Науки и коллеги

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 8. Как я учил в МГИМО (1977-1990)

8.3.Науки и коллеги

     Кафедра мировой экономики административно относилась к наиболее престижному факультету Международных отношений. В большей мере, чем студентам других специальностей, именно будущим дипломатам преподавали страноведение в соответствии с изучаемым языком. В том числе, важной составляющей программы была экономика страны или региона.
     В соответствии с этим коллектив кафедры состоял из узких специалистов. Каждый мирно занимался своим делом, не имея ни возможности, ни особого желания вмешиваться или вникать в дела коллег. В институте кафедра слыла самым бесконфликтным коллективом. Никаких интриг, склок, публичных скандалов.
     Все вместе собирались обычно раз в месяц на заседании кафедры. Предполагалось обсуждать ход учебного процесса и текущие проблемы. Поскольку таковых бывало не так уж много, общий сбор использовался для повышения квалификации сотрудников. Пользуясь личными связями, на него старались пригласить какого-нибудь известного ученого или специалиста, который читал лекцию, но чаще просто рассказывал о своих недавних поездках в экзотические страны.
     После заседания кафедры проводилось партийное собрание, которое в целях экономии времени всегда старались приурочить к той же дате. В случае необходимости, например отчетно-выборное собрание, добавлялось еще и третье мероприятие по профсоюзной линии. В остальное время каждый распоряжался собой, как ему заблагорассудится. Вот из-за дележа этого собственного времени и возник первый настоящий конфликт.
     На одном из партсобраний секретарь партбюро, в просторечии парторг, вдруг поставил вопрос о недоверии коллектива своему руководителю Владимиру Васильевичу Сущенко. Для меня это было полной неожиданностью. Нагруженный под завязку лекциями и семинарами, я не особенно вдавался в тонкости административного пилотажа.
     Обвинения, которые сформулировал Виктор Кузьмич Ломакин, сводились к следующему:
     -заведующий практически пустил кафедральные дела на самотек или даже перепоручил лаборантке (здесь Владимиру Васильевичу напомнили его сакраментальную фразу: «Эля, принесите мне повестку дня!»);
     -вместо руководства кафедрой заведующий разъезжает по стране с лекциями по линии Общества «Знание», что отражается, в частности, в сумме партийных взносов, которые он уплачивает ежемесячно, доходы от этой побочной общественно полезной деятельности значительно превосходят его немалую зарплату в институте;
     -руководитель не чурается в своей деятельности фаворитизма, и его любимчики в полной мере пользуются снисходительностью и поблажками со стороны заведующего.
     Это не дословные формулировки, но они довольно точно передают суть высказанных претензий. Тем более что они были активно поддержаны коллективом: со всех сторон посыпались примеры, подтверждающие выдвинутые обвинения. Один уважаемый профессор привел вопиющий, на его взгляд, факт. Звонит ему вечером Олег Моргачёв (тот самый, по сути единственный, «фаворит» заведующего) и, ссылаясь на указание Сущенко, просит, а фактически поручает, прочитать вместо него на следующее утро лекцию по «Экономике Франции» (сам он то ли заболел, то ли уезжает в командировку, то есть на заработки по линии Общества «Знание»). Возмутительно не столько то, что доцент спихивает свою работу на старшего товарища, сколько то, что специализация профессора не имеет ничего общего с темой лекции. И с каким оружием прикажете ему входить в клетку с тиграми, то есть со студентами?!
     В итоге партийное собрание выносит решение обратиться в ректорат с ходатайством отстранить В.В.Сущенко от руководства кафедрой. Соответственно, предполагалось, что заведующим будет назначен кто-то другой.
     На удивление быстро ходатайство было рассмотрено и удовлетворено. Понимая, что после такого поворота оставаться на кафедре «простым» профессором негоже, бывший заведующий приступил к поиску новой работы. Вспомнив о моем существовании, он даже поинтересовался, кем работают мои родители. Поняв прозрачный смысл вопроса, я сообщил, что у них самая бесполезная профессия: оба они журналисты. Как ни странно, с моей оценкой Владимир Васильевич легко согласился.
     По мнению знающих людей, он был неплохим ученым, но, действительно, никудышным администратором (прямо по «Принципу Питера»). Поэтому работу в ведущем научном институте он нашел без особого труда. На очередном партийном собрании рассматривался вопрос о его партийно-производственной характеристике, которую следовало предоставить по месту будущей службы. Дело в том, что принципиальный парторг составил объективистский документ, беспристрастно отражающий и положительные черты, и недостатки характеризуемого. Сущенко вполне справедливо назвал его «волчьим билетом», с которым даже в дворники не возьмут. В результате, по решению партийного собрания был принят стандартный шаблонный вариант без каких-либо признаков индивидуальности.
