ит вери бед.
-Ес, мистер, - согласилась она. – Ай ту соу синк .
-Слушай Алеся, - вдруг взволновано проговорил я. – Ты не сделаешь мне массаж. Обожаю, когда молоденькие куртизанки щиплют мою старческую спину.
Алеся улыбнулась.
-С удовольствием, достопочтенный старец.
Она встала, я разложил диван и улёгся животом вниз. Алеся немного постояла, а потом уселась мне на задницу и сухим официальным тоном произнесла «больной, закатайте футболку».
-О да! – воскликнул я. – Я в надёжных руках.
Исполнив приказание сестры милосердия, я погрузился в сладкую истому, пока её тёплые пальчики разглаживали мою спину.
Всё будет хорошо, - думал я. – Хорошо?
-Ты не хочешь родить мне дочку?, - спросил я у Алеси.
Она наклонилась к моему уху и я почувствовал как её волосы легли мне на спину.
-Прямо вот сейчас.
-Нет, - смутился я. – Сейчас тебе ещё рано рожать. В перспективе.
-А сына ты не хочешь?
-Сына? Нет. Пожалуй что нет. Хочу дочку.
-А если всё-таки родиться сын?
-Я тебя прогоню. И всё прогрессивное человечество одобрит мой поступок, - пошутил я.
-Так ты меня не любишь, - воскликнула она, притворно сердясь, выпрямившись и надавив руками мне на спину.
Я заскрипел.
-Это теперь не любовь.
Она нажала сильнее.
-Это гораздо больше, - продолжил я. – Ты теперь моё всё.
Она перестала на меня давить и я перевернулся на спину. Я глядел на неё. И она была прекрасна. Её длинные прямые волосы падали на открытые плечи. На этих же плечах держался короткий, чуть выше колен сарафан, который скрывал от меня её тело.
-Я хочу кое что с тобой сделать.
-Ой, что же это? – испугалась она и улыбнулась.
-Сейчас узнаешь, дрянная девчонка, - я тоже улыбался, разливая вокруг положительные эмоции.
Интересно, подумал я, какого цвета у неё нижнее бельё.
Чтобы удовлетворить своё любопытство, да, впрочем и не только его, я потянулся и немного повозившись, стянул с неё трусики. Они остались висеть на левой ноге. Она хотела снять их совсем, но я показал жестами, что этого делать не стоит. Они были голубые, цвета утреннего неба.
-Грязный извращенец, - сказала она и ударила по моему голому животу.
-На себя посмотри, - почти закричал я, когда она стаскивала с меня штаны.
Её немного удивило и смутило, когда вдруг открылось, что я без нижнего белья. Она то думала увидеть, что-то наподобие семейных трусов в горошек, а тут такое сразу! Я заметил как покраснели её щёчки. Она растеряно стояла с моими штанами в руках, со спущенными трусиками на левой ноге, в жёлтом сарафане и смотрела чуть ниже моего живота.
Ну иди, - сказал я тихо и протянул руки. Когда она подала свои руки, мы сцепили их замком и я, потянув её посадил на себя. Она сидела и не знала, что делать. А я чувствовал жар, исходящий из места соприкосновения двух тел. А вот не буду засовывать в тебя член, - думал я. Возьми его и сама направь в орошённые дождём земляничные поляны. Она немного поёрзала, пытаясь поймать своё удовольствие в моё без помощи рук, но у неё ничего не получилось. Я затрясся от страсти и вожделения, а она стала тяжело дышать. Я больше не мог терпеть этой пытки, но моей Алеси, видимо, было ещё мучительней. Она схватила член рукой и медленно отправила его в себя, выпрямившись и сладко застонав. Потом она стала медленно раскачиваться, подняла вверх темп, затем опять спустилась и еле двигалась и снова взойдя на вершину, закричала и напрягшись кончила. Она так сильно сжала свои руки, что у меня побелели костяшки. Я высвободил руки и она обмякнув, легла на меня. Вспомнив, что у неё остался передо мной один маленький долг, она скинула сарафан и стала целовать меня, пока огонь не вырвался наружу и я не увидел яркую вспышку света.
