Пессиме и заяц

                Пессиме и заяц.
    Глубокой осенью со стадами убежали почти все собаки. Стада перегнали к фактории для «профилактики». Они недавно вернулись с севера. На Севере тоже есть свой север. Оставшиеся собаки заскучали на одном месте, одурели от рыбы, сожрали всех местных куропаток и зайцев. Пессиме остался один в чуме. На третий день одиночества, когда утром вверху чума прояснилось, Пессиме проснулся от барабанной дроби по самой большой кастрюле, что лежала возле кострища.
    Пессиме опять попытался подремать, но дробь продолжалась.  Пришлось выйти наружу. У кастрюли стоял заяц на задних лапках и хмуро смотрел на Пессиме.
-Что по кастрюле заскучал? – пошутил Пессиме.
     Тот опять пробарабанил по кастрюле и ещё более хмуро посмотрел на Пессиме. Потом показал верхние зубы, медленно опустился на передние лапы, и, не оборачиваясь, пошёл на восход солнца. Медленно и со значением. Пессиме что-то смутило, и он снял заячьи шкурки с вешал.  Вех зайцев здесь поели, этот то откуда взялся? И такой большой.
    На четвёртое утро дробь была уже многоголосной, разного тембра и звучания. Пессиме высунул голову из чума и увидел около восьми зайцев, они барабанили почему угодно, даже по чуму.  Рассказать потом – засмеют. Пессиме вошёл за ружьём и вышел наружу. Повёл стволами. Зайцы перестали барабанить, но смело смотрели в глаза Пессиме. Даже косоглазость исчезла. Зайцы обычно смотрят немного в стороны двумя глазами, чтобы больше видеть по сторонам. Пессиме задом зашёл в чум и стал разводить костерок для чая. Когда выглянул через время, вокруг было пусто. Нет шамана, подумалось Пессиме, без него туго. Ничего не понятно.
     На обед Пессиме отварил рыбы, завёл чай и лежа на боку, размышлял о произошедшем. Бывает любой зверь, почему-то идёт в сторону человека, и тогда прёт не разбирая дороги, и тонет, и гибнет, но всё равно идёт в определённую сторону. Так бывало и с леммингами и с песцами. Было бежали прямо   на стойбище, не обращая внимания на выстрелы, людей и собак.
    Лёд уже становился по небольшим озёрам и мелким речкам, но большая река только у заберегов была покрыта хрупкой кромкой. Течение не позволяло стать льду, а большого снегопада не было, чтобы усмирить реку. Нужно подождать льда и пойти в соседнее стойбище, там много людей.
   Утром Пессиме вышел раздолбить ледок для чая и варева, скользнул по мелкому обрыву к воде, осторожно ступил на край песка и льда. Лёд хрустнул и наполнился мелкой тёмной водой. Краем котелка Пессиме раздолбил лёд подальше, насколько хватало руки, и стал нацеживать через мелкий лёд. Похоже, скоро станет река.
    Выпрямившись и повернувшись назад, Пессисме увидел на верху тропинки того самого большого зайца, что и день назад. Тот сидел на самом выходе из тропинки к реке.  Не стоять же бывалому охотнику с котелком и бояться  зайца. Пессиме  подошёл к нему и  открыто спросил:
- Чей ты Дух?  Что я должен сделать, чтобы успокоить тебя, и ты оставил меня?
  Заяц повернулся, и придвигая задние ноги к передним неспешно двинулся в сторону чума. Пессиме пошёл за ним. Заяц подлез под нарты, сложил ушки и задремал. Пессиме принялся заниматься своими мелкими бытовыми делами.
   Весь день заяц дремал под нартами, Пессиме входил и выходил из чума, занимался мелкой починкой, курил, сидел на нартах, и даже пустил струю дыма под нарты, к зайцу. Тот никак не ответил на хулиганство, так же дремал, сложа уши. Пессиме почувствовал себя ребёнком, баловнем, стал на колени и зарычал на зайца. Скучно старому, и никого же нет вокруг. Заяц шевельнул ухом и дёрнул шёрсткой.  Пессиме стало почему-то стыдно, он зашёл в чум и стал раскладывать одеяла и шкуры для постели. Наступила ночь. Через месяц будет только ночь, плохо будет одному, нужно уходить.
