Мерцающий свет черники

 Ночь  июля  была  короткая.  Солнце  ненадолго
спряталось, затаилось  за  горизонтом. Ночное небо  на  западе ещё не  успело померкнуть, а на
востоке уже  начинало слегка  розоветь утренняя
заря. И  впрямь заря с  зарёй сходятся, встречаются, как  говорят об  этой удивительной
поре  лета.
Светало.
Пробудился я с  восходом  солнца.  Утро занималось ясное, солнечное. Утренняя заря  рдела  малиновой  каймой, восходящего солнца.
Солнце  щедро  кидало на  землю целые пучки,
горсти  золотых  лучей- стрел.
Видеть  самому, как  зарождается солнечное утро- всегда  бывает  отрадно, радостно.
Сколько в  нём чистоты, свежести, света, торжества!
Луговина, речушка  Липенка  впадающая в реку Клязьму, курились густым  туманом, и за белесой пеленой тумана  доносились, слышались какие-то  странные звуки: что-то тихо  булькало, скрипело в  середине  речной луговины и посвистывало по  левому  берегу Клязьмы
  Густая туманная  дымка курилась, дымилась,
стелилась  по  росистой  траве, растекалась по
всей луговине, рассеивалась в  лучах  восходящего  солнца.
Тянуло, веяло с  речушки Липенки, с  камышового устья, с реки Клязьмы, с  ближней болотины прохладой,  холодком, по-утреннему.
  Солнце по утру ещё не было  столь горячим, жара ещё не  вошла в силу, оттого и  дышалось свободно, легко, отрадно, в  полную грудь.
В самом  устье  речушки Липенки   доносился клекот молодых дроздов. В  кустах береговых, росистых, разросшегося шиповника, цвинькала 
спросонья большая синица, по  песчаной отмели
весело насвистывая, бродили крошечные кулички.
Что –то необыкновенное, загадочное ещё  таилось в  туманной дымке, в утренней тишине.
Будто родные сёстры стояли рядком осанистые
плакучие  берёзы на берегу, облитые мелким бисером росы, солнечным светом, резко светилась их  шелковисто- бугристая кора.
Тишину солнечного утра растревожил звонкий голос лесного  жаворонка,-юла.
Над  зеркальной  гладью реки Клязьмы слышалось монотонное жужжанье настырных комаров. В  лесу гулко раздавался далёкий перестук дятла, часто куковала.
Тропинка косо  режет опушку, петляет из стороны в сторону, то  хитро изогнётся, чтоб обойти молодую сосёнку, кусты  ольхи, то неожиданно распрямится в глуби лесной.
Тропинка всё мне показывает: гнездо дрозда на
стройной, как  восковая свечка  берёзе, опутанные зелёными шнурами хмеля кусты калины.
Ручей петляющей в зарослях малины, ежевики и шиповника. Кряжистые густые, мохнатые ели, стоящие вдоль тропинки. Сосны высокие, меднокорые вразброс. Бугристые корневища, которые, кажутся клубками ползущих змей на тебя. Лилово –красные цветы Иван-чая, зацветающие на  берёзовой порубке. Изумрудно-зелёный ковёр мхов в болотистой низине.
Благодать  утром в  лесу!
Солнечно, тихо. И  только нет-нет да где-то недалеко, скорее всего в кустах ольховых, с  усладой запоёт малиновка. Над  самым ухом тонко звенят  комары, предвещая солнечный, погожий день.
Остро пахли созревающие травы, цветы, запах витал  нагревающейся хвои и  этот лесной букет
запахов волновал душу!
Размаривало.
 На  кустах корявых орешника, на траве, на цветах фиалках-везде дрожали серебряные бусинки  росы, переливались в  лучах солнца синим  таинственным светом, искрами.
На тропинке ниточкой чёрной суетились муравьи-труженики, тянули, тащили в  муравейники хвоинки, сухие былинки  травы.
   Сороки  заняв  свои дозорные места на  ветках
бородавчатых берёз, громко стрекотали. Пересвистывались молодые тетерева в черничнике.
Вдруг я  услышал за спиной лёгкое топанье. Кто это мог быть?  Лось . 
Сохатый пересёк тропинку, посмотрел на меня без всякого интереса и  скрылся в  болотной крепи.
С  болотины доносилось слабое курлыканье журавлей. Целые  рои, просто чёрные  тучи комаров кружились на зыбком краю болотины.
Захотелось пить.
Вдруг вижу, слетает с  низкорослой осинки какая-то серенькая птичка и  тонко пищит: «Пить
пойду… пить пойду…»
На  тропинке росла красного цвета старая, дряхлая, червивая, наверняка, сыроежка, края которой завернулись вверх, получилась  рюмочка.
Эта шустрая, незнакомая птичка, смело садится на  сыроежку, и клювиком- тюк, тюк!-капельки росы. И головку задрала  вверх, проглотила, блаженствует и  враз  упорхнула.
