Крой сапог из хрома

        Деревенская жизнь всегда была трудной и напряжённой от ранней весны и до поздней осени, особенно в дни уборки урожая. Работа шла быстрее и веселее, когда из города на помощь колхозникам присылали военных. Приезду помощников радовались все, но больше всего – ребятня.
        Дети войны наравне с взрослыми несли все тяготы военного и послевоенного времени. Сенокос, прополка, уборка овощей, собирание драгоценных колосков – и это ещё не полный перечень детской помощи.
        О том, что на время уборочной опять приедут солдаты, ребята узнали от Валерки.
        Он жил с дедом и бабушкой. Егор Макарыч Решетун работал бухгалтером, и в доме для связи с райцентром был телефон. Акулина Павловна хлопотала по хозяйству.
Потеряв на войне двух сыновей, зятя – отца Валеры, а через год и дочь, маму-Катю, они взяли Валеру к себе, который стал для них утешением и смыслом жизни. Ещё одна дочь Александра жила с семьёй в Благовещенске и стариков навещали, но не часто.
        Приехав в конце 30-х годов, имея украинские корни, из Краснодарского края, перебрав несколько деревень в Амурской области, семья прочно обосновалась в селе Муравьёвка.  Это было довольно большое поселение, которое объединяло ещё три деревни. Место приглянулось сразу. В устье реки Гильчина водились крупные караси. Река, огибая село, впадала в великий и могучий Амур. Мелкие озёра и болотца, своим изобилием, привлекали охотников. Климат мягкий, дождей выпадало в меру.
         Мальчишки от 6 до 14 лет собрались за конюшней, обсуждая эту новость. А она сулила много приятных вещей. Освобождалось время для игр, хотя игрушек почти не было, но играть хотелось всегда. Выручала детская наблюдательность, смекалка, выдумка. Из берёзы и орешника делали луки для стрельбы, из обрезков древесины – ружья, пистолеты, для рогаток правдами и неправдами находили резину, но она была жёсткая, плохо растягивалась. С приездом солдат пополнялся запас мальчишеских карманов и кладовых. Это больше всего и радовало ребятню.
         Выпросив у солдат куски резины от автокамеры, мальчишки решили устроить своё стрельбище из рогаток. Работа закипела. Шурка Дубский притащил ветки, выбирали с развилкой, в палец толщиной, а Вовка Саморядов резал резину на ленточки. Какая это была чудесная резина: мягкая, эластичная, хорошо растягивалась и резко сокращалась, что обеспечивало дальность полёта. Все были заняты делом: зачищали рогатулину, крепили резинки и куски кожи. Мастерил себе рогатку и Валера, и не мог придумать, где раздобыть кусок кожи.
 – Валик, Валик, підійди сюды, Иван Иваныч приїхав, – услышал он голос бабушки. Сунув рогатку за пазуху, Валера побежал домой.
        Дядя Ваня, муж старшей дочери, никогда не приезжал без гостинцев. Вот и на этот раз: на лавке лежали кульки и пакеты, и рулон, перевязанный бечевкой, кожи.
        За столом сидели дедушка и Иван Иваныч, бабушка, собирая на стол, поддерживала разговор о сапогах – зять привез тёще крой на сапоги.
        После войны, такой крой пользовался известностью. Мастеров-сапожников хватало, да и пошив стоил недорого. Из этого материала шили как мужские,  так и женские сапоги. Крой выдавался бесплатно офицерам вместо сапог, по их выбору, зато при индивидуальном заказе можно было и пофасонить: изменить форму носка, или заказать голенище «гармошкой». Такой крой был на несколько размером больше своего размера,  с запасом.
        Развернув рулон, Валик ощутил мягкую теплоту кожи, странный закругленный язычок торчал из прямоугольного куска. «Как раз на рогатку – пронеслось в голове. –  Забыли выровнять, что ли?»
        На следующий день Иван Иваныч уехал, а через неделю бабушка понесла крой сапожнику.
       Когда Валера, разгорячённый очередным мальчишеским боем, забежал домой, что-то жгучее полоснуло его по спине.
 – Ой, бабушка, больно.
 – Ты на що отрезал кожу? Куда див, паршивец?
 – На рогатку. – Бабушка, взмахнув рукой, заплакала.
– Сховайся где-нибудь, пока дед будет на обеде.
       Вечером Егор Макарыч с кроем отправился к сапожнику. Вернулся успокоенный.
 – Ну, – обратился он к внуку, – показывай свою рогатку.
 – Я её сховав. – Дед, что-то ещё хотел сказать, но потом, неопределённым жестом, указал на дверь, что означало – иди, гуляй.
       Через полтора месяца Акулина Павловна  одела обновку.

13.02.2019 г.