Я лежал сзади неё, просунув руку под бок и целовал, нежно покусывая шею. Алеся взяла мою ладонь и поднесла её к губам. Не знаю, что чувствовала она, но я ощущал счастье, ибо обладал тем, чем хотел. Я как будто охранял её, заслонив от всего дурного своим телом.
-Что будем делать вечером, - спросила она.
-Не знаю.
-Может сходим куда-нибудь.
-Давай, а куда.
-В кино?
-Можно и в кино.
Она села на край дивана и потянулась. Я провёл пальцем по явно выделяющемуся позвоночнику. Он проходил через всю спину, как цепь горных хребтов рассекает равнину. Благодатную долину белого тела.
Алеся встала и пошла.
-Ты куда, - спросил я у неё.
-В ванную.
-Я с тобой.
Я сходил в туалет и зайдя в ванную комнату погрузился в клубы пара. Когда Алеся заметила, что я не отрывая глаз любуюсь ей, она закрыла руками грудь и низ живота.
-Чего смотришь?
-Да так, - ответил я, скинул футболку и залез в ванную.
Сначала мы уселись по разные края, но ванна оказалась слишком мала для нас двоих. Поплескавшись и повозившись, я лёг во всю длину, а Алеся легла спиной вниз сверху меня.
Мы лежали в горячей воде и нам казалось, что так будет много много лет. Нам ничего большего не было надо.
Затем мы задёрнули полиэтиленовую штору и включили душ. Её волосы стали тяжёлыми от воды и разметались равномерным слоем по её голове и закрыли лицо. Я закинул их назад и целовал её веснушки. Ими было усеяно всё лицо и плечи моей девушки. А я стоял и целовал каждую веснушку в отдельности, целовал её тёмные глаза, целовал её алые сахарные уста, целовал её милый, чуть курносый носик. Потом я спустился ниже и целовал её шею, затем перешёл к плечам, маленьким упругим холмикам, ласкал их резко выделявшиеся багряные бугорки, целовал её живот, целовал её узкие, почти мальчишеские бёдра, её увенчанный рыжеватым пушком бутон розы. Я так любил её. И её тело. Я расчувствовался и расплакался от нахлынувшей бурным потоком нежности.
Люблю, люблю, люблю… - шептал я как безумный и целовал её, стройную, исходящую паром.
Да, - шептала она мне в ответ, плавясь как воск от моих земных ласк. – Да…
Она стояла у зеркала, и нагнув голову, вытирала полотенцем свои золотистые, медные волосы. Я проходил из комнаты, где одевался, на кухню, и заглянув в ванную, спросил:
-Ты есть хочешь?
-Да, - улыбнулась она. – Ужасно проголодалась от всех этих занятий.
-Сейчас что-нибудь придумаем.
Я открыл холодильник. Да, не густо.
-Я могу предложить тебе молоко, печенье и консервированную кукурузу.
-Иду.
Сев напротив меня за стол, она посмотрела за окно.
-Ну что, в кино пойдём? – спросил я весело у неё.
-А то! Тебе надо больше бывать на воздухе, мой маленький друг.
Она погрузилась в трапезу.
-Кстати, - начала она, жуя кукурузу, ты один живёшь или с родителями?
-Сейчас лето? – спросил я чересчур серьёзным тоном.
-Лето, - ответила она.
-Тогда один. Родители на всё лето уезжают на дачу.
Затянулась пауза.
-Олег, давай рассказывай, что у тебя там было, - сказала она и начала пить молоко.
-Когда?
-Ну вообще. Расскажи мне о себе.
И я начал в общих чертах рассказывать о своей жизни, о том как учился в университете, о несчастьях, случившихся с моими друзьями, о том как был придуман мой мир. Я опустил лишь ту деталь, что там она была немного другой. А она внимательно слушала и её жалостливые глаза терзали моё сердце.
