Юные годы чудесные

Интро

Говорят, нынешнее поколение юношей бледных со взором горящим проигрывает комсомольцам ушедших огненных лет в сообразительности, манерах и трудолюбии. Убелённые сединами, но не набравшие ума аксакалы с угрюмыми лицами высокомерно поучают молодёжь, напрочь игнорируя возражения. В любом уголке страны можно услышать коронное, пахнущее нафталином, «мы-то не были такими»! Только брешут подобное те, кто позабыл себя в столь чудесном беззаботном возрасте или, увязнув в трясине быта, злобно щерится на стремительно убегающие от даты рождения числа календаря. Доверять брюзжанию не стоит: и те, и другие просто завидуют бодрости духа желторотых отроков.
Молодёжь всегда перечит старшим. Всегда ищет новые тернистые тропы. Всегда жаждет свободы личности. Всегда набивает собственные шишки. Дух её всегда мятежен, но сама она всегда одинаковая и одновременно чересчур разная. Она – другая.
За чертой спального района, отсечённый проезжей частью и металлическим сетчатым забором, раскинулся огромный пустырь. Здесь гуляли с собаками, пьянствовали кагалы залётных бомжей, дохли торчки. Над мусорными кучами кружило вороньё. Меж островков кустарника петляли две огромные трубы, под которыми гнили дырявые матрасы. Небосвод заслоняли опоры ЛЭП, опоясанные паутиной проводов. Изредка собачники находили объеденных сворами бродячих псов жмуриков, и тогда мертвенно-тихий пустырь оживлял приезд следственно-оперативных групп и труповозок, выглядевших здесь представителями иной цивилизации. В остальное время даже патрульно-постовые экипажи брезгливо объезжали пустошь стороной.
Здесь же, вдали от любопытных взглядов осуждающих склочных старух, собиралась их компания. Пожечь костры и пиротехнику, пожарить мясные суррогаты, выпить водки, позажимать подруг, вдарить по струнам и охрипнуть, – в общем, всячески предаться праздности, как давно заведено у юных голов, не обременённых целями и вяло ищущих место под солнцем.
– Прочистим глотки качественным пойлом? – спросил Саня, хитро щурясь.
Кирюха оглядел приятеля: модные тёмно-синие спортивные штаны с лампасами, белые кроссовки, чёрный пуховик с «компасом», бейсболка с наездником. Чистый франт, ни дать ни взять! Такой запросто может позволить себе дорогую выпивку.
– Я за! – бодро откликнулся Кирилл. Одет он был схоже, но похуже: чёрные штаны, рыночный «пуховик», такие же кроссовки.
Все их скользкие дорожки к приключениям упрямо начинались с пустыря, но сейчас за спиной маячило крыльцо родного колледжа.
– Эй, здесь не курят! – из двери, сунув руки в карманы форменных брюк, вальяжно выплыл низкорослый плюгавый охранник с жиденькими усами.
Реплика явно была адресована друзьям. Саня, учуяв хамство, удивлённо приподнял бровь и повернулся.
– Пошёл на ***, – выстрелил холодный ответ.
– Я тебе!... – вспыхнул мужичок, выразив явное намерение применить физическую силу.
– Пошёл на ***, – чуть не по слогам повторил Саня, украдкой демонстрируя припрятанный в кармане нож.
Интерес охранника к юношам стремительно угас.
– Куда пойдём? – Саня вернулся к насущному, и тотчас отвлёкся. – Смотри-смотри, какая цыпа!
Кирилл и без совета друга разглядел, как по приземистому крыльцу, будто вышагивая по подиуму, спускалась студентка. Абсолютно неприметная внешне – джинсы, кроссовки, дутая куртка, – та притягивала внимание чем-то едва уловимым: то ли грациозной походкой, то ли ровной осанкой. Весь образ разительно контрастировал с окружающей пролетарской серостью спального района. Впрочем, Сане с его номенклатурной родословной такая вполне могла подойти в масть.
– Здорово, пацаны! – на крыльцо выскочила растрёпанная Верка, завсегдатая пустыря. –Дашка, подожди!
Верка стремглав кинулась за «цыпой».
– Привет! – хором выдали удивлённые приятели.
– По пиву или чего покрепче? – первым очухался Саня.
– Главное – начать, – задумчиво проронил Кирилл.
– Глубокомысленно, – хмыкнул Саня и щелчком послал окурок в полёт.
Описав дугу, тлеющий остов сигареты приземлился в лужу, издал короткое «пшшш» и окончательно умер.
Эпизод 1

Гульбище началось около семи. Словно тараканы, из окрестных домов под завесу стылого мартовского вечера потянулась молодёжь. На пятачке, слабо освещённом мутным, едва долетающим светом далёких придорожных фонарей, возле горы пивных ящиков колыхнули чуть живые всполохи крохотного костра из подножного мусора.
Весь костяк шайки был в сборе, за исключением Верки, да ещё одного мутного приятеля. И если боевую подругу особо никто не ждал, то второй своим отсутствием заставлял друзей понервничать. Скуку ожидания традиционно скрашивал копеечный виски, щедро купленный Саней. Периодически прикладываясь к бутылке, он возбуждённо похохатывал, устраивал бои с тенью и подкалывал остальную братию. Вторила ему увлечённая троица бритых наголо парней, чьи хриплые голоса, перебивая друг друга, сбивчиво горланили матерный рэп под звучащий из смартфона инструментал.
– Заткнитесь, стихоплёты ***вы! – осклабился Саня.
Три пары злобных глаз вопросительно пронзили мрак, ожидая продолжения дискуссии. Желательно с применением физической силы. Однако Саня, бросив колкость мимоходом, тотчас потерял интерес к начинающим звёздам.
Бледное мерцание телефона освещало лица двух подружек с собранными в тугие «конские хвосты» волосами. На экране, как ни странно, мутузили друг друга толпы доходяг. Саня подошёл к товаркам, бок о бок следившим за баталией, мельком глянул ролик и, высокомерно фыркнув, продолжил нарезать круги по поляне.
– Сядь ты, не мельтеши, ёба, – вяло ругнулся Кирилл и протянул ополовиненную бутылку, – бухни лучше.
– Не лезет синька, – подозрительно спокойно ответил Саня. – Знать бы, где носит этого додика?
– Ща, придёт, не ссы, – подал голос третий, обозначив себя огоньком сигареты. – Что он принести должен?
– Хер знает. Говорит, вещь убойная. Мол, сам вчера вырубил.
– Главное, чтоб его не вырубили, – философски подметил Кирюха.
Он предпочитал легальный кайф, потому и сейчас испытывал прочность организма старинным проверенным способом: глоток через затяг. Достанется «гостинца» или нет – совершенно по фигу. Вот замутить с утренней цыпой, знакомой Верки, гораздо интереснее.
– Где тебя носит, мудило? – Саня раскрыл объятия, едва завидев тёмный силуэт вдалеке.
Выплывший из сумрака под мерцание пламени обладатель смазанных очертаний оказался ровесником присутствующим, с грязной лохматой шевелюрой, в мешковатых джинсах и застиранном пуховике, из-под воротника которого торчал кусок грязно-красной «олимпийки».
– Принёс, чучело? – беззлобно оскалился Саня.
«Точно! Чучело!» – припомнил Кирилл прозвище новоприбывшего, чьего настоящего имени не знал за ненадобностью.
– Чо ты обзываешься? – плаксиво промямлил Чучело, шаря в безразмерных карманах. – Щас вообще не отдам.
– Я те, сука, не отдам! – воскликнул Саня, замахиваясь для удара.
Но шуточное насилие опередило вполне серьёзное появление на ладони едва различимого в темноте предмета.
– Вот! Это другой разговор! – Саня тотчас подобрел. – Давай, отойдём подальше.
Загудев осиным ульем, толпа местных облепила Саню и Чучело. Каждому хотелось оттяпать кусок.
– Всем привет!
В суматохе появление Верки осталось незамеченным.
– Э, алё, братва?! – повысила голос девушка.
Некоторые из образовавшейся кучки, обернувшись, спешно бросили дежурное «привет».
– Дебилы, блять. Опять Чуча припёрся? – привычно выругалась Верка.
Яркий огонёк её сигареты подёргивался в такт словам.
Кирилл поздоровался в числе прочих. Он по-прежнему прикладывался к халявному виски, который из-за цены позволить сам себе мог только по праздникам, и желания приобщиться к всеобщей вакханалии не возникло даже на волне пьяного куража. Зато женская фигура, переминающаяся с ноги на ногу подле Верки, вызывала повышенный интерес.
