Неиссякаемый Живоносный Источник

                «Родом из Святой Руси»
                или
                «Неиссякаемый Живоносный Источник»
                Часть третья «Неиссякший Живоносный Источник»
            Глава двадцать первая. «Судеб переплетенье»
    Через много лет Кирилл жизнь свою тоже посвятил служению Церкви. Идти по стопам отца решил ещё, можно сказать, в детстве. Мальчика привлекали жития святых, иконописные лики, колокольный звон, духовная музыка – и он всё время задавал родителям вопросы, которые поражали разумением не по возрасту. И в храме, конечно, прислуживал. Разумеется, Кириллу начинать было немного проще, чем Арсению Ивановичу в застойные семидесятые –  времена  уже иные наступили. 
  У отца Кирилла и матушки Марии (такое вот счастливое совпадение с родителями Преподобного Сергия) – трое сыновей. Тоже, как у Святой Супружеской Пары.                И неважно, что третьего сына матушка Мария «в муках» не рожала.
  Никогда не остававшаяся равнодушной к чужой беде, удивительный доктор – доктор                от Бога Мария Васильевна помогала детям приходить в этот мир. Несколько раз уже, несмотря на молодость, помогла в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях! Ни одно нерождённое чадо не убила – сразу же сказала, что «участвовать в чадоубийстве» никогда не будет, всякий раз непутёвых от смертного греха отговаривала – нескольких отговорила.  Врач, Слава Богу, теперь на это право имеет! (Надо же – врач наконец-то получил право не марать руки в крови! Не нарушать заповедь  «Не навреди»!). И лицом являла Мария Васильевна, кажется, образ всех самых положительных героинь народных сказок  с именем Марья - и не только Марья, конечно. Героинь, у которых красота лица словно была «продолжением» красоты души... 
      В тот день все врачи родильного отделения были охвачены недоумением, тревогой, ужасом происходящего. Что надо таким, как эта жгучая брюнетка? Почему оказался ненужным рождённый ею час назад сын?! … Вроде бы не нищая, не на съёмной квартире живёт. Не шестнадцатилетняя девчонка – двадцать четыре уже, дизайнер…  Да только уж очень «для себя» пожить хотела. И «партнёр» (какое омерзительное слово, если вдруг становится оно «альтернативой» супружества) брать на себя заботу о ком-то не спешил -  «жить надо припеваючи»… От нежеланного ребёнка не «избавилась» потому лишь, что угроза здоровью была – двоих уже «не родила». Может больше и не «получиться», если когда-нибудь «захочет» …  А отказ от младенца написала сразу…   
      Какой удивительный светлый  мальчик! Невольно вспоминались дореволюционные рождественские открытки, изображения ангелов… Младенец, в отличие от других детей, не спал, не плакал и смотрел на всех окружающих словно осмысленно, словно  всё понимая…
     Невольно хочется воскликнуть: «Да как же от такого отказаться могли»?!                Нет,  не будем – а некрасивых и неосмысленных предавать можно?!... 
   Закончившая дежурство Мария Васильевна сидела в ординаторской и рыдала,                не в силах остановиться.  С предательством родителей  - матери прежде всего  молодой доктор столкнулась впервые. Перед ней всё время возникало лицо брошенного мальчика – его необыкновенные глаза. Иногда ей начинало казаться, что ребёнок чем-то похож на необыкновенно добрую, светлую  маму, на младшего брата-семинариста...  Этого младенца увезут в дом малютки, а что будет  с ним дальше?! …
    Мария Васильевна позвонила мужу. Был уже вечер, служба в храме завершилась –                и  отец Кирилл, попросив маму - Зою Васильевну посидеть с детьми, приехал к супруге на работу... Решение оба  приняли сразу и без колебаний…
   Четырёхлетний Серафим и трёхлетний Серёжа - сыновья отца Кирилла и матушки Марии очень обрадовались младшему братику...  Нарекли младшего братика в честь Святителя Николая…
     С тех пор прошло одиннадцать лет. Серафим серьёзно готовится стать хирургом – всегда очень хотелось ему людей спасать. Сергей собирается следовать по пути отца –  и очень напоминает отца Кирилла в юности – буквально во всём. А Коля уже решил стать математиком – ему звонят, наверное, все одноклассники - и даже из класса параллельного, чтобы задачку решить помог. Все трое не по годам разумны и ответственны. И сердцем чисты…   
     А отказавшаяся от младенца жгучая брюнетка – что стало с ней после совершённого предательства?! Сначала «выбросил» её из своей жизни «партнёр», увлёкшись более молодой. Предательство никого не соединяет! Оставшаяся ни с чем «кукушка» стала предаваться «всем тяжким» - и получила «греховную» болезнь.  Вылечилась – да только о возможности хоть когда-нибудь родить пришлось забыть навсегда. Ничто бесследно не проходит... 
 Однако потом замуж она  всё же вышла за  программиста по имени Денис…                В восемнадцать лет потерял Денис обоих родителей (погибли в автокатастрофе), вскоре умерла бабушка, на всём свете только дедушка остался, о котором молодой человек как мог заботился.  Потому повзрослел  Денис рано. Характером же и убеждениями напоминал он наших героев, после войны принятых в семью мамы Ксени и папы Гриши –особенно старшего - Георгия. Был Денис человеком с редким, обострённым чувством ответственности за всё, происходящее рядом. Его «окончательное» воцерковление свершилось тогда, когда, по просьбе дедушки, помог он знакомому священнику в создании сайта храма. Потом ещё много раз помогал – и не только этому батюшке… 
     Однажды, проходя по парку, увидел молодой человек сидящую на скамейке  плачущую молодую, эффектную брюнетку (в тот день она узнала, что после болезни её очередной «партнёр» из своей жизни «выбросил», правда, об отнятом даре материнства сокрушалась не слишком). Никогда не остававшийся равнодушным к чужой беде, Денис подошёл, чтобы помочь. Разговорились – только, конечно, о преданном ею сыне и о невозможности стать матерью «несчастная» не рассказала. Наговорила всякой ерунды,в которую только такой – чистый, не очерствевший сердцем поверить мог.  Молодой человек проникся к ней сочувствием -  стали общаться. Она была на два года старше – но разве это препятствие?! Дедушка, конечно, осторожно намекнул внуку, что избранница его - человек с «мутью» в душе, но Денис, как мы помним, рано стал самостоятельным, привык всё решать сам, чтобы ни на кого ответственность за свои поступки не «перекладывать». А ответственность, как мы уже поняли, была его главной чертой. А потому, от чистоты сердца и помыслов, решил молодой человек будущую супругу на путь истинный наставить – думал, что сумеет. И дедушка это понимал… Короче, вскоре поженились…
   Прошло два года, Денис всё чаще стал заводить разговор о детях, а супруга всячески старалась, что называется, «переменить тему» или обещала «провериться». Непонятно, непостижимо, как  можно было всё время жить во лжи! Что собиралась обманщица в конце концов делать?!  Что собиралась сказать она супругу?! … А ещё Дениса всё больше стало раздражать равнодушие супруги к вере, к Церкви - за всё время их совместного проживания  в храме с мужем всего раз пять-шесть была. А чаще -  какие-то отговорки… 
      Развязка вскоре наступила  - и наступила неожиданно...  Однажды увидел Денис на полу какую-то странную бумажку, как потом выяснилось, супруга вещи перебирала и случайно выронила... Молодой человек был раздавлен, ошарашен – оказывается женщина, с которой он делил и кров, и пищу, и супружеское ложе, - предательница – и предала она самое дорогое – своё чадо!  Чистый, глубоко порядочный человек был не в силах понять, как могла супруга с этим жить и пытаться жизни радоваться! Все остальные вопросы разом ушли, «растворились» – о каком их общем ребёнке может теперь идти речь?! И о бесплодии жены после «греховной болезни» Денис никогда не узнал, незачем уже было …
    Прощать супругу он, конечно, не собирался, а вот брошенного мальчика решил забрать и воспитывать самому, словно пытаясь искупить вину за то, что с предательницей кров, пищу и ложе делил. Словно свою «причастность» к этой мерзости ощущал! Ребёнок же ни в чём не виноват!... И дедушка, хоть сначала новостью этой был ошарашен, внука поддержал. И даже про нужные документы у юристов спрашивал и про то, могут ли ребёнка на воспитание неженатому отдать. Зарабатывал Денис неплохо, и дедушка был, ещё полный сил, готовый во всём помогать… Но, как мы знаем, у мальчика уже были родители -  матушка Мария и отец Кирилл – и два старших брата. (В то время Коля уже                в детский сад ходил)…
        А скоро переживший потрясение Денис – Денис Антонович соединил судьбу свою с женщиной, у которой был двухлетний сын. В тот же день, когда о судьбе оставленного «матерью» мальчика узнавать ходил, и познакомились. После нескольких минут общения Денис, можно сказать, «физически» ощутил огромную разницу между этой молодой женщиной и его «недавней» супругой. Этого не объяснить – можно только почувствовать...  Елизавета акушеркой в роддоме работала и о брошенном вполне «благополучной мамашей» мальчике знала. Была она тогда совсем юной – и в тот день практику в этом роддоме проходила… Лиза тогда тоже тайком плакала, узнав о чудовищном предательстве. Даже родителей своих попросила взять младенца в их семью. И родители всерьёз  о том подумали – не дал Господь Лизе братьев и сестёр - да только греха чадоубийстве на родителях не было. Разве так не бывает?!
