Телятница

       Крестик у неё был тёмно-зелёненький, пластмассовый. Он не был похож  на  те, стёртые до бела крестики, алюминиевые, прежних времён. В нём чувствовался  дух времени - век техники. Крестик был  отштампован из пластмассы, и его  прямоугольная форма напоминала тяжесть крестов на чугунных плитах могил,  на которых выдавливался такой крест.

        Она работала в колхозе Рязанщины и приехала в Москву к родственникам подлечиться. Хотя ей шел только 33-й год, я не мог понять, почему она выглядит на все пятьдесят. Её выцветшее бледное лицо, пепельные волосы с переходом в безнадёжную седину и худоба производили тягостное впечатление.

        Но когда она начала рассказывать про свою жизнь, многое стало на свои места. Муж регулярно запивает, трое детей и её болезни тяжелым грузом висят над ней. Пьяный муж часто её бьёт. Рассказывая об этом, она начинает всхлипывать, вот-вот появятся слёзы. Но слёзы не  появляются. Выкипели. Осталось что-то клокочущее в груди...

        Когда у неё родился первый ребёнок, пьяный муж побил её первый раз. Тогда она с ребёнком пошла к своим родителям, но отец с матерью даже не пустили её в дом. Побыла она у чужих людей и вернулась в дом к мужу. С тех пор побои стали регулярными. Теперь, имея троих детей, она иногда защищается ими: облепят дети кругом мать и у него руки отнимаются.

        Она давно работает в колхозе телятницей, телят она называет своими ребятами. У неё 80 телят. Работа  - тяжелая,  телята, что малые ребята. По своей натуре она человек доброй души, удивительно хорошо чувствует юмор. Когда она говорит о своих детях, глаза её светятся. Она чувствует, когда говорит неправильно, по-деревенски, и на улыбки окружающих отвечает такой улыбкой , что понимаешь, какие это пустяки, и даже находишь своеобразную прелесть в этом её говоре. Вместо того, чтобы сказать  - муж ругается <матерно>, она говорит он ругается <пасарма>, что-то происходящее от слова срам. Об умерших в деревне людях  она говорила:- Ушел дед, похарчился-.

        - <Как это похарчился - недоумевал я, ведь харчи еда для живых, а он умер?>
        - < Вот, и похарчился, съел свои харчи на этом свете, пошел за небесными> - поясняла она.
        - <Что же ты так и будешь терпеть побои мужа? - спрашиваю я её. Пожалуйся туда, где он работает.>
        Она весело отмахивается от меня:- <Что ты, что ты, он - муж!>