Девочка в окне

Они жили в старом районе Баку, в домах, построенных еще до революции, где у каждого дома была своя история и свой хозяин, пока не произошли события, разрушившие привычный уклад бакинской жизни. Советская власть, словно безжалостный ураган пронеслась над судьбами людей, уничтожив или разбросав их по всему миру. Дома, вначале опустев, начали заселяться новыми жильцами. Просторные комнаты с высокими потолками, украшенные витиеватой лепниной и орнаментами, широкие, застекленные галереи, ухоженные парадные входы, все это безжалостно перестраивалось и уничтожалось. Это называлось «уплотнение». Рабочим и служащим, военнослужащим и партийным работникам выдавались ордера на заселение. И вся эта разношерстная и многонациональная масса людей уплотнялась по комнатенкам, вырезанных из некогда больших и роскошных залов. Так и жили, с общей кухней и общим санузлом на несколько семей. С годами «уплотнение» несколько разрежалось. Умирали старики, кто-то переезжал в другое место, комнаты освобождалась и шустрым жильцам, используя незамысловатые уловки, удавалось улучшить свои жилищные условия. Мальчику повезло. Его родителям досталась совершенно отдельная, изолированная, двухкомнатная квартира на втором этаже, трехэтажного дома. Вначале, его маленькая кроватка располагалась в комнате родителей. Когда он подрос, его переселили в меньшую комнату с большим окном, выходившим на улицу. Подоконник был широченный, больше метра, от солнца окно прикрывалось массивными деревянными ставнями со старинным крючком, напоминающим клюв птицы. Это и стало любимым местом мальчика. Он рос умным и спокойным ребенком. Был молчалив и несколько замкнут. В школе его хвалили за прилежную учебу и хорошее поведение. Ввиду его плотного телосложения, школьные задиры и драчуны обходили его стороной, дабы ненароком не получить сдачи. Каждый день, после выполнения домашнего задания, мальчик забирался на свой любимый подоконник и читал книги. Отец, одобряя увлечение сына, для удобства, приспособил небольшую настольную лампу к ставне. Мальчик часами просиживал за чтением книг, поглощая одну за другой. Домашняя библиотека, оставшаяся в наследство от дедушки, позволяла это. Когда он уставал, выключал свет и просто смотрел на звездное небо, кромка которого была видна над крышей дома напротив.
Соседний дом был неказистым каменным строением с большими, высокими окнами и с таинственной арабской вязью и цифрами 1908, высеченными в камне над видавшей виды, двустворчатой деревянной входной дверью. Дома разделяла неширокая улица с узкими, покореженными тротуарами и парой величественных чинар с густой кроной, раскачивающихся в такт порывам холодного Хазри.
Чинары имели солидный возраст и скорее всего, были посажены перед входом, сразу после строительства. Их мощные корни, причудливо переплетаясь, деформировали близлежащие гранитные бордюры тротуара, да и проезжая часть улицы, под давлением корней, уходящих куда-то вглубь бакинского глинозема, местами растрескалась, образовав асфальтовую возвышенность. Тогда на это никто не обращал внимания. Тогда к деревьям относились почтительно, как к живым существам.
Замкнутость и привязанность четырнадцатилетнего сына к подоконнику немного беспокоила родителей. Они хотели бы видеть сына играющим в футбол с уличными мальчишками или гоняющим на велосипеде по узким улочкам квартала, уговаривали его, но тщетно. Мальчик не изменял своим привычкам. Его любимые книги и подоконник он не променял бы ни за что на свете. Одно успокаивало родителей, его великолепная учеба.
Мама, прежде чем войти в комнату, сына тактично стучалась. Она никогда не заходила с пустыми руками. Всегда в руках небольшой поднос, то чай принесет с его любимым инжирным вареньем, то фрукты нарежет, то испечет лакомство для любимого и единственного сыночка.
Окно девочки было почти напротив его окна и располагалось между чинарами. Чаще всего оно, изнутри было прикрыто плотными занавесями темно-зеленого цвета и прозрачными тюлевыми занавесками. Вечерами он мог заметить силуэт девочки, ходившей по своей комнате или согнувшись над письменным столом, выполняющей домашнее задание. Он ее знал. Это девочка из параллельного класса. Симпатичная, озорная девчушка с короткой стрижкой, на переменках пробегающая мимо него с одноклассницами и не обращающая на него никакого внимания. Он даже не знал, как ее зовут, но подойти к ней, заговорить с ней, спросить ее имя он не мог. Он очень стеснялся. Вроде обычная девчонка, такая же, как и другие ровесницы в его школе, но для него она была особенной.
