Детство Кащея

   Думаю первых ста лет хватит, это вам не юность Петра и даже не молодость Штирлица, а нечто более глубинное, случившееся в самых корнях.
   Мальчик он был как все, только худенький и язвительный, Илюша из рода Муромцев нещадно колотил желторотого очкарика.
   Ветхозаветные будни оживлялись с приездом из лесной глуши на гулянья семьи Дремучих, они привозили с собой пре-хорошенькую девочку - Ягнеду по прозвищу Баба-Ягодка-Ещё.
   Большая придумщица была Ягнеда, на этой почве сошлись они характером с юным любителем химии - Костей Кащеевым.
   Придумал тот себе забаву - выскочить из-за угла и плеснуть в лицо прохожего пахучей жидкостью. Гадкость компонент получалась у девочки резче и устойчивей, ибо не в аптеке приобретала, а сама собирала в лесных болотцах.
   Ещё Костя любил читать книжки по истории, особенно картинки, где цари угощали друг дружку всякими ядами. Без конца разглядывал как Геракл корчится в отравленной шкуре, на его месте тотчас видел качка Илюшу и сладкая истома разливалась по тощим рёбрышкам.
   Но однажды прочитал он как некий Митридат стал принимать яды в умеренных дозах и таким способом выработал иммунитет. "Хорошо, что у Илюши по истории кол" - мелькнуло в уме.
   Тогда-то и озарила его мечта о Вечной Жизни при помощи консервантов. Видел он как днями лежит размороженный бройлер на солнце и не портится.
 - Если я буду есть фосфаты, мочевину и формалин хотя бы по пол-чайной ложки в день, никакая старость не посмеет одолеть!, - чуть не вскрикнул он на уроке.
   Скоро сказка сказывается. Поделился он замыслом с Ягнедой и порешили они - будь-что-будет.
   И ведь сработало!
   Сто лет пролетело как один день, народ дивился: как это ты Кащеюшка при нашем-то здравоохранении не только ноги волочишь, а ещё должность царя тянешь?
 - А это я то йогой увлекусь, то греблей, то карасиков на спиннинг ловлю у Бабы Яги, в них фосфору знаете сколько?, - хитрил он.
   Еще триста лет минуло, всё-то у него было чего ни пожелаешь. С Ягой Кащей вдрызг разругался на почве конкурсов красоты.
   Только ничего ему не в радость, никаких чувств - одни консервы. Придёт бывало на замшелую могилу Ильи Муромца, загорюет:
 - Эх, Илюша! Поколотил бы ты меня, что-ли?