Барак

      




  Осенью 1943 года мой дед Иосиф Арефьевич Осипов (так правильно было написание его фамилии, хотя дети его были Осипенковыми) смог организовать возвращение своей семьи из эвакуации в Москву.
    Находились они в Чувашии. Мама моя из фельдшерско-акушерского училища в маленьком волжском городке Мариинском Посаде перевелась в такое же учебное заведение в Москве. А во время практических занятий в госпитале встретила моего будущего отца.
    Старшую ее сестру Настю отец устроил станционной дежурной в  метро. И как мой дядюшка Володя рассказывал – Мы однажды увидели ее на платформе. Невероятно красивая! В белоснежном кителе с ремнями, черной юбке, красной пилотке  и сигнальным флажком в руках.
  А потом из барака деревни Никольское, что была на месте нынешнего жилмассива Водный стадион,  семья переехала в деревню Терехово. Это за каналом напротив нынешнего Долгопрудного. Но дед не просто переехал, а освободил место в Никольском для семьи своего брата Петра. Тот всю войну отвоевал танкистом и вернулся с фронта без единого (!!!) ранения.
   А Терехово для семьи было знакомо еще по довоенным годам. Их туда  пригласила Александра – старшая сестра моей мамы, что жила там семьей с Леонидом Сущевым. У них уже был сын Вовка 40-го года рождения, а в 1947 году родился Толик. Она  подыскала рядом дом, где  все и разместились.

  Вскоре Настя вышла замуж за соседа Сущевых Александра Гаврилова и в 1947 году родилась у ней дочка Надя. Рассказывал мне свекор Насти дядя Саша, как ходил с товарищами в школу из Терехово в Котово (там сейчас поселок Гранитный). А шли как раз через  ЗЭКовскую зону строителей канала. И всегда их благосклонно пропускала лагерная охрана.

   А их  отец (мой дедушка) вскоре переправил семью на другой берег канала в поселок Глиссерный. Это микрорайон Гранитный, что сегодня входит в состав подмосковного Долгопрудного. А  наш дедушка был назначен комендантом этого поселка.
   Здесь же в бараках бывших строителей канала обитали остатки семей рабочих - строителей, что выжили в войне. Тогда   в 1936 году  после пуска канала в эксплуатацию всех строителей досрочно, за ударный труд  освободили от продолжения наказания.
    И вот в одном из этих бараков дед получил жилплощадь 15 кв м., но с отдельным входом, а при ней был холодный чулан, где  стояли  койки и в летнее время вполне комфортно размещались четверо постояльцев. Это были молодые ребята мои дядья  Володя и Витя. При них старший сын тети Шуры Вовка. Ну, и еще иногда кто-то из приехавшей родни подселялся.

    А вся семья была под десяток душ.  В большой комнате была подтопка с плитой. За занавеской кровать деда и бабушки. На отдельных лежанках тетя Шура с Толиком (она по каким-то причинам уехала из Терехово)и тетя Маруся с дочерью Наташей. Остальные в холодное время спали  на полу около печки.
 
   В 1947-м мама моя с молодым мужем - моим будущим отцом, что вышел после излечения из московского госпиталя, уехала в Саранск. Ну, а я потом во все летние месяцы после своего рождения в 1948 году был привозим на лето к бабушке и дедушке в этот барак.

  Помню его  обшитые рубероидом дощатые  засыпные стены, а на крыше  голубятня, где все летние месяцы проводил загорелый дочерна Вовка Сущев. Мне было 4-5, а ему около 14-ти лет.
 
   На задах барака  высилась поселковая водокачка с общественной баней при ней. И тут же в ряду прочих времянок был дедов сарай. Там стоял его верстак  и несколько бочек для засолки огурцов и капусты.

  И что интересно! Барак был расположен вплотную к строящемуся  дому культуры. У его нынешнего здания с левой стороны и сегодня не хватает крыла как раз на месте того барака. Видимо этот шалман властям было расселять себе дороже и постройку левого крыла притормозили. А потом и вовсе про него забыли, так как плановое советское хозяйство не позволяло переноса неосвоенных средств на другие годы.

  А по утрам звучал заводской гудок гранитного завода, что созывал народ на работу. Потом с небольшими перерывами звучали второй и третий. Мой дядюшка Володя поднимался с вторым гудком и уходил с третьим. Я спрашивал бабушку – А почему там второй и третий гудки? Она отвечала – Это для лентяев.

