Могилки в Нестерово

     Мать моя похоронила своих родителей, а концу жизни запамятовала где. Помнила, что только в Нестерово на церковном кладбище в углу.

     Я после её смерти начал искать.

     Раз 10 ездил по области, нашёл это Нестерово, кладбище. А там рядом большое муниципальное кладбище выросло. Хорошо всё прибрано на нём. На кладбище Муниципальном ничего не нашёл. Но много очень неухоженных могилок, все трафаретки попадали, потерялися. Даже военные со звёздами на конусе металлическом, и те безымянные стоят. Я как-то приехал туда, а там бурелом прошёл, и кладбище муниципальное завалило как раз ближе к храмовому кладбищу. И много деревьев попадало на безвестные могилки.

     В другой раз приехали с Геннадием, осетином, он на поездки как Ванька-встанька, в ночь, в полночь. Он на подъём скорый. И всю дорогу неугомонно про бизнес. Приехали, все деревья спилены на дрова, проходы расчищены, но запущенно всё как-то, и безымянные могилки пропали, даже военные могилки.

     Ходили к священнику Храма, спрашивали, как найти могилку, показывали записочку, что мать оставила. Говорит ничего, мол, не знаем, архивы Советских времён остались в администрации кладбища, у нас нету ничего. Что найдёте сами, мол, определяйтесь, не забывайте, что Бог с вами.

     Ладно, решил родню пообспрашивать. Тоже никто ничего не знает. Стал архивы снова перебирать, справку эту, что мать получила на символическую могилку отца моего и брата своего, не нашёл.

     Потом стал записи слушать её. Я много на диктофон записывал маминых воспоминаний. Она всегда к этому времени прибиралась. Ночь не спала, вспоминала, что сказать. А я ей тему давал, про что говорить. Она другой раз ту же историю говорит, что и раньше сказывала, но по-другому, с другими деталями. И помню я, что было у неё там что-то про кладбище это.

     Больше ста записей прослушал. И видать, Господь проверочку устроил мне, в последней самой записи мать вспоминала, как она хоронила деда моего. Как потом хоронила бабушку, но хоронила, оказывается на другом кладбище, в Орехово-Зуево. След появился.

     Поскакали мы с моим верным оруженосцем на Ореховское кладбище. Приехали, там их два. По рассказу она везла гроб бабушки не на машине, а на телеге с лошадью. Это было в 1946 году. И она точно сосчитала, сколько времени везли. По этому времени получалось, только одно кладбище. Мы в администрацию кладбища, там все просмотрели записи, нету такой могилки.

     Поехали на другое, но там оказалось захоранивать стали только в 1952 году. Вернулися ни с чем. Стал снова слушать, думаю, может прослушал чего. И услышал, что, оказывается, мать бабушку в 1954 году перезахоронила к деду. Как-то ей это удалось? А она по партийной линии сильно была продвинута. Связи сработали, видать.

     Нашёл я в её воспоминаниях одно замечание, что там одна женщина ухаживала за могилками, которые были на кладбище церковном, при Храме. Да ещё нашёл в семейном архиве записку материну, как туда проехать, где могилка. Про могилку всё очень символически, мол, как войти на кладбище, то справа у стены забора, в углу вторая. А забор сохранился, из кирпича сделанный, старого ещё.

     Поехали с Геннадием в Нестерово искать эту женщину. Пошли по дворам просто в это Нестерово. Не могла же женщина из далека приезжать, из другого села. Геннадий бородатый, с бородой своей чёрной ходит по улице, народ шарахается. А из себя он видный. Сейчас борода белая стала.

     Я к нему в гости езжу, в магазин под домом захожу, что-нибудь на стол беру. В последний раз стал брать что-то за наличные, и немного не хватило. Я продавщице и говорю, что, мол, мужик тут у вас живёт с чёрной бородой, он отдаст. Она на меня смотрит, говорит Геннадий что ли, со второго этажа, так у него белая борода, неужели чёрная когда-то была?

     И на пятом дворе от Храма Геннадий мне кричит, давай Михалыч, иди сюда. Я бегом, думал побить его деревенские вышли.

     Прихожу и узнаю, что женщина эта померла давно, Дочка вышла замуж и к мужу переехала, а внучка летом тут живёт. И помнит она, эта внучка, как бабушка водила её на церковное кладбище, и там прибиралась она на могилках, на нескольких прибиралася. Отчего и почему, про то не сказала её бабушка.

     Она, внучка эта бабушкина, по памяти и рассказала какие могилки бабушка прибирала.

     Мы пошли снова в Храм и стали смотреть на надписи. А они за 70 лет уж все там постирались. И из четырёх нашлись две могилки, где надписи совсем стёрлись. Остальные уже обновлённые были, хозяева были значит, присматривали.

     Я поставил на одну могилу свою надпись на трафарете и на вторую ещё одну такую же, только на фанерке.

     Но свой крест новый, который в Москве купил на Востряковке, и в машине привёз, ставить не стал, решил подождать, что будет. Вернулся домой. Утром повёз жену на работу и на пересечении с Носовихинском шоссе на МКАД в меня сзади тычется Газель.

