Дневник сумасшедшего 417

10042

К – 1.5, пу – 2, л – 1, м – 1, Ш. – 1, с – 0.5.
День начался с тренировки в спортзале. Из-за праздников занятия перенесли на утро. Затем я вернулся домой, плотно поел и, немного походив, стал читать Шопенгауэра. После позанимася с «Критикой…», позанимался латынью и затем вновь, как и вчера, пошел в лес. Взял с собой кое-что из спортивного инвентаря, а также кое-какие инструменты. Придя на место, где я планирую заниматься и куда хожу уже 6-й год, я взял пятилитровые бутылки, лежащие там в виде мусора и с помощью проволоки и ножа – сделал из них кормушки. Затем покрошил в эти кормушки (их получилось 10-ть) заранее купленный батон, но птички, пока я там был, так и не прилетели.
Развел небольшой костер, включил музыку и на некоторое время погрузился в своеобразное мистическое настроение.
По дороге туда и обратно – повторял английские глаголы и стихотворения.
Урок латыни прошел за тем, что я записал некоторые выражения из книг Шопенгауэра на маленькие листочки и прикрепил эти листочки на стену рядом с другим материалом по латыни. Решил, что каждый урок буду выучивать по одному выражению.
Завтра собираюсь съездить на дачу, так что пойду спать, чтобы утром быть в форме.

2.05 (1.5ч) B-59-63

§ 8. Общие примечания к трансцендентальной эстетике

1. Что представляют собой предметы сами по себе и обособленно от восприимчивости нашей чувственности, нам совершенно неизвестно. Мы не знаем ничего, кроме свойственного нам способа воспринимать их, который к тому же не обязателен для всякого существа, хотя и должен быть присущ всякому человеку. До какой бы высокой степени мы не довели наши созерцания, все равно этим мы не подошли бы ближе к познанию свойств предметов самих по себе. Во всяком случае мы бы тогда полностью познали только способ нашего созерцания, т.е. нашу чувственность, да и то всегда лишь при ее связи с условиями пространства и времени, первоначально присущем субъекту.
Например, нет сомнения, что понятие права, которым пользуется обыденный рассудок, вполне совпадает с тем, что может развить из него самая утонченная спекуляция. Но на этом основании нельзя утверждать, будто обыденное понятие имеет чувственный характер и содержит только явление: право вовсе не может являться, его понятие содержится в рассудке и представляет (моральное) свойство поступков, присущих им самим по себе. Наоборот, представление о теле в созерцании не содержит ничего, что могло бы быть присуще предметам самим по себе; оно выражает лишь явление чего-то и способ, каким это нечто воздействует на нас; такая восприимчивость нашей познавательной способности называется чувственностью и отличается как небо от земли от знания предметов самих по себе, хотя бы мы и проникли в самую глубь явлений.
С помощью чувственности мы не то что неясно познаем свойства вещей самих по себе, а вообще не познаем их, и, как только мы устраним наши субъективные свойства, окажется, что представляемый объект с качествами, приписываемыми ему чувственным созерцанием, негде не встречается, да и не может встретиться, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления.
Обычно мы отличаем в явлениях то, что по существу принадлежит созерцанию их и имеет силу для всякого человеческого чувства вообще, от того, что им принадлежит лишь случайно, так как имеет силу не для отношения к чувственности вообще, а только для особого положения или устройства того или другого чувства. О первом виде познания говорят, что оно представляет предмет сам по себе, а о втором – что оно представляет только явление этого предмета. Однако это лишь эмпирическое различение. В чувственно воспринимаемом мире мы везде, даже при глубочайшем исследовании его предметов, имеем дело только с явлениями. Так, например, радугу мы готовы назвать только явлением, которое возникает при дожде, а этот дождь – вещью в самой себе. Но если мы возьмем этот эмпирический факт вообще и, не считаясь более с согласием его с любым человеческим чувством, спросим, показывает ли он предмет сам по себе (мы говорим не о каплях дождя, так как и они, как явления, уже суть эмпирические объекты), то этот вопрос об отношении представления к предмету трансцендентален; при этом не только капли оказываются лишь явлениями, но и сама круглая форма их и даже пространство, в котором они падают, суть сами по себе ничто, лишь модификация или основы нашего чувственного созерцания; трансцендентальный же объект остается неизвестном.



Комментарий. Кант приводит пример с радугой, которая выступает явлением, присущем каждому человеческому чувству вообще, при определенных условиях. Я добавлю здесь пример, в котором отмечу, что может принадлежать явлению лишь случайно. При виде произведения искусства, человек, который увлекается данным искусством, знает все его тонкости и способен подмечать то, что остается скрытым от созерцания людей, равнодушно относящихся к этому искусству, данный человек видит то, что как раз и принадлежит явлению случайно.
Кант говорит о том, что все, что мы воспринимаем с помощью чувств, является таковым только для нас, но само по себе представляет нечто трансцендентное. Я смотрю на цветок на подоконнике: он имеет цвет, форму, запах, при желании я мог бы попробовать его на вкус и определить горький он, сладкий, безвкусный и т.д., но все это только мое представление о цветке. Сам по себе цветок, такой как он есть без меня, и без любого другого субъективного представления, мне неизвестен.
 
В начало: http://www.proza.ru/2017/09/08/1154
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/02/19/1277