   Ночью пошёл первый снег. Утром Пессиме приподнял полог, стряхнул снег и вышел. Всюду виделась побелевшая тундра, ставшая однообразной и ровной до горизонта. На краю горизонта виделись чёрные зубастые горы. Вода в реке загустела от снега и шла ровной полосой, если ударит мороз, то вся эта масса может остановиться в несколько секунд, только треск пойдёт.  Пессиме закурил, и неподвижно стоял, привыкая в семидесятый раз, как себя помнил, к новой картине. Больше семидесяти лет назад он впервые, осознанно, увидел это изменение мира от разноцветного к белому, от смешения запахов разнотравья к сырому воздуху мокрого снега, единообразной свежести. Это изменение, хотя и происходило ежегодно, всегда вызывало ощущение подвижности мира, его сложности и простоте постоянства.
     Заяц обошёл вокруг чума, и сел напротив Пессиме.  Он сидел по своей привычке на нартах, курил и размышлял, собирать ему чум или подождать ещё. Там жить легче, прилетает вертолёт, можно поговорить, но здесь спокойно, тихо, есть запас еды, дров, много ли старому надо. Поговорить можно и самому с собой, да и заяц прислушивается, только молчит. Научить его, что ли говорить? Учат же воронов и попугаев. Это Пессиме видел по своему телевизору, который оставил у сестры в посёлке. Там попугай говорил из кассеты: «Ты, где был, мудак» и «Кеша кушать хочет». А ворон говорил: «Темнота…»
- Попробовать?
- Скажи: - заяц кушать хочет.
Заяц оставался молчаливым и задумчивым. Пессиме опять стало неудобно, что он как клоун или глупый. Кто из них умный, Пессиме или заяц? Пока, похоже, заяц. Помолчали, но Пессиме опять не сдержался.
- Скажи:- ты где был, глупый? Пессиме слегка смягчил вопрос.
Заяц покосился на Пессиме и опять промолчал. Беседа явно не складывалась. По небу бежали серые, набухшие облака, было совсем тихо. Чайки отлетели к Карскому морю, другие птицы совсем далеко, наверное, в Африку или Индию. Пессиме никогда не был в Африке и Индии и никогда не будет. Там жарко, а Пессиме не любит жару. Он любит свою реку, свою бударку, тундру.
-А ты что любишь, умный заяц?
Умный заяц вышел из-под нарт, высоко подпрыгнул, потом стал столбиком, опустился на четыре лапы и принялся погладывать куст стланика, изредка подёргивая хвостиком.
-Ну, это я тоже люблю.
Пессиме слегка подпрыгнул и порадовался, ещё не старый. После зашёл в чум, готовить обед.
   Ближе к вечеру, усевшись на своё место у чума Пессиме сказал:
-Слушай меня, заяц, я расскажу тебе сказку моего народа, и ты больше не будешь на меня сердиться.
    Ранней весной родился маленький заяц и была у него одна мама. После первой были ещё мамы, у вас, у зайцев бывает много мам, какая встретится та и покормит. Это хорошо, когда тебя все кормят. Маленький зайчик немного подрос и стал важничать. Увидит солнце и говорит ему:
-Грей сильнее, мне холодно!
Почувствует ветер и приказывает:
-Уймись ветер, мне холодно!
Увидит реку и командует:
-Перестань течь река, ты шумишь и не даёшь мне спать!
Увидит облако и повелевает:
-Уходи облако, мне темно!
Однажды мимо шёл человек, услышал маленького зайца и улыбнулся, какой смешной заяц, маленький, и говорит солнцу:
-Спасибо солнце, что даёшь мне тепло!
-Спасибо ветер, что прогоняешь от меня комаров!
-Спасибо река, что кормишь меня рыбой и позволяешь моей лодке плыть по тебе к моему дому!
-Спасибо облако, что ты такое красивое!
Зайчик обиделся и закричал ему:
-Эй ты, бесхвостый, ты не умеешь на четырёх лапах прыгать!
Человек пошёл дальше. Зайчик пригрелся на солнышке и задремал. Внезапно показалась большущая полярная сова и схватила зайчонка. Он закричал:
-Ой, спасите меня солнце, ветер и река! Спаси меня человек!
Человек вытащил лук и стрелу и пустил её в сову. Сова выпустила зайчонка, и тот упал в реку. Река подставила ему льдинку и направила её к берегу. Облако открыло солнце. Ветер стал тихим, теплым от солнца и согрел зайчонка.
-Спасибо тебе, человек! И вам спасибо и солнце, и река, и ветер и облако!
   На другой день Пессиме не увидел своего знакомого. Не было его и в последующие дни. Через десять дней, когда стала река, Пессиме собрал чум, уложил его в нарты и оставил до следующей весны.