Письмо Маме

Мама вернется с ночной под утро, приготовит на коммунальной кухне завтрак, проводит на работу нашу Аню, на службу моего отца, меня отведет в садик и, вернувшись, сядет за стол писать письмо, чтобы сегодня же отправить. Потому что в ящике уже ответ, и каждый день он будет приходить.

Писала она маме Марии Константиновне, отцу Герману Семеновичу, сестре Рите, сестре Вере, брату Борису, всем в ее родном городе. Напишет, сама так и уснет, положив голову на руки. Приведет меня из садика, Аня с работы вернется, отец со службы поздно, накормит нас, и читает письмо оттуда. «Дорогие наши...».

Мамино письмо туда я запечатывал — языком по клейкой соленой полосочке, приглаживал кулачком, и чёрточки химическим карандашом на конверте, чтобы не вскрывали. А потом мы с Аней, она мне не родная бабушка, приютила нас блокадница в комнатке на Чайковского 77 в Ленинграде, когда отец вернулся из Венгрии, мы шли провожать маму в ночную.

Почтовый ящик был на углу Литейного, рядом c телефонной будкой с открытой настежь дверью, я в ней звонил только понарошку, когда фотографировал отец. Дотянуться до прорези в синем ящике с названием «ПОЧТА», чтобы бросить в прорезь конверт, помогала мама. Целовала в щеку, поправляла платок поверх шапки и уезжала на звенящем трамвае.
 
Когда по выходным, я ехал куда-нибудь с ней, я первым к окну, дышал в стекло - в инее таяло. В него после меня могли смотреть все, кто после меня, когда сквозь лед не видать, так всегда, если не прикоснуться, не согреть, не растопить, кто-то рядом обязательно сядет рядом и откроет дыхание, чтобы оно путешествовало, как открытое письмо.

Перед Новым Годом я еду к маме в трамвае с незамерзающими окнами, не индевеют и стекла пластиковых окон ее комнаты в приюте, за которым она ждет мандаринок, они перестали пахнуть, как в пятьдесят восьмом, грушевого лимонада, письма от внучки, которое написал за нее я, заклеив языком по полосочке, скрепив черточками.

Под окном приюта рамы для сушки белья в раннем инее, смахнул ладонью, лизнул трубу, не прилип. Как и тогда, когда прижался языком к ручке телефонной будки, остался бы так насовсем, - назло, что мама уходит на работу. Теперь ей вслед за Аней, за родителями, за отцом, мне - заказывать памятник с фотографией под стеклом, чтоб оттаивать, подышав...