– Пацаны, знакомьтесь! – зычно воззвала подруга, обращаясь ко всем сразу. – Дашка, моя одногруппница.
Новенькая скромно кивнула, поёживаясь от холодного ветра. Опять прозвучало скучное разноголосое «привет», кто-то даже откликнулся именем. Кирилл подошёл ближе, чтобы подтвердить догадку. Сейчас, в сыром тумане весеннего полумрака, проявилось то неясное, чем днём привлекла внимание Даша: ровное полотно серебристых волос прорезали молниями бледно-огненные пряди. Сглотнув странный комок в горле, Кирилл отвернулся. Кадык под навесом пузатой бутылки нервно дёрнулся. Саня же, хищно оглядев Дашку, с кучкой заинтересованных исчез за кустами.
– Пацаны, меня подождите! – с вечным криком аутсайдера следом рванула Верка, бросив подругу на произвол судьбы.
– Ты откуда такая красивая нарисовалась? – максимально небрежно обронил Кирилл, когда будто случайно оказался подле Даши.
– Из Шатуры, – равнодушно откликнулась девушка.
– К нам на райончик какими путями занесло?
– Родители переехать решили, – снисходительно пояснила Даша.
– Подожди, – активизировался мыслительный процесс, – если ты переехала сейчас, то как посреди года в колледж пришла? Или каждый день на электронах каталась? Это ж, мать его, до хрена километров!
– Всего-то два часа на электричке, – улыбнулась Даша. – Вообще, я в начале года пришла.
– Тогда понятно. Почему здесь?..
– Решила расширить круг общения, – перебила девушка. – А с Веркой с самого начала общаемся, она давно звала.
– Ясно, – пробубнил Кирилл. – Даша из Шатуры, значит…
Он прикурил, многозначительным молчанием пытаясь скрыть разговорное бессилие, из-за которого возникла пауза. Достаточный минимум информации получен, оставалось расположить самочку к себе. Однако скудный, а сейчас, вдобавок, подпорченный хмелем умишко никак не мог подобрать слова для привлечения внимания. Оставалось молча любоваться гостьей.
Даша не испытывала дискомфорта от внезапного одиночества среди чужих – всё лучше родной Шатуры. Подошедший лысенький мальчишка – кстати, как его зовут? – смешно рассматривал её, словно младенец. Даже подобный примитивный интерес весьма импонировал Даше, привыкшей и к смелым, и застенчивым мужским оглядкам.
– Чего мы тут шепчемся? – мельтеша огоньком сигареты, подошла довольная Верка.
Она вернулась столь быстро, что Даша не успела огорчиться бросившей товаркой.
– Знакомлюсь с аборигенами, – усмехнулась новенькая.
– Будешь? – Верка кивнула в сторону кустов.
– Пожалуй, откажусь, – Дашка отрицательно помотала головой.
– Ладно, здесь силой не заставляют. Самим больше достанется.
– О чём базар-вокзал? – в беседу нагло вклинился Саня.
Повиснув на плечах – типа обнял – сразу обеих девушек и дебильно улыбаясь, он был похож на примата. Кириллу даже почудилась текущая по крупному выпирающему подбородку слюна.
– Как зовут, красавица? – без обиняков выпалил Саня.
– Ты идиот что ли? Тебе уши для чего? – удивлённо выпучила глаза Верка.
– Даша, – с наигранной скромностью новенькая прервала намечавшуюся перепалку.
– В нашем полку прибыло!
Девушка однозначно перепадёт Сане.
Кирилл, по обыкновению с лёгкостью отдававший пальму первенства в борьбе за очередную пигалицу, не обременённую моралью, сейчас весьма приуныл, и дальнейшие ораторские изыски обласканного судьбой дружочка прошли мимо. Слишком уж часто приходилось выслушивать елейные речи, предназначенные случайным девичьим ушам. Будь то в колледже, на пустыре, Арбате, Васильевском спуске, Невском проспекте – везде, где оказывался их дуэт. Только вопреки логике Кирилл не учился приторным комплиментам, которые однообразием и шаблонной тупостью вызывали рвотные позывы, а, наоборот, всячески их отторгал.
Когда повторный допрос новенькой зазвучал фоном, Кирюха нутром ощутил воцарившееся тягучее молчание. Кроме двух девиц, по-прежнему залипающих в youtube, да вечно неугомонного, активного в любом состоянии Саньки, атакующего расспросами Верку и Дашу, остальные, побывавшие за кустами на рандеву с Чучелом, в молчаливом ожидании взрывных эмоций прислушивалась к ощущениям. Языки огня пятнами танцевали на окаменевших лицах.
Кирилл бросил взгляд на смеющуюся Дашу, довольного Саню, без устали несущего чушь, и тяжело вздохнул, жалея об упущенной возможности. На дне бутылки оставалось жёлтой, будто разбавленной, жидкости на три пальца, и Кирилл, растягивая удовольствие, прикладывался по чуть-чуть. Так создавалась иллюзия действия, и казалось, что можно стоять молча. Однако выпивка подходила к концу, и это угнетало.
– Надо за пивом сгонять, – озвучил мысли Кирилла глухой голос из темноты.
– Да, не помешало бы…
– Вот и сгоняй!
– Давно предлагаю…
Пара-тройка робких возгласов вместо действий. Шуршание одежды, треск костра. Звонок чьего-то мобильного, из другого смартфона музыка. Жизнь возвращалась. Юноша по имени Олег подошёл к Сане, тот, не прерывая беседы, протянул мятую зелёную купюру. Кирилл отсыпал горсть червонцев.
Пустырь оживал, словно не было Чучела с его гостинцами. Жизнерадостный смех заряжал воздух электричеством. Беззвёздное небо дышало свободой. Вдалеке призывно горели огни города-спутника. Над районом маяком возвышалась облепленная сигнальными огнями труба завода.
Вот оно – счастье. Кажущееся, мнимое, по расписанию. Стабильно повторяющиеся эксперименты с веществами.
– Что насчёт пива? – воскликнул прежний голос, принадлежавший, как оказалось, некому Косте.
Ещё чуть-чуть, и, утолив жажду, толпа, накачанная искусственной радостью, в поисках приключений сорвётся на прогулку по району.
– Бля, да ушёл кто-то вроде, – раздражённо отмахнулась Верка.
– Ушёл-ушёл, – будто бредил Костя, – а с пивом что?
Но уже никто не обратил внимания на упоротого доходягу.
Всеобщий гвалт перекрыло невнятное жужжание, больше похожее на шаманское горловое пение. Звук силился, разливаясь по пустырю от скрытого источника, пока не окреп до раздражающей громкости фальшивого дворового пения. Молодёжь удивлённо закрутила головами.
– Кирюха, дай бутылку, – Саня протянул руку, второй обнимая Дашу.
– На, – Кирилл, злобно поглядывая на разомлевшую девицу, протянул ёмкость, где выпивки оставалось на один глоток.
– Ах, ты ж, ёб твою, – выругался Саня. – Надо в магазин бежать, пока продают!
Меж людских фигур мелькнула странная тень. То ли человек, то ли отблески пламени – вымаранное в полотне темноты бледное пятно. Ещё через секунду монотонный гул и потусторонний силуэт слились воедино: непонятно где, непонятно когда Чучело умудрился оголиться до трусов и, раскинув руки, носился по пустырю, изображая бреющий полёт самолёта. Из его кроссовок смешно торчали красные носки, а издаваемое гудение символизировало звук двигателей. Причём доморощенный авиатор планировал исключительно поблизости от людей.
– Тоже мне, Покрышкин, бля, – хохотнул Кирилл.
– Высший пилотаж! – откликнулся Саня.
Видимо, безобидные шутки задели ранимую натуру Чучела, иной причины резкой смены курса не было. Ас стремительно крутанулся под прямым углом и, преодолевая пологий склон, стал «набирать высоту» в направлении жилых кварталов, где, оказавшись на возвышении широкой улицы, окончательно пропал из виду. Там, в отделённой вереницей фонарей скучной реальной жизни, истошно свистнули тормоза, загудел клаксон. Здесь только Костя удивлённо приподнял бровь, вслушиваясь в режущую тишину.
– Выпить-то не помешает, – Кирилл отшвырнул пустую стекляшку в кусты и, закурив, вопросительно поглядел на Саню.
– Хули нет, когда да? – грубо откликнулся тот и обратился уже к Даше. – Ты вообще пьёшь?
Она с улыбкой пробурчала что-то невразумительное.
