Воспоминания по неволе...

- В конце восьмидесятых, в начале девяностых годов  не бегали так собаки и кошки, - сказала Мария Ивановна, глядя в окно.
 Мы сидели за столом и пили чай. Стол в моей кухне  был около окна и мы иногда, отвлекались от разговоров на духовные темы, и посматривали на улицу. Я живу на втором этаже. Сегодня пришла моя приятельница пообщаться, узнать о моём здоровье. Здоровье моё было хорошее, но вот на улице я не была целый месяц, так как ноги мои были слабые и я боялась упасть, а на улице февраль, сначала всё растаяло, а теперь замёрзло. Температура на улице сегодня было минус  девять.
 Я ей была рада, так как три дня меня не навещали и, моё общение было только виртуальное по-компьютеру или по-телефону. Мы пили чай и общались. Сначала Мария Ивановна рассказала новости посёлка. А потом, когда залаяла под окном собака, тогда она и сказала это.
-Почему, - спросила я.
- Всех собак и кошек съели, - ответил она.
- Как так, кто съел, зачем съели? - удивилась я.
- Ты же помнишь те годы, когда нечего было есть, да, я и забыла тогда ты ещё жила в Ленинграде, а я уже здесь, в посёлке.
- Конечно я помню эти голодные годы, но я бы никогда не решилась съесть бедных животных и, потом, фу, какая гадость!
- Да и многие терпели и брезговали есть кошек и собак, но пьяницы..., - она скривила рот и добавила, - а им всё равно. В магазине тогда ничего не было, если хлеб привезут, очередь тысяча людей, а выкинут что-то смертельная давка.
 Но Мария Ивановна шла навещать больную бабку и немного побыв у меня , поторопилась и ушла.
 После её ухода, я снова мысленно вернулась в те годы. Она напомнила мне прошлое. И хотя я не люблю вспоминать прошлое, я на пять минут задумалась. Почему-то снова мысленно вернулась в булочную , через два дома от нас, когда простояв длинную километровую очередь за хлебом, которую “выкинули” в тот день. Я отлучилась на несколько минут, предупредив женщину, которая стояла за мной, пошла за своими детьми. В то время моей Наташке было десять лет, а Алёшке три года. Я вернулась с ними и поставила Наташку на своё место, а Алёшку в конце очереди, сама же встала в середине рядом с подругой. Тогда мы купили три буханки и вдоволь поели хлеба, так как несколько дней не привозили хлеб. Тогда и денег-то у нас не было, потому что я не работала, а муж уехал в деревню и сказал, что через неделю вернётся. Но он не вернулся, а приехал где-то через месяц. Но мы выжили, так как я продала золотую цепочку очень дёшево. Мошенники были всегда и тогда у метро стоял мужичок с картонкой на груди, где было написано: “покупаю золото...”. И хотя тогда мы торговались и я чуть ли не со слезами говорила, что у меня дети голодные, но он дал мне пятьдесят рублей, хотя золотая цепочка в то время стоила не меньше 3 тысяч. Потом мне было долго неприятно и досадно. Но потом я сказала себе: “с собой ничего не возьмёшь...” и успокоилась.
 Я смотрела телевизор, а мысли снова вернулись в те годы: вспомнилось как бедная больная, почти без глаз, вместо глаз красные прорези старушка  чуть ли не лежала в углу магазина и охая говорила, видимо соседке, которая привела её в магазин, когда несколько часов стояли за мясом, она причитала, что скорее умрёт, а соседка убеждала её стоять в очереди и говорила, что купишь мясо и немножко поешь. Как мне тогда было жаль старушку. Если бы я стояла впереди, то, конечно бы, пропустила, но я стояла через десяток людей после неё. Я удивлялась людской жестокости, все ругались и сделались подобие хищных зверей. Я тогда увидела, что некоторые люди, чтобы выжить, готовы были перегрызть глотку друг другу. Мне казалось, что эти люди мать родную перетопчут ради куска мяса или продадут за грош. И это, я тогда думала, - ленинградцы -культурные люди. Нет, тогда думала я, здесь нет культурных людей, ибо здесь все ругаются как сапожники. И чего только я не услышала тогда, в той очереди за мясом. Я бы ушла, так как терпеть не могу матерных слов, но дома ждали голодные дети и я выстояла больше четырёх часов за куском мяса. Получила свой килограмм, так как больше килограмма не давали в одни руки. Когда я вырвалась из магазина, имено “вырвалась, то была вся потная и красная, без пуговиц и готова была здесь же упасть, но всё равно довольная, что я достала кусок мяса и я сварю теперь щи. Я теперь вышла а балкон и делала зарядку, но а мысленно опять вернулась в те далёкие девяностые годы и опять вспомнилось, как на Казанском вокзале в Москве, я захотев поесть, искала что-нибудь по буфетам и ничего не найдя забрела в центральный магазин, где “выбросили” колбасу. Я захотела взять кусочек колбасы и кусочек хлеба и поесть, хотя бы всухомятку. Тогда я тоже была удивлена, что люди, как звери или, как собаки лаялись, ругались, хватали кто сколько может и чуть не придавили продавщицу.
 “Твоей хвалой Христос, плач заменю” - запела я тихо и рассмеялась. Так всегда пела я, когда что-то негативное приходило на память. Я теперь успокоилась и просила у Бога прощение. Всё прошло, Господь спас нас всех и я помню Его слова. “До тысячного рода благословлю, благословляющих Меня и до третьего - четвёртого рода прокляну, проклинающих Меня...”