   Да взяли уже мальчика доктор Мария Васильевна и отец Кирилл...  Лиза обо всём догадывалась, можно сказать, знала - да тайну эту свято хранила. Кроме тайны усыновления, есть ещё и простое представление человека о чести и порядочности, если мы о Суде Божьем помним…
    И судьба самой Лизы тоже была не из лёгких. Юную,  доверчивую сестру милосердия будущий «отец» ребёнка предательски бросил, когда наотрез отказалась она убить нерожденное чадо.  Добрые, давно к Богу пришедшие родители дочь в беде не оставили. Младенец-то чем виноват?!… Потом, ещё до появления ребёнка на свет, «он» явился, «приполз», прощения просил, да Лиза предателя не приняла – нет таким ни веры, ни прощения... Мальчика нарекли Матвеем. Юной маме было девятнадцать...  Вскоре двадцатидвухлетний сосед по дому, в Лизу тайно влюблённый, попытался с ней сблизиться, да только было слишком заметно, что один вид маленького ребёнка вызывает у него чувство отвращения, какое некоторые испытывают к мышам, лягушкам или насекомым!...  Патология какая-то! ... 
    Денис двухлетнего Матвея усыновил, а ещё через три года у счастливых супругов сыновей стало двое – младшего Игнатом нарекли. И дедушка Дениса с радостью с обоими правнуками возился – Слава Богу и физических сил, и ясности ума хватало. И до сих пор хватает -  и правнуки любят его и уважают... 
   Лиза – Елизавета Михайловна (как одна из лучших тургеневских героинь) вместе                с Марией Васильевной в роддоме трудится - они в приятельских отношениях, хоть Елизавета Михайловна и на одиннадцать лет моложе. Когда произошло в жизни Лизы это чудовищное предательство, супруги как могли молодой маме помогали. И Матвея Отец Кирилл  крестил. Потом крестил и Игната...
      А Денис Антонович, не раз бывавший с супругой и детьми в доме отца Кирилла                и матушки Марии, конечно, никогда бы и подумать не мог, что их младший сын  - юный математик Коля и есть тот мальчик, которого он когда-то искал, чтобы избавить от сиротской доли! Да и незачем знать!
   Матвей на два года моложе Коли – их интерес к математике объединяет. И Лизавета Михайловна ни с мужем, ни с родителями никогда о том не говорила – не её же это тайна, чтобы даже с самыми близкими людьми делиться!
  У Коли есть родители и два старших брата. Две семьи дружат  и помогают друг другу, как много лет назад Григорий Васильевич с Ксенией Ивановной и Степан с Верой. Что же ещё надо?! …
  Кстати, родители Лизы Мария Дмитриевна и Михаил Романович уже пять лет воспитывают Катю – дальняя родственница Марии Дмитриевны была лишена родительских прав. У девочки, вопреки «прогнозам некоторых доброжелателей», никакой патологии – видимо, вовремя забрали! Восьмилетняя Катя тоже увлекается математикой, дружит с Матвеем и Колей, хорошо рисует. А ещё очень любит возиться с маленьким Игнатом – тоже рисовать учит.  Марию Дмитриевну и Михаила Романовича называет мамой Машей и папой Мишей… Как в далёкие послевоенные годы стали называть мамой Ксеней и папой Гришей, мамой Полей и папой Ильёй благочестивых, героических предков Алёны принятые в их семьи дети, чьих родителей война отняла…
         Глава двадцать вторая «Духовный «бумеранг»
А  мать-кукушка?! Её вторым мужем  стал Артемий Николаевич – преподаватель военного университета. Он  один воспитывал сына Данилу. (Подробностей не будет – герои всё же не главные)...
     Года через два после развода «потускневшая» брюнетка была приглашена                как совместитель вести практические занятия по дизайну у студенток   техникума (вернее, бывшая коллега попросила, потому что сама в декрет уходила). Там и встретилась «героиня» с преподавателем юридических дисциплин. Он тоже работал там по совместительству – оформлялись вместе – так и познакомились. Артемий Николаевич производил впечатление очень серьёзного человека… Вернее, инициатором сближения была она –  в то время ей уж  тридцать лет исполнилось...  А как с мальчиком общаться будет, несостоявшаяся «мамаша» думать не хотела – но об этом чуть позже… Артемий Николаевич решился, во многом, наверное, даже ради сына…   
    Десятилетний Данила был на редкость самостоятельным, любил и уважал отца              и не возражал, чтобы рядом с ними была добрая женщина. Об оставленном младенце Артемий Николаевич, конечно же, не знал.  Готовый принять в семью хоть троих детей, с матерью-кукушкой он никогда бы жизнь свою не связал. (В отличие от Дениса, о совершённом  супругой предательстве не узнал он никогда). Артемий Николаевич, будучи глубоко порядочным человеком, искренне полагал, что лишённая материнства женщина ребёнку обрадуется...   
     Да только «избранница» его  доброй не оказалась и мальчику рада  совсем  не была. Вскоре заявила она супругу, что неплохо бы было, чтоб сын его к бабушке с дедушкой жить переехал, хотя умный, самостоятельный Данила никаких  проблем  не создавал…   
  Этот разговор стал между супругами последним – Артемий Николаевич  сына своего предавать не собирался.  Такая «спутница жизни» нормальному человеку не нужна!                И потому в браке прожили чуть больше полгода... И ещё, наверное, маленький «штрих» к «портретам». К Артемию Николаевичу студенты тянулись, были готовы участвовать в его проектах -  а она, что называется, лишь «положенные часы свои отсиживала». Сами студенты не были ей интересны как люди. Тоже, наверное, неспроста …   
     А вскоре в своём же университете встретил Артемий Николаевич  действительно добрую женщину – преподавателя английского языка Екатерину Александровну.   Вернее, знал раньше и очень симпатизировал, но она была несвободной. А потом Екатерина Александровна с мужем  развелась из-за его одержимости грехом винопития – терпение лопнуло... Были у неё сыновья-близнецы – Кирилл и Костя... Данила с радостью стал для них старшим братом – ведь близнецы были на семь лет его моложе...  А теперь есть у братьев ещё и младшая сестрёнка Леночка...
   Нужно ли говорить, что и Денис Антонович с Елизаветой Михайловной, и Артемий Николаевич с Екатериной Александровной брак свой освятили венчанием?! ...
