Глава 2. Образ

В начало:
http://proza.ru/2019/02/18/1003
_______________

- Слав, а ты вообще фотогеничен. Лицо мне твое нравится. А развернись еще вот так! Туда взглядом. Во!

Щелк! Щелк!

Мне это лестно, конечно, слышать, и распирает меня от осознания своей значимости в возможном воплощении героического образа землепроходца. Почесывая свою давно небритую физиономию, пытаюсь порассуждать:
-Вась! Ты снимаешь стереотип, давно набивший оскомину. А вот как бы наш тяжкий труд отразить по правдивей, повыразительней и в экспрессии? Чтобы образ задышал, буквально чувствами и ощущениями! Ты сам осознал на своей шкуре наш тяжкий труд. Видишь, какие мы с тобой уставшие и умотанные.
Геолог с вечными чайником и гитарой у костра; геолог с камнем в руке; геолог, сверяющий карту с компасом; геолог, смотрящий с улыбкой вдаль на место строительства будущего ГОКа; геофизик, впившийся как клещ в непонятный пульт с кнопками… Такие кадры можно и на Воробьевых горах наснимать и незачем на натуру в тундру ездить.
Взять вот буровика-нефтяника. Его легко показать: облил ведром мазута и в ладонь плесканул, и снял статично на фоне железных ферм. Образ сразу задышал.
А мы вот не чище его, а может и погрязней. Только грязь наша, если можно так сказать, прозрачнее. Вот и схватить с лету образ человека, когда весь он обливается каплями пота и диметилфталата, облеплен, облеплен скопищами комаров, паутов, оводов, слепней. Руки все в смоле от кедрача. А кой у кого даже и лицо опухшее от гнуса. Оптика сейчас классная, позволяет все малейшие трещинки на лице отобразить с любым увеличением.
Глянь, Вась, на мою штормовку со спины. Она вся мокрая и белая от пота и соли. Пот и таежный запах так пропитывают ее, что потом даже многократная стирка не может удалить его. Но ароматы средствами фотоискусства не передать. Так же как и тяжелое дыхание или мат-перемат на подъеме. Для этого есть звуковое кино.
Вникаешь, Вась? Только поднялся человек на хребет, допустим, и хочет дыхание перевести, а ты его, еще тепленького – щелк! Вот она где, правда жизни и искренность искусства. Реализм!
В зимний период свои особенности съемки. Обязательно с  бородой надо быть. Когда мороз силен, то на ней все написано: и дыхание, и разная слизь, и прочие крупы-вермишелины примерзшие. И пар стоит кругом, как от паровоза. Но все-таки несколько статично и заиграно. Вот тут-то и показывай реализм – не сымай человека в добротной шубе с чужого начальницкого плеча, а как есть его – в замасленном ватнике с прожжёнными дырками .
Или осень взять – студеный ветродуй на хребте. Руки стынут, немеют от стужи, кости и те продувает. Магнитометр на треноге вообще отказывается стоять. Ну, тут техника съемки понятна. Для большей выразительности надо распахнуть душегрейку навстречу ветру, шапку выкинуть и ни в коем разе не убирать из кадра клочья перчаток с обрезанными кончиками. Этот прием применят геофизики, чтоб отмороженные кончики пальцев лучше осязали всякие кнопки-винтики на приборе и карандашик для записи.
Вообще, Вась, на всякие мелочи в одежке обрати внимание, всякие штришочки. Видишь, что у меня пуговицы все оторваны и свитер – дыра на дыре. Опять же правда жизни. Бесполезно пришивать и зашивать. Каждый божий день продираешься по прямым профилям через непролазные дебри. Удивляюсь, почему я до сих пор не голый хожу или в какой-нибудь звериной шкуре. Вот так без прикрас и сымай! Никакой имитации! Шедевры мирового искусства так и делаются.
Или обратил внимание? С утра я не в штормовке хожу, а  в фартуке от грудей из полиэтиленовой пленки. Это потому как каждый день роса в высокой до плеч траве не сходит, и мокрый будешь насквозь. Образ при съемке будет не героический. Ты это не сымай. Не поймут.
Или вот по снежинкам мы с тобой тут ходим, а за нами на снегу ярко-красные кровавые следы остаются от каких-то микроорганизмов или пыльцы, непонятно. Черт знает что! Выразительно очень. Но не сымай. Мало того, что не поймут, но и не поверят. А вот милиция поверит и заинтересуется.
Рука у меня забинтована грязным бинтом. Неважно, что я ее поранил, когда открывал банку консервным ножом. Обязательно руку первым планом показывай. И хорошо, что с грязным бинтом.
Да и картину обеденного привала можно усилить нехитрой сервировкой. Икру и балычок убери прочь. Хоть мы и на Камчатке работаем, но пусть не думают, что мы их каждый день лопаем. На газетке разложи сухари черствые , горстку брусники или шишечек кедровых. Можно добавить листиков кислицы, если попадутся, грибок на палочке-шампуре. Можно, пожалуй, в виде исключения одну корюшку.
Обрати внимание особо на то, что я курю. Правильно – это самокрутка «козья ножка». И не «Прима» какая-нибудь яркая, и тем более не «Кэмэл». Извини, что дурновато пахнет, но кто знает толк, оценит – это настоящий первосортный моршанский самосад. А «ножка» имеет гигантские размеры потому, что меня «подсадили» на этот размер мои прежние рабочие, чтобы перекуры подольше длились. На первом плане у меня лежит газет «Правда» с особо нарванными в одном направлении листками для следующих «ножек». Газетенку с датой постарайся крупно дать – это для истории.
И с камнями и прибором в руках меня не фотографируй. Мы сейчас не так руками работаем, как ногами. Целыми днями с утра до вечера в болотных резиновых сапогах ходим, не снимая. И летом, и зимой. Только ночью или в обед можно разуться. Так что крупным планом покажи хоть одну голую ступню, а сохнущие портянки на заднем плане. Будь откровенен в отражении суровой действительности.
Заранее предостерегаю от ошибочных увлечений молодых и неопытных фотокорреспондентов. Не снимай геологов в медвежьих, рысьих, бараньих шкурах. Тем паче геологинь с лисьими, песцовыми и собольими воротниками. Если уж совсем невтерпеж, сними для экзотики в волчьей шкуре. Не снимай выходящих из маршрута обвешанных связками рыбы и свежих мясопродуктов. Не надо. Это все сплошной компромат для многочисленных органов и обратная сторона героической медали.