Солнечный  тёплый свет растекался по  лесу. И только  мглистый ельник  ещё  хранил прохладу,
сумрак. Вот  уже  пошли  папоротники. Иссиня-зелёные перья с  приметным просторным выгибом наружу, делали каждый куст похожим на  зелёную вазу.
Река  Клязьма  прижималась к  самому лесу, к  правым  берегом к  болотине. Кругом одна была глухомань. Сосновый, еловый, берёзовый  подрост чередовался с заболоченными торфяниками. Широкие просеки насквозь резали   
сосняки, ельники, березняки.
На  одной из многочисленных заболоченных просек, сквозь просветы, проёмы бронзовых стволов сосен, застенчиво прыгали, вздрагивали
солнечные пятна.
Тропинка сначала  шла  прямо, а потом круто поворачивала к  левому краю болота.
Иду  по краю болотины. Она  густо  заросла молодыми сосёнками, кустами багульника, кустами голубики, попадаются кочки с  зелёными гроздьями брусники.
В высоком, зрелом, с оранжевой корой сосняке нежданно наткнулся на  целую плантацию спелой черники. Кустики маленькие, густые, ягоды провисли до  пышного зелёного мха.  Я набрал горсть, и  ещё горсть, и  дело  пошло…
Приподнимешь, запустишь  пятерню, даже  обе руки  в  черничный  куст, а там  густо-густо чёрно-синих  горошин, не  крупные, но и  не  мелкие ягоды, которые ещё  влажны от  утренней росы-
и как бы  изливают  мерцающей свет, колыхнётся кустик-и черника как  бы начнёт  светить, мерцать синими  оттенками.
Солнце  припекало. Ни единой  тучки, голубизна небосвода.
Ничего, не  беда, что пальцы, ладони и губы стали с  пометкой фиолетовых чернил, зато удовольствие какое испытываешь от кисло-сладких ягод, черничного чёрного сока. Черника на  вкус  кисло-сладкая, приятная.
Слышно было как в  дальнем  углу черничника
закричала выпь. Рядом в кустиках сабельника притаился  тонкой ленточкой ручеёк, петляющий по черничнику к  торфяной канаве.
Я шагал по  бровке канавы, собирая чёрно-синие  ягоды черники! Собираю ягоды в стаканчик, кладу в корзинку. Вот ещё два стаканчика набрал. Кусты высокие багульника источали крепкий дурманящий  запах- кружилась голова.
    Как  сладка, как  нежна  мягкая на  ощупь черника- лесной  гостинец  Берендея.
Кусты голубики росли вперемешку с  кустами черники, сабельником. Багульник –спутник черники, сосед.
Весь склон  канавы утопал в  зелёных перинах изумрудного мха. Нога тонула, проваливалась.
  Над торфяным озерцом появилась стайка уток, свист утиных крыльев, далеко слышался- всё это было знакомо и  привычно слуху с раннего  детства.
Выскочила  тетёрка с пухлыми тетеревятами из кустов черничника, попить воды из ручейка.
Ближе к озерцу сосняк стал как  бы гуще, плотнее. Замолкли  певчие птицы и лишь неугомонные сороки стрекотали, трещали без дела.
За  ручейком, словно синие  разливы- россыпи черники. Только кружи, только нагибайся, приседай.
- Сроду не  видел столько ягод! Над зелёным ковром мха висят довольно весомые гроздья. Нагнёшься, в  пригоршнях наберётся довольно много, ягодка к  ягодке, крепкие, мягкие на ощупь. Донесёшь до  стоящей поодаль корзины,
часть высыплешь, а  часть отправишь в рот.
В стоящую корзину на  кочке сыпались и сыпались чёрно-синие  горошины спелых чгод.
В какой кустик ни заглянешь- обязательно горсть
тускло-мерцающих ягод-  горошин наберёшь.
Стала  быстро наполняться корзина. Вдруг в кусте
сабельника наткнулся случайно на гнездо болотной куропатки, выстланное сухой травой и перьями. В гнезде было девять яиц. Неожиданно
куропатка веером распустила хвост, фыркнула недовольно и резко взлетела.
Я вышел на просеку, на  свою тропинку. Цветущие на правом краю  лютики, обрамляли
жёлтыми головками край болотины.  Земля под ногами мягко зыбилась. И вдруг увидел огромного петуха-глухаря, важно шагающего по просеке, по черничнику. А через некоторое время, заметил и другого глухаря, пролетающего низко  над просекой. Это было свидетельством того, здесь –глухариная  столовая, глухари очень любят лакомиться ягодами черники.
Диковатой  прелестью звериных троп  веяло от  этих заболоченных  глухих  мест. Даже вода в озерце казалось с  каким-то  действительно жёлтым отливом, с коричневым оттенком.
До сумерек  было ещё  далеко, но по оцепеневшему безветрию в лесу, по  поблеклой желтизне солнечных  лучей было  заметно, что
день уже  угасал. В небе появились розоватые с
 одного  бока  облака и  густо-синие с другого, первые  признаки приближающего заката.
Ощущение, чувство глубокого покоя постепенно
овладело моей  душой-  отшельника лесного.