   Одни в Обители Благоверного Князя Даниила - другие в Обители Преподобного Сергия, как и многие наши благочестивые герои…
      А для несостоявшейся матери и жены весь смысл бытия стал состоять в фитнесе, в салонах красоты, в сомнительных сайтах знакомств. И даже два раза пластику сделала. Только никого своей яркой, «пытающейся» скрыть пустоту «оболочкой»  так и не привлекла. Были «кратковременные» любовники – или женатые, или не желающие связывать себя ответственностью постоянных отношений...  На первый взгляд, эффектная женщина, а на второй… ужас берёт от этой никому не нужной пластики и многочисленных «слоёв» косметики. И оттого, что на лице все смертные грехи «большими буквами» написаны. Дизайнер призван преображать, делать что-то красивее – а эта «женщина» свою собственную жизнь «чёрными красками разрисовала»! Каждый свой выбор делает…
   А теперь снова возвратимся в окаянные годы – в год второй «на пике» сталинских репрессий… В тот день, когда, прочитав молитву и с возгласом «Христос Воскресе!», шагнули под пули озверевших безбожников на полигоне смерти два деда Алёны Дмитриевны – отец Иоанн и отец Александр; когда комсомольские активисты застрелили защищавшего сельский храм старосту-кузнеца Николая; тогда же, вместе с ними, тоже прочитав молитву и с возгласом «Христос Воскресе!», тоже  без робости глядя в глаза палачам, принял мученическую смерть на адском полигоне дьякон Даниил, служивший с отцом Александром  - дедушкой Алёны по линии мамы… Для чего вновь возвращаемся мы туда –  в воцарившейся на земле ад?! Совсем скоро узнаем…
   В том селе с Храмом в Честь Матери Божией – Образа Её Неопалимая Купина жили три замечательных брата – тот самый дьякон Данил, учитель Дмитрий – Дмитрий Павлович и плотник Иван. Были они мудрыми и милосердными, как умирающие родители завещали. Шли к ним за советом и молодые, и возрастом их превосходящие, как и к батюшке Александру, как и к тестю его – кузнецу Николаю... И все в церковном хоре пели –                а голоса такие были, что, казалось, слышно  самой Столице.
  А  Иван такой  иконостас в Храме «сработал», что все окрест любоваться ездили.                Отец их – иерей Павел полковым священником был – и вскоре после «Мирового пожара» 1914 года от многочисленных застарелых ран скончался, когда пылали уже по России пожары братоубийственной войны… Все дети их ещё до «Мирового пожара» родились... Недолго после супруга и матушка их прожила – сестра милосердия Таисия. Были у обоих прошедших войну супругов боевые награды.  Умирая, завещала матушка Таисия своим выросшим сыновьям всегда вместе держаться и друг другу во всём помогать. Так братья и поступали – и дети их словно «общими» для трёх семей были…
     Да только был у них брат четвёртый – младший. Имени называть не будем –   потому что имя таким – «Иуда». Вскоре после прихода в Россию антихриста вошёл младший брат к нему во служение – братьев, память родителей предал, а прежде всего душу свою – потому что от Бога отрёкся. И был он в тот день роковой среди беснующихся комсомольских активистов. Это он выстрелил в упор в церковного старосту - кузнеца  Николая, перед которым ещё совсем недавно снимал шапку. В братьев своих не стрелял – да донос на них написал, вспомнил, как сельский учитель Дмитрий Павлович отказался «антирелигиозную пропаганду» проводить, и о многом-многом другом. (Очевидно, что оскорбительное, хоть и литературное слово «отродие» означает «от рода», «род предавший». А ещё называют таких… выродками)…   
  За братьями в тот день из НКВД приехали – да только уже «ни к чему» было… Учитель получил пулю на крыльце Храма, плотник около созданного им иконостаса, а дьяка вместе с батюшкой полуживого «выволокли» и увезли на полигон смерти близ села Бутово… А дальше мы уже знаем – два священника и дьякон, помолившись, от  «одной пули» смерть приняли… Многие из благочестивых вдов шёпотом рассказывали,  что в ту же ночь вдруг увидели на тёмном, ночном небе… радугу! А потом то ли во тонком сне, то ли наяву… увидели всех убиенных защитников Храма – в белых одеждах… Не будем о том рассуждать – не по нашему разумению…               
     А через несколько месяцев и сам «иуда» стал жертвой очередной «зачистки» - ведь «сословие» же «духовное» - отец «попом при царском режиме» был... 
  Вскоре выяснилось, что у его «очередной», с которой блудил, сын родился... 
 Тогда среди осквернителей была одна «женщина»… Она самая… Уже последствия блуда в себе носившая… Слов таких нет!...
 Мальчика хотела сдать в приют. Тогда оставшиеся вдовы убиенных братьев, несмотря на чудовищное предательство  брата - «отщепенца», на неимоверные трудности, просили мальчика им на воспитание отдать – младенец за «отца» не в ответе – все вместе воспитали бы… Да только она сказала, что «если так, то из принципа сама воспитает, чтобы врагам народа не отдать». (Думаю, все снова вспомнят фильм про Евдокию и «пролетарку», новорожденного Чернышёвым подкинувшую, а потом в суд на Евдокию подавшую). Отдала бы, возможно, многих трагедий удалось бы избежать.  Да что теперь об этом...   
   Тоже, очевидно, «из пролетарского принципа», с ребёнком уехала – подальше                от «врагов народа». Мальчик рос, как «придорожная трава» и с детства, конечно, «благочестием не отличался». А мать только и ждала, чтобы подрос он и пошёл в ФЗУ,в общежитие, с глаз долой… 
    Вырос, пошёл в ФЗУ... И вот пришла пора  ему семью создавать – да только расписались по той же «вечной» причине. Потом часто и греху винопития предавался, руки распускал. Ни жену, ни дочь не любил…  А когда уже  дочь, не успев среднее образование получить, в шестнадцать лет, как говорят в народе, «в подоле принесла», «родители» её из дома выгнали – вернее бабушка с маминой стороны к себе жить забрала.   Было ей всего пятьдесят семь, здоровье позволяло; только к тому времени уже овдовела она… По сути, правнучкой и занималась – а шестнадцатилетняя «мамаша», что называется «пошла по рукам»… А добрая прабабушка, конечно, особого влияния                на правнучку не имела, да и возраст, конечно. Не даёт Господь чадо  в таком возрасте...
 Девочка даже в техникум на дизайнера поступила – рисовала неплохо - и даже                «со скрипом» окончила – только во всём остальном… Два раза нерождённых убила –                в этой «семье» «чадоубийство» словно «наследственным» стало – ни у неё самой, ни у её беспутной «мамаши», ни у её т.н. «деда со стороны матери» братьев и сестёр не было – всех, как сказал главный герой фильма «Белые росы», «развезли по больницам нероженых». А третьего предала, написав в роддоме  отказ… Прабабушка  до этого не дожила – её хватил удар, когда «девочка», которую она растила, стараясь заменить и родителей, и бабушек с дедушками, в восемнадцать лет дитя во чреве убила...                И, как оказалось, второй раз! И узнала почти случайно…Правнучка, кажется,                не особенно потерю переживала… 
    Думаю, всем уже ясно, что  «правнучка» эта - та самая брюнетке, оставленного сына которой забрали в свою благочестивую семью доктор  - матушка  Мария и отец Кирилл...
   Наверное, кому-нибудь из «скептиков» может прийти в голову вспомнить о пресловутой «генетике»… Да ведь она тоже, как говорится, «располагает, да не обязывает». А потом: сколько в каждом из нас «наследия» предков «переплелось», начиная со времён Киевской Руси… Ведь были у Коли, даже «по крови», благочестивые предки – прапрадед – полковой священник Павел и матушка Таисия – сестра милосердия. И трое сыновей их какими достойными людьми выросли – до конца Христовыми воинами оставались! (Безо всяких кавычек)… А почему младший «отпал», не нам судить...
   Но не только… В этой семье все дети отмоленными были – в разное время и по разным поводам, но всегда возносились за них молитвы благочестивых родителей, бабушек и дедушек! Молитвы истинной веры, которая «горами движет», молитвы истинной любви, перед которой отступает любой страх! (С верой, с молитвой и любую болезнь переносить легче)! А если вспомнить ещё и благочестивого юношу Дениса, и родителей Лизы, готовых без лишних рассуждений принять оставленного «матерью» младенца, которого никогда не видели...
