Девка-горёвка

Обдумывая этот рассказ, я уже несколько раз успела горько пожалеть о том, что Лемони Сникет не родился чуточку позднее и не дожил до наших дней. Моя героиня на самом деле вовсе не моя, а его. Девка-горёвка, тридцать три несчастья, ходячая неприятность… Именно такие и многие другие подобные эпитеты сами просятся на язык, когда получше начинаешь узнавать Киру, мою очаровательную юную подругу.
Познакомились мы с Кирой в магазине открыток, где она работала в ту пору продавцом. Мне сразу приглянулась хорошенькая девушка за прилавком. Выражение её лица было каким-то непостижимо грустным, добрым и задумчивым одновременно, а в окружении красивых открыток оно приобретало ещё некое притягательное очарование, точь-в-точь как у девушек с картин ранних импрессионистов.
Добавьте сюда её юную восемнадцатилетнюю свежесть, зелёные, как крыжовник, глаза, пухленькие, очень красиво очерченные губки, великолепную фигуру и длинные светлые волосы до талии, и получите полную картину. Как я могла не разговориться с таким прелестным созданием, которое к тому же само охотно шло на контакт с любым покупателем?
Я посещала этот магазин довольно часто; в ту пору ещё было принято поздравлять друг друга открытками по праздникам, а я очень любила красивые художественные открытки и выбирала их всегда неспешно и тщательно. Вдобавок магазин располагался на главной улице города, а мой ежевечерний маршрут от работы до остановки пролегал именно по ней.
Каждый раз мы приятельски общались с девушкой. Однажды, когда я зашла перед самым закрытием, она предложила мне остаться и выпить с ней чаю. Я не отказалась. Наше общение было лёгким, весёлым и приятным, и я в то время не могла даже на секунду представить себе, в какой страшной реальности живёт моя новая приятельница. Как я теперь понимаю, она общалась со мной потому, что ей хотелось тогда, если не вырваться из привычного круга проблем, то хотя бы отвлечься от него ненадолго, увидеть какую-то другую жизнь помимо того кошмара, в котором она существовала с самого рождения.
Мы с ней быстро перешли на «ты», хотя нас разделяло целых одиннадцать лет. Я всегда выглядела моложе, и Кира была очень удивлена, узнав мой настоящий возраст, но мы обе не страдали комплексами, связанными с количеством прожитых лет, социальным положением, образованием и прочими условностями. Ничто не мешало нашей лёгкой и чистой дружбе.
Однажды я пришла чуть раньше обычного и заметила, что Кира выглядит более грустной, чем всегда. Конечно, я сразу же поинтересовалась, что произошло. В ответ она обвела рукой стенд с открытками, обратив моё внимание на колоссальное снижение цен.
- Магазин через месяц закрывается, - грустно поведала Кира. – Ума не приложу, куда идти работать… Я здесь уже так привыкла!
Я сразу же пригласила её поработать няней у моей дочки в летнее время, пока она не найдёт себе что-то более подходящее, а я не подыщу новую няню взамен той, что собралась с наступлением лета от нас увольняться. Кира сразу же отказалась – подумать только! – по причине того, что «не может брать деньги со своих». Не думала, что она за столь короткое время так прикипела ко мне. Я сама была ещё молода, мир играл сиренево-перламутровыми красками, и её слова о «своих» тронули меня до глубины моего по-детски наивного существа. Я решила взять шефство над этой столь юной и столь правильной девушкой.
В тот день я накупила у неё множество открыток, и мы обменялись всеми возможными номерами телефонов, адресами, паролями и явками. Я взяла с неё слово, что в случае серьёзных затруднений она мне непременно позвонит, и отбыла восвояси.
Время шло. Магазин закрылся, а я в нём так и не успела побывать ещё раз, потому как на работе шёл хронический завал, как это всегда бывает в конце учебного года, вдобавок меня повысили в должности. Я в ту пору преподавала в одном из лучших колледжей города, а повышение состояло в том, что в придачу к преподаванию руководство презентовало мне ещё и административную должность. Теперь я посещала совещания администрации, принимая посильное участие в их работе, вела массу документации и пропадала на работе по 10-12 часов ежедневно вместо привычных преподавательских 3-4 дней в неделю по 5-7 часов в день.
Я почувствовала себя не то чтобы важной величиной, а всемогущей Матушкой Владычицей какой-то, и поэтому при первой более-менее подходящей вакансии решила, во что бы то ни стало, устроить на неё Киру. Посадить своих людей на ключевые должности, так сказать.
