Комплектование войск. xv-xvii вв. густав-адольф

Во все эпохи содержание войск зачастую значительно превышало доходы западноевропейских монархов. Так, венгерский король Матьяш Корвин (1458 - 1490), который вел беспрестанные войны с соседями, вынужден был расходовать на содержание своих постоянных войск 1060000 червонцев в год, что было весьма обременительно для бюджета его далеко небольшой и не богатой страны: в результате для пополнения казны королю приходилось частенько прибегать к сословиям за субсидиями . За 33 года своего царствования Матьяш 40 раз (!) объявлял о введении «чрезвычайного налога».
Однако деньги повсюду собирались плохо и в 1503 году королю Германии Максимилиану I Габсбургу (1486 – 1519) пришлось даже учредить особый отряд на постоянном содержании (!) для сбора денег в собственной стране на военные нужды!
Развитие огнестрельного оружия увеличивало и без того немалый размер воинских потребностей. Появлялись разные налоги, довольно значительная часть из них в виде особых податей возлагалась на «невоюющие элементы» (евреев). Подчас даже духовенство, вообще освобожденное от всяких налогов, случалось, уплачивало некоторые воинские повинности. Не имея возможности аккуратно платить жалование, правительство подчас закрывало глаза на всевозможные грабежи. Разграбление имущества взятого приступом города со стороны атакующего считалось вполне законным способом действий.
Хуже всего было то, что неправильное получение в войсках жалованья, а затем и невыдача его под разными предлогами, портили и развращали солдат. Нужда в самом необходимом вызывала недовольных к грабежу, побуждала к насилию, к самоуправству и даже бунту против своих начальников.
В самый разгар Тридцатилетней войны у Императора Фердинанда II (1619 – 1637) совершенно истощились средства для борьбы с протестантами. И тут, в 1625 году, богатейший чешский дворянин Альбрехт фон Валленштейн предложил весьма оригинальный выход из тупиковой ситуации. Обладая 30-миллионным состоянием, герцог выставить 50-тысячную армию за свой счет (с уплатой впоследствии), при условии быть ее главнокомандующим и содержать ее контрибуциями с неприятельских земель. Император согласился на это. Слава и щедрость Валленштейна быстро привлекли под его знамена множество народа. С этой новонабранной армией он разбил Мансфельда, разгромил Мекленбург, Померанию, Шлезвиг, Голштинию, при помощи Тилли нанес решительный удар датчанам, принудивший короля Христиана IV заключить в 1629 году мирный договор в Любеке.
Однако со временем, не получая вовремя определенных положениями припасов, командиры рот стали налагать контрибуции по своему усмотрению на окрестные села, абсолютно не взирая на то, что страна, подчинявшаяся их полководцу, была уже обложена общей контрибуцией по его усмотрению. Вооруженные шайки солдат, подобно саранче, истребляли фураж, полевые овощи и фрукты, грабили дома и погреба, бесчестили жен и девиц, лишали жителей всего необходимого, заставляя их утолять голод древесными почками и травой и даже поедать мертвечину!
Получался замкнутый круг: наклонность к грабежам, достигшая своего апогея к середине XVII века, в чем обвиняли наемных солдат, порождалась отсутствием довольствия и невыплатой жалованья, а последние, естественно, приводили к грабежам и насилию. Кроме этого, был еще и фактор жадности высших командиров, но в целом можно говорить лишь о неадекватности затрат. Предупредить эти преступления не могли даже самые суровые приговоры, хотя, как писал современник, «все книжные лавки были наполнены уставами, правилами для солдат и т.п., но в них забыто руководящее правило – выплата жалованья» .
К тому же большая или меньшая заработная плата заставляла наемников частенько переходить от одного знамени к другому, что в итоге приводило к тяжелейшим поражениям и постепенному расстройству финансов.
Как видно, в этот период радикально было утрачено понятие о дисциплине. Католические армии представляли собой своеобразное сборище вольницы. Только кое-где в монашеских и рыцарских орденах имелось представление о начальнике и приказе. В религиозных войнах XVI века понятие о дисциплине стало вновь создаваться и шириться. Теоретическое обоснование дисциплины дал один из вождей католической контрреформации, основатель ордена иезуитов, славящегося своей спайкой и субординацией – Игнатий Лойола. Члены ордена, помимо трех обычных монашеских обетов (нестяжания, целомудрия и послушания), приносили четвертый - безусловного повиновения папе Римскому.