Тот обычный поздний вечер конца ноября, мальчик запомнит на всю жизнь. Глаза его слипались от усталости, слишком уж много страниц он сегодня успел прочесть, хотел дочитать понравившуюся книгу до конца, но не мог это сделать физически. Он, нехотя заложил закладку и выключил свет. «Пора спать. Завтра в школу» - подумал он, зевая.
Хотел было слезть с подоконника, но остановился, заметив в окне напротив знакомый силуэт. Девочка подошла к окну, совсем близко, да так, что он мог видеть ее пестрый домашний халатик, сдвинула занавеси вбок и уставилась на него. Мальчик не знал, видит она его или просто так смотрит в его сторону. Он затаил дыхание, понимая, что совершает что-то недозволенное, подсматривая в чужое окно. Он не знал, прошла ли вечность или всего несколько минут. Он не хотел ничего менять, он сидел и смотрел на девочку в окне. Лицо ее было серьезным и сосредоточенным. Ему казалось она смотрит куда-то сквозь него, как вдруг она быстрыми движениями сняла с себя халатик и осталась перед ним совершенно обнаженной, без малейшей попытки прикрыть свое юное, голое тело. Она улыбалась. Он это отчетливо видел. Он понимал, ей это нравиться. Он понимал, что она это делает только для него. Он понимал, что так ей делать нельзя. Хорошие девочки так не поступают. Это ведь нехорошо и стыдно. Он продолжал с любопытством и трепетом разглядывать ее худенькую фигурку, еще не сформировавшиеся, но намечающиеся грудные округлости, талию и мальчишеские бедра, и главное, он увидел скромную растительность, в самом заветном и таинственном для мальчишек месте ее тела. Это было открытие. Это было величайшим событием в его жизни. В один вечер, всего за несколько минут, он почувствовал себя повзрослевшим. Все те книжные образы, жеманные девушки мушкетеров и смелые наездницы ковбоев, все алые паруса и бездонные глаза мира, все королевы и принцессы, все певицы и актрисы, знойные мексиканские красотки и русские длиннокосые красавицы, булгаковские Маргариты и набоковские Лолиты, все они воплотились в обнаженной девочке в соседнем окне.
Шоу закончилось также неожиданно, как и началось. Девочка резким движением задернула шторы и погасила свет. Мальчик еще долго сидел на подоконнике, не смея шелохнуться и с надеждой на продолжение. Затем он улегся в кровать и долго мечтал о ней. Он мечтал, как завтра, обязательно завтра, он подойдет к ней в школе, поздоровается и наконец-то спросит ее имя.
Наступило завтра. Он стоял в коридоре, прислонившись к стене. Она шла в шумной компании одноклассниц. Проходя мимо, она даже не посмотрела в его сторону. Ни один мускул не дрогнул на ее светлом, невинном личике. Мальчик, расстроенный побрел в свой класс.
Он весь вечер провел на подоконнике с раскрытой книгой в руках, но не прочел, ни строчки. Он с томительным ожиданием всматривался в соседское окно, мечтая вновь увидеть девочку. Он дождался. Его терпение наградило его очередным и недолгим созерцанием обнаженной соседки. Как же он хотел с ней поговорить, подружиться с ней. Он бы рассказал ей тысячи историй из прочитанных книг. Ей бы было так с ним интересно. Однако, в школе она продолжала его не замечать, проходя мимо, отворачивалась. Он везде следовал за ней, как бы невзначай, старался быть рядом. Он смотрел на нее влюбленными, сумасшедшими глазами, порываясь подойти и заговорить. Лишь однажды, когда девочка была одна, он решился, подошел к ней очень близко и взял ее за руку. Она посмотрела в его глаза лукавым взглядом, вырвалась и убежала.
В этот вечер она подошла к окну, разделась и поднесла указательный палец к губам. Это был первый и последний жест, заменивший им общение. Он все понял. Это их великая тайна. Он должен молчать. Смотреть на нее и молчать. Он ведь терпеливый и воспитанный мальчик. Он ведь никогда и никому про это не расскажет.
Они общались на расстоянии. Оба получали наслаждение. Он от подглядывания и созерцания. Она от первородного нарциссизма и неосознанного эксгибиционизма. Они возбуждались  до дрожи в телах, от общей тайны, от опасности быть разоблаченными и опозоренными. Это продолжалось чуть больше полугода. В один из дней девочка в окне не появилась. Он прождал ее всю ночь, ни разу не сомкнув глаз. Наутро он бежал в школу, надеясь
встретить ее, узнать причину ее отсутствия. Может он ее чем-то обидел? Или она его разлюбила? Или родители застукали ее обнаженной перед окном и наказали? Какие только мысли не лезли ему в голову. В школе он ее не нашел. Он чувствовал, что произошло что-то непоправимое. Ведь прошло уже больше двух недель. Где же она, его любимая девочка? Как и от кого узнать про нее? Она просила его молчать и он не должен ее подвести. Ведь это их тайна. Впервые в своей жизни мальчик испытывал душевные страдания, тоску и печаль, так свойственную при разлуке влюбленных. Ему ее очень не хватало. Чувство тревоги и безысходности не покидали его. Он еще более замкнулся, забросил учебу и главное, он перестал читать книги. Он часами, до глубокой ночи просиживал на подоконнике, не сводя глаз с темного окна соседского дома.
