Когда лает Хаски

Татьяна жила с супругом в большой сталинской квартире в центре города, казалась с виду хрупкой женщиной, но обладала завидными мужскими качествами: твердым характером, деловитостью и выносливостью. Сергей же являл собой пример ученого мужа - работал в вузе на кафедре всяческих историй и ничего другого не умел, оставив за собой  лишь право свидетеля  Татьяниных достижений, однако несмотря на это внушал друзьям и знакомым только хорошие и теплые чувства. Татьяна давно могла бы уйти на заслуженный отдых: только хлопотать по дому, увлечься каким-нибудь душевным хобби, но она продолжала работать главным бухгалтером в компании, отшучивалась: «Деньги лишними не бывают». Видимо, чтобы не разочаровывать супруга, самостоятельно занималась ремонтом квартиры, поварское искусство не забывала и санитарию соблюдала.  Сергею нравилась такая забота, потому он долгие годы терпел непомерный её энтузиазм. 
Когда Татьяна поняла: сил нет тащить груз бесконечных забот, то надумала другую жизнь на себя примерить. Супруга  уговорила в деревне пожить заботы по дому и огороду с братом Михаилом разделить. Так Татьяна надеялась приобщить супруга к крестьянскому труду, а самой одиночеством побаловаться – сил набраться.
Получилось хуже некуда: к городским заботам добавились несколько деревенских. Сергею жизнь деревенская так понравилась, что он в городе перестал бывать. Два раза в неделю Татьяне приходилось приезжать в деревню с двумя большими сумками. В них: разные средства для ухода за садом, огородом и, конечно, за мужиками. От воздуха свежего, воды родниковой, сытной еды на братьев  зловредная лень все чаще стала нападать.  По сути, Татьяне  одной приходилось хлопотать: приводить в порядок земельные и лесные угодья, содержать сад и ораву кошек, которых добряк Михаил приютил.
 Хорошо, что старший сын участь матери облегчал – иногда продукты мужикам привозил. Каждый раз она заставала братьев при доме живыми и здоровыми. Еще радовало, что соседки стали добрее к ней относиться: агротехническим опытом делились, житейские советы давали.   
Был летний день. Татьяна вспомнила о родственниках, томящихся в деревенском раю, ну точно, не в ссылке, позвонила, поинтересовалась жизнью на воле. Сергей очень уж был рад звонку, мол, приезжай, соскучился. Выглянула в окно. Дождь прошел, листва гулко шелестела, отливала бархатом. Через открытое окно потянуло прохладой. К лицу прикоснулся какой-то другой воздух. Татьяна дышала и не могла надышаться, залюбовалась игрой листьев, машинально начала собираться. С двумя тяжелыми сумками отправилась в путь, оставив в квартире в одиночестве скучать заманчивому   уюту.
Уже через полчаса она ступала на заезженную ухарями - автомобилистами, истоптанную дачниками проселочную дорогу. Татьяна шла неторопливо и когда дошла до  коттеджного поселка Маленькая Италия, то почувствовала, что сумки стали пригибать ее к колдобинам и ухабам.  Услышав лай собак где-то рядом, вздрогнула, огляделась. В том же направлении, но метрах в ста от нее, ехал по полю на монотонно-хрипящий скутере мужик, в сопровождении   пары   собак.   
Когда компания поравнялась с Татьяной, одна из собак оторвалась и помчалась в её сторону. Хозяин кричал вслед, приказывая вернуться, но собака мчалась, не обращая внимания на окрики. Татьяна остановилась. Ветерок колыхал подол платья; ей хотелось поставить сумки на дорогу и прижать к ногам складки юбки - этим, возможно, обезопаситься, но она лишь замерла. Собака сделала последний прыжок, оказалась у ног, наклонив голову, несколько раз с подвывом гавкнула, посмотрела ей в глаза, покрутилась вокруг, принюхиваясь к ногам и к сумкам, потом, подчиняясь окрикам хозяина, сделала громадный прыжок в сторону и помчалась назад.
