отечество- архаика в улитке...

Суров пейзаж, лес в хлест - изгоем, и день как Фауст  в пустоте…-   горчит, и осень  - облик с гноем, парит над плитами уже.
 Старухи древние кукушку – кукуют… с тяжбою на меже. - безвременье  лихое и  былое. Состарилось уже. Тоска в былом,-  в цветенье  неглиже.  Ноздря в ноздрю   щебечут про житье. Дав руку мне, с надеждой и тоскою,  меж  разносола  в голос   вторят мне.. о молодости скоротечной пред войною. Война умов , война народов ,война соседей, впредь памяти, без рода и  родства.  Мужик военных лет – треногий,  ведет на привязи бычка. Так мы привязаны бечевкой лет к эпохе , веку, дню и часу по весне. Как малолетнее  дитя.               
Все в  литургическом  клубке.  Любви  дымок, остаток чувств,  плюс  колкость  игл  пшеничной  стерни,- с витиеватым хмелем  в грусть, в час отраженным мне на Нерли.  Избыток  терний в чистоте … - жар  алых уст средь звезд мерцаний. Закат кровавый вдалеке , меж гор расписанный годами ,-так густо, что  осязаем даже мне.
Я тридцать  лет не жил печалью дома  Я тридцать лет не слышал ветра гул.  Здесь  люди млад  и стар, с ущербностью  вины такого….. что восход кропит  и рвется как пузырь под прессом исторического грома. А  киноварь – по горизонту  равна  в объеме  исторической  длине.             
 Измяв  соцветье  дали,  и  листья, смяв в труху. Я в божьей пасторали, по духу на духу,- как павший на слуху.
Играя на сегменте   ржавых  труб  я ноты извлекаю от  сердца и  на слух.               
 Траву  приглаживая будто  утюжком, муравушку люблю я. Так я любил  настрой цветочный роя,  цветочный цвет любви, когда не стал изгоем среди … в среде  небесных   арф. Но некий так подкосил новым строем… ширнет мне в сердце алою   косу.- Что я  и родине не рад,- прости земляк!
Ведь Курский «Голиаф» - мыслитель  и «Октавиан»  в  цыганских сапогах с  пригоршней струн для нотной Назареи. Что ищет он? Обломки Колизея?  Иль  Ротшильда узду.? Иль   спрятанный   рояль в кустах? - творение свое  былое. Оранжерейную казну?
Чтоб увезти с собою…Да Римское здесь право не уместно .Оно как кремень! А наше право повсеместно , - что  тесто, прикрыто сверху лопушком. И сразу не поймешь, там право скрыто или г….о прикрыто.
Ничего личного…. Просто, и   без дураков….
Меж больших глав из  листьев лопушков.   Я утонул в медийности пролога. И оступился, глядя на   берлогу.
 Ведущая тропинка понемногу   меня  к реке и храму привела.  В ванили запаха торжественность ума. И ноша тяжкая сума.      
 Осталась где- то детство. Сказка бабушки под стрехой в узелке. На широту советского пространства, на  мерзлоту  отеческой земли вошла игла…   С нелепостью - оазисом любви. Вновь возвращаемся   в зеркальность кривизны.
 Ковыляю к створчатой калитке..-  вогнутой  чуть   в глубь…-  я испытал испуг и озаренье… И восхищенье,- увидев старый плуг.  Пора пахать , пласт новый поднимать, бросать зерно любви и  освящать шесть соток матушки земли. Пока её не отняли,  столицы  упыри.    
Ясность бритвой режет правый глаз.    Вид Отечества , -  архаика в улитке.               
В стоне ветра слово -свет молитвы, уголек надежды- продолжает тлеть, а в ком то угасает насовсем. Иль нечему гореть?