Дом

 
               
                13:8. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества     прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
 Коринфянам, глава 13
               

    
     Она все-таки вернулась в этот город спустя много лет.
     Желание жгло огнем ее грудь долгие годы - она много раз любила и была любима, но никогда не могла забыть его. Грубый ключ на цепочке от забытой квартиры, в которую не ступала нога человека почти семьдесят лет не давал забыть, в самые неподходящие моменты он будто оживал и сердце билось в груди с перебоями, пропуская удары, от щемящей нежности и безысходности - как морщинка в уголке его губ она жгла и жгла и не давала жить. И в эти моменты надежно запертая клетка давала трещину и жизнь летела в тартарары и никогда более она не обрела счастья. Но перед смертью можно вернуться и хоть одним глазком посмотреть... и она смотрела на слепые окна - грязные и нелепые на нарядном фасаде. И вспоминала то, что было давно заперто там, тем самым ключом, висящим на ее уже впалой груди.
    Когда-то она была танцовщицей варьете, молодой и красивой, восходящей звездой Мулен Руж. У ее ног рукоплескал ночной Париж, были открыты все горизонты и казалось жизнь так прекрасна... потом пришла война и любимый город был оккупирован, растоптан грязными сапогами и поглощён страхами и нищетой.
     Война принесла ей счастье. Она встретила молодого немецкого офицера, жестокого и злого как зверя. Эта любовь накрыла ее волной и не стало ни разума ни мыслей, ничего кроме ожидания. Вглядываясь в ночь она ждала, поставив на подоконник две свечи, и он приходил.. далеко не каждую ночь, однако это было совершенно не важно. С ним терялось время, пропадали мысли, оставалась только нежность - острая до боли в груди, ей хотелось смотреть, гладить, целовать, кусать и ласкать. И молчать и ничего не слышать и не знать о нем, но она знала. Знала от соседей, от друзей - знала о том что он творил, как он был жесток, но увидев его глаза она забывала. 
     Однажды ночью она проснулась от тянущей боли и увидела пятна крови на сорочке. Сидя в ванной, смывая следы неродившегося ребёнка она поняла - выход есть. Закрыть свою любовь к чудовищу на ключ. Уехать навсегда и забыть. Оставить эту клетку любви и никогда не возвращаться. Ключ жёг воспоминаниями всю жизнь, этой самой невыносимой нежностью и жуткой болью. И вот она вернулась и слезящиеся близорукие глаза все ищут его в толпе и смотрят на подслеповатые, много лет немытые окна клетки ее любви.
     Старуха умерла выйдя из бистро, рука сжимала ключ на цепочке висящий на груди и оставивший выжженный след и на коже и в душе.
- Смотрите сколько тут всего! Бабка никогда не говорила о том что у неё есть квартира в Париже да ещё какая шикарная! Какие то огарки на подоконнике на фоне этой роскоши - фу, выбросить немедленно! - жадные руки трогали мебель, картины, старый рояль, зеркала...
     На бульваре Распай стоял старик опираясь на трость с львиной головой, седые волосы трепал ветер, видимо из-за него слезились  глаза и он яростно протирал их рукой, затем он подошёл к мусорному баку, достал оттуда два свечных огарка и медленно побрел прочь.
-Ох уж эти клошары, - брезгливо поморщилась хозяйка бистро.
    А старик бережно прижимал к груди и уносил прочь тайну старой квартиры и все смахивал слезы от ветра ... и всепоглощающая боль давила и ранила, и он шёл ... и не жалел что вернулся.