    Ведь знаменитые слова Писания о «кислом винограде», который «ели родители»,                и «оскомине у детей» не о «генетике» вовсе, а о деяниях, а значит, во многом                и о воспитании.  А потому Коля – сын и внук благочестивых семей священников! Разве неясно?! 
 (И, конечно, всё это не только о Коле, но и о Кате, и о многих других, если вспомнить)…
                Глава двадцать третья  «Возданное «отмщенье»
   А потому снова возвратимся к этой удивительной семье, корнем которой были отец Арсений и матушка Зоя - учитель музыки. Их дочь Варя – Варвара Арсеньевна вслед за мамой тоже стала учителем музыки и тоже судьбу свою соединила с выпускником духовной академии Василием. Вот и ещё одна новая духовная «династия»! Династия прерванная и возродившаяся! Потому что, как мы уже знаем, мама Зои Васильевны Василиса Сергеевна происходила  из духовного сословия…   
  Другая же сестра - Таня, как и любимая всеми кузина Алёна, окончила художественное училище. Там и будущего мужа Александра встретила. Супруги вместе занимаются реставрацией порушенных святынь...
   Сначала замуж вышла Варя, а через три месяца Таня. Вскоре обе супружеские пары обвенчались в Обители Донской иконы Матери Божией – в один день…   
       Только родить у обеих долго не получалось – врачи говорили, из-за отрицательного резуса... Наверное, многие ждут сейчас «разоблачения» тайны удочерения… Ну уж нет! Это годилось бы для современных, глубоко безнравственных, невольно или целенаправленно развращающих сериалов, но никак не для семьи священника. Сестёр всегда любили, любя, воспитывали и родители, и бабушки с дедушками с обеих сторон.                И к  брату, несмотря на то, что в этот мир пришёл он лишь на час раньше, всегда относились как к «старшему».   
     Воспитанные отцом Арсением и матушкой Зоей, Варвара и Татьяна знали,                что дарование чада в Руках Создателя. А потому усердно молились, как много лет назад их благочестивые родители. (Надеюсь, все помнят, какие испытания выпали на долю  матушки Зои и отца Арсения). И вот, наконец, после долгих, усердных молитв у матушки Варвары и отца Василия родилась дочь. А через четыре месяца и другая супружеская чета сподобилась Милости Божией – в мир пришёл долгожданный сын.  Девочку нарекли Анастасией, что значит «Воскресение», а мальчика Фёдором, что значит «Дар Божий»! ... Только вряд ли обеим сёстрам удастся подарить своим детям братиков или сестричек…
     Уже Феде год исполнился - и вот на следующий день на пороге квартиры отца Арсения и матушки Зои появилась женщина. Была она троюродной сестрой отца Арсения, лет на пятнадцать его моложе. Жила родственница в Подмосковье. Это её родители «по идейным убеждениям» много лет назад предпочли «раззнакомиться» с врачом, «ставшим попом» и его родителями...
  Виделись в последний раз лет пять назад, наверное, - случайно на улице столкнулись, завязался разговор...  Времена тогда уже изменились – и «страха за репутацию» не было. Обменялись из вежливости телефонами, но звонили друг другу крайне редко - раза два за всё время…
   В тот день, когда родственница на пороге появилась, она в Москве  вроде бы по делам была, и вдруг о родне вспомнила. На самом же деле, вспомнила, конечно,  только прежде всего, чтобы «похвастаться», что «наконец-то замуж удачно вышла» - за  обеспеченного и при «хорошей должности». Понять, что нашла она для этого не слишком удачную «аудиторию»... разумения, очевидно, недоставало. Супруги слушали родственницу с недоумением, пока не сообщила она…
  Прежде, чем сказать, что же такое она сообщила, попытаемся представить себе жизнь этой «родственницы»… Шли годы, а создать семью у неё никак не получалось  – всё подходящего искала, чтобы «её достойным» был – а значит, «богатым»,                перспективным.  Сказать, чтобы очень красивой была?! ...  Ну хорошенькая, эффектная – да только в глазах мысли мало, а доброта так и вовсе отсутствует - все наши героини разных поколений на лицо гораздо лучше были... И училась кое-как – и в школе, и в техникуме.  Этакая «мания величия», непонятно откуда возникшая!
   А от «плодов случайных ошибок» избавлялась – раза четыре, а может быть, пять,                а, может быть, и больше…
 Наконец, «подходящий» «подвернулся». Тоже всё никак не женился – всё искал непонятно что - а сколько женских судеб «во время поиска» переломал… лучше                не продолжать... Только никто из «новоиспечённой» супружеской пары ни капельки                в содеянном не раскаивался. Ни капельки!…
   Итак, оба уже не первой молодости были – ей под сорок, ему за сорок - оба вроде бы детей «наконец-то» уже «захотели» - да только всё не было их почему-то... Не прошло, очевидно, даром «избавление от мимолётных увлечений»... Она долго лечилась, он обследовался  - даже  на грани развода были… И в Москву в тот день она к известному врачу приехала -  за очень немалую плату, разумеется… 
     Но вот наконец-то «получилось»! Позже ультразвук показал девочек-двойняшек – именно двойняшек,  а не близнецов, что в нашей истории очень важно. О том, что срок шесть недель «будущая мама» в тот день и поведала, придя к отцу Арсению и матушке Зое. А что детей двое будет, конечно, тогда ещё не знала, но не в этом суть.  Супруги искренне за «родственницу» порадовались, пожелали счастья и про себе подумали, что наконец-то «непутёвая» что-то важное в жизни поняла… Только возникало иногда ощущение, что о носимом под сердцем младенце говорит «будущая мама», как о новой норковой шубе или раритетной мебели. (К сожалению, было это очень близким к истине). И почему-то рассказ о своём «благополучии» не с младенца начала. Ведь это же самое - самое главное! ... Ну, дай Бог, родит – голова «на место встанет»…
     Вся семья отца Арсения молилась за будущую и маму и чадо … Только вдруг однажды возникло у матушки Зои такое же странное, неприятное чувство, которое испытала Алёна, молясь за родителей бывшего жениха Аркадия. (Об этом мы говорили почти в самом начале нашего повествования. А тогда уже у Алёны две дочки родились).  Чувство, что натыкаешься на «бетонную стену», которую не обойти, не «пробить». Позже, когда уже случилось то, о чём мы скоро узнаем, рассказала Зоя Васильевна о своих переживаниях  супругу. А тогда считала невозможным радость прихода в мир младенца омрачать.                И близких смущать своими, быть может, «заблуждениями» не хотела, не могла.                А потому, никому ничего не говоря,  молилась только за младенцев невинных, в этот мир ещё не пришедших. (Потом-то уже узнали, что родятся две девочки)...   
      И вот наконец-то две дочки пришли в этот мир  -  в срок, здоровые, красивые. У одной глаза как васильки, у другой – как морская волна …  Кажется,  настало время жить и радоваться…
   Да только вдруг у родившей два часа назад мамаши психоз начался! Да такой, что она никого не узнавала и детей видеть не хотела, – отмахивалась, как от мышей или лягушек...  И выкрикивала что-то невнятное, непотребное, словно бес внутри кричал! И священника видеть не хотела – ни отца Арсения, ни отца Кирилла, ни отца  Василия. Кричала так, что весь роддом содрогался…
     Пришлось срочно в психиатрическую клинику отвезти... Через неделю в этом состоянии безумия она там и… скончалась от кровоизлияния в мозг…
    Наверное, пришла расплата за всё содеянное… Но не нам о том судить…
      Девочки всё это время были в роддоме – и никто не знал, что делать дальше. В роддом приходили и Зоя Васильевна с мужем, и все их дети, чтобы хоть как-то помочь. 