     Сильно толканул, молодой, нерусский, песенки пел про степи широкаи, про горы высокаи. Мне ничего, а у него машина кирдык. Моя французская, его новогородская. Я смотрю, а у Газели этой двигатель аж вывалился из капота, и дымится. Не понравились ему песенки нерусские.

     Наташа, жена моя пресветлая, выколупалась из машины, голова у бедной болтается, вызвали дочку, жена пересела и уехала. Я тут пока возился, Наташа, жена моя, мне звонит уже с работы со своей, и говорит, что это, мол, от креста, что в машине остался. Господь, мол, знак подал, что не так я что-то сделал.

     Машина у меня на ходу. Оформили протокол, заправляюсь и еду снова на кладбище. Заднюю дверь только заклинило, а так, ехать можно.

     Захожу на кладбище это при Храме, смотрю, а там изменения какие-то произошли за ночь с моими трафаретками. Один трафарет, который был фанерный, и который стоял на месте, что мать вприблизительности указала, снят и перенесен ко второму. И на бумажке написано, что здесь ваши, мол, оба лежат, а в трёх могилках ближе к Храму, мол, ещё ваша могилка есть на двоих. Только надпись упала, надо поискать.

     Я опять к этой внучке, Геннадий сзади шлёпает, ему уже не догнать меня, я след взял как гончая. Понял я, что у цели заветной.

     Умоляю внучку это, по всему нецелованную ещё, прийти к храму и вспомнить, где что там было. Пошла она, я ей комплиментов всяких наговорил, женихов наобещал, бровями пошевелил, они у меня к тому времени как раз выросли кустистые, как у ведьмака стали. Меня дочка раз в полгода стрижёт и брови скидывает мои заодно. Приходилось мне брови свои в машине поднимать, чтобы дорогу видеть. Но и то полезно было, не уснёшь.

     Пришли с внучкой. Геннадия, моего осетина, нету. На звонки не отвечает. Стали ходить с девицей туда и сюда, влево да вправо. Она и вправду сосредоточилась вся, стала вспоминать, какие там цветы, куда, чего. И указала сначала именно на то место где вторая могилка была. Бабушка, мол, сюда клала цветы живые. И там, мол, всегда грибы вырастали. Нигде не было, а там вырастали.

     Это дело было осенью, прямо перед снегом, но захмуревшие грибы и вправду тут были. В следующие года на могилке всегда грибы были, что весной, что осенью. Я их не трогал. На всём кладбище не было никаких грибов, а тут было. Может так и можно определить символическую могилу, по грибам?

     Но она всё говорила, бабушка этой внучке говорила, что неправильно было сделано что-то с этой могилкой.

     Потом потопталась внучка и пришла к той именно, куда соседи наши по могилке трафаретку переставили. Тут, говорит внучка эта, тут, мол, ещё была могилка. А остальные, что бабушка её ухаживала, в другой стороне были. Ну это уже не наши, ясное дело.

     Я из машины крест притащил, а мне эта внучка и говорит, что тут такие не ставят. Неправильный крест. Я к священнику домой, а была суббота, служба прошла, а машина хорошая, его видать, у храма стояла. Хорошая машина такая, силов на 180 в ней точно было. При храме дом стоит жилой не жилой, типа гостиницы. А дом у него в двухстах метрах от Храма. Хороший дом, знатный.

     Стучусь, выходит интеллигентный человек, в очках. Сам на босу ногу, с ведром в руках. Говорит, что, мол, по воду собрался, а тут стучат. Я раньше с ним разговаривал, он в рясе был, и вроде бы как с животом. А тут подтянутый такой, ни живота, ни одутлости на лице, прямо спортсмен. Еле узнал его.

     Я его прошу пойти глянуть, что не так со крестом. А он мне сразу, я, мол, видел в окошко, что вы там тащите, сам хотел прийти. Тут у нас, говорит, на церковном кладбище таких не ставили никогда. Если свою могилку нашли, говорит священник, у нас тут такое сейчас часто случается, люди просыпаются после векового забытья, то у нас в запасниках есть старые кресты из металла, ещё до революции деланные.

     Ну я ему тут в лоб вопрос, а не с этим ли связано то, что я со своим московским крестом в багажнике в аварию попал. Он говорит, что, мол, вполне возможно. Но ещё нужно, мол, обряд какой-то сделать. Ну мне уже некогда было, я ему деньги совать начал, а он не взял, сказал, что там женщина в храме есть, нужно ей отдать и указать какие могилки освятить вроде надо, не помню уже.

     Это по поводу деда с бабушкой.

     А вот вторая тоже интересная могилка, мать говорила, что она там же прихоронила то, что осталось от без вести пропавших моего отца и её единоутробного двойняшки брата Вани, моего, значит дяди Вани. Отец погиб на Камчатке во время цунами в 1952 году, унесло в океан, а Дядя Ваня на четвёртом дне войны сгорел в танке, не захотел сдаться, его там и сожгли, он люк заклинил. Немцы лазили, лазили, но не смогли его оттуда выковырять.

