Притча о слепых

Оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму. (Мф. 15:14)


Слепому вождю

 Способна ли пустота твоих глазниц, всецело отражающих и пустоту души, пробежаться по немногочисленным строкам, тебе адресованным? Впрочем, у тебя есть когорта помощников, среди которых, вероятно, найдётся хотя бы один зрячий в духовном смысле этого слова, который доведёт до твоих ушей неприятное жужжание моего протеста.
 Я называю тебя слепым, хотя глаза твои не поражены какой-либо болезнью, препятствующей ясному взгляду на мир. И всё же я утверждаю совершенно не колеблясь: ты, подобно большинству, тобой возглавляемому, бредёшь в темноте, будто слепой крот. Твоему взору претит лучезарная улыбка духовной чистоты и красоты, и ты бороздишь землю невежества, культивируя мракобесие и прокладывая сотни подземных туннелей лжи и притворства.
 Моё письмо — не обвинительный акт, а общепринятый чертёж устоявшегося и нерушимого человеческого взаимодействия, воспринимаемый как должное, это описание танца слепых, следующих друг за другом в могильную яму.
 Сначала ты выдаёшь себя за просветлённого, зрячего, дальновидного и умного. Обольстительная ложь твоих речей пленяет, будоражит воображение слепых котят народа, заставляя видеть в тебе величественность маяка, созвездие лидерских качеств, прикинувшихся путеводным Южным крестом, стрелку компаса, указывающую верное направление на север. Массам нужен лидер, вожак, ибо они ведомы и ничем не отличаются от стаи, но человеку необходимо острое, орлиное духовное зрение, чтобы не попасться на удочку пустословия и популизма. Такой человек, держащийся поодаль от неустанно алчущих вожака, наблюдает не ведущих и ведомых, а горстку слепцов в поисках своей погибели в войнах, насилии и нескончаемой веренице конфликтов с самими собой. Человек, наполняясь духовным светом красоты, миролюбия, спокойствия и искусства, способен приподнять дымовую завесу обещаний и увидеть не маяк, а тюрьму, со всех сторон окружённую океаном надсмотрщиков; не Южный крест возможностей, а крест, на котором распинается свобода; не стрелку компаса, дающую точный ориентир в будущее, а спрятанный магнит притягательного одурачивания — политику, искажающую показания прибора.
 Но какая судьба уготована тем немногим зрячим, видящим караван ослеплённых? Позволено ли им оставаться в стороне? О нет! Ты, вождь, не терпишь инакомыслия. Ты, выдавливая глаза, насильно заключаешь каждого в свою похоронную процессию, сковываешь нас цепями общей идеи и затыкаешь рот кляпом закона. Ты, вождь, переплавляешь индивидуальность, делая из людей пушечные ядра. Ты, вожак, призываешь нас следовать за тобой и обещаешь привести к порогу храма благополучия, возвышающегося неподалёку среди безучастной природы, но путь наш — это дорога смерти, а не жизни. Ты, слепец, это всё ты! И это тебе позволено управлять миром? Неужели всё наше существование — это следование заветам ослепительной глупости, это слепой, ведущий слепого?!
 Я люблю природу, а точнее, вечность и непоколебимость её ритула — бездушно перемалывать кости слепцов, провалившихся в яму, и сыпать венками из опавших листьев на могилы миллионов. Её постоянство, безучастность, отрешённость и безразличие к человеческой судьбе никогда не изменится, как и поражённое духовной слепотой человечество, идущее на смерть.