Одинокие люди

       Мы познакомились вечером. Ее звали Лейла. По крайней мере, так было указано на сайте. Она написала мне первой. Ей было 22 года, а это на год меньше, чем мне. Длинноволосая стройная брюнетка. Лоб у нее был высоким, аккуратно выглядывающим из-под локонов черных, как ночь, волос, нос маленьким, с немного согнутым вниз кончиком, подбородок небольшим и круглым, а губы узкими и растянувшимися в улыбке. Глаза тоже были маленькие, а еще добрые и светящегося ярко-голубого цвета. Я долго вглядывался в них, но не мог понять, настоящие ли они. Мне нравилось смотреть на нее. Я тогда еще сразу подумал про себя, что смущен её вниманием к себе. Тем не менее, в тот вечер мне свезло познакомиться с красоткой. Точно не помню, как завязался диалог. Кажется, это были банальные «как дела? а у тебя? что делаешь? рисуешь? а что? о, я тоже рисовал в детстве, ух ты, красиво».
       Мы долго общались, перебирая разные темы. В основном, как и полагается в подобного рода случаях, мы пытались узнать друг друга получше. Я спрашивал о ее вкусах, увлечениях, мечтах и обо всем, что могло бы рассказать о ней как можно больше. Она интересовалась тем же в ответ. Лейла мечтала оказаться на улицах Парижа и покружиться там под дождем, расставив руки в разные стороны, задрав голову вверх и громко смеясь. Мы говорили о кино и музыке. Как оказалось, у нас много общего. Мы оба любили джаз и музыку из 90-х, а в вопросе фильмов мы не могли сойтись на том, что хорошее кино больше не снимают. Я пытался доказать, что и сейчас есть неплохие киноленты, и перечислял некоторые названия. Многие из них она смотрела. Она почти сдалась, но, гордая, перевела тему. Оказалось, у нас была одна и та же любимая книга – «Над пропастью во ржи». Лейла сказала, что перечитывала ее семь раз. Я – всего трижды. Помнится, она спросила у меня, что я делаю на этом сайте и какие преследую цели, а я ответил, что просто заскучал. Еще я сказал, что всего как пару часов назад решил зарегистрироваться здесь. Она ответила, что, значит, это судьба. Это воодушевило беседу. Мы обсудили домашних животных, род занятий, отношение к вредным привычкам, погоду и всякое другое. У нее дома жила кошка по имени Булка, или Булочка. Ей было 14 лет, и один глаз уже не видел. Я сказал, что не хочу заводить домашних животных, потому что мне будет очень грустно, когда они умрут. Лейла тогда ответила, что они умрут в любом случае, но, возможно, под колесами  машины, от голода или холода, удара ногой или ножом, и все, что ты можешь сделать – это позволить прожить им счастливо, в любви и заботе. Когда я подумал об этом, то почувствовал себя виноватым. Она спросила о моих прошлых отношениях. Я ответил, что свободен пару лет. На тот же вопрос я прочитал, что Лейла была одна где-то около недели.
       Мы говорили обо всем подряд. Мне было комфортно. Я не мог сдерживать пугающе крепкое желание остаться в этом мгновении навечно.