Срочно был необходим выход из сложившейся тупиковой ситуации и вскоре Европа его узрела.
Примерно с 1450 года до конца XVII века стоящие перед полководцами задачи становились все более сложными. Они должны были учитывать все возрастающую численность армий, преобладание на поле боя пеших солдат низкого происхождения и резкое изменение эффективности огнестрельного оружия. В Европе новые технологии сделали войну более дорогостоящей. Они, возможно, сделали ее более разрушительной, но совершенно определенно не более скоротечной, многие конфликты растягивались на десятилетия до тех пор, пока само истощение сил не завершало противостояния.
Постоянных войск, как правило, в эту эпоху не существовало. Так, во Франции в 1610 году было всего 14000, а к началу Тридцатилетней войны – 28000 человек постоянных войск, но войска эти пополнялись вербовкой. А при вступлении на престол Людовика XIV (1643) во французской армии насчитывалось уже 120 тысяч !
Шведский король Густав Адольф вошел в историю своим коротким, но весьма решительным вмешательством в Тридцатилетнюю войну (между 1630 годом и его смертью в 1632 году), положив начало т.н. «шведскому периоду» в войне. Его триумфальная победа при Брейтенфельде (17 сентября 1631 года) за одну ночь превратила его в самого прославляемого генерала Европы. В результате этой победы шведы заняли Саксонию и вся северная Германия оказалась в руках Густава Адольфа, который перенес свои действия на юг Германии.
Современники и историки приписывают успех шведов их профессиональной армии, созданной как раз во время Тридцатилетней войны, которая являлась одной из самых боеспособных армий своего времени. Сейчас эти принципы кажутся нам немного странными, ведь они – настолько естественны. Однако для того времени они были поистине революционными.
Во-первых, войска Густава II Адольфа набирались по невиданной доселе системе – по принципу рекрутского набора!
Во-вторых, во время боевых действий король велел строго придерживаться нравственных законов ведения войны.
Нельзя было налагать тягостей на страну и ее население выше той меры, которая вызывалась необходимостью. Он внушал каждому начальнику, что тот лично головой ответит за причинение вреда мирному населению. Война ведется не с крестьянами, которыми он желал видеть богатыми и не разоренными. К тому же занятая страна принадлежала королю по праву, и на ее обитателей уже следовало смотреть как на его подданных и сообразно этому поступать с ними.
В-третьих, Густав Адольф установил армейское единоначалие, прямое подчинение сверху донизу, соединив полки в бригады и подчинив бригады особым начальникам.
Длительная и неудачная война с Речью Посполитой (1600 - 1629) позволила Густаву набраться опыта в сражениях с грозным противником, понять причины слабости его собственной армии и изменить взгляды на ее структуру и тактику. Она была «прелюдией к войне с Габсбургским домом». В какой степени эти реформы можно назвать революционными, сказать трудно: горячие дебаты по этому поводу начались незамедлительно. И все же, революционным или иным путем, к 1630 году нововведения Густава стали настолько внушительными, что в значительной мере повлияли на тактику боевых действий на полях всей Европы.
В основе королевских реформ лежал его давний интерес к теории военного дела – как древнего, так и современного. В наибольшей степени Густава можно считать учеником Морица Нассауского, изменившего в 1590-х годах голландскую армию до неузнаваемости и сделавшего основной упор на формирование относительно мелких и маневренных подразделений, хорошо обученных и способным к активному огневому бою.
Также Густаву Адольфу досталось хорошее «наследство» от предков. Со времен Густава I Вазы (1523 – 1560) шведские короли задумывались над тем, как создать сильную, быстро мобилизуемую армию, не требующую больших затрат.
Так, во время восстания Нильса Дакке в 1541-1543 годах (Dackefejden) взбунтовавшиеся крестьяне смогли установить контроль практически над всем Смоландом (швед. Sm;land) и южными районами Эстеръетланда. Число сторонников Дакке росло с каждым днем и осенью 1542 года восставшие нанесли у Чисы серьезное поражение правительственным войскам.   Шведскому королю Густаву I Вазе (1523 – 1560) не без труда, но все же удалось подавить восстание, однако оно показало, сколь большую угрозу могли нести для центральной власти простые крестьяне, вооруженные лишь топорами и вилами. Королю вдруг стало понятно, что ничем не примечательный, но вооруженный крестьянин обладает колоссальным военным потенциалом. В результате опыт восстания привел к мысли отказаться от профессионалов - иностранных наемников, и заменить их шведскими и финскими добровольцами, т.е. гражданами собственной страны! В 1559 году в шведской армии под ружьем находилось уже 15 тыс. человек. Командованию и солдатам могли предоставляться двор и участок земли. Однако подобный принцип так и не стал доминирующим в вопросе финансирования армии.