Общий гогот сменился шелестом голосов отдельных стай расколовшейся общины. Послышались недовольные возгласы.
– Сколько вообще время?
– Пол-одиннадцатого только...
– Детям пора спать, а нам за бухлом...
Не вожак с призывами – коллективный разум подстегнул жаждущую приключений толпу. Друг за другом молодые люди вскакивали с насиженных мест и вразвалку шли к калитке. Лениво, пошатываясь, поднимались в горку. Человеческая гусеница, растягиваясь, лениво ползла в чрево района. Они знали тропу наизусть, на слух определяя направление потока машин, могли предугадать сигнал светофора. Автоматически переходили дорогу в одном и том же неположенном месте. Интуитивно сходились во мнении о выборе супермаркета.
Однако реальность имеет свойство ломать привычную картину мира.
Павильон остановки – там, где всегда перебегали дорогу, – искрился бликами мигалок. Вокруг машин суетились люди в форме и белых халатах, ещё один седан грустно подмигивал «аварийкой». Возле его помятой морды, почёсывая затылок, мужчина что-то объяснял полицейскому.
Завидев издавна знакомые маячки Саня инстинктивно дёрнулся, потёр запястья. Фантомной болью заныли почки. Но коллективное любопытство пересилило, толпа подалась ближе. Первой, не чуя за собой грехов, спокойно пошла Верка. Да так и встала поодаль.
– Что случилось? – зароптала тусовка, двигаясь следом.
Если бы Верка была ранимой барышней, то всенепременно зажала руками рот и с громким рёвом бросилась прочь. Однако подруга с каменным лицом осматривала место происшествия. Подкравшийся к ней Кирилл молча, не сводя глаз с медиков, закурил. Костя вообще щурился от света фонаря, будто от яркого южного солнца.
– Что это с ним? – Саня по привычке опасливо выглянул из-за спин друзей.
– Зажмурился походу, – пожал плечами Кирилл и выпустил в прохладный воздух густое облачко дыма.
Хозяин седана, очухавшись от шока, рьяно жестикулировал, отстаивая собственную версию. Суровый старший лейтенант писал протокол, положив лист поверх кожаной папки. Ему хотелось выпить водки на тёплой кухне вместо выяснения деталей происшествия. Или, как минимум, от души втащить тупому водителю, который вместо истеричного гудения мог вдавить педаль тормоза, и все остались бы при своих.
Инспектор хмуро взглянул на мужика и отвернулся к грязно-чёрному «Фокусу» с мятым капотом. Прямо перед треснувшим бампером ничком раскинулось тело с неестественно вывернутыми конечностями. Смешные носки с листами конопли, под мочалкой грязных волос блестел влажный от крови асфальт, бордовые губы распухли, как накачанные. На оголённом боку расплывался вечный огромный синяк.
Старлей задумчиво почесал щетину. Почему всё-таки труп в одних трусах?
– Пройдёмте на освидетельствование, – инспектор устало обратился к водителю.
Тот, взмахнув руками, застыл, ошарашенный.
– Слушайте, – почти по слогам, еле ворочая языком, выдавила Верка, – как его вообще звали? А то, всё Чучело да Чучело.
– Миша, кажется, – прозвучало из толпы.
– Да, точно, Миша, – закурил вторую Кирилл.
– Что ж, помянем безвременно усопшего? – осклабился Саня.
При виде причины мерцания проблесковых маячков прежние бесстрашие и наглость вернулись.
– Я не против, – Кирилл равнодушно пожал плечами.
– Тогда пойдём быстрее, пока продают.
Мнение остальных участников банкета не учитывалось. Всё равно толпа покорно двинулась за вожаками.

Эпизод 2

Кирилл вразвалку, словно весь на шарнирах, вывалился из автобуса в мартовскую сырость. Со спины, словно бойницы неприступных крепостей, чужака сурово разглядывали грозные подслеповатые окна панельных многоэтажек смежного района, среди которых неестественно торчал цилиндрический клык многоквартирной башни, крайней из трёх.
Через пролегающий мостом пешеходный переход пульсировала жизнью иная территориальная единица, по статистике благосостояния опережающая соседа. Иная местность с иным достатком и менталитетом. Словно успешный старший брат и непутёвый младшенький Иван-дурак. Пусть границы всего лишь условность, но в наше время они легко становятся абсолютной величиной. Во всяком случае, так говорил Кириллу отец, человек весьма неглупый, в отличие от сына.
Кирилл укрылся от ветра за павильон остановки, мокрый от резкого, как понос, дождя. Закурил. Ветер порвал дым на мелкие лоскуты. Мимолётное дыхание депрессии развеяла заигравшая в наушниках бодрая песня:

В машине музыка играет неспеша,
И жизнь наверно запредельно хороша.

«Это же времён отцовской молодости, наверное,» – ухмыльнулся Кирилл.
Мимо проплывали размазанные пятна фонарей. Ближайшая по курсу башня-тройняшка маяком освещала хмурый туманный вечер, и Кирилл, как блуждающий странник, спешил на огонёк одной из множества квартир, к Сане в гости. Отсюда даже до колледжа было добираться проще: триста метров неспешной прогулки вверх по улице – не топтаться полчаса в ожидании автобуса и столько же ехать. Ничего, когда-нибудь и Кирилл глотнёт воздуха, вырвется из серости, из безденежья, из окружения оскотинившихся соседей. Но это будет позже.
– Кто? – промычал домофон.
– Конь в пальто! – рявкнул Кирилл. – Открывай, бля, ворота резче! Не май месяц!
Тяжёлая дверь поддалась рывку.
Не врал батя про границы. Здесь даже подъезд другой: девственно чистые стены, цветы в холле, бесшумный лифт без корявых надписей и объявлений.
На четырнадцатом этаже кабина завибрировала, на пятнадцатом плавно затормозила. Створки бесшумно разъехались, в лицо ударила волна сумасшествия. По подъезду, рассекая клубы дыма, гулял басовый гул отборного техно, мимо проскочили на лестницу две незнакомые девчонки с пластмассовыми улыбками.
– Объебошенные? – хотел спросить Кирилл у Сани, когда тот следом появился из тамбура, но не стал: дружочек разве что не пускал слюни.
– Здорово, братан! – заорал Саня.
В одной руке полбутылки «Джека», в другой – сигарета. Хмельные веки норовят закрыться, сползая к зрачкам.
– Музыку сделай тише, – пробурчал Кирилл, – менты приедут.
– Чего?
– Выруби музло, бля! – заорал Кирюха.
– Ай, не бубни, – отмахнулся гостеприимный хозяин, – на, глотни лучше.
Отказываться гость не стал. Он толкнул Саню в квартиру и сам прошёл внутрь.
– Родители надолго уехали? – Кирилл еле отыскал свободную вешалку.
– На две недели, – Саня расплылся в счастливой пьяной улыбке, – в Тунис махнули. All inclusive, все дела.
– Ох, прощай печень, – со смешком поморщился Кирилл.
Техно сменилось олдскульным рэпом.
– Сделайте, блять, тише! – дико проревел Саня.
– Алё, бля! Я кому сказал?! – повторил он, уже стоя в дверях гостиной.
Вздувшиеся жилы на шее, сжатые до белизны костяшек кулаки, выгнутая шея – не послушаться такого равносильно самоубийству. Музыка податливо стихла до вменяемой громкости, и можно было нормально разговаривать.
– Привет, – Кирилл встал рядом с другом.
В комнате, подпирая затылком подоконник, примостился на корточках блаженного вида Костя. Полуприкрытые глаза и натянутые в застывшем смешке губы выдавали привычное для юноши состояние, вызванное злоупотреблением седативными. На просторном диване бешено лобызалась парочка субтильных подростков. Рядом с ними невозмутимо изображал Ленина в мавзолее сомнительный хипстер с подворотами, в руках которого – на манер поминальной свечи – держалась открытая пивная бутылка.
– Упадёт же, – пробурчал Кирилл.
Саня равнодушно махнул рукой.
– Пойдём на кухню, здесь одни отбросы.
Кирилл снова оглядел мирно соседствующих персонажей. Кто же всё-таки убавил звук?
Саня, пританцовывая, направился в кухню.
Кирилл редко бывал здесь – свободное время друзья проводили на улице и в заведениях. Сейчас, с непривычки, квартира казалась огромной.
– Сань, сколько комнат? – поморщившись, Кирилл отхлебнул из бутылки.
Вместо ответа гостеприимный хозяин растопырил пятерню, коряво скрючив мизинец и безымянный. В другой его руке невесть откуда взялась полная бутылка виски.