Вакансия образовалась в учебной части, что вовсе не было редкостью. Учебная часть всегда отличалась жуткой текучкой. Неудивительно: работа собачья. Ты составляешь расписание, делаешь замены, ведёшь учёт прочитанных преподавателями и мастерами производственного обучения часов, проверяешь правильность заполнения документации, а люди выдвигают массу требований, путают даты и темы занятий, просто капризничают… В общем, работая в учебной части, ты всегда всем кругом плохая.
Расписание невозможно составить так, чтобы угодить всем, когда в штате около ста преподавателей и мастеров. Замены не всегда бывают кстати, к тому же о них многие склонны забывать. Ты становишься врагом, если заметишь ошибку в заполнении журнала, а уж расстановка преподавателей по кабинетам – вообще отдельная песня!
Правда, есть в этой работе и что-то хорошее. Там ненормированный рабочий день, и когда нет какой-то срочности, можно прийти на работу не к девяти, а к одиннадцати, например. Можно сдвигать и начало, и  конец рабочего дня по своему усмотрению, главное, чтобы не страдал процесс. Можно выскочить в магазин или на небольшой моцион в скверике минут на сорок в середине дня, и это не считая обычного часового перерыва на обед.
Работа эта вполне себе совместима с ведением лекций и лабораторных работ. Вдобавок, там доплачивают за напряжённый трудовой режим. Кира – бухгалтер по образованию, значит, точность в работе гарантирована. К тому же, девушка она одинокая, домой спешить к определённому часу ей незачем, и ей должна такая работа подойти. На расписании у нас давно и плотно сидела Виолетта, моя приятельница и ровесница, документацию проверяла и вела Антонина Петровна, а работник требовался на замены.
Я расхвалила Киру перед своим руководством, и они сказали, что девушка подходит.  Стала звонить ей в конце лета, но трубку городского номера никто не снимал, а сотового у неё в то время ещё не было. Сотовые телефоны вообще тогда были далеко не у всех, тем более его вряд ли могла себе позволить низкооплачиваемая служащая.
В общем, пришлось мне идти к Кире домой. В первый раз я пришла к ней с дочкой. Дверь открыла мать Киры, удивившая меня своей молодостью. Я знала, что у Киры есть ещё старший брат, и представляла себе их мать более солидной матроной. Потом выяснилось, что брата эта симпатичная миниатюрная шатенка тридцати шести лет от роду родила в шестнадцать лет, а Киру в восемнадцать. Их отец уходил в своё время в армию глубоко женатым человеком.
- Здравствуйте, Кира дома? – Спросила я.
- Нет. Она ушла гулять с подругой. Что ей передать?
Я кратко изложила суть дела, оставила номер своего телефона, и мы с дочкой отправились восвояси. Кира не позвонила и не пришла.
Я снова отправилась к Кире спустя неделю. В этот раз она оказалась дома. Мать, как только я пришла, закрылась в зале и сделала звук телевизора погромче, а брат Киры с парой друзей сидел на кухне, попивая пиво с воблой, и у них там была вполне себе своя атмосфера.
Облик братца Андрюшеньки насторожил меня сразу же. Я обратила внимание, что, несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте в его пользу, он выглядит младше Киры. Этакий субтильный белокожий блондинчик, то ли молодой человек, то ли подросток, сразу и не поймёшь. Если не приглядываться, то он самый обычный юноша, коих по улицам нашего городка ходит очень много.
Если же взглянуть чуть внимательнее, то обязательно наткнёшься взглядом на его глаза. Обычные, не очень большие карие, почти чёрные, глаза, но каково их выражение! Глаза Андрея смотрят на мир и на собеседника с нескрываемым злом. Это зло буквально бьёт вас по лицу, и вы сразу же забываете, что хотели сказать минуту назад. Начинает казаться, что вообще ничего не хотели, кроме как поскорее убраться отсюда подальше.
Кира пригласила меня во вторую комнату, которую она делила с братом за неимением других комнат в квартире. Я рассказала ей о своём предложении, она обрадовалась и тут же согласилась. Я спросила, почему она никак не дала о себе знать в течение недели, на что получила в ответ округлившиеся глаза и приоткрытый ротик. Оказывается, ей никто ничего не передавал. Сказать, что мне это показалось странным – ничего не сказать. А тут ещё с кухни раздалось громогласное:
- Кирка, а ну иди сюда!
В ответ прозвучало очень грубое:
- Отстань! Я не пойду!
От удивления я вжалась в диван, но мне ещё не так предстояло удивиться.
- А ну, иди сюда, сука, закопаю! – Рявкнул блондинчик Андрюшенька с кухни.