     Это его сослуживец рассказывал, который как раз сдался. Но только они танк сожгли, как немцам отступать пришлось, наши сильно нажали с трёх сторон, они драпать, а лейтенант в яму какую-то забился. Немцы как побегли, так всех пленных тут и положили.

     Так мать, а она по партийной линии хорошо в начале пятидесятых годов шла, она, значит, пошла и выпросила бумагу о том, что у неё там же похоронены мой отец и её брат. Получила бумагу, а там не было номеров, как сейчас. Храма не было, в нем склад какой-то был. Она пошла, наняла рабочих, нашла могилку без надписи и там прикопала то, что у неё осталось от отца и брата. Надпись от руки написала на фанерке.

     И туда она с 1954 года больше никогда не ездила. И что интересно, там на Новом Снопке, это ещё от Орехово Зуево в другую сторону 14 км. будет, там брат мамин жил, старший, под два метра росту, у нас в роду таких отродясь не было. Так он тоже на могилку с 1954 года не ходил.

     А номер автобуса, на котором из Орехово-Зуево, от вокзала, до кладбища надо было ехать, мать запомнила и расписание тоже. Всё это записала потом на бумажку, бумажка сохранилась, она у меня в архиве. Я потом уже, когда всё на обеих могилках сделал, они мне там в Храме этом подсказывали, так я специально ездил в Орехово-Зуево на вокзал, смотрел, ходит ли такой автобус.

     Не поверите, и номер сохранился, и расписание, минута в минуту. Могу бумажку мамину показать.

     Такая вот история. Сколько уж прошло-то? 6 лет. И сам уже эту эпопею стал позабывать.

     Да, про Геннадия вспомнил. Нету его, я уже всё сделал на кладбище, всех отблагодарил, одарил, женихов наобещал самых звёздных. Звоню на мобильный, не отвечает, мол, недоступен. Я к отцу-батюшке, что за происки дьявольские тут у Вас. А он говорит, что нет, это, мол, у нас тут есть одно место, два на два километра в квадрате. И там почему-то мобильные не берут, связи нету, неизвестно почему. Видать, говорит батюшка, заблудился, грешный сильно Геннадий твой, в чёртов квадрат попал. По всему там ходит ваш немоленый, хотя может, когда в первый раз ходили по деревне, вдовушке какой приглянулся.

     Ну, думаю, коли вдовушка то пусть и ладно, объявится, не съест же она его, но напасть эту, квадрат заколдованный, надо обсмотреть, хотя бы ради интереса.

     Выезжаю за деревню эту, Нестерово, звоню постоянно Геннадию, там поворот налево, если в Москву, а потом, после поворота за деревней длинная прямая, километров на… несколько. Проехал с полкило, смотрю на обочине возится что-то, а это осетин мой, Геннадий. Торможу, звоним друг другу как раз, а он спиной стоит в трубку смотрит, меня не видит, может и придуривается, чёрт их поймёшь осетинов этих, вроде православные, с крестами на шее, а не крестятся. Уже слышим и так друг друга, а звонки не проходят, точно напасть земная.

     Оказывается, он по делам своим в лесок забежал. Там пока сидел, чернику невдалеке углядел. Пожадничал, пошёл за ней, там ещё что-то, гриб может чудной какой. Говорит, словно вокруг воздух изменился. Когда очнулся, смотрит, один лес стоит. Ходил, ходил, часа два ходил, вышел на тропинку, а по ней уже на дорогу деревенскую. Звонки не проходят никакие.

     Увидел на другой стороне людей у магазина. Пошёл к ним, дак они все от него разбежалися, словно он леший чудной какой. Так он и пошёл в Москву, родимую, пешком пошёл. Тут я его и нашёл на обочине.

     Мы потом отъехали назад, стали места отзванивать, с которых квадрат чёртов начинается. И вправду, ровно два на два километра. Эфир чистый, как алмаз, слушай.

     И там ему, он потом всё дорогой смеялся, какие-то вещи чудные снились или виделись, что ему предстоит увидеться с разными людьми, необычными. Даже имена говорил. Я это к чему, я одно имя точно запомнил: Рощеня. И вправду, через четыре года познакомились мы с ним, с Ярославом Рощеней из Гомеля в Белоруссии. У меня запись с видеорегистратора сохранилась. Там разговор записался наш, который мы вели на обратной дороге в Москву. Могу показать.

     Там было ещё у него про Элизу, много было, надо послушать записи эти. Узнаю, много ли ещё знакомств предстоит, а то может уже всё, со всеми перезнакомился, поздоровался, пора прощаться. Нет, остануся я лучше в неведенье.

     И место это, два на два, тоже покажу, кто захочет.

     Насчёт внучки этой не знаю, и как звать-то её не помню, но место, где дом её стоит укажу, за отдельную плату, за сватовство платить надо, так уж на Руси заведено это дело.

     Только сдаётся мне, что осетины её уж давно просватали и в горы свезли. Но попробовать стоит. Там ведь и других можно внучек найти. Они все дородные, на деревенском, натуральном.