СССР. Ранняя память о Чимкенте. 1960-е

Когда я уже училась в интернате, мы с сестрой Томой продолжали вспоминать нашу прежнюю жизнь, в Чимкенте Казахской ССР и у бабушки в совхозе Степном на Украине. Это была настоящая детская ностальгия, которая ничем не отличается от взрослой.
   Родилась я в г. Чимкент в феврале 1960 г, после того, как мама помирилась с отцом в 1959 г. Об отце я помнила немного, несколько эпизодов. Тома, наверняка, помнила намного больше, не говоря уж о моем старшем брате Славике, который на десять лет меня старше. Он рос, считая  нашего отца своим родным, пока бабушка не рассказала ему в возрасте 12-ти лет, что это не его кровный отец. Зачем надо было это делать, не знаю.
   Самое первое воспоминание, когда мне был один год. Я сижу на маленьком стульчике, передо мной на полу белый таз с чистой, прозрачной, теплой водой, в которую опущены мои пухленькие ножки. Вода идет волнами, разводами, зеленовато-голубыми, мама моет мне на ночь ноги, с мылом, сидя на корточках перед тазом; когда руки ее касаются моей подошвы, становится очень щекотно, и я инстинктивно вырываю ноги из ее рук, но она их ловит и мы смеемся. У мамы волосы сложены в косу вокруг головы, лицо слегка вспотело, на ней светлое платье, она маленькая, складная. И вдруг она как захохочет своим звонким смехом, закидывая голову влево (от меня), в сторону двери в другую комнату, где очень светло от включенного света, и зовет :" Яша! Яша! Иди посмотри, что Гулечка делать умеет!" "Ой, не могу!" Отец входит через проем двери, он в белой майке и темных брюках, с гривой черных волос, желтоватым лицом, слегка любопытным, но бессстрастным. Он смотрит, а мама ему сквозь смех и удивление показывает, как у меня оттопыривается в сторону мизинец на ноге. Она меня просит сделать опять и я делаю. Это маму вводит опять в восхищение, удивление и она продолжает смеяться, ласково приговаривать, как это я так умею. Ее восторгу нет конца, а лицо отца остается бесстрастным, в общем я с его стороны ничего не слышу, ни восторга, ни интереса, ну может он там хотя бы слабо улыбнулся, не знаю.
   Помню отца так же, когда мы ехали в грузовике, наподобии трёхтонки, он останавливает машину, и первым делом идет на пассажискую сторону и берет меня на руки, сидеть у него на руках очень высоко, и он держит меня с гордостью как бы. Там же и Тома высаживается, у машины стоит мама. Мама мне объяснила позже, уже во взрослом моем возрасте, что это было, когда отец брал нас, дочек, в кино, он говорил , что в клубе интересное кино, что Гуля, наверное, заснет, а Тома точно досмотрит. Ну а мама пока займется домашними делами. Мама срадостью соглашалась, и такое было не раз.
   Следующее воспоминание у меня было долго, но я им не делилась, не было такой привычки, наверное, а мама моя о нем узнала случайно, как и о других ранних воспоминаниях. Я полагаю, она считала, что до 5-ти лет детки ничего не помнят. Когда мы уже жили у бабушки Насти в Степном, там раз в месяц проезжала цыганская телега, цыгане собирали утильсырье, а взамен давали карандашики и шарики. Нам с Томой очень хотелось шариков и мы стали упрашивать бабушку найти старье и отдать цыганам. Мы ее долго, нудно упрашивали, она нашла старое пальто, вернее фуфайку, старое одеяло, и вот у нас были шарики, мы их надували, игрались с удовольствием. И тут как раз вечером в субботу приехала мама после рабочей недели в Красном Луче, где она жила на квартире. Мы играли шариками, они были и круглые и удлиненной формы, и я сказала, что у нас вот есть красные, синие, зеленые и желтые шары, а вот бы еще белые. Мама как рассмеялась, да разве белые шары бывают, Гулечка, белых не бывает!(а тогда и правда белые не продавали). И бабушка смеялась вместе с ней, стоя в кухне, как всегда, делая что-то, может нарезала круглый серый хлеб странным способом, как буд-то серпом, пржав хлеб к груди. А я говорю, белые шары бывают, мы с папкой играли с белыми шариками. Она заинтересовалась, ану, расскажи.
    А было дело так. Мы с папкой (так мы его называли  с Томой, несколько неуважительно, потому как мамино негативное отношение к нему после ее побега передавалось, конечно, и на нас)находились в доме, в комнате, где стояли две кровати: одна большая, взрослая, и другая, у противоположной стены, тонкая и покороче, как бы больше для детей или маленьких взрослых. Обе они были металлические, на большой кровати была мягкая сетка, а на узенькой более жесткая, которая не растягивалась.  Мы все трое, папка, Тома и я, находились на большой кровати, отец лежал под одеялом с белым пододеяльником, а мы сидели на нем и он достал из-под подушки белые шарики, надул их в большие толстые колбаски и мы с ними игрались, как в волейбол. Мне и Томе было очень весело, и отец был весел тоже. Потом Тома захотела играть в лошадку, и тут отец сказал, что хорошо, будем играть в лошадку, и сразу послал меня на маленькую кровать, спать. Я очень обиделась, мне тоже хотелось играть в лошадку, но отец сказал, что я еще маленькая. Я пошла на маленькую кровать, легла, а сама на них смотрела. Они начали играть в лошадку, Тома прыгала на его животе, не останавливаясь, как наездница, долго-долго, и видеть это одообразие было настолько скучно, что у меня начали слипаться глаза против моей воли и, конечно, я уснула. Мама очень удивилась такому рассказу и у нее на лице появилась странная улыбка.

Песня  советских 1960х, "Я встретил девушку": https://www.youtube.com/watch?v=Sle5KJywf6Y