Следующие шаги были сделаны спустя 60 лет, в 1619 году: король Густав Адольф постановил, что армия отныне должна была пополняться путем рекрутских наборов из расчета по одному солдату от каждых восьми дворов. С 1626 года из числа шведских и финских подданных короля в армию оказались призваны более 50 тысяч человек. Спустя всего четыре года из этого числа погибли или умерли от 35 до 40 тысяч солдат (т.е. более 75%!), в основном молодых крестьян, происходивших из отдаленных, малозаселенных местностей Скандинавии, не имевших иммунитета к тем болезням, которые не были распространены на их родине.
Стало ясно, что того количества солдат, которое могла поставить подобная система, было недостаточно в условиях ведшихся Швецией войн. В результате процент иностранных наемников в шведской армии резко вырос, однако Швеция, будучи небогатой страной, не могла содержать их без большого ущерба для казны.
Россия, заинтересованная в ослаблении католической Польши, помогала Швеции тем, что поставляла на льготных условиях зерно и столь необходимую для изготовления пороха селитру. Французское правительство, боровшееся против гегемонии Габсбургов, платило ежегодно 1 миллион ливров на содержание шведской экспедиционной армии.
Немецкие наемники в шведской армии лучше приспосабливались к инфекциям, характерным для Центральной и Западной Европы. У многих из них, возможно, был врожденный иммунитет к болезням, смертельным для их товарищей по оружию. Кроме немцев в армии Густава Адольфа сражались солдаты из Шотландии, Эстляндии, Ливонии и даже Польши. Со всех сторон стекались в шведское войско чешские эмигранты. Многие из них заняли офицерские посты, а старый граф Турн вскоре получил командование бригадой.
Религиозное воодушевление, твердая дисциплина и доверие к своему полководцу сплачивали войска в монолитное целое. Шведы заряжали свои мушкеты бумажными патронами: это избавляло их от необходимости отмерять порцию пороха и пуль для каждого выстрела. Солдаты были вооружены кремниевыми мушкетами, значительно более легкими и удобными, чем устаревшие фитильные мушкеты, находившиеся на вооружении в имперских войсках .
Артиллерия, организованная талантливым Леннартом Торстенсоном, была особенно богата легкими полевыми пушками. Получившие широкую известность так называемые «кожаные пушки», впрочем, не оправдали себя. Кожа, которой обтягивали тонкие медные стволы этих орудий, не спасала их от перегрева. Они быстро выходили из строя. Вскоре после высадки в Померании шведы отказались от «кожаных пушек».
Многочисленная и подвижная полевая артиллерия давала шведам неоценимое преимущество в бою. Свои легкие пушки они могли передвигать даже непосредственно с атакующими войсками.
Кавалерия комплектовалась полностью за счет наемников-иностранцев и добровольцев-шведов. На протяжении всех 1620-х годов продолжались эксперименты, целью которых был поиск наиболее эффективных приемов управления и тактики. Они привели к тому, что каждый пехотный полк был разделен на два эскадрона «батальонной» численности в 480 человек. К 1630 году в пехоте были введены «шведские бригады» численностью 1500-2000 человек. В их состав входили три или четыре эскадрона или два полка, которые выстраивались клином, имея один эскадрон в резерве. Высокая дисциплина и хорошее управление достигались за счет необычного высокого для того времени числа офицеров и унтер-офицеров.
Интенсивное обучение и муштра солдат позволили шведской пехоте использовать значительно менее глубокие построения по сравнению с принятыми в то время. Шведы строились всего в шесть шеренг (что было даже меньше рекомендованных Морицом десяти) – это составляло всего одну пятую глубины неповоротливых пехотных строев других европейских армий. К 1631 году шведские мушкетеры уже практиковали «сальво» - новый прием, изобретение которого приписывают самому Густаву Адольфу. Выполняя его, мушкетеры сдваивали ряды, так что строй превращался всего в трехшереножный.
Период правления Густава Адольфа можно считать зенитом «шведского великодержавия» (stormaktstiden), который продолжался 160 лет: с 1561 года (завоевания Эстляндии) по 1721 год (уступка Прибалтики и восточной Финляндии России по Ништадтскому мирному договору).