Кира встала и нехотя поплелась туда. Там они минут пять переругивались вполголоса. Друзья Андрея не вмешивались. В комнату Кира вернулась расстроенная, полезла в сумку, достала оттуда не самую крупную, но и не такую уж мелкую купюру, и отнесла её на кухню брату. Вернувшись, она рухнула в кресло и со слезами в голосе произнесла:
- И так всегда! Шёл бы уже работать!.. Теперь напьются как свиньи со всеми вытекающими!
- Кира, пойдём, у меня переночуешь, - пригласила я, поняв, что ничего хорошего тут сегодня девчонке не светит.
- Да, конечно, - живо откликнулась Кира и принялась поспешно заталкивать в сумку смену белья и умывальные принадлежности. Косметику она и так всегда носила с собой.
Я снова удивилась, уже в который раз за этот странный вечер. Кира так легко согласилась пойти ночевать к малознакомому человеку! И это в её-то юном возрасте… Да я в восемнадцать лет от каждой тени постороннего человека шарахалась, а чтобы уйти вот так, без разрешения матери!.. Да…
Неожиданно меня пронзила догадка по поводу моложавости её братца. На самом деле это не он выглядел моложе своих лет. Это Кира выглядела старше! Вот откуда оно, это её извечное печально-задумчивое выражение лица. Вот почему она не по годам серьёзна и рассудительна. Какие же ещё сюрпризы скрывает в себе эта ободранная квартирка с её странными обитателями? Стоит ли удивляться тому, что уходя с малознакомой молодой женщиной в ночь, Кира ни слова – ни полслова не сказала своим домашним о том, куда она пошла и когда вернётся?
Пока мы шли до остановки, Кира поведала много интересного. Оказывается, отца её, которого она очень любила, уже лет пять, как нет в живых. Повесился. Не выдержал постоянных ссор с женой и её родственниками. В  последние свои годы он пристрастился к выпивке.
Позднее я видела фотографию отца Киры армейских времён. С неё на вас смотрели те же печально-задумчивые глаза, которые очаровали меня когда-то в том милом магазинчике открыток. Дочь поразительно похожа на отца, и этот факт не даёт мне покоя до сих пор. Печальные глаза, склонность к мрачным раздумьям, суицид… Успокаивает только то, что Кира в отличие от отца и прочей родни, относится к спиртному резко отрицательно, и даже по праздникам не пригубит бокал шампанского. 
Кира рассказала, что квартира их когда-то была трёхкомнатной, но мать обменялась с соседями на двушку, взяв с них солидную доплату, которую благополучно пустила по ветру. Несмотря на совместное проживание, Кира ведёт отдельное от матери с братом хозяйство, но не потому, что она так захотела, а потому что в пятнадцать лет ей было объявлено о полной её самостоятельности, в том числе финансовой.
- Они меня отлучили от холодильника, - буднично поведала Кира. – Сказали, что я могу брать оттуда только то, что положила сама.
Пришлось ей устроиться на работу ночной няней в круглосуточный детсад. Там же она по совместительству мыла пол, драила унитазы, и на заработанные деньги жила и даже оплачивала ими учёбу в строительном колледже. Поступить с её школьными знаниями на бюджетное отделение не удалось. Ещё Кира до восемнадцати лет получала пенсию за отца, которой почти никогда не видела, зато у брата чаще всего оказывалось две, поэтому он не считал нужным работать или учиться.
Кира вообще стала первой из своей семьи, не считая рано умершего отца, у кого за плечами было среднее специальное образование и какая-никакая профессия. Мать с грехом пополам окончила в своё время восемь классов и работала истопником в котельной. Брат ушёл из школы в седьмом в классе, так и не получив аттестата. То, что зарабатывала Кира, он частенько отбирал у неё и пропивал со своими дружками.
Вдобавок ко всему, их очаровательная молодая маман не считала нужным платить за квартиру, о чём Кира узнала буквально на днях. Там уже накопился дикий долг, который не погасить сразу ни с какой получки, и это при том, что Кира отдавала свою часть оплаты коммунальных услуг регулярно. Похоже, им грозит выселение в относительно недалёкой перспективе.
От всего этого коммунально-бытового ужаса кожа моя покрылась мурашками, которые очень долго не желали покидать меня. Не давал покоя один вопрос: как эта роза выросла на такой помойке? Как не дала себя вмять в то же дерьмо, в коем бултыхались все без исключения её близкие и дальние родственники? Ведь она не только осталась трезвой и целеустремлённой, но ещё и целомудренной. Можете себе такое представить? Похоже, я встретилась с каким-то уникумом.
Однако вскоре действительность показала мне, что Кирюша вовсе не была ангелом, хотя долгое время представала в моих глазах именно в такой ипостаси.
