Род Сивцовых из Шахово 1925 - 1929

   
     Есть свидетельства, что около 1840 года в деревни Шахово проживал Сивцов Дмитрий и было у него три сына (но может быть и больше): Пётр, Трофим, Филипп.
              • Филипп был младшим, и больше никаких сведений найти не удалось.
              • Трофим был средним братом и после женитьбы (а может немного раньше), обосновался в деревне Гадовичи. У него было четыре сына (может быть и больше). Из которых Иван, Никифор и Яков проживали в Гадовичах, а Фёдор в Антавили.
              • Старший сын Дмитрия – Пётр Дмитриевич, проживал в Шахово и около 1870 года имел двух сынов (а может быть и больше). Младший, Григорий Петрович, был женат дважды. Первая жена Евдокия Самсоновна родила троих сыновей: Ивана, Ефима, Василия. Последний родился 1.01.1905 году. Вторая жена Надежда Ивановна 2.10.1909 г. родила ему сына Сергея. Проживали в Шахово.
Старший сын, Прокопий Петрович, проживал в Шахово и около 1890 года имел трёх сыновей (про дочерей здесь не пишу). 
         
          О старшем сыне, Филиппе Прокоповиче сведений практически нет. 
         
          Средний сын, Мино Прокопович 1887 г/р, образовал свою родовую     ветвь, родив с женой пять сыновей и дочку. Об одном из них, читайте на моей странице - «Родовая ветвь Сивцова Ефима Миновича…».

          Младший из них, Иван (1901 г/р) – это мой дед. О нём читайте ниже... 

   Рождество и новый 1925 год Иван Прокопович встречал в кругу всей семьи, дружно и весело. Находясь в расцвете сил тридцати четырёх летний коренастый, усатый красавец излучал уверенность и благополучие. Три его наследника подросли и были, слава богу, здоровы. Рядом была любящая, красивая, молодая жена. Мама была здорова и жила вместе с ними. Это она, научила невестку, премудростям ведения хозяйства. Благодаря ей она стала отличной стряпухой. Её булочки, другая выпечка, к сладкому чаю на праздничном столу, были неподражаемы.
      Рассматривая эту фотографию, которой около 95 лет, зная из истории какое нелёгкое, драматическое время тогда было, можно только удивляться таким трогательным мелочам, как одежда малышей. Вглядитесь! На старших Леониде и Владимире, рубашки на выпуск с поясом и красивыми пуговицами, длинные штаны, кожаные ботиночки, всё как у взрослых. У младшего, рубашка с большим отложным воротником и галстуком. Да и сама Матрёна одета со вкусом, в красивое платье, на ногах белые туфельки. Конечно, здесь, как портной, приложил руку глава семьи Иван, но по большому счёту это была работа шаховского модельера Сивцова Григория Петровича. В призывной анкете за 1904 год записано: «занимался портняжеством». Шил он давно, умело, со вкусом. Его учитель, Прокопий Сивцов, был отменным портным. Дядька Григорий обшивал всю округу, да и с Орши заказы были постоянно. Не имея лошади, коровы, другого скота, своего земельного надела, жил в достатке, за счёт этой нужной работы. Его подводило зрение, но ученики помогали. Самым смышленым и добросовестным был Ефим, сын брата Мины. Вот вместе с ним он и одел родню, конечно, не в ущерб себе. Григорий пользовался заслуженным уважением в роду Сивцовых и других жителей близлежащих деревень и не только потому, что был отличным портным, а за умение содержать семью и получать достаток не от сельскохозяйственной работы. Близкие, его в шутку называли «сельским пролетарием». Не раз вечерами за чаем, а иногда и за рюмкой самогона он объяснял преимущества не сельскохозяйственной работы. Примеры приводил из жизни близких родственников.

   - Вспомни 1908, дембельнулись мы с Фёдором Сивцовым, кругом голод и разруха.  Он раньше мясником в имении Антавили работал, имел возле Гадовичей ухоженный надел, в девять десятин, жил в достатке. А пришёл, нет работы и участок, бурьяном зарос. Как выжил? Да трудом своим удачу заработал. На участке пахал, да новую специальность на «железке» получил. Нет, что ни говори, а Фёдора зря удачливым зовут, не удачей, а трудом и смекалкой он берёт. На родню не надеется, хотя и она с голоду не даст помереть. Иван, ты ещё молодой, слушай дядьку, от «железки» далеко не отходи, работай, а на своём наделе подрабатывай.

       Так Григорий учил своего племянника и не зря! Ещё с юношества он мечтал о работе на железной дороге. На крейсере получил специальность машиниста. Потом работа в железнодорожных мастерских, освоил работу напильником, шабрение, другие работы с металлом. Дома иногда ремонтировал сельхозтехнику. Стал специалистом, уважаемым человеком. Не раз работа помогала ему и его семье пережить тяжёлые, голодные времена.
 