     Вскоре как-то очень тихо исчез с кафедры и Олег Моргачёв.
     Формально, учитывая нюансы зачисления в аспирантуру и, позднее, в штат кафедры,  я тоже был ставленником бывшего заведующего. Однако на мне описанные события  никоим образом не сказались. Возможно, по той простой причине, что не я спихивал лекции на других, а, наоборот, старшие товарищи с удручающей регулярностью обращались ко мне с просьбами заменить их по той или иной причине. В общем, удаление неугодного заведующего было, действительно, связано исключительно с интересами производства. Как положено говорить сегодня, «ничего личного, только бизнес».
     Изменения не успели коснуться еще одного «ставленника прежней власти», Валентина Катасонова. Под руководством Сущенко он работал над кандидатской диссертацией на только-только входившую в моду экологическую тематику. Настолько новую, что это сопровождалось довольно забавным казусом. Как-то Валя со смехом пожаловался мне, что потратил уйму времени, исправляя опечатки в своей диссертации. На каждой странице у него по нескольку раз повторялось в разных вариантах слово «экологический». Профессиональная машинистка, поднаторевшая на диссертациях, везде отстукала слово «экономический». Компьютерному поколению не понять всю серьезность столь неприятной ситуации.
     Экологическая тематика была достаточно модной, что кафедра добилась включения в учебный план специального курса. Но одновременно она была такой новой, что читать этот курс было некому. Поэтому пригласили известного географа, бывшего профессора МГУ Всеволода Александровича Анучина. К этому времени он уже числился в Высшей школе профсоюзов, расположенной по соседству с МГИМО на другой стороне улицы Лобачевского, и регулярно подрабатывал в институте на приемных экзаменах по экономической географии. Как-то раз профессор не без юмора рассказал, как заведующий кафедрой, который пригласил его читать курс по экологии, представил ему «симпатичного мальчика», предупредив, что он тоже, наряду со студентами, будет посещать его лекции. Мальчик всегда сидел в первом ряду и очень прилежно строчил что-то в тетради. На следующий год Всеволоду Александровичу объявили, что в его услугах более не нуждаются. Рассказ звучал беззлобно, но с обидой. Естественно, в роли пресловутого мальчика выступал Валя Катасонов.
     Косвенно с ним связана еще одна забавная история. Однажды у меня дома раздался телефонный звонок. Незнакомый мужчина представился и высказал пожелание встретиться со мной для разговора об интересной работе, которую он уполномочен мне предложить. При этом он пояснил, что ни в коем случае не хотел бы встречаться в институте, так как там его хорошо знают и цель нашей встречи сразу же станет очевидна для всех окружающих. В общем, речь шла о переманивании меня из МГИМО.
     В конце концов, мы условились встретиться на станции метро «Колхозная», не забыв обговорить признаки, по которым узнаем друг друга. Мужичок небольшого роста, имя которого я не запомнил, объяснил, что он подбирает кадры для закрытого научно-исследовательского института, где я буду заниматься теми же экономическими проблемами, но в преломлении к капиталистическим странам. То, что я еще не защитил диссертацию и специализируюсь по экономике Венгрии, его нисколько не смущало. Он поинтересовался, как у меня обстоят дела с английским языком, и выразил уверенность, что мне не составит большого труда изменить область своих научных изысканий. Одновременно предупредил, что я буду удивлен, как много знакомых встречу на новом месте работы. В качестве главных козырей кадровик упомянул гораздо более высокую зарплату и частые, но недолгие загранкомандировки. Угадывая мои сомнения, он добавил, что не надо торопиться с ответом, есть время подумать. На всякий случай он поинтересовался, что у меня со здоровьем? За эту соломинку я не преминул ухватиться. Он записал диагноз, которым меня с детства пугали врачи, сказал, что проконсультируется у специалистов, но выразил уверенность, что это вряд ли помешает.
     Больше я никогда его не видел. Зато я понял, куда вскоре перешел на работу Катасонов. Случилось это до увольнения Сущенко или после, значения, в общем-то, не имеет. Главное, благодаря новому месту работы Валя получил доступ к информации, недоступной простым смертным. Сегодня он вновь читает лекции в МГИМО и одновременно вещает по телевидению про заговор всемирной финансовой закулисы.

На фото коллектив Кафедры мировой экономики 26 февраля 1980 года.

Москва, апрель 2017