   В летние жаркие дни мы  мимо водокачки по нынешней улице Нагорной шли купаться на канал, пересекая  железнодорожные подъездные пути ведущие к камнеобрабатывающему комбинату. Вдоль них были навалены огромные глыбы необработанного гранита и мрамора. А между шпал наблюдались россыпи ржавой стальной дроби. Она применялась в струйных установках для резки и первичной обработки тех огромных камней.

   Забегая вперед, скажу, что в 1961 году около тех путей появился огромный каменный блок обшитый рубероидом. Потом обивка его  любопытным народом была надорвана и  в прорехи просматривались большие золотые буквы ЛЕНИН - СТАЛИН. Это был мраморный блок, убранный из здания мавзолея после выноса оттуда тела (мумии) Сталина. И стоял он там потом еще много лет. Видимо, приберегали на всякий случай!

   А на подходе к каналу поверху  были  посадки колючего боярышника, а потом спуск к воде по заросшему травой достаточно крутому склону.
     Это была та самая «Глубокая выемка» Про нее существует  расхожая байка. Туда (примерно в район нынешней Гнилушенской церкви) привезли однажды товарища Сталина. И он, наблюдая за работами, усмотрел, что ЗЭКи строители по дощатым трапам с тачками грунта бегают босые.  На вопрос - Почему так? Призванный под грозные  очи  снабженец ответил, что, вот, не успеваем с поставками обуви. Генсек разгневался и, как говорят, того снабженца там же и "кондратий" хватил.

     А береговой урез канала тогда был не забетонирован как нынче, а обложен  каменюками гранита средних размеров. Нам взрослые из них выкладывали защищенные от волн проходящих судов, ванны – бассейны, где мы могли в них безопасно плескаться.

   А более взрослые ребята, где в компании был  Вовка Сущев, развлекались по-своему. Тогда в мосгортоп (отопления газового в Москве еще не было) шли не только баржи с дровами, но и небольшие плоты с лесоматериалами. Так вот те старшие пацаны залезали на эти плоты и плыли на них до северного речпорта. Плыли не без дела – покуривали и играли в карты. А в обратный путь добирались заьаившись на баржах и у своего берега спрыгивали с них.

      А потом дедова жилплощадь стала понемногу расселяться. Первым ушел дядя Витя в тещин домишко на улице Станционной, что совсем недалеко от платформы Водники.
   Затем в начале 50-х вернулся из армии дядя Володя и с молодой женой Ниной не без помощи нашего деда, поселился в комнатке при заводском доме культуры. Там же родился их первенец Серега.

    А дедушка расстарался на деловой лес и начал строить для сына Виктора добротный дом на месте старого  домишка его тещи. Только вот во время стройки он придавил ногу бревном и после той травмы уже отошел от активной деятельности. Продавал газеты в киоске. А в середине 50-х был сторожем-вахтером в гостинице Алтай, что на Окружной. Я видел его там летом 1958 года.

    Но в частично освободившся жилплощадь в бараке в середине 50-х неожиданно прибыл Михаил. Старший сын дедушки, что в конце 20-х после переезда в Москву, прибился к беспризорникам и, как бы, сгинул напрочь. Дед его все это время разыскивал, но тот, как оказалось, сменил фамилию и не поддавался розыскам. А тут еще и война.
    И вот он появился в бараке. Хронически больной после тюремной отсидки и поселения. Показал на фото свою семью. Некоторое время полежал в больнице и умер. Захоронен в братской могиле на одном из кладбищ Москвы. Точно где – неизвестно.

    А в начале 60-х барак расселили. Семья деда получила 3-х комнатную квартиру неподалеку на улице Школьной дом 9. Обычная 3-х комнатная «хрущевка», но в кирпичном доме. В одной спальне побольше располагались дед с бабушкой. Напротив в комнате поменьше тетя Маруся с дочерью Наташей. А в большой проходной комнате отгороженной шифоньером тетя Шура с Вовкой и Толей. Только вот Вовка к тому времени семью покинул и обретался где-то в Москве на вольных хлебах.

    Титан в ванной комнате отапливался дровами – газа не было. И дед в овчинном армейском шубняке сидел перед открытой дверцей топящегося обогревателя. До самой  кончины это было его самое любимое место.


    Слева в папахе мой дед. А рядом с ним его брат Иван, что фактически спас его семью перед коллективизацией. Фото сделано около того самого барака.
  Продолжение -http://proza.ru/2022/12/03/61