          Говорят, число тринадцать несчастливое, но так уж распорядилась судьба, что тринадцатого мая 1924 года, в семье зажиточного крестьянина Локалова Георгия Григорьевича и Марины Сергеевны родилась дочка. Девочку назвали Зоя. Это греческое имя обозначает жизнь, а возможно её назвали в честь святой мученицы, пострадавшей за веру Христову. Жена Георгия была глубоко и искренне верующей. Ежедневно утром и перед сном она читала молитвы по памяти, которых знала множество, на каждый случай жизни. Это, наверное, было её желание, так назвать дочку. Деревня Воскресенское, Воскресенского сельсовета, Лежневского района, где проживала семья Локаловых, находилась недалеко от города Иваново-Вознесенск. Они проживали в большой избе, имели большое хозяйство. Георгий Григорьевич был очень способным, трудолюбивым и зажиточным крестьянином. Он не курил и не пил. По выходным, ходил в церковь. Начинал обживаться с малого, оставшегося в наследство небольшого участка. Сначала работал сам, потом нанимал несколько работников и арендовал заброшенные земли. Так и поднялся из низов. Работники, которых он нанимал, проживали вместе с ним в одной избе, в отдельной комнате. Ели они за одним столом с Локаловыми, правда, по обычаю без него не начинали. Первым ложку супа брал хозяин, потом все остальные приступали к трапезе. Это правило сохранилось и в дальнейшем, помню, когда мы с мамой приезжали летом, первую тарелку накладывали деду и все ждали, когда он начнёт кушать. Домом и воспитанием детей занималась, его жена, Марина Сергеевна.
         Эта набожная, строгая, трудолюбивая женщина, родила и воспитала двенадцать детей. Была награждена орденом «Мать героиня». Вот в такой семье, в окружении сестёр и братьев, росла Зоя.
   
          В 1926 году, у полтавчан Ирины и Григория Чухлеб родилась двойня, мальчик и девочка. Мальчика назвали Владимир. Ему сначала надо вырасти, пройти войну, а потом... 

      25, 26 и 27 года были урожайные. Энтузиазм в строительстве социализма проник и в Шахова. Днём работали и учились, а вечерами читали газеты, обсуждали статьи. Продажа избытков сельхозпродукции позволила заработать. Зерно иногда продавали, но большее количество обменивали на нужные вещи, продукты, скот. Казалось, жизнь стала «веселей» и богаче, чем раньше, но чувствовалось, впереди тяжёлые времена. Это не просто слова, с средины тридцатых и до средины сороковых в нашем роду дети не рождались. Постоянно увеличивающиеся налоги, обязательные сдачи части зерна, коллективизация и насильственное затаскивание в колхозы, газетные статьи, где работящий крестьянин представлялся кулаком, всё это пугало. Только дети мало обращали внимания на эти беды. Леонид и Владимир уже учились, а Николай пошёл в первый класс сельской школы. Школа в Шахово, это большая изба. Все ученики в одном классе и учительница одна на всех. Учиться трудновато, но зато весело.
         
         Зимой 1927/28 годов возник кризис хлебозаготовок. Он возник в результате естественных рыночных колебаний. Крестьяне, восстановившие свои хозяйства за предыдущие годы, имели возможность "попридержать" зерно, чтобы весной продать его по более выгодным ценам. Сокращение государственных заготовок хлеба создавало угрозу планам индустриализации страны. Только за зерно можно было купить нужное оборудование и технологии. А каких-либо резервов у страны не было. Тогда было принято решение о применении чрезвычайных мер: закупочные цены "замораживались" на уровне осенних, а скупщики и владельцы больших товарных запасов хлеба привлекались к судебной ответственности по обвинению в спекуляции.

          
             13 февраля 1928 года Сталин издал директиву с требование "поднять на ноги парторганизации", чтобы ликвидировать кризис хлебозаготовок.  Эту статью обсуждали и в партячейке железнодорожных мастерских. Иван Прокопович в партии не состоял, но собрание проходило в курилке цеха и он, всё слышал.  Слышал, как приезжий начальник клеймил позором кулаков, предлагал ряд мер, по изъятию зерна, вплоть до высшей меры социальной защиты. Секретарь ячейки был из местных, приезжих он не поддержал, в его выступлении чувствовалась сдержанность, он старался объяснить ситуацию, ведь большинство рабочих мастерских были крестьянами, имели наделы земли, выращивали хлеб. Зерно в долг, как раньше, они отдать не могли. Деньги обесценивались. Даже получив деньги за хлеб сейчас, купить ничего было нельзя. Производство не работало. Отдавать выращенный хлеб никто не хотел. Ведь он был нужен для нового посева, натуральной оплаты наёмных работников в сезон и что бы самим не умереть с голоду.