Воскресное весеннее утро выдалось удивительно спокойным, ясным и солнечным. Птицы, облюбовавшие старые чинары, беспечно и громко щебетали о чем-то своем. Мальчик проснулся от людского гула и непонятной возни на улице. Он наскоро оделся и запрыгнул на подоконник. Его взору предстала необычная картина. Двустворчатые двери дома напротив, были настежь открыты. На проезжей части лежала громоздкая металлическая носилка, укрытая ярким, шелковым, бирюзовым платком. Возле дома, понурив головы, стояли мужчины, многие курили и изредка обменивались короткими фразами. Людей становилось все больше и больше. Женщины приходили в сопровождении мужчин. Они провожали женщин до дверей, но сами во внутрь не заходили, отходили в сторонку и ждали.
Среди толпы мальчик разглядел своего отца, стоявшего рядом с отцом девочки. Оба молчали, уставившись куда-то вниз. Мальчик весь съежился от страха невосполнимой утраты, но продолжал наблюдать за происходящим, сохраняя в себе последние лучики надежды.
Вскоре вынесли деревянный гроб, укрытый ковром. Вслед за ним потянулась истошно ревущая толпа женщин, головы их были укрыты черными платками. Мальчик узнал маму девочки, стоящую на коленях и в беспомощном отчаянии обнимающую саван. Казалось, вся скорбь мира, сгустилась темными тучами над старым бакинским кварталом, готовая разрыдаться миллионами слезинок.
Мулла, прочитав короткую молитву, дал указание стоявшим рядом мужчинам. Они деловито и очень осторожно, уложили гроб в носилки, высоко подняли их себе на плечи и медленно понесли в сторону стоявшего неподалеку катафалка. Женщины долго еще не расходились, продолжая душераздирающие причитания.
Затем пришла мама. Мальчик выбежал ей навстречу. Она крепко обняла его и долго не отпускала, будто боялась его потерять.
«Мама, что произошло?» - спросил мальчик. «Соседская девочка тяжело заболела, и ее не удалось спасти. Врачи сказали рак крови - лейкемия. Ты ее знал? Она в твоей школе училась, в параллельном классе. Несчастные родители. Единственный ребенок. Не дай Аллах такого никому. Пусть земля ей будет пухом». «Нет, я ее не знал» - сказал мальчик, еле сдерживая слезы и убежал к себе в комнату.
Повалившись в кровать, он лег на спину, уставившись в высокий потолок своей комнаты. Он не рыдал и не плакал. Он был так потрясен случившимся, что слезы сами скатывались по его все еще детским щекам. Его только только зарождавшиеся чувства, были разом уничтожены страшной болезнью с мелодичным названием  «лейкемия». Больше никогда он не увидит ее в окне, она никогда больше ему не улыбнется. Он так и не узнает ее имени. Ему так легче. Просто девочка в окне, которую он никогда не забудет. А, их тайну он будет хранить почти всю жизнь, до тех пор, пока седина не покроет скудные остатки его былой, роскошной шевелюры.
Через год в их семье произошло пополнение, родился братик. Мальчик, погоревав, справился с несчастьем. Он продолжал хорошо учиться и читать книги. Он мечтал стать врачом и победить лейкемию. После произошедшего он перестал сидеть на своем любимом подоконнике. Прошло время. Пришли люди и сказали, что их квартал, да и все близлежащие кварталы старого Баку будут сносить. Они переехали в современный дом с лифтом, в просторную, светлую квартиру, но еще долго не могли привыкнуть к новому жилью. Нет уже родного квартала, нет старинных домов с высокими потолками, нет и старых чинаров. На их месте проложили широкую дорогу и соорудили современный мраморно-гранитный парк, с пальмами и мушмулой.
Мальчик вырос. Он понял, что его детским мечтам не суждено будет сбыться, что он никогда не справиться с лейкемией, что он не сможет работать с такими детьми, что он не сможет смотреть в глаза их родителям, что он, каждый раз, с болью в груди, будет вспоминать ту самую девочку в окне. Он передумал и стал эстетическим хирургом. Он выбрал специальность, в которой мало места трагедиям и страданиям, где своей работой, он сможет дарить людям радость и душевное спокойствие.
Потом он женился и у него родились дети. Он был доволен своей судьбой, но больше никогда, никогда в жизни, он не заглядывал в чужие окна.




   ;