Мы попали на шестичасовой сеанс. Шёл фильм «Звёздные войны. Скрытая угроза». Это был кинотеатр «Кунцево», звук там конечно дрянной, но я не хотел никуда идти дальше. Я ведь по своей природе домосед, и отправляясь далеко от места обитания, испытываю некоторый дискомфорт. Должен сказать, что этот сериал «Звёздные войны» мне не нравился, когда в детстве все смотрели этот фильм, я увлекался «Кошмаром на улице Вязов» и даже в этом я противопоставлял себя основной массе людей. Поэтому вы меня поймёте, если я скажу, что на двадцатой минуте я демонстративно заснул. Алесе вся эта фигня очень нравилась и поэтому она, как только заметила, что я заснул, разозлилась и сунула мне локтём под рёбра. Я спросонья было подумал, что сеанс окончен и вскочив громко захлопал в ладоши. Передние ряды зрителей недоумённо на меня посмотрели, повернув свои обывательские хари. А сзади даже послышался смех. Я сконфуженно сел.
-Я думал что конец, - прошептал я извиняющимся голосом в темноте Алесе.
-Дурак, - беззлобно обругала она меня. Вполне заслуженно. И слегка ударила кулаком по лбу.
Весь оставшийся фильм я смотрел выпученными глазами и восхищённо восклицал «во дают!» и «вот это да!». Алеся игнорировала мои выходки.
-Знаешь что, - сказала Алеся, когда мы вышли из кинотеатра на улицу, тебе надо сменить свою жизнь. Всё должно быть новое. Интересы, музыка, книги. И вообще, тебе надо найти работу.
-Я подумаю над этим.
Помолчал раздумывая.
-Да, пора начать работать, - согласился я с ней.
-Давай зайдём в одно место.
-Куда? – спросил я.
-К моей подружке.
-Зачем?
-Посидим, чаю попьём.
-Пойдём лучше ко мне.
-И ты опять будешь меня трахать? – спросила она с ядом.
Я даже поперхнулся от такой прямоты.
-Сударыня, выбирайте всё же выражения, - сказал я и подумал «маленькая хулиганка, набралась во дворе и в подъезде всякой гадости».
-Если отец узнает, что у меня двадцатишестилетний друг, он отрежет ему определённые части тела. Она улыбнулась, чертовка. – Что бы он не лишил меня невинности.
-Так ведь уже это. Того…
-Но ведь он об этом ещё не знает.
-Что значит ещё, - деланно обеспокоился я.
Она рассмеялась.
-Теперь я буду тебя шантажировать.
-И что, строгий старикан, - поинтересовался я про её отца.
-Зверь. – она сделала такую уморительную гримасу, что я невольно улыбнулся.
-Ну ладно, шантажистка, пошли к твоим друзьям-подругам. Я не хочу чтобы отец узнал, что ты уже попорчена и лишил тебя удовольствия.
-Я тебя люблю, - сказала она и поднявшись на цыпочки потёрлась своими губами о мои.
Дверь открыла Соня, та самая подруга моей юной любовницы, к которой она меня уговаривала пойти. Отходя в сторону, она пропустила нас в коридор и с шумом захлопнула дверь. Она вздрогнула от громкого звука и улыбнувшись сказала мне «привет», а с Алесей поцеловалась. Мы сняли обувь и она повела нас на кухню. Там сидело двое парней и одна девушка.
-Здравствуйте, - поздоровался я с ними. Они смотрели на меня.
Алеся довольная предполагаемым ей эффектом «вот мол какой у меня бойфренд» забилась в уголок, устроившись на диванчике около девушки и стреляла глазами.
-Шурик.
-Михан, - представились молодые люди. И я, пожав им руки по очереди, назвал своё имя.