Из первой спальни раздавались эротические наигранные стоны, в полумрак второй, смущённо улыбаясь и кокетливо пряча взгляд, нырнули девушки, с которыми Кирилл столкнулся в подъезде. Другие гости, чьё присутствие ощущалось физически, видимо попрятались в заповедные норы, убоявшись хозяйского гнева. Возможно, часть из них прозаически убралась в сопли, но тогда тела товарищей, павших в неравном бою с алкоголем или препаратами, должны были усеять жилплощадь.
– А где все? – спросил Кирилл.
– Там… Там… – Саня неопределённо замахал руками. – На кухне…
– Понятно. Кто в спальне трахается? – обыденно поинтересовался гость.
– Трахается? – будто оскорблённый, Саня резко обернулся. Шальные зенки плескались в ирландском самогоне вперемешку с удивлением.
– Ладно, проехали, – Кирилл понял бесполезность диалога.
Вчера пили вместе, за «стременным» бокалом решили продолжить следующим днём расширенным составом, разослали приглашения списку контактов. Кирилл только час назад привёл себя в порядок, взмыленный добрался до друга, жадно облизываясь в желании поддать. А Санёк уже готов! И это в пять вечера! Когда успел?
Всё чаще попадались следы пиршества. Среди сувенирных фигурок на стеллажах притаилось открытое пиво, в углу валялась пачка «Парламента». Даже на двухметровом шкафу прятался стакан с виски.
– Заходи – не бойся, выходи – не плачь, – размашистым жестом Саня откатил раздвижную дверь.
Оплот российской культуры, фундамент социального строя! Маленькие, тесные, заваленные хламом кухни. Клетки, где под обильные возлияния бурлит передовая политическая мысль. Дым висит коромыслом, громкость дискуссий пропорциональна количеству употреблённого алкоголя. Оказавшись здесь, совершенно теряешься во времени и пространстве. За окном могут быть улицы Москвы, Питера, Саранска, Казани, Самары, Ярославля – любого российского, а возможно даже постсоветского, города. Полные лютого угара часы оставляют лишь этот маленький мирок, способный породить нешуточные страсти. Кто-то кого-то обидел, забыл отдать долг, косо посмотрел, признался в любви, нашёл родственника или однокашника по ясельной группе. В какой-то момент выясняется, что все присутствующие переспали в университетской общаге с Машкой со второго курса истфила.
С осознанием духовной идентичности, а может с увеличением промилле, на душе становится так благодатно, что сами собой льются рассказы о поездках, забавных рабочих моментах, сделанных татуировках с непременной демонстрацией. И – самое главное! – случаи из разгульной молодости с обязательными комментариями в стиле «вот, я раньше отжигал». Старый добрый бесполезный трёп, подкрашенный бахвальством.
Вопреки имеющимся стереотипам Кирилл оказался в уютно обставленном помещении комфортных размеров. Ничего общего с классикой пролетарского упадка. Скромный, но наверняка дорогостоящий, бледно-серый гарнитур, огромный холодильник, кухонный уголок. На диване вальяжно расселись Верка и Даша. Присутствие последней всколыхнуло доселе дремавшее чувство в сердце Кирилла.
Кальян, чьё присутствие украшало любые посиделки, гордо высился посреди стола. Окружала гвоздя программы батарея опустошённых бутылок, банок и стаканов, россыпь обёрток от заказной еды и прочие следы растления желудков. Кирилл перевёл взгляд – на разделочной столешнице гарнитура наизготовку выстроилась армада крепкого алкоголя.
– Здорово, братан! – грузно поднявшись, Верка полезла обниматься. – Ты вовремя, мы пиццу заказали.
Весьма разомлевшая Даша лишь приветственно кивнула, присосавшись к мундштуку.
– Вам, смотрю, и без пиццы весело, – хохотнул Кирилл.
Ухватив для разгона запечатанный «Пауланер», он приземлился рядом с Веркой, втайне подметив, как Саня плюхнулся рядом с Дашей и по-хозяйски властно обнял её за плечи. Девушка и бровью не повела, а юноша махом всадил дозу «виски-колы».
Тем временем, Кирилл подуспокоился, даже чуть обмяк. Знакомый, от того привычный, мандраж в предвкушении шабаша унялся, наступило время морального и физического разложения. Кальян сменялся пивом, пиво виски, виски мешали с колой. Стремительно возникший любовный союз Саши и Даши от слов перешёл к делу: хищные поцелуи больше напоминали взаимное поедание, предрекая своей интенсивностью скорую трансформацию сексуальных игрищ в жёсткое порно. Оставшаяся не у дел двойка игроков посмеивалась над друзьями, втайне завидуя.
Обычно Кирилл не гнушался распивать с Веркой наедине, воспринимая её как боевого товарища, однако нынешняя ситуация угнетала. Их ленивая беседа больше походила на спринтерский забег к дурманящему забытью, после которого утром традиционно стыдно.
Изначально планируя смаковать, Кирилл залпом сушил стаканы чистого «Джека», с завистью поглядывая на долбящихся в дёсны. Осознанное стремление сгинуть в алкогольной пучине прервал резкий, как понос, свист дверного звонка.
Диспозиция присутствующих осталась прежней.
Звонок повторился. Ещё раз. И ещё.
– Блять, менты, кажись, – прошипел Кирилл.
Музыка попыталась заглушить требовательный сигнал.
– Тише, ****и! – с трудом оторвавшись от сидевшей у него на коленях девицы, заорал Саня.
– Твою ж мать! – Верка хлопнула стаканом по столу, неуклюже вскочила и выбежала прочь.
Карамельные капли коктейля переливались бликами на глянце стола. Звонок смолк.
– Зииииг Хаааайль! – внезапно заорал Саня, словно обезумевший.
Кирилл крепко зажмурился в попытке вернуть ускользающую реальность. Та парировала возвращением Верки со стопкой плоских коробок. Подруга укоризненно смотрела на хозяина квартиры.
– Ну, и на *** ты орал Зиг Хайль доставке пиццы?
– Я? – искренне удивился Саня.
Игнорируя муки выбора, он тотчас сменил одну блажь на другую, отдав предпочтение старому доброму хмельному, до какого только дотянулась рука, будь то пиво, виски, коньяки или отцовская домашняя бормотуха – лужёная глотка принимала всё без меры. Немудрено, что такой ёрш погрузил Саню в образ рыбы: заострённый лысый череп, выпученные стеклянные глаза. В безуспешной попытке сказать рот постоянно открывался, но мысль терялась по пути от мозга к речевому аппарату. Получалось невразумительное мычание.
А Даша, повиснув на шее кавалера, блаженно улыбалась, окутанная собственными грёзами под опущенными веками. «Чем её накачали?» – подумал Кирилл, пропуская мимо ушей увлекательную Веркину ересь.
Он слишком долго и пристально разглядывал Дашу, и мутные глубины его чёрствой пролетарской души породили горькую обиду. Кирюха наперёд был уверен в животных намерениях приятеля играючи охмурить хрупкую девчушку, позже сохранив очередное фото в папку личных сексуальных достижений.
Полифония голосов погрузила Кирилла в транс. Грохот прямой бочки за стеной под влиянием «Джека» превратился в шум прибоя. Вспомнился прошлогодний Крым. Южный берег, море, зной, домашнее вино.
Из жаркого субтропического августа память окунула в московские окраины.
Атмосферу кухни вовсю накалял огонь бредовых пламенных речей. Заливая синькой жёванные несвязные фразы, Сашка, будто из последних сил, изливал душу.
– Прекрасное будущее впереди… Всё, бля, будет… Всё… потом… Есть ещё бухло?
Стряхивая пепел сигареты на ламинат, Верка обескураженно молчала. Потом посмотрела на батарею бутылок. Снова на Саню, как на глупого шкодливого ребёнка.
– Вон стоит.
– Ладно, – Сашка с силой оттолкнул Дашу. – Пойду, бля, поссу…
Девица вынырнула из забытья, мотая головой.
Реальность вновь обрела угловатые формы, которые сглаживало опьянение. Запнувшись, Саня изящно и грациозно встретился с ламинатом лицом к лицу.
Лестничная клетка между этажами.
– Закрой рот, сука!
– Пошел на ***, ублюдок!
Сочный удар вместо ответной реплики.
– Пусти меня, урод!
Ещё удар, и Кирюха зажал ей рот ладонью. Девушку звали Марина.
Или Оксана.
Или Лена.