    А «новоиспечённый папаша»?! Он словно растерялся. А узнав о смерти жены, заявил,  что такую «обузу» вряд ли «потянет» и что теперь делать, не знает... Значит, не получилась семья на «обломках» убиенных младенцев и поломанных женских судеб?!…
    И тогда… Девочки считают себя двоюродными сёстрами – они всё-таки двойняшки,                а не близнецы. Похожи, но не как две капли воды. Одну зовут Антониной – её мама  - учитель музыки Варвара Арсеньевна, папа - священник Василий Дмитриевич – отец Василий. Есть ещё и старшая сестра Настя.  Другая – Ксения. У неё мама и папа реставраторы -  Татьяна Арсеньевна и  Александр Алексеевич. И есть у неё  старший брат Фёдор…
    Все всё понимают - что ещё объяснять... Свидетельства о рождении выправить пришлось – по документам у девочек две недели разницы, чтобы лишних вопросов                не возникало. А несостоявшемуся «папаше» было сказано, чтобы никто из этой семьи никогда его больше не видел. Так и доживает он свой бесславный век «облезлым, потрёпанным ловеласом»…   
      Вся эта история произошла за три года до того, как в семье отца Кирилла появился третий сын, наречённый Николаем. А тогда матушка Мария второго - Сергия под сердцем носила – родился он через два месяца после того, как новорожденные двойняшки «двоюродными сёстрами» стали ...
      Настя пошла в школу в шесть с половиной лет – школу заканчивает она уже заканчивает, на медаль идёт и готовится поступать на филфак МГУ. Примером ей служит  легендарная прабабушка – преподаватель литературы Василиса Сергеевна,  о которой, конечно, не раз рассказывали и родители, и бабушка Зоя. В будущем Настя хочет древнерусской литературой заниматься  и студентам  преподавать. А младшая Тоня учится в физико-математическом классе – тоже в МГУ поступать готовится. И тоже в будущем студентам преподавать хочет. Или наукой заниматься…   
      Фёдор собирается идти вслед за родителями – последний класс остался - в школу, с согласия родителей, с шести лет пошёл. А сестра его Ксения хочет идти по стопам бабушка Зои и тёти Вари. Тоже на двух инструментах играет и  хорошо поёт.    
    Во всех трёх семьях царит любовь и воспитанием детей занимаются с большой ответственностью. Но это уже и так понятно…   
     И вот, глядя на них, глядя на всех наших героев, очень хочется сказать: конечно же, прекрасно, когда ставшие супругами от юности до старости идут по жизни рука об руку, освящают брак в Храме – не ради «моды», а по велению сердца, сохраняют любовь и уважение друг к другу. Рожают и, «разумно» любя, воспитывают детей. И при этом сами не престают совершенствоваться...
   А если так не получилось – по разным причинам?! Тем более, после стольких лет насильственно насаждаемого безбожия. Господь милостив к нашему падшему миру                и к  «слабому» человеку. И потому часто даётся нам  «шанс» что-то изменить, чтобы душе не вредить до конца дней своих. 
    К чему эта вроде бы известная большинству истина?! Снова к тому, что значит быть «ближним» и «дальним». Если, как  считают  - многие или нет, не знаю - нельзя полюбить «чужого» ребёнка, то все мы мало чего стоим как люди, и уж тем более  - как христиане.
   О своих детёнышах до определенного времени заботятся и животные – но даже среди них известны, пусть и немногие, случаи, когда  выкармливают «чужих».
   А ценящие в ребёнке лишь своё «отражение», наверное, хуже язычников – потому                что даже те свою «персону» выше пресловутого Рода не «ставили»! Не говоря уже                о том, что в отличие от язычников, мы Христа знаем. Ни о какой любви в таком случае и речи быть не может – потому что любовь - прежде всего желание отдавать, жертвовать. А не  «самолюбование» в похожем «как две капли воды» «детёныше». 
  И потому изначально неспособный принять «чужого» - от первого брака                или усыновлённого - и «своего»  любить не сможет.  Любовь нематериальна -                она с Небес сходит…
   И в этой большой, истинно русской семье детей, как мы помним, на «своих» и «чужих» не разделяли – ни священники, ни врачи, ни учёные, не педагоги, ни водители...
     В те времена, с которых мы начали повествование, «тройняшкам» отца Арсения                и матушки Зои – Кириллу, Варваре и Татьяне  было шестнадцать. «Какие у вас хорошие дети!» - нередко слышали родители… А потом - и внуки хорошими выросли. У отца Арсения и матушки Зои «генетических» внуков всего двое, а любимых, по-настоящему родных - семеро!!! Вот такая-то «арифметика»! …
  При взгляде на отца Арсения и матушку Зою, не верится, что эти обладающие такой энергией, что молодым в пору завидовать, светящиеся добротой люди уже семидесятилетний рубеж «перешагнули». У отца Арсения медицинская карта как                в молодости где-то «затерялась», так и не находилась больше – незачем было. Да и матушка Зоя, наверное, забыла, когда последний раз к врачам обращалась. Есть, наверное, что-то сильнее любой физической немощи.
   И дети в них –  и сын, и дочери.  Никто бы, наверное, не поверил, узнав, что дочери, что пятеро из семи внуков не связаны с супругами «генетически»!...  Кто-то на кого-то «не похож»?! Неправда! Похожи чистотою души и готовностью нести добро – а всё это на лице, в глазах отражается…
  Для нашей же главной героини Алёны её двоюродные брат и сёстры всегда были настоящими друзьями - ведь всего-то на три года младше. Сначала возилась с ними                как старшая сестра -  рассказывала сказки, рисовала, даже домашние спектакли ставила. А подросли - стали общаться  на равных…
      И вот теперь, когда мы столько  узнали об этой удивительной семье, пришло время рассказать, что же такое случилось, что потрясло всех и заставило Алёну порвать с Аркадием...
               Глава двадцать четвёртая. «Прикосновение к трагедии и подвигу».
 В то время, с которого мы начали повествование, когда Алёне было девятнадцать, стали постепенно рассекречиваться данные «расстрельных» архивов - и у родных властью бесов убиенных появилась возможность узнать о месте и времени гибели своих близких. (Статья, не самое главное – всё равно чаще всего ложь).  Кстати,  поведал об этом Алёне тот самый семинарист.  А Алёна рассказала родителям...
      Как мы помним, родители Алёны были детьми убиенных священнослужителей. Конечно, и Дмитрий Иванович, и Евфросиния Александровна, и их матери о полигоне смерти близ села Бутово  кое-что краем уха слышали.  Ведь не могли, конечно, жившие рядом с этим ежедневным «адом» совсем ни о чём не догадываться. И шла от них «шёпотом» скорбная весть. И снова слухами земля полнилась, даже если и «шёпотом», даже если и «вполголоса», - а здесь уж не до «шёпота»! Полигон близ села Бутово - это стон, крик истекавшей кровью, растерзанной озверевшими безбожниками России! …
  Тогда, в начале девяностых, ещё не только двух храмов и Соловецкого Креста не было, но даже до  «раскопок» года четыре оставалось.  (Как страшно, как чудовищно звучит это слово по отношению к тому, что будет  на «раскопках» этих найдено) 
    Не стоит долго рассказывать, каких трудов стоило получить доступ к «делам» расстрелянного протоиерея Иоанна и иерея Александра. А потом ещё добиться разрешения  прийти в архив вместе, ссылаясь на то, что были они расстреляны в одном и том же месте и приблизительно в одно и то же время. (Как мы помним, -                не «приблизительно», а в один день и час. Одною пулей, выпущенной руками «служителей» сатаны).
    Как дети репрессированных заявления на выдачу «дел» писали Евфросиния Александровна и Дмитрий Иванович. Долго не могли решить супруги, нужно ли идти их уже очень немолодым и так много пережившим матерям – Марине Николаевне                и Василисе Сергеевне, которым было тогда уже под восемьдесят. Опасались,                что не выдержит сердце – ведь им снова придётся весь этот «ад» пережить… 
   Но всё-таки сказали – и обе матери,  ни минуты не  раздумывая, решили идти.