***

       Внезапно мое сердце задумало вырваться из грудной клетки и забилось с такой силой, что все тело даже немного пошатывало, а кожа побелела и покрылась мерзкими мурашками. На экране я увидел предложение встретиться завтра. Я перепроверил. Долго смотрел на сообщение. Потом сквозь него. Потом снова фокусировался на нем. Все онемело. Руки опустились, взгляд поник. В животе зачесалось. Щекотало, крутило, взрывалось. Какое-то время я провел, уткнувшись в одну точку, покусывая губы и нервно, резкими короткими толчками, ерзая на стуле взад-вперед. Возникло ощущение паники, совокупляющейся с ужасом. Отпустило. Снова защекотало. Я бы сравнил это чувство с тем, будто бы в один миг вы наблюдаете, как в ваш привычный мир, без предупреждения и посреди бела дня, откуда-то пытается ворваться другой, параллельный, где все иначе, и этот новый мир, со своими законами и правилами, пытается вытеснить старый и стереть вас в порошок.  В таком состоянии я пробыл какое-то время. Вскоре немного успокоился. Сходил заварить чай, закурил на кухне, улыбался стене.
       Меня не пугают реальные люди, нет. Дело в том, что с Интернетом все обстоит сложнее. Когда речь идет о виртуальном знакомстве – это всегда сложный непредсказуемый процесс. Люди выглядят иначе, чем позиционируют себя в Интернете. Собеседник в реальной жизни может оказаться самым отвратительным персонажем. А как важен живой, человеческий голос! Он уже не живет в вашей голове, а существует в реальности и обращается к вам. Но что, если только моя реальность – настоящая? Хочу ли я разрушать свой скрупулезно построенный замок? Я бы хотел остаться здесь, внутри своей головы, с прекрасной Лейлой. Если бы ты только знала, как сильно я хочу обнять тебя. Но я так боюсь потерять тебя навсегда. Просто вообразите, что в своей голове вы соткали образ человека из миллиона маленьких, еле заметных, неоновых ниточек, аккуратно работая над каждым элементом долгое время, дополняя свою композицию новыми деталями, воображая конечный результат так, как только вы это можете, а на деле он оказывается совсем иным. Весь ваш мир был иллюзией. Резкая смена кадра, перед вами объект «до» и «после». Оцените смену восприятия от 1 до 10. Спасибо, мы вам перезвоним. О, вы еще не ушли? Замечательно. Пришли результаты тестов, выходит, вы сходите с ума, зачем вы грызете штукатурку, пройдемте со мной.
Но самое страшное здесь даже не это. Я всегда боюсь быть слабым. Мне важно, как она меня воспримет. Вот в чем настоящая беда. Ведь то, что явится к ней на встречу – всего лишь тлеющая тень того, с кем она так сладко провела этот вечер. Знала бы ты, как мне жаль.
       С другой стороны, я очень хотел увидеть ее. Я жаждал прикоснуться к ее светлой коже, гладить ее черные, как горячая смола, длинные волосы, пропускать их сквозь пальцы. Я хотел держать ее за руку, пока мы прогуливаемся по каменной дорожке, вечером, при свете фонарей. Я хотел рассказывать ей стихи. Не свои конечно, да и не сочинял я их никогда. Я хотел видеть ее улыбку. Я хотел слышать ее голос. Он кричит, он зовет меня к себе. Я буду громко петь глупые песни в душе, пока она сушит волосы в соседней комнате. Я буду делиться с ней вторым наушником. Я буду обнимать ее так долго, пока она не скажет «хватит, отпусти», и тогда я не отпущу, а стану обнимать еще крепче. Я буду закрывать руками ее глаза, когда на экране в кинотеатре появятся жуткие сцены, а она будет вырываться и злиться на меня. Мы будем валяться на свежескошенной траве в парке, у табличек «не ходить по газону», а потом убегать от женщин в спецодежде. Мы будем дарить друг другу хорошие книги, пряча их по всей квартире, оставляя лишь записки с подсказками.
       Я больше не буду слабым. Только не в этот раз. Я порылся в кармане, нащупал кончиками пальцев свою слабость, достал, ну, здравствуй, сжал ее в кулак так сильно, что глаза у нее лопнули, зубы посыпались, кости хрустнули от переломов, кровь брызнула во все стороны, а потом скомкал и выбросил ее бездыханное тельце в окно и со всей силы захлопнул форточку. Я так глубоко погрузился в мир своих романтических фантазий, что не заметил, как прошел час. Я вернулся к диалогу и ответил положительно. Даже руки не дрогнули, я сделал это быстро и хладнокровно. Я был горд собой. Мы договорились о встрече следующим вечером.