   - Ну какие это кулаки, это наши проверенные работой товарищи, - в заключении сказал он, - мы должны разумно провести решение партии в жизнь!

        Чем закончилось собрание, Иван не узнал, его вызвал мастер, по срочному делу, ведь впереди были выходные. Вечером, за чаем, он с братьями обсуждал услышанное. Сошлись во мнении, что впереди тяжёлые времена и надо собрать большой сход родни, чтобы решить, как быть.
   
        В воскресенье, после обеда собрались у старшего, Прокопия Петровича. Кроме хозяина были его сыновья: Иван, Мина, и муж дочки Емельян. Григорий Петрович был со своими сыновьями: Василием, Ефимом, Иваном и Сергеем. Родню с Гадовичей и Антавили решили не приглашать, не потому что решили скрыть от них что либо, а потому, что и сами пока не знали как быть. Младшим двум Николаям разрешили остаться и они залезли на печку, остальные были отправлены на улицу. Женщины сидели на завалинке, разговаривали и лузгали семечки, дети играли в чижа и периодически заглядывали в окна. Всем было интересно, о чём говорят старшие и зачем они собрались. 
         В основном слушали старших, Прокопия и Григория, потом Иван рассказал о собрании. Всем, без споров стало очевидно, что это не случайность, не эпизод, а целенаправленное подавление крестьянства. Чая выпили много, разошлись поздно. Было решено посмотреть, может всё наладиться, но однозначно, все для себя решили, что быть крестьянином с единоличным хозяйством нельзя – смерти подобно.
          
          Но ничего не наладилось, сначала закрыли рынки, потом начались обыски по крестьянским дворам, к суду привлекали не только владельцев крупных, но и весьма умеренных излишков в середняцких хозяйствах. Суды выносили решения о конфискации не только излишков, но и необходимых для посева семян, сельхозинвентаря. Также шла в ход статья 58-10(контрреволюционная агитация) против тех, кто осмеливался вслух осуждать насилие. Это нагнетало обстановку нервозности и административного произвола.

          В это время, в Воскресенске тоже происходили драматические события. Первая пятилетка (1928-1932 годов) набирала обороты. Для реализации масштабных планов требовались средства, для закупки заграничного оборудования. Это можно было сделать за золото, которого у государства нет. Если его нет, значит надо изъять. У рабочих и солдат его нет. Остаются крестьяне. У бедноты его тоже нет. Значит у кулаков, или зажиточных. Это класс производителей зерна и другой сельхозпродукции. В своём хозяйстве он использует наёмную рабочую силу, значит эксплуататор. Для большевиков это был эксплуататор, которых надо уничтожать. Так была идеологически обоснована конфискация и раскулачивание. Таких в стране было много, это была передовая, трудолюбивая элита села. Они к тому времени владели 15% посевных площадей и более 11% рабочего скота. На это и был направлен основной удар, это отнималось и переводилось в золото для индустриализации страны.

          У Локаловых изъяли почти всё, хорошо наёмные работники заступились, но это мало на что повлияло. Представить этот ужас наверное трудно, когда двое родителей и около десяти детей, разного возраста, в 24 часа должны выехать из отчего дома. В нём в дальнейшем разместили сначала школу, а потом детский сад. С собой разрешили взять личные вещи, инструмент, телегу, лошадь и намного зерна с крупой. Иди куда хочешь, а можешь вступить в колхоз, сдать скотину, жильё подыщут, жить надо на трудодни.
     На первых порах помогло золото Марины. Его было немного, кулон, цепочка, да обручальное кольцо. Этого хватила снять угол и купить развалившуюся избу в Тейково. Георгий был отличным плотником, видел им лично изготовленную мебель. Комод, сундук, стулья всё сделано со вкусом, немного украшено, но главное надёжно и долговечно. Про такие вещи как лавки, стол и прочее, нужное в сельском обиходе и говорить не стоит, всё делал сам. В колхоз не пошёл, трудно сказать, как он зарабатывал, но большая семья не голодала, хотя трудности испытывали большие. Вспоминаю, у деда а избе пол был высоко от земли, и в этом промежутке располагалась его мастерская. Там было много столярного и другого инструмента. Нам, детям разрешалось смотреть, помогать, но запрещалось инструмент трогать. С утра до вечера он занимался там разной работой. Марина, поручала воспитание младших старшим дочкам, а сама устроилась в столовую, за четыре километра, посудомойкой. Она так и не научилась писать, но детям посвятила себя без остатка и позволила всем получить хорошее образование. Так и жили дружно, помогая друг другу, ни на кого не надеялись...

