Зарисовки Франция

    У каждого человека есть свои ассоциации, связанные с Францией, даже если он или она там никогда не были: Париж, Елисейские Поля, Монмартр, Лувр, Сена, Эйфелева башня… Книги, телевидение, кино, помогают этому восприятию.

    Никогда не думал, что мне когда-нибудь удастся побывать во Франции. Моя история началась в конце июля 1987 года в Варшаве, в столице Польши, где проходил международный Конгресс эсперантистов, посвящённый 100 летию создания языка Эсперанто. Это была моя первая зарубежная поездка. В Польшу я приехал по частному приглашению моего польского друга по переписке на Эсперанто Милоша Вроблевского, живущего в Лодзи.

    На Конгрессе, где было очень много людей из разных стран мира, ко мне подошёл пожилой человек в шортах, на рубашке которого красовались разные иностранные значки. Познакомились мы: Ренато Фигейру, житель Парижа, португалец по национальности. Он предложил обменяться значками. У меня было несколько советских значков. Мы также обменялись адресами. Оказалось, что Ренато – фалерист, коллекционер значков.

    Наша переписка сначала не была активной. В 1989 году Ренато предложил мне съездить во Францию с моей женой Эльвирой весной 1990 года. Он попросил, чтобы я присылал по почте ему всякие советские значки на тему: города, спорт, Ленин… Не безвозмездно, а по цене 5 франков за значок, в то время это было около доллара. Неплохо, если учесть, что в среднем значок доставался мне по 10-20 копеек. Ренато писал, что сможет расплатиться за все значки, присланные мною, во Франции.

    Помню, посылал значки по 30-40 штук в коробочка с главпочтамта. Одна из смен там отказывалась отправлять мои значки, говоря, что это достояние государства. Я приходил на следующий день, когда работала другая смена, и отправлял значки без проблем.

    Моя жена Эльвира очень эмоционально отреагировала на возможность съездить во Францию. Её легко можно понять, ведь она раньше нигде не была за рубежом, а тут сразу Париж, Франция. Я, честно говоря, и сам ещё не очень верил в возможность посетить эту прекрасную страну.

    Это сейчас валюту можно поменять на каждом углу, а тогда в 1990 году мне пришлось ехать в Новосибирск и менять там в банке рубли на франки. Тогда курс франка равнялся рублю, но на человека можно было поменять 2000 франков в год. В итоге, вернувшись из Новосибирска, имел на двоих 4000 франков.

    С Эльвирой выехал на поезде из Москвы в середине апреля. Путь наш лежал не прямо во Францию. Мы решили доехать до Франкфурта-на-Майне, чтобы навестить моего немецкого друга Фрица Хегеманна, семейного врача в одной деревушке. Он встретил нас во Франкфурте и повёз на машине к себе. Там мы провели 3 суток в дружной семье господина Хегеманна. Моей жене Эльвира было интересно общаться с местным врачом, ведь она сама работает педиатром на “Скорой помощи”. Мы посетили Висбаден и Майнц.

     Потом поехали на поезде в Париж, где на вокзале нас встретил Ренато. Он с женой Мишелин, француженкой жил в южной части Парижа: Витри сэр Сен.

    Летом 1989 года я познакомился с французской эсперантисткой Эвелин Буин, живущей в Париже.

    Мишелин работала, а у Ренато было много своих дел: им некогда было регулярно заниматься нами. Я позвонил Эвелин. Оказалось, что она – социолог по профессии, недавно потеряла работу и имела достаточно свободного времени. Видимо, мы оказались вовремя в столице Франции. Целую неделю Эвелин показывал нам Париж: Елисейские Поля, Эйфелеву башню, культурный центр Помпиду, Лувр, Монмартр, сад Тюильри… Мы были очень благодарны этой парижанке.   
       
  Дальнейшая судьба её такова: где-то познакомилась с русским эсперантистом Александром Дачиным. В августе 1991 года они во время путча были в Москве. На следующий год они поженились. Александр работает в Париже компьютерщиком. В их дружной семье живут три дочери. Все они сейчас проживают в предместье французской столицы.

    Первого мая в Париже было жарко под +30 С. Ренато предложил нам сходить на первомайскую демонстрацию левых сил в центре Парижа. Это было задумано не просто так, а с целью продажи наших значков. Ренато сделал нам маленький стенд, куда мы нацепили наши значки и указали цену 5 франков. На демонстрации было много народа. Особенно большой популярностью пользовались октябрятские звёздочки. Французы тыкали в них пальцами и спрашивали мол, кто это. Я отвечал: “Lenin petit (Ленин маленький)”. Мы пожалели, что этих звёздочек у нас было не так много.