Вернулась из комнаты со стулом Соня, и поставив его около стола, села на колени Шурика. Я сел на стул и стал рассматривать эту компанию. Все они были моложе меня на семь – десять лет. Кто как. Шурик был девятнадцатилетним крепышом, с довольно глупым лицом. Михан же на лицо был поумнее, но носил короткую стрижку и чёрные безразмерные джинсы. Девушка была характерной представительницей своего поколения – в яркой облегающей одежде, с густым слоем макияжа на безвыразительном лице. Из этой компании выделялось лишь трое: я, Алеся и Соня. Но Соню я в расчёт не брал, так как она находилась по-видимому в тесных отношениях с Шуриком и поэтому была под его влиянием. Да, скучно мне будет тут. Нафиг ты меня сюда притащила, подумал я и посмотрел на Алесю. Она о чём-то шепталась с не представленной мне девушкой и с хитрецой посматривая на меня, наигранно хихикала.
-А это Лена, - указала Алеся на девушку, с которой шепталась.
-Очень приятно, - соврал я.
-Соня, дай человеку стакан, - весёлым голосом сказал Шурик.
Они уже тут навеселе, подумал я. Соня достала стопку из стенного шкафа и поставив её передо мной опять уселась на колени к своему благоверному. Не будет мне тут хорошо. Я злился на Алесю и на себя, что позволил уговорить привести себя в эту дремотную компанию недоумков.
-Ну что расскажешь, - обратился ко мне Михан.
Видимо действовало уже выпитое. В нормальном состоянии он вряд ли так заговорил со мной. Хотя чёрт его знает. Я же их не знал совсем.
-А что ты хочешь услышать? – спросил я, стараясь придать голосу своему вежливость, которая скрывает за собой здоровую дозу хамства.
Воцарилось молчание. Все переглядывались и чувствовали некоторое неудобство. Моё появление они вряд ли ожидали. И теперь не знали о чём говорить в моём присутствии.
-Чем занимаешься, - попытался выправить положение Шурик.
Но он то не знал, что ко мне с такими вопросами лучше не соваться, когда я в дурном расположении духа. А сейчас было как раз такое.
-Проституцией, - ответил я, надменно улыбнулся и добавил. – Детской.
Алеся сама начала нервничать и видимо жалеть, что навязала мне это общество. Погоди, злорадно думал я, будет ещё то. Не захотела пойти ко мне, не захотела чтоб у нас всё было тютелька в тютельку…так пожалеешь теперь.
-Чего мы сидим, - оживился Шурик, поняв, что меня лучше не доставать. – Давайте выпьем?!
-Да-да. – все так обрадовались, что нашлось какое-то отвлекающее дело, зашумели, загалдели, стали придвигать, к хозяйничему за столом Шурику, стопки.
-Тут можно курить? – спросил я у Сони, хотя видел на столе пепельницу, набитую окурками.
-Да, конечно, кури…
Я курил и чувствовал как улучшается моё настроение. Тайком я показал Алесе язык. Она поморщилась.
-За что выпьем? – спросил нетерпеливо Михан, когда разобрали наполненные водкой стопки.
-За неизвестного национального героя Анголы, - выкрикнул я, вскакивая с места.
Это была кульминация. Немая сцена. По-видимому эта компания никогда не принимала в гости интеллектуальных чудаков. Я готов был предоставить им такую возможность. Своими скудными мозгами они не могли понять шучу я или говорю серьёзно.
Первой нарушила оцепенение Алеся, она уже немного пообщалась со мной и знала чего от меня можно ожидать.
-Это дурацкий тост, - криво улыбаясь сообщила она, кто бы сомневался в этом! – Выпьем лучше за нас всех.
Все поспешно согласились, но их маленький праздник жизни был отравлен. Они только начали понимать это. Выпили, закурили. Я встал из-за стола. Пошёл искать туалет. Он оказался в конце коридора. Я зашёл внутрь и закрыл за собой дверь. Сев на крышку унитаза я стал ждать.
Алеся постучала и спросила:
-Ты что там делаешь?
Я этого как раз и ждал, резко открыв дверь я схватил её за руку и втянул внутрь. Поцеловал.
-Алесь, пойдём ко мне. Я же совсем не гожусь для этой компании. Я же старше вас на десять лет. Ну посуди сама, что мне тут делать?!