Ему было безразлично, как её звали. Не большой грудью, упругой задницей или точёной фигуркой запомнилась девушка, а длинными черными волосами, которые Кирилл с упоением поглаживал. Огромные голубые глаза абсолютно без страха взирали снизу. Просто через пять минут после вышеприведенного диалога тёлочка принялась за дело с полной самоотдачей.
Вообще, Кирилла оставили охранять её на лестничной площадке, подогнав обыкновенное дешманское перо, пока дружки с травматами беседовали с какими-то мутными типами в квартире той самой девахи.
Было это зимой прошлого года в Солнцево. А может пару лет назад в Бескудниково. Или пять лет назад в Очаково?
«Бля, мне же всего двадцать, зачем всё так?» – сознание Кирилла вернулось в тёплую чужую кухню.
Предметы терялись в мареве кальянного дыма. Исчезли Верка и Саня. На краю углового дивана одинокая Даша уткнулась в телефон.
Кирилл облизал пересохшие губы, схватил первый подвернувшийся стакан. После нескольких жадных глотков поморщился – чистоган. Не спуская глаз с притаившейся жертвы, как заправский охотник, по сантиметру приблизился к девушке.
– Скучаешь? – шёпотом спросил юноша.
– Ты меня напугал.
Вопреки сказанному Даша выражала безразличие, но в зрачках плясали дьявольские огоньки, пока ещё не успокоенные алкоголем.
– Где наши боевые товарищи? – дежурно спросил Кирилл, по-партизански опустив руку на спинку позади собеседницы.
– Не знаю, – судя по интонации, и знать не хотела. – Саша перебрал, разбил лицо об пол. Верка его куда-то увела.
Даша отчитывалась монотонно, не пряча взгляд. Удав, гипнотизирующий кролика. Менуэт демонов в карих зрачках превратился в жаркое манящее танго.
Верка, как истинный друг, подняла распластавшегося Сашку, отвела в ванную. Холодный душ не пронял юнца – рассудок наотрез отказался возвращаться. Выбора особо не оставалось, пришлось сопроводить пациента в кровать.
Где хозяйская спальня? Да, наплевать. Первая дверь заперта, в темноте за второй мерцал телевизор, а на узкой кровати, оперевшись о стену, статуями сидели два однокурсника.
– Пошли вон! – сопроводив командирский рык парой затрещин, Верка выгнала гостей.
Наконец-то Саня принял горизонтальное положение. Раздевать его подруга не решилась, зато укрыла с материнской заботой. Посапывающий алкоголик выглядел младенцем.
– Не дай-то бог такого же алкаша родить, – пробурчала Верка, поворачивая ручку снаружи.
За мутными стеклянными вклейками кухонной двери силуэты опасно сближались. Сердце ёкнуло.
Верка аккуратно, стараясь максимально тихо, сдвинула дубовое полотно. От представшего зрелища лёгкие расширились, гневный вопль застрял в груди. Однако скандала не случилось. Одёрнув себя, Вера медленно выдохнула и ретировалась в спальню. Там намечался сценарий поинтереснее.
Инстинкт руководил им. Животное чувство, которому Кирилл слепо поддался. Не отдавая себе отчёта, не думая о последствиях, он поцеловал Дашу. Колдовство одурманило сразу обоих. Девица без тени смущения поддалась очередному ухажёру. Сотни файеров вспыхнули в голове Кирилла. Несколько дней тому назад бессильная злоба выжигала изнутри, ненависть к чрезмерной Саниной расторопности, к женской покладистости, наконец, ко всему несправедливому миру!
И только собственную нерешительность Кирилл отказывался признавать и винить в произошедшем тогда, на пустыре. Зачем? Сейчас-то выпала его карта!
Притаившейся рукой он обхватил Дашу за талию и крепко прижал к себе. Изящные женские предплечья тотчас сковали шею. «Недурственно», – мелькнула оптимистичная мысль. Её горячие мягкие губы жадно, как голодающий в кусок мяса, вгрызались в обветренные и пахнущие табаком мужские, царапались о щетину. Кирилл сдерживался, наслаждаясь мгновениями.
Один поцелуй.
Затянувшийся второй.
Личные бесы почуяли волю. Поглаживания переросли в суровые болезненные, до синяков, захваты.
Мало, по-прежнему мало! Гормоны пустились в ритуальный пляс!
Кирилл должен был трястись в догадках и нервничать – прокатит или нет, однако таковая участь миновала: он нутром услышал готовность девушки. Словно предыдущий юнец подпалил бикфордов шнур, но, поражённый, провалил миссию. Кирилл, не прекращая действа, приподнялся, – скрипнули ножки стола – мягко и решительно потянул Дашу. Впрочем, та не сопротивлялась.
Куй железо, пока горячо! Тяжело дыша, как списанный паровоз, Кирилл рывком отворил ванную комнату. Плюс один к успеху! Нащупал выключатель, глаза резанул яркий люминесцентный свет. Голубая плитка, душевая кабина, раковина с тумбой. В память врезалась стиральная машина с вертикальной загрузкой.
И никого! Плюс два в карму!
Кирилл без промедления затолкал Дашу внутрь. Хрустнул встроенный в ручку замок.
Можно выдохнуть.
Даша сама развернула мужчину лицом к себе, хищно впилась. Кто ещё здесь охотник, а кто добыча? Свистнула молния олимпийки. Кирилл молниеносно скинул кофту, футболку. Ладони обожгла горячая упругая талия девушки, её толстовка задралась до груди. Внезапно Даша с силой оттолкнула любовника.
– Какого ***? – застряло в горле от внезапного облома.
В атмосферу же выпорхнуло только хриплое «чо».
Вместо ответа Дарья с хищной ухмылкой стянула толстовку, небрежно отшвырнула в сторону. Так же манерно расстегнула бюстгальтер и поманила пальцем. Любуясь, Кирилл замешкался, но повторять не потребовалась. Её язык уже знакомо дрожал во рту, она расстёгивала его штаны, тёплая миниатюрная ладошка оттягивала резинку трусов.
Кирилл взорвался. Рывком крутанул девицу, тычком в спину наклонил на стиральную машину. Неуклюже, матерясь от промедления, приспустил её «левайсы». Из-под светло-голубой ткани нагло показалась угольно-чёрная полоска.
Кирилл простонал, закатив глаза, и исступлённо вжался со всей животной силой. Даша дёрнулась, выгнулась и протяжно охнула.
Кирилл был пьян и груб. Даше это нравилось.
Кирилл не предохранялся. Но мало кого сейчас это волновало.
Кирилл пользовал девушку во всю мощь пубертатной фантазии, взращённой на порнофильмах эпохи высокоскоростного интернета, по качественной картинке которых можно изучать анатомию.
Экшен затянулся минут на пятнадцать, а удовольствия, как от недели райского курорта. Программа минимум выполнена, однако аппетит приходит во время еды. Кирилл уже подумывал затащить не отягощённую принципами Дашку к себе домой, желательно на выходные.
– Повторим как-нибудь, – одеваясь, бросил он.
С довольным прищуром Даша похотливо облизнулась и согласно кивнула. Она осталась привести себя в порядок, а Кирилл на трясущихся ногах прошёл на кухню. Там плеснул стакан «Джека» и залпом выпил. Когда разливающееся тепло провалилось в урчащий желудок, а шум в ушах исчез, внимание переключилось на звенящую тишину. Кто-то наконец заткнул музыку.
Зато откуда-то издалека, словно из соседней квартиры, послышались вопли. Истеричное гавканье перерастало в скулёж, потом обратно, и так по кругу. Кто-то засмеялся. Ближе, но по-прежнему мерзко. Зазвучали другие голоса с чудной интонацией. Кирилл бросил сигарету и ломанулся на звук. Орали из гостиной.
– Вот дебилы! – он еле удержался, чтобы не сплюнуть от досады.
Посреди комнаты раздетый по пояс, коряво пританцовывал в забытье Костя. Голова болталась как на шарнирах, прижатые к груди кисти рук вырисовывали кренделя. Видимо, не самая его экзотическая выходка за вечер, раз собравшиеся перестали чудовищно гоготать. А Костя, давеча посещавший астрал, ныне возвращался из путешествия.
– Да накормите его чем-нить, чтоб вырубился! – потерев лысину, Кирилл ткнул пальцем в Костяна.
От смеха зазвенели стёкла.
Произошедшее в дальнейшем никто не понял, и потом ни себе, ни другим внятно не смог объяснить. Из аморфной субстанции Костя превратился в один сплошной мускул. Резво, как ужаленный, он бросился к балкону. Ручка ультрамодного стеклопакета поддалась без проблем.
