Софья

Сегодня был бы 84 день рождения моей мамы.
Замуж отдали её совсем ребёнком в семнадцать лет.
Дедушка увидел её рано утром, когда ехал на мельницу, сидящей на стогу сена с вышивкой в руке, и стал упорно сватать своему сыну.
Папа, высокий красивый, судя по фотографиям тех лет, был стилягой. Учился в Целинограде и долго упирался, пока сам не увидел белолицую красавицу, с пышными, кудрявыми локонами. Понравилась. Переписка длилась недолго. Записки носила в своем фонарике - рукаве сестренка матери. Через пару месяцев заслали сватов и осенью они поженились.
В доме до сих пор хранится белая ажурная шаль из шёлка, с длинной бахрамой, которой покрыли голову матери на свадьбе.
Жили со стариками, пока не родился третий ребёнок, мой старший брат.
Когда они отделились от родителей, две старшие сестры так и остались жить с дедушкой и бабушкой до совершеннолетия. Мамой они называли бабушку, которая воспитала отца. Дедушка на самом деле был родным дядей отцу, но у них с бабушкой не было своих детей, и по традициям предков, его старший брат отдал им на воспитание нашего папу.
Мама в папу влюбилсь сразу, и всю жизнь его боготворила и уважала. Не помню чтобы они вообще повышали друг на друга голос. Никогда я не слышала скандалов в доме. Мама нас наказывала только, когда не было дома отца, но мы её не боялись.
Образования она так и не получила, следуя за отцом туда, куда его направляли по работе. Вела домашнее хозяйство, обшивала нас, вкусно готовила и любила цветы. Сколько помню, двор наш был весь в цветах. Если в дороге видела поле в цветах, всегда просила отца остановить машину, и собирала букет. Они стояли повсюду дома, в вазах. Не важно откуда, с клумбы, или полевые.
Ещё, она умела красиво сервировать стол для гостей. Её льняные скатерти сохранились до сегодняшнего дня, и сносу им не будет, ещё сто лет, такого качества раньше был лён.

Каждый год, после горячей жатвы, они с отцом уезжали на курорт, и это были самая радостная пора в её жизни. За месяц вперед шила себе наряды, и поручив нас тете, улетала с отцом. Всё равно куда, лишь бы улететь, как птица, вырвавшаяся из домашней рутины. Очень она любила эти поездки.
Помню, собираясь в Москву, попросила папу чтобы он повёл её в Большой театр. Для этого случая сшила из тонкой шерсти черное платье, назывемое нынче футляром, и пиджак сшалевым вортником. Горловину платья вышила черным бисером, а на воротник пиджака пришила норковый мех, который аккуратно отпорола от пальто. В Москве они сходили на "Лебединое озеро". Програмку этого балета, она хранила всю жизнь в альбоме.
На фото предпоследний беретик, связанный мамой для правнучки. Последний она связала за несколько дней до своей смерти. Полностью закончила, только не успела затянуть последнюю петлю и оформить. Так и лежит дома в корзинке с пряжами.
В последнее время она стала очень плохо видеть, но с упорством продолжала вязать. При чем, она решила всем своим дочкам, внучкам, снохам и правнучкам связать именно белые береты.
Сидя в инвалидной коляске она вязала будто торопилась не успеть. Перестала смотреть любимые сериалы и передачи. Вязала и вязала, будто жизнь свою на ниточки нанизывала.
На эту фотку наткнулась утром, листая в телефоне папку ватсапа. Видно, сноха отправляла мне, или девчатам.

С утра все вспоминала маму и смешные моменты тоже.
Мамины шали и паутинки из белого пуха славились на весь район у местных модниц. Но не только из за её умения их искусно вязать.
Все дело было в козле по кличке Гришка. Не знаю где она приобрела это редкостного козла в полном смысле этого значения.
Шерсть у него была белая, белая и кучерявая, естественно, после обработки. А так, обычный вонючий козел, при том с ехидным нравом. Никакие препятствия ему были не помеха, поэтому содержать его было хлопотно. Да ещё при удобном случае, пытался боднуть сзади так, что карусели не надо. Но ради его пуха терпели все, особенно мама.
Когда приближалась весна, в середине февраля эту скотину чесали. В этот день лучше было уйти вон из дома. Потому что, когда его чесали, он орал дурным человеческим голосом на всю округу. Не блеял нет, орал как взрослый озверевший мужик, только что не матерился. Вопел не от боли, а просто из козлячьей натуры своей и вредности. Жил он долго и счастливо пока не окочурился от обжорства, переев корма. С тех пор мама больше не заводила коз, но вязание не бросила.
Если распустить все её связанные вещи, наверное можно было бы обогнуть весь земной шар.
14. 02. 2019 г.