Голубые глаза собаки что-то подсказывали.  Не успев понять прилетевшую подсказку, Татьяна торопливо зашагала. Скутер гудел уже далеко впереди, но другая собака, словно, приняв эстафету, оторвалась, с необычным лаем помчалась ей навстречу. Хозяин оглянулся и, заглушив мотор, замахал руками. «Шейка! Шейка!» - кричал он, едва ли мог как-то иначе остановить – овраги, колдобины были по всему полю.
Татьяна стояла на проселочной дороге и пока собака бежала к ней, природа, небо, выслав свободных от дел посланников, торопливо ваяло из маленькой худенькой женщины статую упрямой покорности. Подчиняясь неведомым силам, Татьяна напрягла шею, грудные мышцы, сжала зубы, закрыла глаза. Когда почувствовала удар в грудь обеими лапами, то отступила и невольно открыла глаза. На нее смотрели голубые полные любопытства глаза хаски.  Собака, прыгая то в одну сторону, то в другую – так пританцовывая, не давала идти. Татьяна вспомнила… 
«День был на исходе. Мороз ощутимо крепчал. Снег ровным пушистым ковром укладывался на дорогу. Она шла,  утопая  сапогами в этом белом ковре, погружаясь в раздумья. «Жалко Михаила, он был настоящим другом семьи. Как он много знал! Какие верные советы давал! А здоровье все хуже и хуже. Большинство кошек пристроила, чтобы ему меньше забот было. Нет, ведь опять прибежали - нашли свой дом…» 
От душераздирающего визга Татьяна вздрогнула, огляделась.  Он доносился со стороны дома - метрах в тридцати от дороги. Защищая варежкой глаза от слепящего снега, Татьяна все же разглядела собаку; утопая задними ногами в сугробе, что волнистой грядой намелся у самого забора, та безуспешно пыталась освободиться от ошейника,  на котором висела.  Собака хрипела, подвывала. Заметив, что за ней наблюдают, активнее начала дергаться.
Татьяна заторопилась на помощь: свернула с дороги и пошла в направлении дома. Проезд был расчищен, четкий рисунок протекторов шин говорил о недавнем отъезде машины. Калитка оказалась незапертой. Собака лаять и биться об изгородь перестала. «Я же не следопыт», - уговаривала себя Татьяна, беспокоясь за дальнейшие непредсказуемые события, но упрямство вело её на чужую территорию. 
- Я здесь! - крикнула в сторону собаки, когда вошла во двор. Подошла к дому, постучала в окно.
-  Кто дома? Заберите собаку!
Прислушалась, прижалась ухом к стеклу. Надеялась, что подскажет хозяевам о беде и на этом закончится ее помощь. В доме стояла тишина. Нужно было торопиться, она еще на некоторое время задержалась у окна, всматриваясь внутрь дома, поняла - хозяев нет.
Татьяна приблизилась к собачьей будке, потянула на себя упруго-натянутую цепь, - так убедилась, что цепь зацепилась за забор. Добраться до собаки со стороны дома по высокому сугробу было невозможно, решила пробираться со стороны дороги. Вернулась. По глубокому снегу идти было трудно. Что делать? Собака, будто почуяв отступничество спасительницы, снова жалостливо завизжала, захрипела. Татьяна путь продолжила, почти ползла… Наконец, доползла до забора. Сумкой стала разгребать сугроб, чтобы приблизиться. Собака точно прилипла к забору, когда Татьяна пристроилась рядом, зарычала, заставив спасительницу отстраниться и присесть на снег. Лапы собаки были рядом. Татьяна насмелилась и, опираясь коленями в снег, начала поднимать то одну лапу, то - другую, толкать собаку в грудь, чтобы цепь ослабла, даже отбросила сумку и варежки, но ничего не получалось. Татьяна осела.