    Я позвонил своему другу по переписке Жерару Рекиньи, учителю математики, коммунисту, живущему в Париже. На следующий день мы поехали с ним на машине в Сен-Дени, где располагался издательский центр газеты французских коммунистов “Юманите”. Осмотрели его, Жерар был горд и доволен. В Сен-Дени мы также осмотрели Базилик – усыпальницу французских королей.

    Наш друг спросил нас, что мы знаем о Робеспьере. Ответили, что у нас в городе есть улица, носящая его имя. Товарищ Рекиньи (не могли называть его господин) показал нам скромный бюст Робеспьера, где мы и сфотографировались. Оказывается, во Франции неоднозначно относятся к этому деятелю Великой французской революции, у которого руки по локоть были в крови. Мы очень удивились, почему в Советском Союзе так много улиц, носящих его имя, палача.

Жерар познакомил нас со своим другом Робером Лудро, эсперантистом высокого роста, седовласого, который предложил нам пожить у него в Париже и съездить в Нормандию.
 Потом я вспомнил, что в парижском регионе у меня есть знакомый эсперантист Кавалье Каликст, живущий в городке Они. С этим человеком я познакомился ещё в августе 1982 года в Ленинграде. Этому эсперанисту было около 80 лет, жил он один с котом. Кавалье организовал нашу встречу с местными журналистами, чтобы привлечь внимание к Эсперанто. Туда приехал на машине Робер Лудро и повез нас в Нормандию, в город Руан, знаменитый тем, что там сожгли Жанну д'Арк.

      Несколько дней мы провели в семье Пьера Жуэна, пенсионера, эсперантиста. Это было 8 мая, День Победы. Объездили почти всё побережье, где летом 1944 года высадился десант союзников, которые открыли тогда второй фронт. Мы зашли в пару музеев, посвящённых этому событию. У меня сложилось впечатление, что экспозиции больше посвящены оборонительным сооружениям немцев, чем высадке десанта союзных войск.

    В Руане маршировали оркестры, состоящие из пожилых людей. В честь праздника торжественно были вывешены флаги стран, участвовавших во Второй мировой войне, около 30 стран. К нашему большому изумлению там не было флага Советского Союза. Наши французские друзья объясняли, что это несправедливо, но у них пропаганда замалчивает участие Советского Союза в той ужасной войне.
Подходила к концу наша поездка во Францию. Благодаря продаже наших значков мы заработали 2000 франков (Ренато с нами расплатиться в первый же день за присланные значки). Это годовой обмен валюты на одного человека. Мы стали думать, как использовать эти деньги, чтобы окупить расходы на это путешествие.

    Жерар Рекиньи предложил нам на эти деньги купить компьютер. Мы в этом не разбирались и положились во всём на нашего друга-коммуниста, учителя математики, которому отдали все свои деньги. Мы уезжали из Парижа 9 мая 1990 года. Рекиньи привёз к поезду коробки с компьютером. У нас даже не было времени опробовать компьютер в работе. Мы доверяли нашему другу-коммунисту. «Не моложе он нас кинуть!» думали мы.

    Когда вернулись в Красноярск, оказалось, что компьютер – не новый и заражён вирусами. Купили кота в мешке.

    Я написал письмо Рекиньи о том компьютере. Через пару месяцев он прислал ответ и предложил прислать этот компьютер ему, чтобы поменять на другой. Мы боялись, что отослав его, ничего не получим взамен, ведь не было никаких гарантий в те времена. Тогда узнали, что за те деньги в Германии можно было купить новый хороший компьютер.

    Несколько месяцев никак не могли продать свой компьютер. Удалось его наконец-то продать в декабре 1990 года, когда уже началась денежная реформа. Мы вручили ровно столько, чтобы рассчитаться с долгами без всякой прибыли, за то у нас был опыт, и поездка удалась не смотря ни на что.

     Как сложилась  дальнейшая жизнь Жерара Рекиньи? Сейчас он уже на пенсии. В своё время мы были возмущены той историей с компьютером. Вероятно, Жерара кто-то подставил. С ним живёт уже взрослая дочь с психическими отклонениями. Я уже давно отпустил ту ситуацию, простил. Тем не менее думаю, что за наши поступки нам зачтутся. Поэтому спешу мыслить позитивно и людей воспринимать такими, какие они есть, не осуждая их ни в коем случае.
 
7 декабря 2018 года.