- Да, Вячеслав, очень тяжкий и неблагодарный ваш труд! За такую работу ты там, у них, за бугром, получал бы немалые деньги и сейчас на «Мерседесе» бы разъезжал.

- Да брось! Неправ ты, Василий: Там, у них, нас давно бы разогнали за такую организацию работ, и был бы я, наоборот, нищим безработным. Нас таких «героев» целая армада по всей стране бродит. На всех баксов не хватит.

     Тут я докуриваю последнюю моршанскую сигариллу и, покряхтывая, встаю на ноги.

-Ну, нам давно пора! Заболтались! Встаем на крыло и погнали дальше.

-Эх, Слав! Похоже, опять по крутому склону пойдем. Мы с тобой как альпинисты.

-И опять ты неправ, Василий! У нас хуже, я думаю. Альпинистов перед подъемом долго готовят на базе отдыха, шоколадами, витаминами кормят. А меня, во всяком случае, так не нянчат и не экипируют, у меня план горит. Каждый божий день, если погода позволяет – спуск, подъем. Конечно, это далеко не Эверест, но серые трудовые будни заматывают не меньше, и совсем они не праздники для нас, как в той песне поется. Предел возможностей начинаешь ощущать, когда колики-иголочки по спине пробегают. Когда ты идешь уже круглые сутки: днем – само собой, а ночью – снова во сне. Проснулся, не отдохнувший, и снова иди. Ну все! Идем!

     Начинаем следующий маршрут-профиль по аэрофотоснимку. Уточняем направление по буссоли. В этот раз нам благоприятствует фортуна: как раз, как по заказу по нашему пути уже натоптана, след в след, удобная медвежья тропа. Дай бог, не придется виснуть с проклятиями на стволах  и ветвях стланика и ольхи, если тропка точнехонько с линией профиля совпадет.

-Вася! Даю первый отчет: 37 и 4, время 14.02. Шагай и дальше по тропе, не сворачивая!

     Вот и кончился наш нехитрый обеденный разговор. Переходим от разговоров о высоких материях к прозе жизни.

     Но ведь прав оказался стервец. Но нет, не Василий, а, к сожалению, я. Накаркал. То, что было там, стало тут. Разогнали нас, рассеяли как дым. Кому-то пришлось отдыхать после тяжких трудов, а кому-то, наоборот, с еще большим усилием копытить грешную землю. Но это случилось гораздо позднее нашей истории, и я не буду забегать вперед.
_______________

Листаем:
http://proza.ru/2019/02/18/1056