-Но ты же со мной, - удивилась она.
-Пожалуйста, пойдём, - в последний раз попросил я.
Она отстранилась от меня и посмотрела будто впервые меня сейчас увидела. Странный незнакомый человек в туалете у подруги.
-Я никуда не пойду, это мои друзья, - сказала сухо она и вышла.
Я сидел в растерянности на унитазе. Сначала я хотел уйти, оставив её тут. Но потом решил – дудки. Я оставлю их всех с кренделями, ещё не знаю как, но оставлю! Сняв крышку бачка, для набора воды, я хорошенько освободил туда свой кишечник. «Эти парни, пожалуй, умеют веселиться», - вспомнил я фразу из своей юности. Я хотел пойти на кухню и подумать, что мне делать дальше, но услышав, что Михан начал хвастаться перед всеми покупкой мобильного телефона я передумал и зашёл в ванную. Помыв руки, я заметил под раковиной два пузырька синей туши. Плохо чего соображая и распаляя в себе злость на Алесю я тихо пробрался к входной двери, осторожно открыл её, одел ботинки, и отвинтив пробки с пластмассовых баночек, ворвался на кухню и страшно крича «КОЗЛЫ! ЛОХИ!» швырнул в ошарашенные, повёрнутые ко мне лица сосуды, расплёскивающие своё содержимое и накрывая всё собравшееся общество трудно смываемой жидкостью.
Я бежал по улице и громко, искренне смеялся. Мне было легко и хорошо, как будто я выиграл трудную, много лет идущую войну.
ВТОРНИК
Я лежал на диване, и заложив руки за голову, думал.
Нет, она теперь не позвонит. Ну и учудил же ты вчера. Зачем? Почему? Ну понимаешь, я почувствовал тогда в туалете, что я не для неё. Мой мир слишком сложный, она бы не смогла с ним справиться. Ей было бы больно со мной. Подожди, ты что хочешь сказать, что сделал это осмысленно. Что сделал? Он ещё спрашивает! Ты подумай какие последствия будут иметь твои выходки… О ё! Ты прав. Да, наверное я интуитивно понял, что это единственно правильных выход. Ты как бы сжёг за собой все мосты?! Да, спасибо, что подсказал, именно это я и хотел сделать. Ну что, доволен? Ты знаешь нет. Я на это и не рассчитывал. Я ведь люблю её. Ну и?.. Что «ну и?» Ты так и будешь лежать тут. Может звякнешь ей? Ты что с ума сошёл что ли? Стыдно значит? Ещё как. Ну всё равно, лежать то не стоит. Пойди погуляй. Да не хочу я. А лежать хочешь, так я понял? Нет, лежать тоже не хочу. А чего ты хочешь? Да отстань ты от меня, ничего я не хочу.
Я встал, выпил на кухне чаю и снова вернулся на диван.
Стыдно, обещал на работу устроиться, а теперь вот лежишь, прохлаждаешься, разговариваешь сам с собой, пытаясь оправдаться. Но ведь ей это уже не нужно. Мы ведь не вместе. Откуда ты знаешь, что ей это не нужно? Чувствую. Всё кончено. Ну хорошо, допустим, ей это не нужно, но всё равно слово держать нужно…и кроме того, это тебе самому пойдёт на пользу. Ну ладно, пойду, поищу работу, достанешь ведь.
Я нехотя поворочался, но потом встал, оделся и вышел на улицу. Приехал я почему-то к МРТЗ. Не знаю, что меня привело в это место. Я потоптался, посмотрел на завод, где я раньше работал и затем проехав одну остановку попал к проходной НИЭМИ. Почему, вы спросите. Возможно причина в том, что когда я учился в университете, а мой факультет располагался как раз на территории НИЭМИ, нас однажды собрали в актовом зале исследовательского института и замдиректора долго распинался о том, что им так не хватает молодых способных специалистов. Возможно поэтому в этот день я оказался в данном месте.