Коллективное любопытство согнало всех следом, однако первым оказался Кирилл. Он застыл в проёме, не пуская остальных. Лишь бы не спугнуть.
– Я человек-паук, на ***! – глаза Кости горели безумием.
На полусогнутых он раскорячился в оконном проёме, держась за края рам.
– Закрой окно, дебил! Простудишься! – злобно выругался Кирилл.
– Не ****и, я летун космический! – взвизгнул Костя.
Затем схватился одной правой за соседнюю перегородку.
«Удачно!» – Кирилла аж передёрнуло.
Для ноги опоры не нашлось, и Костя мешком картошки повалился вниз.
Кирилл рванул к форточке. Успел заметить взметнувшуюся грязь. Будто бы увидел брызнувшую кровь.
– Всё, ****ец котёнку, – закуривая, пробурчал Кирилл.
Остальные пытались в толчее протиснуться к запотевшим стёклам, чтобы запечатлеть смерть. Некоторые доставали смартфоны.
– Скорую вызывай, дура! – ударил Кирилл по руке собиравшуюся фотографировать девушку.
Ту, что встретил накануне в подъезде. Должно быть, его лица исказила злая гримаса, ибо спорить гостья не стала, покорно вбив экстренный номер.
– Что случилось? Бля, да что произошло?! – расталкивала всех Верка, подозрительно обёрнутая в одеяло.
– Трудно умирать, когда тебе двадцать, – выдала с умным видом подоспевшая Дашка.
Кирилл неприязненно посмотрел на девушку. Откуда только берутся такие напыщенные тупые курицы?

Эпизод 3

Из колонок в спальне лился приглушённый расслабляющий дип-хаус. По вылизанному убранству квартиры небрежно скользили редкие лучи холодного мартовского солнца. Все наличные спальные места были заправлены ровнёхонько, будто по линейке. Отмытая посуда занимала места согласно штатному расписанию, пустующий обеденный стол украшал одинокий набор солонки с перечницей.
Последние следы выходного шабаша в плотно набитых и звенящих пакетах ещё утром Саня вынес в контейнер. Нет улик – нет претензий от предков. Зато есть карманные деньги.
Саня счёл трудовую повинность выполненной на славу, поэтому решил чуточку расслабиться и, не откладывая в долгий ящик, вместо скудного обеда всадил три банки «Хайнекена». Очень кстати и Дашка подтянулась.
Ещё утром парнишка затосковал от одиночества.
– Зайдёшь? – пульнул он лаконичное сообщение.
– Зайду, – с прямотой боксёра ответила Даша.
«День задался», – Саня довольно потирал руки.
Самочку приглашение не смутило. Отчего же не зайти? Поговорить, выпить. Или чего повкуснее. Прошлое свидание выдалось сумбурным – помешала излишняя любовь хахаля к алкоголю. Опять же, девушка программу минимум выполнила, а кавалер сам виноват, что остался без десерта. Правда, подпортил настроение смазанный финал вечеринки: когда запахло жареным, Дашка, якобы затаив обиду на уделанного в сопли ухажёра, технично слиняла. О чём не преминули рассказать Сане дружки поутру в отделении, куда всех вывезли для дачи показаний.
Первым делом гостья смачным поцелуем обозначила своё почтение. Окрылённый, Саня поплыл.
– Может, перекурим вначале? – его руки в карманах штанов пытались скрыть восторг.
– Пойдём, – Даша усмехнулась, заметив дискомфорт кавалера. – На площадку?
– Не, на балкон, – осклабился Саня. – Будешь пиво?
– Давай.
После «хлеб-соли» современной версии Дашка буднично, по-домашнему, переоделась. Привычные «левайсы» сменились короткими спортивными шортами – «собиралась на тренировку», и верхняя голова парня окончательно уступила нижней.
– Давай кино посмотрим, – чуть не пуская слюни, Саня включил домашний кинотеатр.
В лысом черепе барахтались сотни мыслей сексуальной тематики, унять которые мог только должный уровень самоконтроля. Включившийся альфа-самец рассматривал такой вариант за поражение, и Саня бесцеремонно сграбастал девушку в охапку. Бесконтрольная власть опьянила хлеще ядрёного деревенского самогона, опробованного ещё в школьные годы. Вспомнились посиделки. Горькая «Прима», костёр, картошка в углях. Перелесок у речушки. Тогда Саня мнил себя хищником, терзающим заблудшую овцу.
Морок ностальгии исчез, а Саня, только что уверенно тискавший девичью грудь, оказался повержен на диван ответным тычком. Пытаясь сгладить недоразумение, Даша игриво прилегла рядом.
– Ты же кино хотел посмотреть? Какое любишь? – промурлыкала обольстительница.
– Какое?.. – Саня пытался прийти в себя после удара, преимущественно по самолюбию. – Любое… Сериалы. Нет, боевики…
– Сейчас что собирался включить? – продолжала гипнотизировать девушка.
Глубокий вдох. Досчитал до десяти. Ещё раз. Не получается приступом – надо брать измором.
– Вспомнил, – мерно заговорил парень, – Кирюха фильм один посоветовал. Про семидесятые вроде.
– Отечественный?
– Да, кажется. Там пацан бегает за бывшей своего погибшего брата. «Американка» называется.
– Как раз хотела посмотреть его!
Саня недоверчиво посмотрел на девушку – чересчур картинным получился восторг.
– Не вопрос!
Через минуту на экране заплясали синие трафаретные буквы заголовка киноленты. Парочка в обнимку распласталась на диване. Наступило затишье.
Разумеется – временное. Ретирада в планах ухажёра отсутствовала, но и решительное наступление было отсрочено закономерным хмельным слабоволием. Не обременённый интеллектом – а сейчас вовсе похожий на дебила – мужчина пытался внимательно смотреть фильм. Получалось плохо. Оно и понятно: когда тебе двадцать, рядом со стройными женскими ногами сложно обойтись одними поглаживаниями.
Полчаса прошли в ленивых попытках привести подружку в боевую готовность. На бёдрах девушки раскраснелись натёртые пятна, но более смелые действия мгновенно тормозились дежурно-казённым «смотрим фильм», после чего желание падало само-собой. Даже выпитое при просмотре не спасало ситуацию.
Саня уже собирался отчаяться и довериться судьбе.
Однако на экране внезапно крупным планом возникли замечательные игральные карты порнографического содержания. «Если в семидесятых двадцатого века был секс, то чем хуже десятые двадцать первого?» – задорно подумал Саня и, схватив подругу за задницу, снова полез целоваться.
– Саш, давай кино смотреть! – поморщившись, отвернулась Дашка.
Тот проигнорировал замечание. Отказ лишь распалил охотничий азарт. Ещё чуть-чуть, и крепость падёт!
– Саша! – девушка высвободилась и весьма зло оттолкнула ухажёра. – Мы же собирались кино смотреть?! Не отвлекайся!
Заявление удивило, если не сказать – ошарашило. Саня потряс головой, думая, что ослышался. Ан, нет, Дашка, наклонив голову, продолжала укоризненно сверлить глазами. Её гипнотический взгляд холодком залезал под воротник, Саня чувствовал, будто, съёживаясь, уменьшается в размерах.
«Какого чёрта эта сука позволяет себе в моём доме?! Ещё одета, как шлюха!» – выпорхнула девиантная мысль. Рассвирепев, Саня вновь кинулся на девушку.
Прежний злополучный сценарий повторялся в ускоренном темпе. Множилась сила сопротивления, крепла и железная хватка юнца. Даша оказалась скована и обездвижена. Шнурок на её шортиках предательски поддался, и Саня наконец-то просунул ладонь под резинку пояса, нащупывая горячую и влажную святую святых. Довольная ухмылка исказила его глупую физиономию.
– Прекрати! – истошно завизжала Даша, дёргаясь в судорогах.
От неожиданности Саня ослабил хватку и озадаченно посмотрел на пленницу. Раскрасневшаяся, с разметавшимися по лицу волосами та выглядела ещё притягательнее. В следующую секунду, как почуявший близкую кровь хищник, Саня озверел. Ловкими движениями, играя не живым человеком – куклой, он перевернул девушку на живот, левой до хруста сжал её тоненькие запястья, правой стащил шорты с трусами.
– Мокренькая, ведь, сучка! Чего ломаешься? – ощерился юнец, пробуя Дашу на ощупь.
