Король-чужак. Часть 1. Глава 5-3

Екатерина сразу же “взяла быка за рога”. Рассказала о новом законе, дающем их обществу дополнительные права. О том, что теперь позиция властей по отношению к ним будет совсем другая – не равнодушное попустительство, а плодотворное сотрудничество.
- В качестве первого шага запланирован ряд совместный мероприятий. Нашу школу это тоже не обошло. Так что через три недели у нас в школе будет фестиваль Общества. Помощь администрации – максимальная. В качестве гостей будут присутствовать представители городской администрации и городского управления Общества.
- А как конкретно будет организован фестиваль? – заинтересованно спросил Глеб.
- Программа будет состоять из трёх пунктов. Первое – выставка, показывающая работу нашего общества. Второй – цикл лекций и коротких сообщений на любую тему, находящуюся в компетенции общества. Третий пункт – самый главный – спектакль из жизни аборигенов.
Толик, услышав это, очень удивился. Надо же – из жизни аборигенов! Неужели хоть кто-то знает, как они в действительности живут?

Сам он, кстати говоря, тоже входил в число школьных артистов-любителей. Но пока что играл исключительно в эпизодах. Так что на получение интересной роли в спектакле ему рассчитывать не приходится.
Информация о спектакле вызвала большой интерес. Все сразу же посмотрели на девятиклассницу Дашу Смирнову – руководителя школьной театральной студии.
Та сразу же отреагировала, задав вполне естественный вопрос – а где пьеса? Что-то она про пьесы их жизни аборигенов никогда не слышала.
- Будет вам пьеса! – заверила её Екатерина. – “Вечерняя тропа” вас устроит?
И замолчала, любуясь произведённым эффектом.

Слухи про пьесу с таким названием появились уже давно. Но саму её никто не читал. Даже по диагонали. Но слухи ходили. Мол, там действительно имелась сногсшибательная информация о жизни аборигенов.
- Но как?.. задала короткий, но вполне понятный вопрос Даша.
- Оказывается, один экземпляр пьесы долгое время лежал в Центральном планетарном хранилище. Но был страшно засекречен. А вот вчера его вдруг взяли и рассекретили. Так что файл у меня. Вот – бросаю всем ссылку!
Произошло лёгкое шевеление. Большинство присутствующих достали коммуникаторы и стали проверять, дошла ли ссылка.

Алексей Михайлович сидел на крыльце своего дома и грустно разглядывал деревья семейного сада. Вскользь брошенная фраза о Службе безопасности полностью выбила его из колеи.
Лично он ничего плохого не сделал. Но относительно сына такой уверенности не было. Вдруг Толик ввязался во что-то сомнительное?
Да что там думать? Ввязался, без сомнения ввязался! Служба безопасности не будет спокойно смотреть на такие вещи, как дверь, закрытая с помощью недоступной людям технологии.
Вдруг со стороны ворот раздался мягкий звонок. Алексей Михайлович достал коммуникатор и подал сигнал на открытие замка.
К крыльцу подошёл человек среднего возраста, одетый скромно, но очень аккуратно. Выражение лица уверенное, но не вызывающее. В общем, встретишь такого на улице – и через пять минут забудешь.
- Я имею честь видеть Алексея Михайловича Лапина? – спросил гость.
Отец Толика удивился странному вопросу. А кто же ещё будет так спокойно сидеть на крыльце собственного дома? Но ничего такого, конечно, говорить не стал. Просто коротко ответил:
- Да, это я.
- Меня зовут Андрей Павлович Лосев. Я оперативный сотрудник службы безопасности. Вот моё удостоверение.
- Чем могу быть полезен?
- Если говорить коротко, у меня есть для вас информация, просьба и совет.
- Я вас слушаю, - ответил немного удивлённый Алексей Михайлович.
- Информация вам понравится. Вам не следует ожидать от нас каких-либо неприятностей. Тем более любому члену вашей семьи. Просьба короткая, но важная: не пытайтесь мешать вашему сыну. Он не делает ничего плохого – скорее наоборот. А совет такой – не пытайтесь сами в чём-то разобраться. Только хуже сделаете.
И, не ожидая какой-либо реакции от собеседника, гость развернулся и покинул участок.
Разговор был очень странный. И мысли после него в голове возникали очень странные.
С одной стороны, впору радоваться. Прямым текстом было сказано, что ни отца, ни сына ни в чём не обвиняют.
С другой стороны, Алексей Михайлович чувствовал себя оплёванным. Ему просто дали понять, что всё происходящее – не его ума дело. И это было жутко обидно.