На проходной полуглухая старушка с нашивкой «секьюрити» на форменной синей форме никак не хотела меня пускать внутрь. Она смотрела на мою резко выделяющуюся на выбритом лице бородку и кричала, что «без студенческого нельзя», приняв меня, вероятно, за вечного студента. Когда я докричался до неё, что пришёл устраиваться к ним на работу, она немного успокоилась и молча показала на дверь, спрятанную в тёмном уголке проходной. Там с моего паспорта списали какие-то данные и выдали недельный пропуск. Проходя мимо глухой старухи, я со злостью сунул пропуск ей чуть ли не в лицо. Затем я потратил полчаса на поиски отдела кадров. Секретарша сказала, что я могу придти на собеседование завтра в десять. Я могу, мне стало дико весело.
Вернулся домой. Готовя еду, подумал, что неспроста я стал в том, тунгусском мире писать. Может, думал я и тут у меня что-нибудь получится. Я поел, вымыл посуду, прошёл в комнату, включил компьютер, запустил Ворд и долго смотрел на чистый лист. Я решил написать историю своей жизни. Я даже вывел название «факты доподлинной жизни», но дальше дело не сдвинулось. Я покурил, выпил кофе и опять подсел к машине. Ничего не получалось. «Дерьмо ты, а не писатель», - сказал мне внутренний голос. «Возможно ты и прав», - ответил я ему.
Алеся как стоило ожидать так и не позвонила.
СРЕДА
Встав в положенное время, побрившись, умывшись, наполненный бодростью и верящий в успешный исход, задуманного мной предприятия, я выпил молока с овсяным печеньем и отправился на собеседование.
Сегодня на месте вчерашней старухи сидел совсем уж дряхлый старикан. Секьюрити, вашу мать, весело подумал я. Вас тут за тридцать секунд перевязать проще пареной репы.
Секретарша сказала, что начальник отдела кадров примет меня через десять минут. По истечении этого времени дверь кабинета открылась и низкорослый тучный мужчина с ощутимым отсутствием волос на голове, произнёс, смотря на меня «входите молодой человек». Я очутился в довольно-таки просторном помещении. Он сел за большой дубовый стол, заваленный бумагами.
-Садитесь, - он указал на стоящее напротив него кресло.
Я протянул ему свои документы, и воспользовавшись предложением, расположился в кресле.
Он полистал мой диплом и остался доволен моими оценками. А вот в трудовой книжке его что-то не устроило.
-Э… - он посмотрел на первую страницу трудовой книжки. – Олег Александрович, вы всего лишь год проработали на МРТЗ и затем два года нигде не трудились. Почему?
Мне стало вдруг ужасно скучно. Я посмотрел в окно и произнёс:
-По личным причинам.
Он понял это всё по-своему и начал мне доказывать, что их институту нужны энергичные молодые люди, нацеленные на карьерный рост и получение высокой заработной платы. Потом он совсем разгорячился, стал возбуждённо рубить руками воздух, и со стороны можно было подумать, что это он, а не я пришёл устраиваться на работу. Сторонний наблюдатель увидел бы как старый инженер страстно доказывает молодому начальнику отдела кадров, смотрящему со скукой в окно, что именно его и не хватало на предприятии.
И тут мне стало смертельно грустно. Он всё что-то выкрикивал, а я тихо произнёс, перебив его:
-Может я как-нибудь в другой раз зайду?
Он помолчал, посмотрел на меня.
-Да конечно, - сказал он недоумённо, протягивая документы.
И я ушёл, сгорбившись, чувствуя на спине его осуждающий взгляд.
Попивая пиво, я сидел в уличном кафе на «Молодёжке». Ничего у тебя не выйдет, думал я. Ты всё тут потерял. Надежды, любимых…
Кто-то ударил по плечу. Я даже не обернулся. Я был расстроен и разбит.
-Привет, - сказал Жабин и плюхнулся напротив, в свободный пластиковый стул. – Давно не виделись.
Он посмотрел на мой бокал.