Не дожидаясь ответа, уже его штаны оказались приспущены. С третьей попытки, переоценив собственный опыт, Саня вогнал член в Дашку. Вопреки насильственному характеру акта любви, партнёрша прогнулась от удовольствия, еле слышно застонав.
Отстрелялся Саня быстро, ещё фильм не закончился. Только в сказках для друзей и случайных сикух он был марафонец, по факту – плохонький спринтер. Однако, страстно извивавшаяся под нехилой массой мышц, Дашка, обессиленная, тоже пыталась выровнять сбитое дыхание.
Конец их любви завершался уже обоюдно, без рукоприкладства.
Саня не поведал о произошедшем другу. Стоя с Кириллом на крыльце колледжа под предлогом ожидания благоверной, если её до сих пор можно было так называть, он смолил одну за одной, с удовольствием прокручивая в памяти вчерашний эпизод. Смутные сомнения терзали душу, потому как, пока он пытался отдышаться, лёжа на спине с зажжённой сигареткой, Дарья невозмутимо, а скорее – равнодушно, подобрала аккуратно сложенные на кресле джинсы, медленно переоблачилась и бесстрастно выдала:
– Я, пожалуй, домой пойду. Мама ждёт.
– Да, конечно. Если надо – иди. Дверь захлопнешь, ага? – не поведя бровью, в тон девушке ответил Саня.
Интересно, простила или нет?
Лифт долго не ехал. Даша, раскачиваясь с пятки на носок, мурлыкала какую-то мелодию. После очередной фальшивой ноты лицо искривила гримаса, Даша отшатнулась к стене и осела. По щекам ручьями побежали слёзы.
Если бы Саня догадался посмотреть в глазок, глупые вопросы исчезли сами.
Впрочем, ночью он спал спокойно.
– Где эту суку носит? – окурок полетел в траву.
До пары оставалось десять минут, но месяц март, ещё вчера благосклонно радовавший тёплым солнцем, сегодня решил остудить буйный нрав промозглым ветром под навесом хмурого неба. Поёживаясь, Кирилл, заражённый нервозностью приятеля, тоже выискивал взглядом Дашку в толпе студентов. Шедшие мимо из числа знакомых жали руки, спрашивали дежурное «чего не идёте?», но приятели лишь кивали в ответ. Саня мысленно репетировал предстоящий диалог на повышенных тонах, предвкушая, как задаст взбучку благоверной. Ожидание чего-то важного, способного перевернуть мировоззрение, вцепилось, в свою очередь, в подкорку Кирилла.
– Где эта сука? – повторил Саня.
Кирилл с подозрением покосился. Товарищ не отличался джентльменским отношением к женскому полу, но нынешние эпитеты чересчур даже для него.
Перебор.
Прикуривая третью подряд, Саня опять достал мобильный. Гаджет продолжал стойко блюсти обет молчания. Видимо, гордость уступила раздражению, и вызов пошёл.
Звонок предсказуемо завершил автоответчик.
– Твою мать! Челюсть сломаю этой ****е! – полыхал Саня.
Друзья слишком поздно заметили её, слишком уж растворилась Даша в толпе повседневных лиц. Только за пару метров Кирилл распознал знакомую стать и прежние светло-голубые «левайсы». Строгое серое пальто, каблуки, исчезнувшие огненные пряди. Сдержанное холодное выражение лица.
Саня, среагировав на отмашку друга, готов был подавиться громогласно озвученным секундой ранее, однако сказанного в глотку не забьёшь. Кадык дёрнулся, предрекая хриплый рёв.
– Стой! – в плечо Даши стальной хваткой вцепился Саня.
– Пошёл вон! – злобно прошипела жертва, не оборачиваясь, и дёрнула локтём.
От такого поворота событий изо рта кавалера выпала сигарета.
– Какого *** на звонки не отвечаешь? – преграждая путь, Саня предпринял вторую попытку завязать диалог. Руки при этом держал при себе, побаиваясь физического ответа. Даша остановилась.
– Ну? – выжидающе набычился Саня.
Полных бешенства глаз напротив ему было недостаточно для осознания масштабов образовавшейся пропасти между ними, либо, в силу упёртого характера, он отказывался признавать потерю любовницы.
– Отъебись от меня, мудила! – грозно вскрикнула Дашка.
Кирилл вздрогнул от неожиданности. Саня же вновь принял обличие рыбы, выброшенной на берег. Мыслительный процесс сбился, словесные аргументы иссякли, и дело перешло к более привычным аргументам.
Раз!
Саня влепил Дашке первую пощёчину.
Взметнувшиеся локоны скрыли оскорблённую гримасу.
Два, три и последующие слились воедино. Длинные руки-жерди работали, как лопасти винта. Серебристые пряди извивались голодными хищными змеями. Вокруг уже собралась толпа зевак. Замелькали вспышки одних, другие снимали на видео. Раздавались чересчур смелые едкие комментарии.
Кирилл заворожённо наблюдал за происходящим. Что-то внутри, некое странное удовлетворение мешало ему прервать избиение.
Шоу закончилось внезапно. Выплеснув скопившаяся злость, Саня обессиленно свесил конечности и, тяжело дыша, ждал ответной реакции. Интерес на лицах публики сменился удивлением. Застыв, Даша стала похожа на гипсовое изваяние. Ветер колыхал всклокоченные волосы, бледные тонкие ладони скрыли лицо. Казалось, девушка плачет.
Санин кадык беспокойно дёрнулся. Страх от содеянного зашевелился под рёбрами.
Кирилл отбросил сигарету. Холодный липкий ужас заползал под футболку, только природа его была иной, нежели у приятеля. Кирилл испугался за Дашку. Ватными непослушными ногами он сделал шаг.
Поздно.
Даша как ни в чём не бывало убрала руки, поправила, насколько возможно, разбросанные по лицу пряди. На покрасневших скулах ни единой слезинки. Надменная, словно восковая маска, застывшая гримаса.
– Пошёл вон, щенок, – с достоинством проронила девушка и, не дожидаясь ответа, гордо продефилировала к дверям.
Хотя случилось ровно наоборот, именно Саня почувствовал себя униженным и облитым грязью, одиноко стоя посреди двора. Сквозь мельтешение людской массы он видел, как уходило то скоротечное добро, что так редко случалось в его жизни.
А Кирилл, коротко взглянув на приятеля, с небывалым облегчением смотрел вслед Дашке. Странный коктейль эмоций переполнял его. И если один из ингредиентов – абсолютно неуместное сексуальное возбуждение – легко было побороть, то с внезапной, непонятной симпатией Кирилл справиться не мог. Теперь девушка привлекала большим, нежели стройным телом, но пик отношений уже пройден – тогда, в ванной. Что дальше?
Ничего, всё просто: Кирилл влюбился.
Он с отвращением посмотрел на морально оплёванного друга.
Кажется, Даше удалось то, чего сам Кирилл подсознательно хотел чуть ли не с момента знакомства.

Эпизод 4.

– Сегодня напьёмся, по-любому, – прозвучало категорично.
– Это с хера ли? – нехотя спросил Кирилл.
– Из-за суки этой, Дашки, – глядя в свинцовое небо, Саня задумчиво выпустил струйку дыма.
К концу четвёртой пары он сумел унять мандраж, но не сумел понять причины случившегося.
К семи вечера прилично убрался. С каждой рюмкой выпитого поток матерных эпитетов в адрес Даши уменьшался. Взгляд чаще цеплялся за снующих мимо официанток.
Кирилл же сохранял определённое чувство меры, смиренно впитывая халявную выпивку, но стараясь не впадать в алкогольное отчаяние, чему отлично способствовало напряжённое ожидание очередного Саниного фортеля.
Впервые Кирилл пил без энтузиазма. Руки постоянно тянулись набрать Дашкин номер, чтобы просто поболтать. Останавливала пьяная морда приятеля.
Марафон начался с разливного близ метро, продолжился на Китай-городе и приблизился к финишу в подъезде панельной высотки родного «спальника». Кирилл потягивал лагер, прислонившись к стене, едва живой Саня восседал на лестнице. Пена из горлышка заливала ступеньки, окурки улетали этажом ниже сквозь просвет между перил.
Ситуация угнетала Кирилла. Опьянение проходило, очередной литр не лез в глотку. Раннее похмелье подзуживало головную боль. Санины хмельные философские поучения осточертели, но оставлять забулдыгу в одиночестве было опасно. Без надзора тот легко мог сломать себе шею: конечности живут своей жизнью, из-под полуприкрытых век торчат белки. И голова качается, как у сувенирной автомобильной собачки.
