Про крокодила

Похоже, что с детских лет я был занудливым и въедливым. Это одно. Другое: читать я научился очень рано и читал почти без разбора всё подряд, что было в доме. А у моих родителей книг было не очень много, и при этом набор был довольно хаотическим. Например, уже в отроческом возрасте я прочитал чуть ли не всё собрание сочинений Сергеева-Ценского и даже до сих пор могу к случаю процитировать что-нибудь оттуда. Например, его описание нравов российских бюрократов в 19-ом веке. Приходит к чиновнику проситель с каким-то делом и слышит: "Надо ждать". Через какое-то время снова приходит с той же просьбой и снова слышит то же самое. Так продолжается до тех пор, пока он не поймёт, что ответ бюрократа состоит не из двух, а из трёх слов: надо ж дать! Следующий этап - мало ждали... И тому подобное. Словом, читал я порядочно много: и из родительской библиотеки, и то, что полагалось по школьной программе. И ещё была такая штука, называлась "внеклассное чтение". Объявлялся список книг, в основном детских, которые рекомендовались к чтению, и это всё я тоже проглатывал. И вот как-то в этом внеклассном чтении оказалась книжка под названием "Катя и крокодил". Прочёл. Сейчас почти ничего не помню, но общее впечатление было такое, что всё вполне недурно, даже интересно и занятно, но вот один момент привлёк моё особенное внимание. Там вообще была какая-то забавная история про девочку-подростка, у которой в силу обстоятельств появились в доме звери, в том числе крокодил, и это повлекло ряд забавных происшествий. У девочки, понятно, были родители. И в частности папа был скрипач. Он, если мне не отшибает память, играл в оркестре, а в тот день, когда происходила вся катавасия, у него в оркестре отменилась репетиция, и он, сидя у себя в комнате, разучивал сонату "Дьявольские трели", знаменитое произведение итальянского скрипача и композитора Джузеппе Тартини, и при этом всё время сбивался в 37-ом такте и начинал с начала. Вот тут вступила в дело моя занудливость. Я в это время уже несколько лет играл на скрипке, в доме были кое-какие ноты, и я решил проверить, что это за такт такой. Открыл ноты, посчитал такты и сразу понял, что в 37-ом такте можно сбиться только при настойчивом желании. Нет ничего в этом такте, чтобы там сбиваться, да ещё каждый раз, как сказано в книжке. Мне это сильно не понравилось. было мне тогда лет 10 или 11, но я уже тогда понял, что писателю не надо писать то, чего он не знает, получается враньё. Когда писатель не сильно большого калибра задевает, скажем, музыку, то обязательно при этом проскочит какая-то вроде бы мелочь, но она показывает: человек не знает, о чём пишет. Один пример. Знаю одного, мнящего себя большим писателем, у которого я встретил такой пассаж. Персонаж его рассказа входит в комнату, в которой стоит включённый радиоприёмник, и из него "струится симфония Баха". Не говоря о том, что в применении к Баху слово "струится" тянет на хорошего качества профанацию, Бах ещё и не писал симфоний. Вообще в русской, скажем, литературе есть пара примеров замечательно точного обращения с музыкой. В драме "Моцарт и Сальери" два профессионала высшего класса полчаса разговаривают о музыке, и ни одно слово не коробит. При этом, кстати, автор сумел использовать ровно два музыкальных термина: гамма и гармония. У Набокова в "Защите Лужина" есть один коротенький эпизод, в котором действие происходит за сценой во время концерта, и при этом дана такая характеристика композитора второго сорта, музыка которого в этом концерте играется, что веришь абсолютно. Из нынешних писателей это, мне кажется, Сорокин. У него в "30-ой любви Марины" даётся изображение урока фортепиано в музыкальной школе - попадание стопроцентное!

И вот, прочитав это место в "Кате и крокодиле", я был разочарован. Что ж, если автор врёт в этом, то как я могу верить другим вещам, в которых я сам не разбираюсь и вроде бы мне полагается верить на слово? Словом, моё возникшее спервоначала доверие было этим эпизодом подорвано.

Надо же, что эту историю я не забыл, хотя прошла прорва лет! И вот на днях я это снова вспомнил (не вполне случайно, я об этом позже расскажу, в чём была причина) и стал смотреть под, так сказать, другим углом на это дело. Вся петрушка здесь, как я теперь понимаю, в этом 37-ом такте. Вообще число 37 - это зловещее число как в русской истории, так и в литературе. Ясное дело: тройка, семёрка, туз; гибель автора "Пиковой дамы"; наконец, 1937... Иначе говоря, если автор не полный дурак, то к этому числу он должен относиться серьёзно и без особенной причины его не употреблять: вызывает, как говорилось в советское время, неконтролируемые ассоциации. Иначе говоря: или автор сильно сглупил, или он умышленно ввёл 37-ой такт с какой-то целью. А кто же этот автор? Я полез в интернет и легко нашёл ответ: авторов было двое, Нина Гернет и Григорий Ягдфельд. Написана эта штука где-то в середине 50-ых годов. Хорошо, поищем дальше. Иду в Википедию. Нина Гернет, родившаяся в Одессе, вращавшаяся в тамошних литературных кругах: Ильф, Олеша, Багрицкий... Затем работа в Питере у Маршака в детском журнале "Чиж", пока не раздраконили. Похоже, что эта Нина была более чем достаточно культурным человеком, хотя вроде бы к музыке отношения прямого не имела, она вообще изначально была учительницей физкультуры. И к чему она тут приплела эту дьявольскую сонату? Жена моя высказалась в том смысле, что дама всё-таки могла не ведать, что творит. Тогда я, не успокоившись, с присущим мне занудством снова полез в интернет и стал интересоваться соавтором. Тут всё сразу встало на место. Человек окончил питерскую консерваторию по классу скрипки. Иначе говоря, ни о какой случайности тут не может быть и речи. Он, конечно, не мог не понимать, что сбивка в 37-ом такте - это чушь. и всё же вставил эту чушь в текст. И тут puzzle сложился сам собой. Вот какое сочетание: 1.слово "дьявольский"; 2.зловещее число 37; 3.ещё тут близенько крокодил обретается. Дьявольский 37-ой год, в котором невозможно не "сбиться" и

В крокодиловую пасть
Невозможно не попасть.

В общем, аллюзия для меня очевидна. Вопрос только вот в чём: зачем, с какой целью? Мой приблизительный ответ такой. Полагаю, что для соавторов с этим числом 37 было связано что-нибудь очень личное. Ведь мало какая интеллигентная семья в то время избежала крокодильей пасти. Даже среди моих родных, к элитам не принадлежавших, шестеро сидели (среди них мой отец), из шестерых четверо погибли. Вот я поэтому и качу на днях в Москву ставить памятный знак в рамках проекта "Последний адрес" расстрелянному дяде, именно поэтому в моих бессонных ночных мыслях возникло число 37 из книжки про крокодила и девочку. Так вот, авторы показали эту фигу в кармане, как иногда художник вписывает в картину меленько-меленько, еле видно - что-нибудь, не имеющее к её содержанию ни прямого, ни даже косвенного отношения, но очень важное для него самого.

И вот какую ерунду я ещё вспомнил. Приехал к нам как-то в гости из Америки старый приятель, чудный человек, умница, было дело 20 лет назад. Говорили мы с ним, как выражаются голландцы, "обо всём и кое о чём ещё". И вот как-то в разговоре задел я известный когда-то термин "социализм с человеческим лицом". Реакция собеседника моего была молниеносной: "А бывает крокодил с человеческим лицом?" Вот и крокодил сгодился.

2017