-Пойду тоже пиво возьму.
-Ну как дела? – спросил он вернувшись, с удовольствием отхлёбывая из прозрачного стаканчика золотистую жидкость.
Я молчал.
-Что с тобой?
-Ничего.
-А что такой кислый?
-Да так, - отмахнулся я.
Что-то запищало. А мне вдруг захотелось что бы наша планета разорвалась на части. В эту же секунду. Жабин сорвал с пояса пейджер. Прочитал. Стал серьёзным.
-Извини, старик, дела.
Он встал и порывшись в карманах джинсов кинул мне на колени стеклянную баночку.
-Потом рассчитаемся. Прощай.
И он ушёл.
Я взял с колен баночку, отвинтил крышку, вынул один шарик, положил его перед собой и оперевшись руками на стол, смотрел на него. Потом наклонил голову и языком забрал его в рот. Запил пивом и стал смотреть вдаль. На небо.
У подъезда моего дома я встретил Молодых. Увидев меня, он подошёл, молча пожал руку и заглянув в глаза, произнёс:
-Беда Олег.
-Что случилось, - сразу напрягся я.
-Алеся…
-Что с ней, - почти закричал я.
-В больнице.
Я вывел «жука» из гаража, Молодых запрыгнул в салон и мы помчались. Пётр Васильевич всю дорогу молчал, но я заметил, что он что-то хочет сказать, но сомневается говорить сейчас или потом. Решив дилемму, он всё-таки сказал.
-Последний раз её видели гуляющей в Филёвском парке с девочкой и огромным догом.
-Я их видел в вашем подъезде, - тихо пробубнил я. – Они сказали, чтоб я не ходил к вам.
-Гады, - зашипел Молодых.
-Это они? – спросил я.
-Да, Олег.
Я ворвался в больничную приёмную.
-Где она, где, - кричал я безумно. – Где Алеся?
На шум из курилки выбежали двое санитаров. Остановились около меня, не зная что делать.
-Успокойтесь, - сказала женщина в белом халате за стойкой. – Вам придётся заполнить форму.
-Отведите меня к ней. Сейчас же.
Когда я вбежал в палату, голова моя пошла кругом. Резко пахло лекарствами, на кровати лежала Алеся. Её лицо и руки были перевязаны окровавленными бинтами. Я подошёл ближе. В этот момент вошёл врач, а следом за ним шёл Молодых. Я плакал. Врач, дрожащим голосом сообщил, что у неё отрезаны кисти рук, удалены глаза и язык. Опасности для жизни нет. Какой жизни, подумал я, как она теперь будет жить. Моя любимая. Постояв немного врач вышел.
-Ах, Олег, Олег, - убивался Молодых, - зачем ты дал ей прочитать рукопись.
-Я убью их.
Мой голос прозвучал неестественно спокойным.
Всё остальное было в тумане. Молодых отвёз меня к себе. Костя занялся продажей моей квартиры. Нам срочно нужны были средства. Оказывается Костя в Москве знал всё, у него были огромные связи. От меня лишь потребовалось поставить подпись на каких-то бумагах. После чего Костя исчез, а мы, вместе с Молодых напились и потом рыдали друг у друга на плече. Только в самом конце дня Молодых признался, что Алеся его дочь.
ЧЕТВЕРГ
Весь сегодняшний день на квартире Молодых и Кости мы переплавляли, из золотых колец и цепочек, пули. Пётр Васильевич сказал, что только золото способно убить ангела. Я удивился, что мы изготавливаем их в слишком уж большом количестве. Молодых сказал:
-Олег, что ж ты думаешь, ты хочешь отомстить лишь тем двоим. А как же остальные. Ты только представь, сколько они натворят ещё на нашей земле. Нет, друг мой. Это настоящая война, не мы её объявили, но именно мы должны её выиграть. И ты будешь в этой игре главным героем.
Так вот какая роль отводилась мне. Я был согласен с ней. Мне уже было всё равно. Мне было больно и я знал, кто был виноват в этом.