- И что с тобой делать? Ты тяже-е-лая, не могу я тебя подн-я-я-ть! – Запричитала, вглядываясь в белую мордашку собаки с темной полосой по носу. - Как тебя звать?
С дороги ей показалось, что в плен попал волк, а это была собака породы «хаски». Красавица-хаски   смотрела на нее добрейшими голубыми глазами и подвывала. Тут –то Татьяна и заметила свободный кончик ошейника. Ошейник был самый обыкновенный. Она коленями старательно утрамбовала снег и попыталась встать на настил, ноги проваливались, но она успела дернуть за кончик ошейника и удача - ошейник расстегнулся. Хаски рванулась и освободилась. Татьяна приняла мягкий, но тяжелый груз, упав с ним на спину. Цепь звонко ударилась об изгородь.  Хаски стояла на Татьяне и благодарно повизгивая, лизала ей лицо.
 - Надо выбираться, - сказала Татьяна, отталкиваясь от собаки, собрала с сугроба варежки и сумку, уже по проторенному пути первой поползла к дороге, хаски ползла за ней.
Они стояли на дороге и смотрели в сторону дома, словно запоминали дорогу или оценивали свой подвиг.  Хаски ходила вокруг спасительницы, прижималась к ее ногам. Садиться в автобус в растрепанном виде, конечно, нельзя было, и Татьяна начала отряхиваться. Сапоги пришлось снять и выбить комья снега. Она так увлеклась чисткой, что забыла про собаку. Хаски рядом не оказалось. Татьяна беспокойно огляделась и, наконец, её увидела бегущей по уже накатанному белому ковру в сторону города, хаски остановилась, задержав на ней взгляд, благодарно вильнула хвостом и, сделав несколько прыжков, исчезла из виду.»
Татьяна вспомнила эту историю. С улыбкой понаблюдала за танцем хаски, которую когда-то спасла, радостно выкрикнула пароль: «Я здесь!»  Хаски прильнула к ногам Татьяны. Хозяин стоял возле скутера и ждал собаку, но та только гавкнула. Жалко, что собаки не умеют говорить, но Татьяна поняла – хаски сказала: «Езжайте, я остаюсь». Татьяна сдвинулась с места, хаски пошла рядом. Татьяна остановилась, остановилась и хаски, только взглянула в сторону хозяина, уезжавшего на скутере. Татьяна совсем осмелела, поставила одну сумку на обочину, свободной рукой начала гладить собаку.
 –Хорошо, проводи меня, Шейка!
Хаски подошла к сумке, гавкнула раза три. Ветерок подхватил эти звуки и понес по полю, заглушая шум мотора. Татьяна видела, как серый ком отделился от скутера и покатился к ним навстречу.  Чтобы принять помощь небес, небожителей, смею вам сказать, нужно иметь большую волю и способность рисковать, а значить доверять. Татьяна не разучилась доверять, и она правильно поняла все, что творилось у нее на глазах.
Вторая хаски подбежала, оглядела заговорщиков, подхватила зубами сумку, стоящую на обочине, гордо понесла. Татьяна без размышлений подала другую сумку Шейке. Друзья брели по проселочной дороге степенно и важно. Собаки, как и полагается, на месте сопровождающих. Татьяна шла и посмеивалась: «Если она в таком сопровождении придет к дому, пожалуй, все удивятся. Любопытно, а какой вывод сделают мужики? Кому-то станет стыдно? Эти хаски точно разгонят всех кошек во дворе.  Хоть этой проблемы не станет, а может и какой-то другой…» Так  она  лишь позволила себе думать. На самом деле, если даже хаски помогут ей проститься с оравой кошек, то она, улучив момент, освободившись от домашних дел, кинется искать по деревне эту самую обузу. А если найдет, то перед каждой упадет на колени; будет прощения просить за малодушие и закармливать вкусняшками, каждую расчешет и каждой обустроит спальное место.