   Напомню: Василиса Сергеевна осталась тогда с десятимесячным сыном, а Марина Николаевна в день казни родила девочек-двойняшек, одна из которых оказалась мёртвой…
   Как мы помним, после войны обе женщины встретили тех, с кем объединяли их общая боль, общие потери. Но, конечно, ни Фёдор Петрович, ни Василий Павлович, не были против - тем более, что каждый из них мог представить себя на этом «лобном месте». А Василий Павлович, как мы знаем, уже почти «видел»...   
    В архив пошли Дмитрий Иванович с мамой Василисой Сергеевной,  Евфросиния Александровна с мамой Мариной Николаевной и внучка Алёна, о чём в архиве пришлось долго упрашивать …
     Вот теперь пришло время сказать, почему встреча Юрия Даниловича с Евдокией Александровной была  промыслительной, как встреча её старшей сестры с  Дмитрием Ивановичем. Как мы знаем, тогда же на полигоне смерти, рядом с селом Бутово, вместе с отцом Александром и отцом Иоанном принял смерть мученика служивший с отцом Александром дьякон Даниил. Был он … отцом Юрия Даниловича! … Только сына своего увидеть не пришлось. В тот трагический день супруга  Татьяна только узнала, что ждёт младенца – родился же он за два месяца до войны… Каким чудом  среди этого ада не прервалась только-только зародившаяся, хрупкая жизнь?! Каким чудом  не сгинули и мама, и три старшие сестры?! …
       В тот же день пришли в «скорбный» архив и две старшие сестры Юрия Даниловича – Анна Даниловна  и  Вера Даниловна. Хотели, конечно, все четверо, да нельзя  было – только двоим разрешили. И тогда, подумав, решили сообща, что пойдут две старшие сестры, которые отца своего лучше помнили. Юрий  Данилович, как мы помним, тогда ещё только под сердцем матери был, а сестре Галине Даниловне ещё и трёх лет не исполнилось. Потом, конечно, всем-всем в семье рассказали… 
В семье Юрия Даниловича, как и в семье его супруги, знали об отце-мученике,                его братьях, погибших при защите храма, и о брате - «иуде». У учителя Дмитрия Павловича трое детей осталось, а у плотника Ивана двое – третий родился мёртвым, как одна из дочек Марины Николаевны – мы уже об этом рассказывали. И все потомки убиенных общались и друг друга как могли поддерживали. Не общались только                с потомками  брата-предателя. (Об этом мы тоже знаем)...
      И вот ещё что… значит, тот самый усыновлённый Отцом Кириллом и матушкой Марией Коля – «кровный» родственник Юрия Даниловича! И то, что оказался мальчик                в семье родственников супруги – тоже Промысел Божий! ...
   Конечно тогда, в начале девяностых, мальчик ещё в этот мир не пришёл – а будущей «матери-кукушке» всего десять лет было – и уже тогда прабабушка с воспитанием её не справлялась… Коля родился через четырнадцать лет… Об этом родстве никто никогда не узнал и не узнает... А о полковом священнике Павле, супруге его – сестре милосердия Таисии и трёх сыновьях  - мучениках за веру знают все. В такой большой семье есть много примеров для подражания…
     Когда у Возрождённой в девяностые годы Святыни собрались потомки убиенных кузнеца Николая и зятя его отца Александра, приехали туда и потомки трёх благочестивых братьев – дьякона Даниила, учителя Дмитрия и плотника Ивана. Каждый из них тоже внёс свою лепту. И на молебне с чтением акафиста все вместе стояли и  пели славословие Пресвятой Богородице!
    У Юрия Даниловича с Евдокией Фёдоровной в то время уже внуки были. Значит,                в конце шестидесятых тоже случилась промыслительная встреча - встреча  будущих супругов – потомков русских благочестивых родов, которые так хотела,                да не смогла уничтожить безбожная власть! И союз этот был не единственный!...  Только обо всём постепенно и несколько позже…
  А пока вернёмся в архив – к разоблачению деяний «иуд»…
      Увидеть в расстрельных списках  погибшего  даже                за несколько десятилетий до твоего рождения прадеда, поверьте, очень-очень тяжело. Этого не объяснить – но это так. Тоже «сверхматериально».  А уж если  видел, знал, говорил, жил рядом с тем, кого потом хладнокровно убьют и закопают бульдозером?! …
    Когда уже вознеслись над Русской Голгофой храмы и Соловецкий Крест, рассказывал Настоятель, как рыдали надо рвами близкие люди, словно трагедия вчера произошла,а не десятилетия назад…
  Прочитав молитвы, скрепя сердце, открыли документы и наши герои…
      Напомним, что и Марина Николаевна, и Василиса Сергеевна знали про гибель мужей на полигоне смерти  близ Бутова - но саму дату  лишь приблизительно. И многое из открывшегося в тот день потрясло...
    Прежде всего то, что день казни обоих священников: Отца Иоанна и Отца Александра - один и тот же! (Как мы помним, - ещё и одной пулей).  А ещё промыслительная встреча их детей, через много лет свои жизни соединивших! И не в юности –  а после нелёгких испытаний, разочарований. Даже, можно сказать, после пережитого предательства. (Об этом мы тоже знаем)…
     Только для Марины Николаевны  «открытий» в тот день было гораздо больше…
     Все, особенно Марина Николаевна и дочь её Евфросиния Александровна, были потрясена ещё и тем,  что день рождения Алёниной мамы совпадал с этой скорбной датой! И теперь Марина Николаевна поняла, что тогда, пятьдесят пять лет назад, ощутившее гибель мужа сердце её не обмануло! С трагических страниц зловеще «смотрела»  дата убиения обоих священников – двух дедушек Алёны… 
    Да только и это ещё не всё…
   В деле, вернее, в обоих, были клочки  бумаги   с написанной на них карандашом одной и той же фамилией. Точнее, - фамилией, именем и отчеством того, кто «приговор привёл в исполнение». Обвинительный «приговор» - просто за саму принадлежность Матери-Церкви…
   Но что же всё-таки там было написано?! … Оказалось, «руководивший» расстрелом Отца Иоанна, Отца Александра и дьякона Даниила на полигоне смерти близ Бутова, - некий В… особенно «гордился» тем, что истреблял «попов» - хотя, конечно, среди убиенных были люди очень разных сословий – но для палача, упивавшегося кровью беззащитных, это уже не имело никакого значение. Вот и постарался он своё имя «запечатлеть»! Была подобная «отметина» и в деле убиенного дьякона Даниила!  (Невольно вспоминается, как один богоборец родного отца убил за то, что тот тайком крестил внука. И подонку дали условный срок – потому что он «с религиозной пропагандой боролся»!!!). Так и в этом В… на каждом шагу проявлялась  какая-то звериная злоба, остервенелая ненависть к Святости - к Русской Святости! Сначала «убивал» святыни, а потом людей, от святынь не отрекшихся!!! (А ещё имел он, пусть и не самое близкое, но кровное родство с тем, кто за тридцати с небольшим лет до Бутовской трагедии бросил бомбу в Московского Губернатора. А по другой линии… с одним из тех, кто в одночасье обезглавил Россию, совершив ритуальное  убийство в Екатеринбурге!!!  Палач родился, когда началась Первая Мировая война. Кажется, от какой-то непристойной, блудной связи)…
    Но если для Василисы Сергеевны это была лишь фамилия палача, мужа её убившего – одного из тех, кто тогда «по пояс в крови стоял», то Марина Николаевна, увидев «зловещие» клочки бумаги, чуть не лишилась чувств... Разом нахлынули воспоминания, перенесшие её на пятьдесят три года назад… в сельскую больницу. Со всей отчётливостью вспомнила столько пережившая семидесятишестилетняя женщина тот роковой вечер, когда привезли к ним в больницу «раненого» НКВД-эшника... Вот это выпавшее из кармана удостоверение, которое она, к счастью, успела положить обратно, и никто того не увидел! Иначе, вряд ли бы дожила сестра милосердия Марина до сегодняшнего дня,  вряд ли бы сидела с ней рядом старшая дочь,  вряд ли бы родилась  младшая … 