***

       Я стоял у зеркала и осматривал свой внешний вид. Поворачивался со стороны в сторону, стараясь втягивать живот и выпрямлять осанку. Лицо мое было исхудавшим, под глазами виднелись фиолетово-коричневые синяки, руки напоминали ветки дряблого сухого дерева. Я натянул трикотажную футболку, джинсовые штаны и обулся. В руки взял легкую летнюю ветровку – вдруг вечером похолодает, и я смогу укрыть ею свою обворожительную спутницу. Вся одежда была черного цвета – обувь тоже. Черный всегда в моде? Плевать. Неряшливо причесавшись руками перед зеркалом, я захватил ключи, телефон и кошелек. Затем закрыл входную дверь и отправился в путь. Выйдя на улицу, вернулся обратно, чтобы убедиться в том, что дверь заперта. Все было в порядке. По дороге вспомнил, что не воспользовался одеколоном, но уже не стал возвращаться.

***

В метро было людно. Мне повезло оказаться там в час пик. Ехать было около часа. Я ненавидел метро. Я ненавидел его звуки, терпеть не мог его запахи. Все эти люди, постоянно куда-то спешащие, топчущие все на своем пути, грязные, со своими уставшими лицами, готовые разорвать тебя при первой же возможности, осуждающие тебя своим величественным важным взглядом, вонючие, толкающиеся, сочащиеся дерьмом сквозь кожу. Объяви судную ночь в момент часа пик – метрополитен в течение пары минут станет масштабной братоубийственной могилой. Братоубийственной ли? Да вряд ли. Людям даже не нужна причина, чтобы убивать. Кто-то просто не любит понедельники.
       Шатаясь тогда в толпе людей, на одном месте, практически лишенный возможности пошевелиться, я пропитался запахами из подмышек, жоп и ртов. Это не те запахи, которые хотелось бы описывать в подробностях. Оказавшись лицом к лицу к какому-то выпившему мужику, я неловко рассматривал его подбородок. На нем особняками друг от друга росли кусты рыжих примятых волос. Периодически я вдыхал утренний перегар. Пытался задерживать дыхание, но, в момент, когда воздух кончается и необходимо как следует набраться свежего, я мощным рывком снова отправил перегар прямиком в свои легкие. Каждый раз, когда вагон резко тормозил или разгонялся, начиналось веселье. От толчков я умудрялся наседать на всех, кто стоял рядом. Со всех сторон меня сжимали такие же несчастные. Головы у всех сальные, жирные. Я пытался ухватиться за перила, достать их хотя бы кончиками пальцев, но ватага вцепилась когтями и понесла меня все дальше в средину вагона, и я цепляю ладонью чью-то голову, затем резкий толчок от торможения, и я снова толкаю кого-то рядом, кто-то бьет мне локтем по ребрам, женщина кричит, чью-то сумку зажало между людьми, разрешите пройти, мужчина отойдите пожалуйста, РАЗРЕШИТЕ! На ноги постоянно кто-то наступал, поэтому, в отместку, я тоже топтался по чужим. Так вам. В нос мне ударил едкий запах гнилых овощей вперемешку с вонючими носками. Я подумал, что, если я сейчас блевану, кто-то должен подхватить инициативу, и весь вагон превратится в блюющий танцующий хоровод.
       Тем не менее, я не мог позволить себе перестать думать о Лейле. Я уже близко, моя дорогая. Да, в магазин зайду, что-нибудь захватить на ужин? Даже находясь тут, внизу, из последних сил пытаясь удержаться на ногах, пропитываясь потом и грязью, я не прекращал воображать себе нашу предстоящую встречу. Какой она окажется? Как я буду выглядеть? Что мне сказать ей? Как мне вести себя? Сомнения снова начинали поедать мои мысли. Я перебирал вероятные исходы. Самым очевидным казалось использовать тактику улыбчивого дружелюбного приветствия. К чему излишняя академичность? Что, если я ненароком запнусь или начну заикаться? Я никогда не заикался, но вдруг? От этого я начну нервничать и стану запинаться и заикаться еще больше, и больше, и больше, пока она не скажет «прости, я очень спешу, я вообще ненадолго вышла». Может, мне протянуть ей руку для рукопожатия? Или учтиво, по-джентльменски, поцеловать ее руку? Что за бред. Она наверняка испуганно спрячет свою белоснежную ручку за спину, как только заметит, что я пытаюсь неряшливо схватить ее. Но я так хочу тебя обнять. Я представил, как разгорюсь постыдным пламенем, если что-то пойдет не так. Если я, допустим, споткнусь и грохнусь на асфальт. Или если у меня изо рта, во время разговора, случайно вылетит смачный кусок слюны. Мы попрощаемся, а я до конца жизни буду вспоминать об этом. Позже она будет смеяться надо мной до усрачки со своими симпатичными подружками. Кроме того, я могу сказать что-то неправильно, выражусь чересчур откровенно, непристойно, грубо, и задену ее чувства какой-нибудь фразой, ненароком, без умысла. Чтобы не думать об этом, я воображал, как мы гуляем за руки где-то на побережье. Мне помешал резкий толчок вагона. 