– Слушай, а как звали… этого? – вполне отчётливо, с тягучими паузами, заговорил Саня. – Который тогда в парке… Ну, помнишь?
– Машина его сбила? – подсказал Кирилл.
– Ну, да… Кажется… Он нам ещё дрянь притащил, – мерзко захихикал Саня.
– Миша его звали, – процедил Кирилл, – Миша Чучело.
– Вот дурачок, – смеялся Саня, – надо ж было так обдолбаться. Машина сбила, блять. Поехавший на всю голову… Был… Конченый, блять… Чуть дунул – кукушка съехала.
Кириллу стало противно.
– Слушай, а этот… – Саня поднял стеклянный взгляд. – С моего балкона сиганул. Летун, бля, космический.
– Костя, – к горлу Кирилла подкатил комок отвращения.
– Наркоманы, бля, – заворочался Саня, похихикивая.
Рваными, резкими движениями он отыскал в карманах пакетик с застёжкой. Кирилл не удивился – всё по плану. Заинтересовал лишь возможный способ употребления. Возникшие далее предметы прояснили – внутривенно.
«Кажется, пора сваливать. Пока не пропалили», – озабоченно подумал Кирилл.
Ниже этажом хрустнул дверной замок.
– Вот, сукины дети, совсем охуели, – шаркая разношенными тапками, пожилая Вера Петровна сгребала веником мусор: шприцы, презервативы, пивные бутылки, пластиковые стаканы. – Развелось ублюдков, Сталина на них нет! Эх, при Союзе порядок был...
Вера Петровна обильно выругалась, не задумываясь, что её громогласный мат слышно даже через металлические двери. С верхних этажей, усиливаясь, загромыхал тяжелый топот, на площадке появился Кирилл:
– Слышь, карга старая, совсем охуела? Здесь, между прочим, люди, бля, живут, а ты базлаешь на весь подъезд!
Крик сопровождался активной жестикуляцией и противной вонью дешёвого табака зажатой в руке сигареты.
– Ты на кого, сучёныш, голос поднял?! – ощерившись, завизжала Вера Петровна. – Я тебе в матери гожусь!
– Ша, бля! – Кирилл сделал страшное лицо и, надвигаясь, занёс руку для удара. – Забыла, как бычки в глазах шипят? Так я напомню! Ещё раз увижу – убью нахуй!
Он развернулся и ушёл вверх по лестнице. Вера Петровна затравленно смотрела вслед.
– А ведь при Союзе порядка больше было… – прошептала она.
По морщинистому лицу текли слёзы.
– Я сейчас полицию вызову! – усилило эхо хриплый шёпот.
– Вызывай! Мне по ***… – отозвался Кирилл.
Раскорячившись в неестественной позе, Саня уже пускал слюни. По сантиметру бездыханное тело сползало по ступенькам и вот-вот готовилось распластаться под дверями чужой квартиры.
Тётка, конечно, дурная, только всерьёз может вызвать наряд. Проверять лояльность старухи на собственной шкуре не хотелось. Кирилл бросил окурок в опустевшую бутылку, подхватил недопитый приятельский «Хайнекен» и поднялся на этаж выше. Щёлкнула оплавленная кнопка, заскрежетали застарелые механизмы. Разрисованная кабина лифта распахнула объятия.
– Вставай, бля, чего разлёгся?!
Саня с трудом продрал глаза. Мышцы затекли от неудобной позы, в голове плескался свинец, вдобавок какой-то полудурок пинал по ноге.
– Э, бля! Я с кем разговариваю?! – гремело в ушах.
Саня сел на ступеньках, потёр виски. Пошевелил челюстью, разминая онемевшие скулы.
– Блять, ты глухой что ли?! – не унимался голос.
Саня поднял голову. Перед ним стоял классический пролетарий в застиранных «трениках» и патриотичной футболке, сделанной китайцами с «Садовода».
– Ты что за ферзь? – прохрипел Саня.
– Нормально! – гоготнул «патриот». – Разлёгся в моём подъезде, вопросы странные задаёт! Давай, собирайся и уёбывай отсюда!
Многократно отражённый стенами окрик тряхнул добротно, как боксёрский хук. Саня скривился.
– Пасть закрой, – пробурчал он.
Пролетарий задохнулся от ярости. Покраснел, надул щёки.
– Ах ты ж, ****юк! Я тебя зашибу одной левой!
Саня устало посмотрел на орущего. Тело, как тело. Чуть крупнее среднего телосложение, а гонора минимум на кандидата в мастера.
– Попробуй.
– Сука, бля! – пролетарий шагнул навстречу.
Рука его, в надежде обойтись малой кровью, потянулась к воротнику жертвы. Тщедушный юнец – непонятно, откуда взялась сила – подскочив, оттолкнул нападавшего. Смазанный апперкот, из-за тренировок преимущественно со стаканом, больше удивил.
«Патриот» отшатнулся к стене. Внезапный отпор забавлял и раздражал, злил и распалял азарт.
– Продолжим?
С характерной наглой физиономией Саня принял боевую стойку.
– Духа-то хватит? – усмехнулся пролетарий.
И самоуверенно подошёл ближе, схватив Саню за воротник. Тот нервно дёрнулся, словно от удара током. Местный житель, будто стараясь протрезветь, тряхнул головой. Кисть ослабла, выпуская добычу.
Центнер живого веса рухнул на заплёванный пол. Чёрная ткань на левом боку потемнела от влаги. Саня наклонился к противнику, равнодушно вытер лезвие ножа о футболку. Потом сел на ступеньки, расслабленно закурил. Утомился, точно смену отпахал на заводе.
Кирилл легко мог пойти соучастником, спасла окутавшая жаром сука-любовь. При виде скотского состояния теперь уже бывшего товарища, мозг пробуравило жгучее желание разбавить извечно серые декорации частицей прекрасного. То есть позвонить Дашке. Услышать голос. Поболтать. Желательно, встретиться. С теплотой вспомнился момент, когда, столкнувшись в коридоре колледжа, девушка сбивчиво продиктовала номер телефона.
Мерзкий липкий страх испарился с первого гудка. По сухой, но уверенной интонации Даша сразу поняла, чего хочет Кирилл, и, спустя минуту вежливого обмена любезностями, назвала домашний адрес. Стесняться нечего – всё уже пройдено.
Пустой автобус увозил Кирилла в густую мглу позднего вечера, скованного «панельками» соседнего района, а в душе плескались забытые воды спокойного тёплого моря.
Плевать, что самоуверенный болван Саня остался лежать на полированных ступенях случайного подъезда. Сам виноват.
Плевать, что по счастливой случайности Кирилл чудом разминулся с подъехавшей под включённой «люстрой» «Ладой», откуда шустро повыскакивали молодцы в «брониках». Грубое прямолинейное хамство взбесило своенравную старушку, дошло аж до валидола, и Вера Петровна вызвала полицию. Заявленное нарушение общественного порядка для прибывшего экипажа обернулось оформлением сто пятой.
Плевать, что Саня дождался наряда.
Плевать на классическое «мордой в пол, руки за спину». На сопротивление сотрудникам. На меру пресечения в виде заключения под стражу. На судорожные поиски лучшего адвоката. На передачу почти нового «Лэнд Ровера» по дарственной мутному посреднику.
Бордовые капли со лба заляпали бетон перед носом. Хотелось рукавом вытереть пробитую голову, да мешал вгрызавшийся в запястье металл «браслетов». Тем временем в окне автобуса монотонно мелькали фонари.
Прошла неделя бессонных ночей. Окунувшийся в омут юношеской страсти Кирилл напрочь позабыл о приятеле, да и не хотел вспоминать. Однако тёплую плюшевую реальность разрушил звонок незнакомого номера.
– Привет, брат, – глухой голос казался смутно знакомым.
– Привет, – рассеянно ответил Кирилл, – кто это?
– Во, дела! Братишку не узнал! Это Саня. Как сам?
– Сойдёт. Ты куда запропастился?
– Я в тюрьме сижу, – обыденно сказал собеседник.
Кирилл не удивился. Но краткий пересказ злополучного вечера выслушал внимательно. Записал телефон адвоката. Обещал помочь.
– Дашку видел? – напоследок спросил Саня. – Как она?
– Вроде, хорошо, – покосился Кирилл на спящую рядом девушку.
– Позаботься о ней, брат, – вздохнул Саня.
– Конечно, – нагло ухмыльнулся Кирилл, – должен же кто-то её трахать.
Отбой вызова. Журнал звонков. Добавить номер в чёрный список?

13.11.2018 – 17.02.2019 г.
Москва.