     В… - да это же он - «тот самый», из-за которого ей с маленькой Фросей и мамой пришлось бежать под покровом ночи, спасаясь или от осквернения, или от расстрела – хотя одно другого вовсе не исключало! Это он убил её мужа, из-за него умерла вторая новорожденная дочь – не «такие, как он», как думала тогда молодая вдова, а  он сам - именно он убийца её семьи!!! Это он через два года после расстрела отца Александра требовал от вдовы его стать предметом грязных, плотских утех в обмен на жизнь – и её самой, и самых близких людей, включая двухлетнего ребёнка!!! Ведь для В… и ему подобных жизнь и достоинство человека – «мусор», «пыль», «сорная трава»! …
   Марина Николаевна вспомнила также, как тогда в пьяном бреду со злобной усмешкой вспомнил он «шагнувших под пули попов, которые ещё какую-то там молитву читали…», зная, что она вдова священника…
  Марину Николаевну тогда останавливал страх за жизнь ребёнка и мамы - иначе со всей силы залепила бы она мерзавцу пощёчину! Он же над её – и не только её – чувствами, над памятью её глумился! И делал это специально, упиваясь кровавой властью и безнаказанностью! …
   К великому счастью, вдова тогда не знала, что перед ней тот самый палач.  К великому счастью, и палач не ведал, что говорит с вдовой одного из руками его убиенных.  Иначе жизнь и самой Марины, и семьи её скорее всего в тот вечер оборвалась бы. В общем, на волосок от гибели были! …               
    Марине Николаевне принесли воды. Пожилая женщина едва держалась,                но прочитать решила всё до конца, скрепя сердце, сдерживая слёзы…
   Эту фамилию вспомнила и мама Алёны – Евфросиния Александровна, которой через много лет всё рассказала Марина Николаевна. Узнал фамилию убийцы своего отца                и Алёнин отец… 
   Однако фамилия, имя палача и день расстрела обоих дедушек-священников                до глубины души потрясли и девятнадцатилетнюю Алёну. Чем же?! Мы знаем,                что не была девушка «чувствительной барышней» и сама изъявила сильное желание идти с родителями в архив. Конечно, как любой не утративший души человек, не могла она оставаться равнодушной к выпавшим на долю семьи страданиям - только всё, о чём было рассказано ранее, конечно же, знала и от родителей, и от бабушек.
  Так что же такое увидела Алёна, что мгновенно заставило её в одночасье, можно сказать, всю дальнейшую жизнь переосмыслить?! ...
  Итак, всё по порядку. Сначала, увидев дату расстрела, вспомнила вдруг Алёна,                как Аркадий, позвонив однажды, обмолвился, что у отца его накануне был День рождения. День рождения накануне был и у Алёниной мамы – Евфросинии Александровны. Мы уже говорили в начале повествования, что родители Алёны и Аркадия родились в один и тот же год. (В тот самый второй год «пика» сталинских репрессий). И что Алёну удивляло, насколько моложе, лучше – «светлее» что ли  выглядят её мама и папа –  их ровесники. Конечно, лучше -  ведь мама и папа  добрые – они любить умеют! 
   От того, что злобный, ненавидящий всех, никогда не ходивший в храм отец Аркадия родился в день мученической, героической кончины обоих дедов - священников, конечно, несколько коробило. (О том, что отец никогда не ходил в храм, а мать только в самые большие праздники – например, за крещенской  водой, однажды рассказал Аркадий. И было непонятно, зачем ходит, если всех вокруг, включая сына, ненавидит?!)... 
Но всё же главным стало не в этом…
            
                Глава двадцать пятая. «Вразумление и прозрение»
   Фамилия, имя, отчество палача! Фамилия, конечно, не уникальная, но всё же                не настолько редкая. И такая же фамилия у Аркадия! Алёна вспомнила,                что однажды обмолвился жених о том, что дед по линии отца в тридцатые годы                в НКВД служил! И приводил в исполнение приговоры - нередко, как всем известно, «выносимые» тут же, на месте... Больше эту больную тему не затрагивали...
   Но теперь наступало прозрение! Прозрение, от которого становилось нестерпимо больно…   Палач,  «стоявший по пояс в крови»,  палач, виновный в убийстве обоих дедушек Алёны - за то, что от веры не отреклись; палач, виновный в смерти маминой сестры, так и не увидевшей этот мир; палач, глумившийся над бабушкой Мариной и её родными,  - дед жениха Алёны Аркадия!!!   
  И ещё: в тот день, когда палач привычно отнимал человеческие жизни, пришёл в этот мир его сын, зачатый без любви, в угаре блудных страстей («проболтался» же тогда «пациент», что жениться его вынудили, потому что она ребёнка ждала). И этот сын – отец Аркадия, умеющий только ненавидеть!!! …
   Не хочется много времени уделять палачу – а потому скажем лишь, что бесславную жизнь свою закончил он примерно за месяц до войны   - «допился до чертей», как говорят в народе. Привиделось в подпитии великое множество преследовавших его безобразных существ  - побежал «от них» с криком - упал с моста и утонул…
    Сыну – будущему отцу Аркадия тогда два с половиной года было...
   А после войны мать постоянно с кем-то в какие-то связи вступала – правда ненадолго. Семьи она не так и не обрела – и не только потому, что многих мужиков война унесла. А уж скольких нерождённых загубила… лучше не считать…
  Сын рос, как придорожная трава, – без любви, без истинного воспитания.                А что, «получилось», мы уже знаем...   
    К счастью, ни у родителей, ни у одной из бабушек ассоциаций с фамилией Аркадия не возникло – не до того было. И Алёна сказать об этом в тот момент не могла -  особенно едва державшейся на ногах Марине Николаевне! Девушка собрала последние силы, чтобы не выдать происходящего в душе…
В тот же день рассказала об этом Алёна старшему брату и старшей сестре, а всем остальным намного-намного позже...
   Так получилось, что в тот же день рассказала она обо всём и тому самому семинаристу. После архива пошла Алёна в свой любимый Храм Воскресения Христова в Сокольниках - не могла не пойти. Тайком плакала перед Образом Святителя Николая, словно прося совета.  Тогда и встретились...
   Самым же главным, в тот день свершившимся, было принятое Алёной окончательное решение: этой свадьбы быть не может!  И на следующий день она объявила о том Аркадию, подробно рассказав обо всём, что узнала накануне… 
  Казалось, что Аркадий был к этому давно готов – тем самым «лучиком света», как                в начале повествования, Алёна для него уже не была. И дело было, конечно, не столько в невесте, сколько в самом разочаровавшемся в жизни Аркадии. Как мы помним, стал он «обиженным на весь мир». Конечно, то, что творили его родители, ужасно, бесчеловечно, безумно, наконец; но когда человеку уже под тридцать, надо уметь что-то предпринять, что-то изменить, чтобы жизнь не покатилась под откос, не была окончательно сломана. А он не мог или не хотел.
   И то, что узнала Алёна в архиве, в действительности, стало просто последней каплей...
      Сын за отца, конечно, не отвечает. А за себя «отвечает»?! За свою духовную слабость, за свою духовную «безграмотность», за свои ко всему миру «претензии» и «обиды», за то, что «позволяет себе» впадать в депрессию, «спроса» нет?! Вопрос, разумеется, риторический. А ведь именно таким становился тогда Аркадий. А уж о его отце … лучше вообще говорить… 
     Алёна невольно вспомнила, как совсем недавно была с двумя подругами в Храме Святителя Филиппа Московского, что рядом со знаменитым Олимпийским комплексом. Был День Памяти Великого Святителя-Мученика. (Извините, не совсем по канону,  зато по сути).