Муж мой в тот далёкий вечер уехал на несколько дней проведать своих родных в области, дочка гостила у бабушки с дедушкой, и мы с Кирой провели чудесный вечер за чаем и душевными разговорами. Я предлагала купить по дороге пивка, но Кира наотрез отказалась. Позже она отказалась и от предложенной мной сигареты. Поразительно чистая девушка для нашего времени!
Правда, чуть позднее выяснилось, что примерно так же чист и её интеллект. За всю свою жизнь Кира не одолела ни одной книги, не являющейся учебником по бухучёту, либо другому учебному предмету.
Чувственный опыт девушки тоже оказался весьма скудным, и ограничивался почти одними только неприятными переживаниями. Кира за всю свою жизнь ни разу не выезжала за пределы области, в которой жила, не посещала театров, музеев, концертов. Самым ярким культурным событием года для неё обычно был концерт художественной самодеятельности в колледже. Да что там театры с музеями! Кира в кафе побывала за всю свою восемнадцатилетнюю жизнь два раза. Журналы, газеты, музыкальные альбомы, клубы и вечеринки тоже не интересовали девушку. Поразительное оказалось существо! Только поняла я это далеко не сразу. 
Проснувшись тем далёким утром, мы не спеша позавтракали, прихорошились и поехали на теперь уже общую нашу работу. Киру приняли очень хорошо. С Виолеттой они сработались сразу, а отношения с Антониной Петровной тоже сразу не заладились. Я тогда не придала этому значения, потому что с Антониной Петровной не складывались отношения ни у кого и ни с кем.
Директор не мог уволить этого ценного работника, потому что она была женой, хоть и бывшей, одного крупного городского начальника, который, в случае чего, мог превратить нашего всемогущего босса в котлетку. Босс из года в год пересаживал бабу Тосю, как мы её с неприязнью за глаза дразнили, из кабинета в кабинет, где она с пугающей регулярностью не срабатывалась ни с одним из сотрудников. Антонина Петровна побывала уже в отделе кадров, хозчасти, методическом…
В тот год была очередь учебной части терпеть выходки бабы Тоси, поэтому в течение следующих двух учебных лет колледж в очередной раз остался без этого важного подразделения. В очередной раз – потому что в учебной части всегда наблюдается достаточно высокая текучесть кадров из-за специфики работы, описанной выше. Со временем, не сработавшись с баб Тосей, ушли Кира с Виолеттой, а вслед за ними ещё одна новенькая сотрудница, не проработав года, тоже помахала нам ручкой.
Но это я сильно забежала вперёд.
Пока мы работали в одной организации, я с удивлением открывала для себя всё новые и новые черты  моей ангелоподобной подружки. Оказывается, она имела весьма слабые представления об элементарной вежливости на работе. Легко и с удовольствием вступала в любые конфликты, чувствуя себя в них, как рыба в воде. Не любила учиться чему-то новому. Вечно была недовольна сотрудниками, зарплатой, условиями работы, погодой, температурой чая в своём бокале... В общем, всем на свете.
Большую часть прецедентов я списывала на наш возрастной преподавательский состав. Точнее сказать, старо-возрастный. Возьмите человека, которому всю его долгую трудовую жизнь подчинялись великие массы народа. Добавьте финансовую неудовлетворённость, истрёпанные нервы и мрачный взгляд на жизнь. Портрет среднестатистического препода нашего учебного заведения готов. И как быть с такими людьми? А тут ещё Антонина Петровна подзуживает всех. Именно поэтому жалобы преподавателей на Киру я слушала вполуха. Шеф тоже, потому что ему не улыбалось снова искать и обучать работника, и как-то понемногу всё катилось и ползло.
Между делом мать Киры решила продать их квартиру. Во-первых, из-за гигантского долга, во-вторых, из-за своего решения выделить Андрюшеньке отдельную жилплощадь. Он, конечно, любимый сынок, но его регулярные пьянки на фоне продолжающегося безделья утомили, в конце концов, даже её.
Квартира была продана, долг уплачен, а на оставшиеся деньги приобрели гостинку на глухой окраине для Андрюши, дабы ничто не мешало ему вести привычный светский образ жизни, и однокомнатку в старом двухэтажном доме с частичными удобствами. В последней предстояло жить Кире с матерью. Отношения их были испорчены давно и крепко, но мать всё же предпочла отделить не Киру, а именно Андрея. Видимо, в целях безопасности собственной шкурки.