Под вечер в дверь позвонили, Костя пошёл открывать.
-Вот на что пошла твоя квартира, - сказал он мне и положил в руку коробочку обшитую чёрным бархатом.
Открыв её я увидел патрон с алмазной пулей.
-И кем мы будем после этого? – спросил я у Молодых.
Он почесал затылок и улыбнулся растерянной улыбкой.
-Мы будем первыми людьми, кто убьёт Бога по настоящему.
Я был оглушён его словами.
-А как я узнаю его среди ангелов, - спросил я после долгого молчания.
-О, будь уверен, - ответил Пётр Васильевич. – Ты его ни с кем не перепутаешь. Ты будешь просто знать, что перед тобой находится Он.
ПЯТНИЦА
Встав пораньше, я заперся в ванной комнате и тщательно, с помощью бритвы, удалил все волосы со своей кожи, включая брови и ресницы. Этот ритуал был придуман и исполнялся лишь одной немногочисленной кастой индусов, которые шли убивать корову. А корова для индусов – священное животное.
Потом встали Молодых и Костя. Все были возбуждены. Мне дали два пистолета. Это были «глок 21». В одном находилась одна единственная пуля, другой был набит золотыми. Вдобавок были сложены в рюкзак дополнительные обоймы с золотыми пулями. Молодых также передал мне записную книжку с адресами. Только в этот момент я понял как долго они готовились к сегодняшнему дню. Я попросил указать мне адрес моих непосредственных знакомых, сначала я хотел навестить именно их.
-Ну, с богом, - сказал я и улыбнулся.
Молодых и Костя поняли мою шутку и тоже улыбнулись.
-Целься им в голову, - сказал мне на прощанье Пётр Васильевич.
~ то, что она прочитала ~
*Эта часть была изъята из данного варианта книги. Автор приносит свои извинения.
------------------------
олег а.
1999
#03 фиолетовая книга
фиолетовая
© Copyright: Олег А, 2019
Свидетельство о публикации №219021400619
Свидетельство о публикации №219021400619
Рецензии
... не завидуйте) потому что зависть не добавляет радости) да, я придумаю продолжение сама. начало мне нравится, и вопрос хороший. и я задумалась, а что для меня самое ценное и что бы я отдала. прозвучит пафосно. но таков мой ответ для себя. отдала бы жизнь. как ни странно, но я так и живу. отдавая свою жизнь.
Еления Светлова 02.07.2021 19:15 • Заявить о нарушении
Еления Светлова 02.07.2021 19:15 • Заявить о нарушении
хотите сказать, что я ваш единственный читатель?)
Еления Светлова 03.07.2021 09:41 Заявить о нарушении
Еления Светлова 03.07.2021 09:41 Заявить о нарушении
... четыре года назад. странно так. но я вас не забывала.
Еления Светлова 03.05.2025 11:21 Заявить о нарушении
Еления Светлова 03.05.2025 11:21 Заявить о нарушении
Значит чем-то задел. Уж не знаю, хорошим или плохим..
опять, же, насколько помню, ромашки мои крали .))
Олег А 03.05.2025 16:27 Заявить о нарушении
опять, же, насколько помню, ромашки мои крали .))
Олег А 03.05.2025 16:27 Заявить о нарушении
... я просто люблю странных людей, этим и задели))
Еления Светлова 03.05.2025 16:39 Заявить о нарушении
Еления Светлова 03.05.2025 16:39 Заявить о нарушении
Прям стало жаль обычных людей
Получается, они лишены вашей любви..
Олег А 03.05.2025 18:04 Заявить о нарушении
Получается, они лишены вашей любви..
Олег А 03.05.2025 18:04 Заявить о нарушении
... странным людям больше боли достаётся. но я в целом люблю людей. кого-то больше, кого-то меньше. у меня нет злобы ни на кого.
Еления Светлова 03.05.2025 18:26 Заявить о нарушении
Еления Светлова 03.05.2025 18:26 Заявить о нарушении