***

       У турникетов я снова остановился. Была последняя возможность свернуть обратно. Передо мной – двери к выходу на улицу, за спиной – спуск к метро. Я принялся ходить со стороны в сторону и непроизвольно грызть ногти. Было странное ощущение, будто все происходит не взаправду. Будто бы я наблюдаю за происходящим со стороны. Эй, слабак, ну сколько можно! От этого становилось даже немного легче. Я пытался представить, что смотрю кино или сериал. В таком случае мне было даже интересно узнать, что будет дальше. И, тем не менее, я был максимально сосредоточен на том, как и где я могу облажаться. Больше всего настораживало, что иногда не обязательно говорить и слова, чтобы разочароваться в ком-то. Знаете, когда тебя выдает походка, одежда или потерянный вид. А я был мастером по потерянному виду. Мне где только не говорили "Ну у тебя и потерянный вид сегодня". Поэтому я старался крепко стоять на ногах, выпрямил осанку и подтянул живот. Отряхнул футболку, пригнулся и протер пальцами правой руки потоптанную обувь. И все же я мучил себя вопросами. Вспомнилось, как когда-то, за бокалом пива в пабе у дороги, сказал один мой знакомый: «Интернет – не настоящее». Фраза тривиальна и проста до одури, но что-то в ней есть. Что, если я попросту не оправдаю ее ожидания? Что, например, если ее оттолкнет мой смех? Я никогда не думал о том, как звучит мой смех для окружающих. А ведь есть люди, что своим гоготом способны не на шутку выбесить. В Интернете чужой смех мы всегда воспроизводим лишь в собственной голове. Перед глазами образовалась картина, будто видение, настолько живое и настоящее, что ты просыпаешься посреди ночи в холодном поту. Я увидел ее – там, стоящую вдалеке. И я понемногу приближаюсь к ней. Она так красива, моя Лейла. Но вдруг лицо ее сменяется гримасой ужаса, вмиг покрывается мертвенной бледностью, ноздри раздвигаются, а губы конвульсивно двигаются, будто бы она задыхается. Чем ближе я подхожу, тем более ужасающе выгляжу в ее глазах. Я не решаюсь сделать и шагу. Я так боюсь тебя разочаровать, моя любовь. Но я так хочу прикоснуться к тебе.
       Меня начало тошнить от самого себя. Так бывает, когда ненависть к себе уже подбирается к горлу. В голове стало шумно. Все мое нутро кричало от боли. Все щекотало, щипало, кололо. Я крепко стиснул зубы и, не спеша, так, чтобы выглядеть спокойно и уверенно, направился к выходу.

***

       Я очутился на улице. Уже темнело. Первое, что я увидел – пару больших светящихся рекламных  щитов напротив. Глаза отняло. Из-за  яркости я резко зажмурился и отвернулся. Протер глаза внешней стороной указательных пальцев, дал им привыкнуть пару секунд. Затем я прошел несколько метров вперед, оглядываясь по сторонам. Никого не было.
       Я простоял у входа в метро до его закрытия. Затем ждал ее еще пару часов после того, как оно уже не работало.
       Не было даже дождя. Он случается только в кино.