За свою часть квартиры маман, конечно же, не платила. Кажется, у неё такой был жизненный принцип: никогда, ни при каких обстоятельствах не платить за занимаемую жилплощадь. Видимо, мадам жила мысленно где-то при коммунизме. Позднее Кира на этом основании отсудила у матери её половину квартиры, ибо сколько можно? Но это случилось уже в период Кириной банковской карьеры.
Однако не стоит жалеть несчастную маман, подло ободранную неблагодарной дочкой. Эта дама в скором времени получила в наследство от своего престарелого отца трёхкомнатную квартиру в спальном районе нашего города. Долгие годы перед этим за стареньким дедушкой присматривала всё та же Кира. Дедушка жил со своим сыном-алкашом, который почти всё своё время проводил в тюрьме.
Потом дядюшка умер, отравившись какой-то алкогольной подделкой, а дед прожил ещё несколько лет, уже мало что соображая под конец. При этом он очень любил свою очаровательную, непьющую и образованную внучку, гордился ею. Дед даже составил на её имя завещание, но Кирина мамаша сумела как-то настроить его против дочери и заставить переделать завещание на неё. 
Когда дедушки не стало, квартира эта была получена мамашей по завещанию, тут же продана и пропита подчистую совместно с сожителем, у которого она поселилась всё в том же старом доме с частичными удобствами, только этажом ниже. На пару с сожителем они третировали Киру как могли. На оскорбления, выкрикиваемые вслед, Кира давно уже научилась не обращать внимания, но когда они проникли в её отсутствие к ней в квартиру, вынесли оттуда всю мебель и изрубили её во дворе, это уже было где-то за гранью даже для видавшей виды Киры.
Пили мамаша со своим возлюбленным так азартно, что в свои сорок восемь лет дяденька неожиданно скопытился. Его наследники без лишних сантиментов выперли незадачливую гражданскую жену с незаконно занимаемой жилплощади, и она ушла куда-то со своим старым, обтрёпанным чемоданом. Больше никто о ней никогда не слышал.
Всё это случилось позднее. Пока мы всё ещё служили в колледже, и никто кроме меня и ещё одной посвящённой сотрудницы не представлял, в каком аду кипит наша юная красавица.
Однажды я заметила, что Кира стала потреблять какие-то жуткие объёмы тонального крема. Своего ей не хватало, и она периодически обращалась к другим молодым сотрудницам с просьбой выдавить ей немного тональника в баночку. Просила она об этом и меня, но я ничем не могла ей помочь, ибо тональным кремом в то время не пользовалась. Кирка обиделась на меня за это и сказала, что я жадничаю. В ответ я только посмеялась, а зря.
Отработав без особых приключений почти весь учебный год, Кира однажды на работу не вышла. Сотовый её, приобретённый после Нового года на премиальные, упорно молчал. Городской телефон давно был отключён за неуплату. Пришлось мне идти к ней после работы. Когда Кира открыла дверь, я чуть не рухнула в полутёмной прихожей. Левая половина её лица представляла собой один большой синяк, да и правая сторона была не намного лучше.
Заливаясь слезами, Кира поведала, что её в прошедшую пятницу, в день зарплаты встретил и избил брат. Хорошо, что она часть денег заперла в сейфе на работе, а ещё небольшая заначка была зашита на крайний случай в диван. Я всегда поражалась этой Кириной привычке: делать какие-то нычки и нычечки, отказывая себе буквально во всём. Теперь стало всё ясно. Зарплата отбиралась регулярно, просто побои были не столь серьёзными и вполне себе поддавались маскировке тональным кремом.
В тот раз Андрей, похоже, был не просто пьян, а ещё и укурен. Он избил сестру так, что она потеряла сознание. Я на секунду представила его чёрные, полные ненависти глаза, и поёжилась. Соседи вызвали Кире скорую, её отвезли в травмпункт, где пришлось рассказать всё, как есть. На следующий день, в субботу, явился следователь, а в воскресенье – разъярённый брат. Он только чудом не набросился на Киру. Побоялся, что вокруг много людей. Увидев дело кулачищ своих, он сам на секунду оторопел. Потом наскоро выкрикнул неоднократно слышанные Кирой оскорбления и ушёл. Кира попросила о досрочной выписке. Теперь она лечилась дома, и  врач из поликлиники каждый день навещал её.
После истории с избиениями повторялись неоднократно и прекратились только после состоявшегося суда над Андреем. Я выступала свидетелем на этом процессе. Ему дали два года условно, но вскоре закрыли основательно, потому что он совершил ещё несколько правонарушений, кажется, мелких краж. Со временем братец куда-то сгинул, предварительно успев пустить по ветру свою жилплощадь, но несчастья Киры на этом не закончились.