         Бог пока миловал Сивцовых от таких бед. Возможно потому, что деревня находилась рядом с городом, а уполномоченные проезжали дальше, а возможно их приписали к рабочим, ведь они дружно устроились работать на железную дорогу, а кто не смог пошёл в колхоз. Правда, работу на земле не бросили, крестьянин, деревенский житель без этого не мог.
       Через несколько месяцев исчез секретарь партийной ячейки мастерских, а на доске объявлений вывесили решение вышестоящей парторганизации: ... за "мягкотелость" и "срастание с кулачеством"....
      
         До конца 1928 года больше ничего не произошло, правда несколько раз заходил местный уполномоченный из милиции и интересовался судьбой Филиппа Прокоповича. Все отмалчивались или отвечали, что ничего не знают. Последний раз он был сразу после ноябрьских праздников и застал Ивана Прокоповича за обедом. Пришлось пригласить за стол. Матрёна налила наваристого борща гостю и предложила отведать, что бог послал. Уполномоченный, молча посмотрел не неё, но вопрос задал хозяину.

   - Слушай Иван, вы мне голову долго будете морочить, где брат Филипп? Дело закрыть не могу, как отчитаться? Был человек и нет.
   Иван молча ел, потом отложил ложку и ответил, - уже говорил тебе, в январе 20-го пропал, «раптом зник». Всё! Ничего больше сказать не могу, не знаю!

   Так и закончился этот разговор. Николай, который присутствовал при этом разговоре и слушал с открытым ртом, спросил у отца, - так дядька куда делся?
   Ответ был короткий, - тебе этого лучше не знать.
Больше про него не вспоминали.
 
          Летом 1929 года партией провозглашается лозунг "сплошной коллективизации". Сверху был спущен план, по раскулачиванию и его надо было выполнять. Если кулаков нет, их надо найти.  В колхозах на трудодень давали мало. Если засеешь участок, станешь кулаком. Зарплата в мастерских была небольшой. Прокормить семью с каждым днём становилось трудней. Чувствовалось приближение голода, даже семян на весенний посев в колхозе было недостаточно. 
        Ближе к концу лета знакомый сообщил Ивану, что есть хорошие вакансии на строящейся в Семипалатинске ТЭЦ, при мясокомбинате. Начальник цеха отпустил его на 10 дней и первым поездом он один поехал на разведку.
         Всё сложилось как нельзя лучше. Удалось быстро решить вопрос с работой и жильём, выполнить просьбу друга Дервоедова Тимофея, семья которого тоже планировала переезд. Лёжа на верхней полке плацкартного вагона, возвращаясь в Оршу, он ещё раз обдумывал все детали.
  «Здесь, в Шахова, будущее в неопределённости. Работаю в мастерских, до которых 6 километров, всё равно жизнь проходит в деревне и по её законам. Что ожидает детей? Неопределённость. Окончат школу, а дальше? Жизнь в деревне, когда недалеко, в городе, есть кино, театр, столовые, фотография, магазины...  Да, это сравнить трудно.  В Семипалатинске интересная работа в городе, где есть всё! Месяцев через шесть, обещали квартиру в новостройке, центр города. Рядом школа, и магазин, дойти можно посуху, грязи нет. Для детей секции, кружки и небольшое футбольное поле рядом на пустыре. Неплохая зарплата и паёк, в перспективе должность мастера, но надо будет самому подучиться. Да и жене скучать не придется. За детьми смотреть, ей поможет Мария, она и сейчас это делает хорошо. Младший Николай её как маму любит. Старшая сестра жены, Катя, опять же рядом, со своей семьёй, скучать не даст. Муж её Тимофей, друг мой, с ним вместе на крейсере служили, на него положиться можно, родня близкая».
  Так, под эти мысли и стук колёс, он заснул, с уверенностью в принятии правильного решения. 

                Общедоступная информация

    Семипалатинск (в настоящее время город Семей), бывший областной центр Казахской ССР. Расположен на обоих берегах реки Иртыш. Город основан в 1718 году, как крепость. Название получил по числу находившихся возле крепости зданий. В 18 веке центр транзитной торговли. В конце 19 века был местом политической ссылки. Советская власть установлена в феврале 1918 года, после чего город неоднократно переходил к другим властям. По переписи 1926 года числилось 57 тысяч жителей, а в 1939 их стало 110 тысяч. Увеличение числа жителей связано со строительством Туркестано-Сибирской железной дороги, которая прошла через город в 1930 году. Ведущие отрасли промышленности в городе – лёгкая и пищевая. Кроме этого есть заводы: судоремонтный, кабельный, арматурный и другие. Ниже приведена фотография города, перед строительством  Турксиба.