   Храм тогда после десятилетий мерзости запустения только – только возродился, и был уже освящён Патриархом. Конечно, о мученическом подвиге Святителя из боярского рода Колычевых тогда мало кто знал. Алёна кое-что знала, рассказала подругам  -  Марии и Людмиле.  Потому и в храм с ней пошли  - а потом уже  и сами кое-что прочитали.  Перед подвигом этого Московского Святителя, как, впрочем, и перед другими Святителями Московскими, всем должно преклониться – не будь их, возможно, не было бы и всех нас... Подруги, затаив дыхание, слушали Алёну. Эти девушки - однокурсницы Алёны тоже уже постепенно осознавали, что без Бога настоящего искусства быть не может, да и не только искусства, потому и пошли с подругой в этот Храм на Престольный Праздник. 
  Место совершенно удивительное. Невольно охватывает чувство, словно приходишь                за советом к доброму, к мудрому наставнику – да почему же «словно»?! … 
     Настоятель после Литургии рассказал одну историю – может быть, кто-то её и знал, да только тогда - в девяностые годы - заставил рассказ  этот особенно задуматься. Про опричнину, про совершённый Иоанном Грозным обман, про мученическую смерть Святителя, надеюсь, теперь знают многие. Речь о другом.
   Царь Алексей Михайлович принёс покаяние Святителю Филиппу за своего предка – Иоанна Грозного, положив грамоту в гробницу  в Успенском Соборе Московского Кремля.
«…молю тебя и желаю тебе прийти сюда, чтобы разрешить согрешение прадеда нашего, царя и великаго князя Иоанна, нанесенное тебе неразсудно завистью                и неудержанною яростию, ибо твое на него негодование как бы и нас сообщниками творит его злобы… И сего ради преклоняю царский свой сан за онаго, пред тобою согрешившаго, да оставишь его прегрешение своим к нам пришествием…»
  Собственно ради этого послания (конечно, здесь приведена лишь малая часть его)  и обратились мы к Святителю Филиппу и возрождающейся Святыне его.  То, что можно просить прощение  у давно пребывающего в мире ином, верующего человека удивить не может. И почему  вдруг с особой силой «зазвучало» оно  для многих в годы Возрождения Церкви, в годы «рассекреченных» зверств безбожной власти, думаю, тоже понятно.
  Просить прощение, приносить покаяние за предков!!! Как это важно, как хорошо,                как мудро! Только невольно хочется  сказать, что Царю по отношению  к Митрополиту сделать это было намного «проще» что ли, чем нам, через несколько веков  живущим. «Проще» - хотя бы уж потому, что Царь и Митрополит, говоря современным языком, не «частные лица».  Но отнюдь  не только…
  Главное, наверное, в том, что всё происходившее совершалось в лоне Православия – Православной Руси. А потому при всех заблуждениях, при всех творящихся часто беззакониях «вернуть» на путь истинный с него сошедшего было легче, даже, можно сказать – «естественнее». «Вернуть» и забывшего о милосердии монарха, и одержимого грехом пьянства крестьянина.  Именно потому, что в лоне Православия!
  А если с пути истинного разом сошло большинство людей, с рождения считавших себя православными, как случилось это в проклятом семнадцатом?! …
   Аркадий должен был просить прощения у бабушек, родителей, брата и сестры Алёны, у неё самой за своего деда?! И все потомки палачей тридцатых  у потомков  убиенных тоже?! А как?! ...   
    Мы помним, как Раскольников, послушав Соню, решил покаяться перед людьми                и осквернённой землёй и что ничего у него по сути не получилось. Не получилось, потому что веры самой Сони он никогда не имел. Причём, не получилось покаяться в им же совершённом преступлении! … А как же «каяться» за преступления предков…
    К тому же многие т.н. «потомки» стрелявших в невинных людей,  дай Бог, если не были такими же «зверями» (в русской классической литературе слово «зверь» чаще всего означает именно антихриста); дай Бог, если не предавались всем смертным грехам (вспомнить хотя бы отца Аркадия, и не только его). А уж если вспомнить судьбы потомков цареубийц… О каком покаянии может идти речь?!... Ну, может быть, есть очень редкое и очень  счастливое исключение! …
  А как и за что должен был каяться, например, тот же Аркадий, который и деда-то своего ни разу не видел?! Сам же  он зла этим людям не причинил, да и на то, что «творил» дед, явно, способен не был.  Просить прощения за деда, который «не ведал, что творил»?! Очень даже «ведал», если желал блудной связи с вдовой им же убиенного священника в «обмен» на жизни самых близких её людей, если глумился, «наслаждаясь» своей властью и безнаказанностью! Простить такое … «удел» только святых! ...  Понятно, что революционное безумие очень надолго разделило нас                на «красных  и белых» - на тех, кто «за и против» Церкви, «за и против» Царской власти. И самое страшное, когда «столкновение» происходит на уровне самых близких «связей». (Думаю, произведения М.А.Шолохова все помнят). Это – наша боль! Наша общая  - именно, общая – трагедия, независимо от «происхождения»!  И только осознанием её, осознанием того, что все мы неразрывно, «генетически» связаны с Царской Россией, с Киевской Русью... Осознанием того, что отмена Патриаршества почти триста лет назад стала началом трагедии; и того,  что генералы-предатели, пожелавшие век назад в безумии своём «избавиться»                от Единственной Законной в России власти, «подписали смертный приговор» и себе,                и потомкам... Осознанием того, что всё, творившееся в окаянные тридцатые, было                не «издержками», не «перегибами», как писали в учебниках истории уже даже                в последние годы советской власти, а духовной бранью дьявола против Матери-Церкви... Осознанием того, что убиение Помазанника Божьего и семьи его положило начало растянувшейся на много лет кровавой бойне... Осознанием того, что гонения на христиан очень уж «походили» на гонения времен нечестивых языческих императоров – потому что и те  и другие боялись Истины... Того, что было у нас много лет насаждаемое на всех уровнях «неоязычество», ставшее, как и в духовно разлагающемся Риме, «государственной политикой», несмотря на записанную конституции свободу совести!... (Умному, нормальному, воспитанному человеку никогда не придёт в голову спросить кого-то, зачем у него дома или на службе иконы. Отвечать на риторические вопросы незачем. А в годы советской власти в любой, извините, «забегаловке» было изображение «антитроицы» - Ленина, Маркса и Энгельса. Разве вывод сам собою не напрашивается?!       А «демонстрации трудящихся» разве оскорбительная пародия  на крестный ход?! …   
     Вот «Бессмертный Полк» - Крестного Хода «подобие». Только тогда, в годы «официального» безбожия,  никакого «Бессмертного Полка», при всём уважении                к Памяти Павших, не было и быть не могло – иначе бы пришлось Бессмертие Души «официально признать»!).    
  Осознанием того, что «уроки» истории надо обдумывать; того, что если дети истории не знают, то виноваты в этом прежде всего родители...
 Осознанием того, что Россия есть Империя - «Православная Империя», как сказал написавший: «Умом Россию не понять»; того, что все народы огромной Империи присягали Русскому, Православному Царю...
Осознанием того, что превращение икон в «антиквариат», в предмет торговли  - свидетельство падения в бездонную духовную пропасть. (К счастью, почитание иконы как святыни сохранялось у многих даже в те годы)…
   И, конечно, осознанием того, что России не «баня, водка, гармонь и лосось»,  как поётся в одной из популярных песен, а прежде всего Русь Святая, Русь Православная; и что Святая Русь не пространство  и не история, а Святость вне времени!...  И того, конечно, что хорош или плох конкретный священнослужитель, начиная с Патриарха, все мы от Православия, так или иначе, неотделимы, если  хотим быть людьми,  а не «шариковыми»,  не знающими корней своих...
  И того, наконец, что слова Псалтири:  «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога». Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро» - тоже                вне времени!...  И того, наконец, что для отвергнувших от Бога, для переставших видеть в другом человеке Образ Божий; для тех, кто считает людей «одинаково устроенными похотливыми машинами», (слова одного из «творцов» дьявольского переворота)  и сама жизнь человеческая стоит не дороже битой посуды или прошлогодней листвы; превращается в тлен и прах! …
Только осознав всё это, можно говорить о покаянии, прощении и «возвращении»!!! …